Летопись Фуррона

- Так-так, - сказал я, выслушав Ройтора. – Да, майор, вы попали. За Око Столицы с вас спросят. Но где же сам этот убийца, помощник писаря? Я чувствовал, как начинаю всерьёз волноваться. Око Столицы – волшебный камень, который был гордостью Леомии. Теперь он похищен. Кто были эти разбойники? Ими могли быть кто угодно. Ох, чувствую, не должен я во всё это впутываться. Пойти назад, во дворец, уединиться со своими игрушками, любимыми книгами. Но нет, хочется всё-таки приключений! К тому же, я будущий царь, и мой долг разбираться с проблемами страны. - Подозреваемый? Вот он, вшивый интеллигент, - фыркнул Ройтор, подзывая к себе сержанта милиции и что-то ему приказывая. – Вот, полюбуйтесь. Злодей. Тут же ко мне подвели схваченного помощника писаря, на котором сидел серый халат с блёстками, замаранный застывшей кровью ювелира. Он был очень молод, может, даже младше меня, на морде красовался длинный свежий рубец, пересекающий щёку. Но, самое главное – он выглядел как умалишённый, как и упоминал Ематор. Он постоянно что-то шептал, срывался на рык и безумный вой, лапы его постоянно дёргались, когти в подушечках то вытягивались, то втягивались. Безумца поставили передо мной на колени. Его морда дёрнулась, и на меня посмотрели его налитые кровью глаза, выражающие лютую злобу. - Мясо! – взревел убийца, вскакивая на лапы и кидаясь ко мне с вытянутыми из подушечек когтями – Мясо, мяса мне! Я вздрогнул от неожиданности и инстинктивно сам выпустил когти, забыв про Мецар в ножнах. Но два милиционера грубо подтянули его к себе и прижали к полу. В этот момент глаза безумца перестали выражать злобу и начали испускать слёзы, а сам он зашёлся в истеричных рыданиях. - Ламмар Слазор, - сказал Ройтор, кивая на убийцу, – помощник писаря, как вы уже знаете. Наша Галерея работает день и ночь, и вот сегодня он остался на ночную смену. И пронёс с собой ножик. Я посмотрел на несчастного помощника писаря. Он совсем обезумел. Что же привело его к этому? Ох, как это всё странно, а мне в этом ещё разбираться. - Господа офицеры! – в Галерею вошёл рослый и крепкий милицейский подполковник. На нём сидел красивый синий мундир с двумя красными кругами на петлицах. У него было перевязано плечо, будто он получил какую-то рану. Тут же все находящиеся в помещении стражи порядка и даже кто-то из гражданских служащих приняли стойку смирно. Следом за подполковником внутрь вошёл солидный лев в дорогом синем мундире с золотыми пуговицами и синими петлицами, на которых красовалась красная звезда. Такой же синий браслет со звездой сидел и на его длинном крепком хвосте, а на штанинах виднелись красные лампасы. У бедра знатного офицера находилась портупея с красивой позолоченной шпагой, очевидно, являвшейся наградным оружием. Морда его выглядела мужественно и имела подобающие такому сильному, во всех смыслах, самцу украшения в виде царапин и шрамов. Это же Мастор – комиссар милиции третьего ранга, с которым вчера беседовал мой отец! - Вольно, бойцы! – звучно рыкнул комиссар, и от его голоса задрожали хрустальные стёкла в деревянных стойках, где хранились драгоценные экспонаты. – Здравия желаю, ваше высочество! Мы бы отдали друг другу честь, если бы имели головные уборы. Ройтор внимательно глядел на обоих офицеров - то на подполковника с перевязанным плечом, то на Мастора, всем своим видом выказывая раболепие перед ними. Прочие милиционеры едва сдерживали дрожь во всём теле – ибо не каждый день комиссары лично идут смотреть, как проходят дела. Да уж, это дело точно заслуживало внимания целого комиссара милиции! - Что у тебя, Ройтор? – строго спросил Мастор, не глядя на майора. Внимание комиссара было приковано к трупу старого ювелира. - Вот, труп… э-э-э… мёртвый, - выдавил из себя Ройтор, потея пуще обычного. - Вижу, что мёртвый! – рявкнул комиссар – И твоя карьера в скорости будет такой же мёртвой. - Так, господин комиссар, подозреваемый… убийца, - Ройтор, по-видимому, испугался не на шутку, – схвачен! Вот он, смотрите! В следующий же миг сообразившие что к чему милиционеры подвели к Мастору помощника писаря. Комиссар брезгливо поморщился, когда увидел стонущего и рыдающего Ламмара Слазора. Жестом приказав убрать обезумевшего преступника, он снова угрожающе навис над несчастным начальником охраны. - Ты хоть понимаешь, майор, что это дело на контроле у самого царя? Его величество лично поручил мне с этим разобраться! А что ты мне даёшь? – спросил он, свирепо рыча – Ты на кого хочешь всё это повесить? На душевнобольного?! - Никак нет, господин комиссар третьего ранга, - майор совсем разнервничался. Когти на его лапах рефлекторно выпустились. – Я клянусь честью офицера, это тот самый злодей! Этому есть свидетели, – Ройтор с надеждой посмотрел на присутствующих здесь работников Галереи. Те, к его облегчению, согласно закивали. - Майор правду глаголет, господин коми́ссар, - проговорил самый старший на вид из львов в серых блестящих халатах, - Тружусь я тут смотрителем годков тридцать уже с гаком. Молокосос ентот, Слазор проклятый, токмо пятую седмицу здесь, а ужо успел делов наворошить. Лент, писарь наш, грит, плохой из него помощничек. То в слове ошибётси, то циферку неправильную нацарапает. А уж… - Будет что-то по делу, достопочтимый смотритель? – спросил Мастор с плохо скрываемым раздражением. - А, да, этого-того, – замялся старик перед тем, как продолжить. – Ну, этого. Значит, хожу я по коридору и слышу: удары, крики, рёв из зала доносятся. Подбегаю, гляжу – милиционеры с бандитами дерутси, а Лориэн-то наш мёртвым валяется, и над ним злодей ентот склонилси с ножом-то окровавленным. И на меня смотрит, словно щас и меня тож зарежет. И точно, кинулси на мя, так я ору «Милиция, убивают!» Благо, рядом милиционеры оказалися. Его, значит, скрутили, ножичек отобрали. Бандит токмо с камешком-то скрыться поспел. А трупик-то лежит, Лориэна не воротишь ужо, упокой Небесный Прайд его душу. - Вот как, - сказал Мастор, поворачиваясь к Ройтору. – Интересная история. С этим теперь придётся разбираться мне, если, конечно, дело не передадут в Приказум тайных дел. Ты, майор, молись, чтоб над тобой прокуроры смилостивились. А теперь слушай внимательно: грузи этого злодея на телегу и вези прямиком в Когти, – комиссар кивнул на трепыхающегося в стальной хватке милиционеров Ламмара Слазора. – Покажи его тамошним колдунам – они разберутся, в чём дело, может, даже в нормальный вид приведут. Хотя бы попытаемся его допросить. - Слушаюсь, господин комиссар милиции третьего ранга! – отсалютовал Ройтор. Когти были, наверное, самой страшной тюрьмой в Леомии. Это была настоящая крепость, стены которой достигали двадцати метров в высоту и шести в толщину, а её гарнизон состоял из отборных солдат ГАИН (Государственного агентства исполнения наказаний), переведённых прямиком из царской армии, каждый из которых имел за плечами немалый боевой опыт. Вооружена тюремная стража была не хуже любого армейского отряда. О свирепости тамошних надзирателей и жестоких условиях, с которыми сталкивается пусть даже и самый опасный преступник, попадая за железную дверь камеры или темницы, ходили настоящие легенды не только в Леомии, но и во всём Фурроне. Располагались Когти, кстати, на островке посередине Исети в самой широкой её части, находящейся в пределах города. Это затрудняло возможный побег и, так как большинство заключённых были львами, оказывало психологическое давление (мы, львы, очень не любим воду). Тюремщики же начисто отделывались от страха перед водой, много часов подряд обливаясь ей и ныряя в глубокие водоёмы. Зал Большой Галереи начал потихоньку пустеть. В этот день её было решено закрыть. Уставшие после полной страстей ночи служащие и милиционеры поспешили по домам отсыпаться. На их место должны были прийти сменщики. А я подошёл к комиссару и спросил: - Скажите, господин Мастор, Око Столицы будет найдено? - Найти Око Столицы? – переспросил комиссар. – Не знаю, ваше высочество. Это тянет на ограбление века. У меня в этих делах немалый опыт, и, думаю, мы справимся. - Кто мог осмелиться на подобное преступление? – задался вопросом я. – Ведь за такое грозит ужаснейшая казнь. Как думаете, это может быть как-то связано с… историей этого гелиодора? Вы понимаете, о чём я. Я знал, что магия, заключённая в этом камне, могла пробудить неведомую Силу, заключённую в гробнице-пирамиде неподалёку от Хрохова, столицы Чёрной Орды. Гиены всегда мечтали заполучить Око назад, чтобы с его помощью вновь покорить мир и возродить Империю Хинпакс. И это, знаете, меня очень взволновало. - Я так не думаю, ваше высочество, - покачал головой Мастор. – Конечно, этого тоже не стоит исключать, но Око Столицы – заманчивый трофей для каждого уважающего себя преступника. За этими ночными налётчиками может стоять кто угодно. - Вот как, - сказал я. – Что ж, надеюсь, вы найдёте этих злоумышленников. Я тогда сопровожу конвой до Когтей. - Добро, ваше высочество. Я направился было к выходу, но тут что-то привлекло моё внимание. Что-то блестело рядом с одной из стоек из красного дерева. Какая-то маленькая вещица. Подойдя к стойке, я нагнулся и лапой нашарил её. Это оказалась серебряная монета, и, вглядевшись в неё, я понял, что это не наша копейка. На монете красовался крест с раздвоенными концами. Надпись под ним гласила: «Имперский донг». Донг – это же серебряная монета Чёрной Орды! Её наверняка обронил здесь кто-то из налётчиков. - Что там, ваше высочество? – ко мне повернулся Мастор. Он внимательно глядел на меня. - Ничего, комиссар, - ответил я, пряча монету в карман. – Так, решил просто внимательнее рассмотреть барельеф, - я кивнул на высеченные фигуры, покрывающие колонну рядом. Сам не знаю, почему я не рассказал комиссару о найденной монете. Что-то остановило меня. Ладно, не время об этом думать. Серебряный гиений донг – это тревожный знак. За похищением, стало быть, стоят гиены. Спустя некоторое время я в сопровождении нескольких милиционеров во главе с майором Лексом Ройтором вышел из дверей Галереи и спустился по ступеням к ожидающему меня Лёве. Солнце весело освещало улицы, дома, спешащих по своим делам прохожих. Конвоиры тянули за собой безумного убийцу ювелира, который плакал, кривлялся, произносил бессвязные фразы, яростно топал нижними лапами по мраморным ступеням и пытался вырваться из цепких лап воинов. Преступника подвели к пригнанной к Галерее телеге с двумя запряжёнными в неё полосатыми ханзебрами. Эти животные произошли от зебр – древних копытных зверей, на которых охотились наши дикие четвероногие предки. Почти сразу же после того, как волей наших богов мы обрели разум и антропоморфный вид, мы решили приручить этих животных, а затем вывели из них ханзебр – более сильных и выносливых, пригодных для перевозки грузов и нас самих. Ханзебры повернули к Слазару свои вытянутые чёрно-белые морды и презрительно фыркнули, брызнув зеленоватой слюной. Рядом стоял Лёва. Увидев меня, он подбежал ко мне, щурясь от солнца, и принялся настойчиво лизать мне лапу, выражая своё беспокойство. - Мы довезём его до Когтей, цесаревич Ленноз, - сказал мне Ройтор, высморкавшись в грязный носовой платок и приказав своим подчинённым посадить убийцу в телегу – Не извольте беспокоиться, от нас он никуда не денется. - Я не сомневаюсь в вас, майор, - ответил я, вскакивая на спину Лёве. – Но я хочу лично всё проконтролировать. И наш конвой двинулся в путь. Дорога предстояла неблизкая – Когти располагались на самом юге города, тогда как Алмазный конец и Большая Галерея находились на севере. А если учесть ещё и то, что крепость-тюрьма находится на острове посреди широкой реки, то, помимо долгого движения по улице, нам предстояло ещё и пересесть на паром, так как моста там не было. Я всё никак не мог выпустить из головы тревожные мысли. Серебряная монета Чёрной Орды, найденная в Галерее, лежала у меня в кармане и была отличным свидетельством того, что ночные грабители, похитившие гелиодор, были не просто разбойниками. Нащупав в кармане донг, я вынул его и вновь осмотрел. Сомнений нет – это точно монета гиен! У нас в Леомии в Чёрную Орду могли ездить только особые дипломаты, так что у простых львов эта монета никак оказаться не могла. Ох, выходит, против нас работает ни много ни мало вражеская разведка. Мы ехали по Изумрудной в Гавань, откуда собирались направиться в южный район и в Когти вдоль Исети. Вокруг нас стояли зелёные дома с миниатюрными садиками, солнечные лучи играли на стёклах окон, а сами жители в зелёных одеждах с интересом на нас глядели, когда мы проезжали мимо. - Небесный Прайд, что это за придурок? – спросила знатная дама в салатовом платье у своей подруги, указывая на воющего и кривляющегося помощника писаря. - Не знаю, - отвечала другая львица. – Может, этот душевнобольной что-то совершил? - Ха, ну и урод! – задорно крикнул львёнок с мячом в лапе, показав пальцем на Слазора. – И за что ж тебя менты повязали, дитя природы? Ламмар Слазор, тем временем, уже совершенно размяк, прислонившись к спине милиционера, держащего вожжи, и тот брезгливо оттолкнул его от себя. Телега ехала по улице, подскакивая на дорожных ямах, ханзебры фыркали и лениво тянули её за собой. Внезапно с убийцей произошло нечто пугающе странное. Он выпустил когти на лапах, во всю глотку завопил и, вонзив их в лапы конвоиров и ударив майора Ройтора, вырвался из телеги и упал на корточки, выплеснув изо рта отвратительную лиловую массу, которая тут же смешалась с уличной пылью. Я соскочил с Лёвы и стремительным прыжком подлетел к нему. Преступника рвало, и рвало его нешуточно. Он хрипел, в неистовых порывах долбился носом о сухую землю, жадно хватал воздух ртом, из которого постоянно на булыжник дороги вываливались новые порции странной лиловой рвоты. - Лекаря! – воскликнул Ройтор, оглядывая улицу в поисках хоть кого-то, кто мог бы помочь – Кто-нибудь, есть здесь лекарь?! - Я лекарь! – к нам внезапно подскочил лев в белой мантии с красными рукавами и капюшоном. У пояса его виднелась длинная красная палочка из вяза. По чистой случайности рядом оказался маг. Откуда он здесь взялся? Впрочем, это было неважно, главное, чтобы он сейчас спас Слазора. Лев-волшебник со всех лап подбежал к захлёбывающемуся собственной рвотой Слазору и вынул из-за пояса волшебную палочку. Взмахнув ею несколько раз и пробормотав что-то на языке колдунов, он коснулся кончиком палочки лба несчастного и жестом приказал всем присутствующим замолчать и не издавать ни звука. Я присел на корточки около застывшего помощника писаря. Глаза его не подавали признаков жизни, рот так и остался раскрытым, и из него на замаранный застывшей кровью убитого им старика серый халат капала отвратительная лиловая масса. От сгустков этой лиловой жижи исходил противный сладковатый запах, настоящая вонь. И вот Ламмар захрипел, задёргал лапами, глаза вдруг налились пока неуверенной, но всё же жизнью. Маг, что так кстати оказался рядом, произнёс какое-то заклятие и помог ему встать. Не успел Слазор отдышаться, как его тут же схватили милиционеры и потащили обратно к телеге. - Что вы делаете?! – воскликнул маг, хватаясь за палочку. - Не беспокойтесь, господин чародей, - майор Ройтор положил на плечо магу лапу и постарался улыбнуться, хоть улыбка его получилась не очень убедительной.– Это опасный преступник. Благодаря вам он всё ещё жив и мы можем его допросить, так что можете рассчитывать на благодарность от Приказума внутренних дел. - Преступник?! – взвизгнул убийца, которого двое бойцов упорно пытались посадить в телегу. – Что я сделал, Ройтор? Я ничего не знаю! - О-па! – воскликнул майор – Заговорил! - Заговорил, - произнёс я, поглядев на стоящего в недоумении мага и хлопья лиловой рвоты, что теперь валялись повсюду – Господин маг, как ваше имя? - Зарр, - ответил волшебник, глядя на спасённого им льва, который явно ничего не знал, не помнил и не понимал, где находится и что с ним происходит. – Леон Зарр. А вы, я так понимаю, цесаревич Ленноз, наследник престола? - Именно так, - я протянул волшебнику лапу для приветствия, – я понимаю, что всё произошедшее вызвало у вас некоторые вопросы, но поверьте, я сам хочу во всём разобраться. Тот юноша, которого вы сейчас спасли, подозревается в убийстве, совершённом прямо в Большой Галерее, для того, чтобы украсть гелиодор Око Столицы. Вы, может быть, слышали об ограблении сегодня ночью. Но когда его поймали на месте преступления, он вёл себя как умалишённый, безумец и не мог связать двух слов. Теперь же к нему, похоже, вернулся рассудок. Что вы можете по этому поводу сказать? - Око Столицы, значит, - волшебник задумчиво потёр подбородок. – Знаете, ваше высочество, я ведь маг-врач, я обучался именно как врачеватель болезней, в основном, конечно, магических. И я могу сказать, что эта лиловая рвота и безумие, в которое впал ваш убийца, могут быть побочным эффектом чар очень могущественного волшебного растения под названием цветок шептуна. - Цветок шептуна? – переспросил я - Да. Это растение чрезвычайно мощно. С его помощью можно внушать другому свою волю, заставить другого действовать так, как угодно тебе. Возможно даже заставить фурра убить себя или своего лучшего друга. Поэтому цветки шептуна запрещены во всех странах Фуррона, а за хранение их семян или готового экземпляра можно отправиться на каторгу суш на тридцать и вдобавок лишиться лапы. Но, конечно, с юридической стороной я не очень знаком. Только сдаётся мне, особенно матёрые преступники могут заполучить себе и эти цветочки, тем более что цветок низкого качества не так сложно вырастить. - Поясните, пожалуйста, - попросил я. Великий Небесный Прайд, да эта история становится всё более интересной и пугающей! - А что тут пояснять? – фыркнул Зарр– Лиловая рвота и безумие, в которое впадает жертва спустя некоторое время после наложения чар, свойственны лишь цветкам низкого качества. За такими цветками гораздо легче ухаживать, это не так долго, к тому же и не так затратно, как если бы злоумышленники предпочли бы вырастить хороший цветок. Больше я ничего сказать не могу. - Понятно, господин маг, вы очень помогли, - сказал я, вскакивая на спину Лёвы. Цветки шептуна, побочные эффекты. Как же всё сложно! Верхом на своём гигльве я двинулся назад, к перекрёстку Изумрудной и Вороньего бульвара. Ламмара Слазора бравые воины доблестной милиции смогут доставить в Когти и без меня, а сейчас у меня появилось более важное дело. Хотя, теперь я думаю, что несчастный помощник писаря здесь ни при чём, а во всём виноват тот, кто применил к нему зловещую силу этого самого цветка шептуна. Так-так, магические штучки, то-сё… Ресурсов Чёрной Орды для этого вполне достаточно. Наверное, вам, леди и элементы, интересно знать, зачем мне возвращаться на этот злосчастный перекрёсток? Нет, я не собираюсь снова посещать Большую Галерею. Теперь я намереваюсь прокатиться по Вороньему бульвару, который приведёт меня прямиком в Ворон-Город. Ворон-Город был ещё одним районом Леограда. Там проживала местная воронья диаспора. А вороны, скажу я вам, это народ особенный. Государство воронов, называющееся Воронья Конфедерация, располагалось на архипелаге посреди Срединного океана, что простирался в самом центре Фуррона, и делил наш мир на Левый и Правый материки. А народ воронов славился своей любовью к деньгам и богатству, в которой с ними мог поспорить только разве что мой отец. Вороны были торговцами, ростовщиками и наёмниками. Другие фурры, в основном, двояко к ним относились. Воронов ценили за их природный талант к ведению торговли и своего собственного дела, который сделался у них практически национальной чертой, присущей абсолютно каждому представителю их вида. Многие купцы и землевладельцы других рас нанимали воронов в качестве управленцев для своих предприятий и территорий, и в этом они всегда проявляли себя с лучшей стороны. Кроме этого, многие города Фуррона (и Леоград в их числе), основанные даже много тысяч суш назад, были заложены не без финансовой помощи воронов, которые уже тогда были крайне успешными дельцами. Но вместе с этим многих фурров раздражало постоянное стремление вороньих торговцев залезть им в карман. Всякий раз, когда кому-то из фурров приходилось иметь дело с вороньим купцом, он, конечно, мог рассчитывать на отличный товар или хорошо выполненную услугу, но никто не мог поручиться, что он не попадётся на какую-нибудь уловку, чтобы невольно отдать ещё чуть-чуть своих кровных. И это только вороны-купцы, с воронами-ростовщиками всё ещё страшнее. За неуплату долга ворон мог преспокойно забрать всё имущество должника вплоть до штанов, а может, даже и забрать в рабство. Причём, государство, подданным которого был несчастный, смотрело на это сквозь пальцы, так как таковы были условия особого тайного договора между самим этим государством и Вороньей Конфедерацией, чьё влияние очень велико. За этими рассуждениями я не заметил, как подъехал к выкрашенной в тёмно-синий цвет арке, к которой был прибит позолоченный череп какого-то большого рогатого травоядного. Широкий безжизненный лоб и кончики острых рогов печально блестели на солнце. А над сводом арки красовалась фиолетовая каменная плита с нанесённым на ней гербом вороньего государства – толстым мешком с иссиня-чёрными крыльями, под которым скрестились два хопеша – серповидных меча, которыми любили воевать вороны. Фиолетовый фон для своего герба вороны выбрали не случайно – фиолетовый краситель в нашем мире можно было добыть только из особых моллюсков, потому он был очень дорогим. Из-за этого даже изображения вороньих гербов стоили недёшево, что говорило о высоком положении этого народа в Фурроне. Стенки арки были отделаны сверкающей позолотой, которая должна была ещё больше подчеркнуть могущество и богатство вороньей нации. Проехав через тёмно-синюю арку, я погрузился в настоящее царство изящества и порядка. Здесь было очень чисто, а это сразу бросалось в глаза, так как Ворон-Город, помимо того, что граничил с Алмазным концом, так же ещё и был соединён с Червивым концом – нашим самым бедным районом. Сами улицы были вымощены простыми, но прочными и ровно вырезанными камнями, выложенными таким образом, чтобы во время дождя вода скатывалась с краёв и ручейками уходила на специальные желоба, по которым затем устремлялась в особые ямы. Здания здесь выглядели довольно однообразно: в большинстве своём это были округлые башни высотой, примерно, метров двадцать. Выкрашены они были в такой же тёмно-синий цвет, как и арки, установленные на всех въездах в район, вроде той, через которую проехал я. В воздухе над улицами, крича и шумя крыльями, летали сами обитатели этого района: кто-то спешил к одному из своих партнёров с каким-нибудь делом; кто-то с высоты рассматривал собственную башню, тайком сравнивая её с башнями конкурентов; кто-то просто наслаждался полётом в краткий миг, свободный от хлопот. Кстати о воронах, их внешний облик сильно отличался от нас, фурров, произошедших от зверей. Они все были покрыты чёрными перьями и пухом, на лицах имели клювы, а за спиной - пару крыльев, которые позволяли им летать. Вместо верхних лап, которые были у нас, у них были странные конечности, которые они называли «руки». Лишённые шерсти и когтей, кисти их рук были такими же цепкими, как и наши лапы, и, в некоторых случаях, заметно ловчее, но гораздо слабее и хрупче. Что до одежды, то вороны предпочитали всегда облачаться в самое дорогое и представительное, что только могли позволить их доходы, ведь, согласитесь, и клиентам приятно знать, что ими занимается богатый фурр, и самим работникам будет полезно видеть своего нанимателя с лучшей, солидной стороны. В основном это были разнообразные камзолы строгих, неярких цветов, чтобы подчеркнуть всю серьёзность, с которой вороны относятся к своему делу. Разглядывая снующих туда-сюда и парящих в небе пернатых фурров, а также клиентов из самых разных слоёв общества и районов города, что прибыли сюда за какими-то им одним известными интересами, мы с Лёвой продолжили двигаться вперёд по главной улице. Мой гиглев недовольно поводил мордочкой и глядел на местных жителей с плохо скрываемым аппетитом. Я легонько похлопал его по спине, пообещав, что когда мы доберёмся до места, он получит лучшую еду, что только есть в Ворон-Городе, да и я сам, признаться, проголодался. К слову о месте, куда мы едем. Когда волшебник упомянул, что цветок шептуна запрещён во всём Фурроне, я сразу подумал о нём. Скажу вам так, леди и элементы: далеко не все хозяева здешних заведений ведут свои дела прозрачно. Это хорошо, если грехи кого-то из воронов состоят в чём-нибудь вроде ухода от налогов. Некоторые связываются с крупными столичными преступниками, предоставляя им, к примеру, убежище во время милицейских облав или свои связи с другими, тёмными воронами, торгующими оружием, запрещёнными волшебными зельями или, может быть, опасными магическими растениями. Пока что наш пункт назначения – ресторан «Янтарный оазис», который держит ворона Ворэлла Ричоул, предводительница всей вороньей диаспоры Леограда, которая, само собой, знает обо всём, что творится в её вотчине. С вороной Ворэллой я хорошо знаком. Она уже давно дружит с царской семьёй и частенько только она может нам помочь разобраться с её сородичами, если они слишком уж разойдутся в своих связях с криминалом или у нас появится надобность в услугах Вороньего банка. Её ресторан «Янтарный оазис» - это место поистине потрясающее. Еда здесь восхитительна и отнюдь не дёшева, что привлекает сюда многих знатных вельмож со всего Леограда. Я помню восхитительное убранство её заведения. Столы и стулья выполнены из орехового дерева и обиты зелёным бархатом. А стены там сплошь покрыты янтарём, который таинственно блестит под светом многочисленных люстр. О приближении к известному на всю столицу заведению я узнал по чарующему запаху печёного мяса, приправленного специями с другого конца света. О, печёное мясо в «Янтарном оазисе» было моим любимым блюдом! А особенно, если добавить к нему бокальчик-другой отборного вина из Игльхейма, республики орлов, которое было там, несмотря на то, что вороны и орлы – извечные соперники. Вскоре Лёва, ободрённый ароматом вкусной пищи не меньше меня, подбежал к входу в знаменитый ресторан. Вывеска «Янтарный оазис» над проёмом с раскрытыми дверями, завешенным шёлковыми шторками, была выполнена из красного дерева, а надпись была нанесена золотой краской. Само здание ресторана было такой же тёмно-синей башней, но вдвое шире и выше, а на её вершине красовалось обширное гнездо, где лежало несколько золотых слитков и пара алмазов. Это была давняя воронья традиция – оставлять в гнезде на вершине башни (которые также были традиционными вороньими домами) что-то дорогое и ценное для семьи. Считалось, что это притянет удачу и богатство. - Эй, парнишка! – крикнул я скучающему около входа воронёнку, очевидно, работнику Ворэллы, - Отведи моего гигльва куда надо и выпроси у хозяйки лучшее мясо, она меня знает. Скажи, что это просьба Ленноза из дворца. Воронёнок каркнул в знак согласия, но на лице его я прочитал величайший страх – ведь голодный Лёва выглядел отнюдь не как маленький милый котёнок! Пройдя сквозь шторки у входа, я оказался внутри большого зала, наполненного самыми разными возбуждающими аппетит ароматами и запахами. Как я и говорил, стены здесь были все в янтаре и сверкали словно осколки, упавшие с солнца. Люстры на сводчатом потолке пылали светом десятков свечей, хоть они у нас в Фурроне были не в ходу – мы прекрасно видели в темноте, и надобность в них отпадала, а здесь они служили чисто как украшение и показатель богатства. Что до публики, что здесь собралась, то вся она состояла из богато одетых состоятельных фурсон, что, впрочем, было понятно – ресторан, как-никак, элитный. В основном за изящными столиками из орехового дерева, ведя утончённые светские беседы и культурные споры о политике, сидели львы, меньше было воронов и совсем уж мало – представителей других видов. Собравшихся здесь воронов я почти не знал, а вот кое-кого из представителей других рас я мог назвать. С удивлением я увидел здесь Вержен Нурраль – красивую волчицу-альбиноса, посла Люпуса, королевства волков, в Леомии. Сидя за дальним столом, она о чём-то оживлённо беседовала с каким-то львом в чёрном камзоле, в котором я узнал своего тёзку Ленноза Фалнора, помощника нашего генерального прокурора. О чём они говорят? - Эй, ты! – мои уши просто разорвал чей-то грубый голос, донёсшийся с правой стороны зала – Чой-то ты с мечом? На добро наше позарился? На меня глядела пара маленьких и, похоже, не очень зорких глаз, сидящая на огромной обтянутой толстой серой кожей башке с большущим рогом на носу. Передо мной стоял огромный носорог с увесистой дубиной в ручищах, которого Ворэлла, видно, наняла в качестве вышибалы. Да, представители расы носорогов хоть и не выглядели великими мыслителями, но страху нагнать могли и не одним внешним видом. Рост этого верзилы достигал метров двух с лишком при том, что он явно не был гигантом среди своих сородичей. Я помню, как в детстве отец взял меня в поездку в Ранонию, королевство носорогов, что граничит с нами на северо-западе. Там меня поразили гиганты ростом под пять, а то и под шесть метров, которые во время демонстрации силы носорожьего войска, организованной королём Ранонии, стреляли из снятых с лафетов гигантских осадных пушек. - Приятель, - я постарался придать голосу максимум уверенности, – ты совершаешь ошибку. Закон разрешает особам монаршей крови носить оружие, а я цесаревич, сын царя. Понимаешь? На носорога мои слова впечатления не произвели. - Слухай, ты цеевич или как тебя, - огромный вышибала начал угрожающе потрясать дубиной – Здесь всё решает хозяйка, и законы ваши её не колышут. Она сказала – фуррам с оружьём входу нета. Так шо шуруй, пока лапы целы. - Норчик! – по залу пролетел каркающий голос. В зале, помахивая изящными чёрными крыльями, объявилась сама владелица «Янтарного оазиса» и предводительница всех местных воронов Ворэлла Ричоул. В облегающем чёрном платье, с бусами из жемчуга на шее, она подлетела к нам и грозно посмотрела на носорога. – Оставь его, это наш особый гость. Говорила я тебе – льва во всём красном не задерживать! Заболтал мне все уши, какой ты смышлёный да понятливый, видно мало тебе было вычитки из жалованья за тот случай с гвардейским прапорщиком. Теперь точно – ещё хоть раз – и вылетишь отсюда! - Но… дык… - засопел носорог, неуклюже переложив дубину в другую руку – Ничо́го вы не говорили про льва в красном… извиняйте, хозяйка. - Не говорила? – переспросила Ворэлла, с сомнением вглядевшись в охранника. – Хм, тогда ладно. Совсем стара стала, башка ничего не держит. Носорог угрюмо почесал дубиной спину, а знаменитая ворона перевела внимание на меня. - Ну, здравствуй, Ленни, - сказала она, улыбнувшись, – что-то долго тебя не было слышно-видно здесь. Что не приходил? - А я… так… - под пытливым взглядом Ворэллы я невольно опустил глаза и стал рассматривать свои нижние лапы. – Дел было невпроворот. Город ведь не отдыхает, ему всегда присмотр нужен. - Да, наслышана, - сказала ворона и ласково потрепала мою гриву. – Слыхала, ты и ранение успел получить. Да, видать, лейб-медики со своим колдовством не зря хлеб свой жуют. А кто тебя ранил-то? Неужто Чёрная Птица? Я кивнул. Мне не хотелось признаваться, что меня сумел ранить какой-то вор-неудачник. Я уже было решил попросить подругу дать мне чего-нибудь поесть, как владелица заведения сама произнесла заветную фразу: - А подвиги, знаешь, сил требуют. Давай за мной, я дам тебе лучшее место и тарелку твоего любимого мяса. У меня ещё и гороховый суп есть. Как чувствовала, специально сегодня велела приготовить дополнительные порции. Под шелест чёрных шелков и вороньих крыльев я прошёл следом за вороной, поднялся на второй этаж башни, где места были отведены для самых элитных гостей, и проследовал в особую комнату, которую, как я думаю, Ворэлла держала специально для меня. Здесь всё было отделано красными тканями – мой любимый цвет; одноногий стол был стилизован под щит царского гвардейца; перед ним стоял длинный диван из красной кожи; у дальней стены в особом ящике с кубиками льда ожидали своего часа бутылки с отборным вином из Игльхейма, республики орлов, а рядом со столом и диваном открывался вид на Ворон-Город из огромного круглого окна. - Лида о тебе позаботится, - Ворэлла деловито каркнула и отдалилась от меня – Мне нужно посмотреть, чем занимаются мои непутёвые на кухне. Я задумчиво провёл вытянутым когтем по столешнице стола-щита. Лида, что должна была меня обслужить, была красивой львицей, что устроилась на работу в «Янтарный оазис». Ворэлла, в отличие от некоторых своих собратьев-воронов, не жалела денег на жалованье своим работникам, но, конечно, попасть в её заведение могли только лучшие. Лида показала себя отличной работницей и занималась всем: обслуживала гостей, мыла посуду, драила полы. Происхождение её, конечно, благородным назвать было трудно, но я где-то слышал, что её мать была бастардом графа Монзского, правителя одноимённого графства, граничащего с Леоградом на юге. Впрочем, граф позаботился о своей незаконнорожденной дочери. У него она сумела получить достойное образование и сделалась довольно успешной путешественницей. Она участвовала в экспедициях по всему Фуррону и даже посещала загадочный и пугающий Южный материк, о котором здесь, в столице, даже среди учёного сословия ходили истории одна ужаснее другой, и вернулась назад целой. Здесь она родила дочь от простого капрала милиции и умерла от таинственной болезни, которую подцепила там, на Южном материке. К счастью, болячка оказалась незаразной, но после этого случая мой отец издал указ, запрещающий львам ездить в это далёкое неведомое место. Сама Лида, как я уже сказал, была красивой девушкой-львицей. На богатство своего деда-графа она, конечно, не рассчитывала, и жила здесь, в Ворон-Городе, работая служанкой в элитном заведении. Довольно неплохо, учитывая, как жестока может быть судьба. Зачем я всё это рассказываю? Просто мне кажется, что эта Лида ко мне что-то испытывает. Я не отвечаю ей взаимностью, и это, наверное, очень её ранит. Не знаю, что мной управляет, какой бес сидит в моей голове и в сердце, когда она выходит к моему месту, чтобы принести мне бокал вина или блюдо с мясом, но я даже не задерживаю на ней взгляда. Быть может, мне всё-таки стоит уделить ей внимание? Ведь негоже будущему царю заставлять своих подданных страдать. И вот я услышал мягкие шаги лапок. Со стороны двери, вёдшей в особую комнату, где приготавливалась еда для важных посетителей, вышла она – высокая и стройная львица в сером платье по имени Лида. Её глаза – такие же янтарно-золотые с вертикальными кошачьими зрачками, как и у меня – глядели на мою морду, на ниспадающую на мои плечи красную гриву. В лапах у неё был поднос с тарелкой аппетитного горохового супа, блюдом с куском печёного мяса, осыпанного специями из далёких краёв, бокал и бутылка отличного орлиного вина из самого сердца Игльхейма и плетёная корзинка с румяными сладкими пирожками. Подойдя к моему столу, она поставила поднос около меня и поспешила отойти назад, застенчиво опустив голову. Её дыхание было неспокойным, я чувствовал в нём тревожное возбуждение. Лида глядела на меня со спины, наблюдала, как я беру в лапу ложку, и начинаю есть суп. - Ва…ваше высочество? – спросила она. Голос её был такой же милый, как и её внешность, и он так же был отмечен тревожным волнением, как и дыхание. Вообще-то это был первый раз, когда она заговаривала со мной. - Да? – откликнулся я. Я всеми силами пытался придать голосу как можно более мягкое звучание, но получилось у меня не очень. - Мо…можно я останусь здесь, пока вы едите? Это был первый раз, когда она просила меня об этом. Наверняка эта фраза стоила ей больших усилий. Ну, не нужно понапрасну обижать девушку, тем более, мало ли что она сделает от горя. - Хорошо, - ответил я. – Ты даже можешь присоединиться. Казалось, я почувствовал тот укол в сердце, что ощутила сейчас Лида. Представляю, какие мысли теперь одолевают её разум. Дыхание стало ещё более наполнено волнением, мягкий голос дрогнул. - Н…нет, ваше высочество, ешьте сами. Её лапы начали обильно потеть, выдавая её эмоции. И, забыв о моём разрешении остаться, она выпорхнула из комнаты, закрыв дверь. Я проводил её взглядом, а потом опять взялся за суп. Надеюсь, я несильно её ранил. Кто поймёт этих львиц? Нет, наследнику престола точно нехорошо так обходиться с теми, кто испытывает к нему нежные чувства. Моя лапа нырнула в карман штанов и вынула тяжёлый мешочек с серебряными копейками. Развязав его, я положил на стол пять серебряных монет с отчеканенными на них львиными воинами, держащими в лапах копья. От этого, кстати, и пошло название монеты – «копейка». Надо будет попросить Ворэллу передать их Лиде. Наверное, хватит мучить бедную львицу, пора уже дать ей возможность напрямую побыть со мной, хотя бы, как друзья. И неважно, что скажут дворяне и придворные, если узнают, что простая служанка со мной проводит время. Меня это не волнует. Я на удивление быстро покончил с едой. Гороховый суп оказался очень вкусен, а мясо превзошло все ожидания. Вино тоже оказалось на высоте, недаром именно за орлами закрепилась репутация лучших виноделов в Фурроне. Когда я лазил в карман за мешочком с деньгами, там же я нащупал горстку фисташек, которую утром мне дал отец. Сейчас они подошли как нельзя кстати, послужив отличной закуской. К этому моменту вернулась Ворэлла. - Ух, - ворона тяжело опустилась на диван рядом со мной. – Совсем повара с поварятами обленились, зла на них не хватает. То они перья в еду покрошат, то посуду забудут вымыть, как следует. И ведь сто раз им говорила: обязательно перед работой мойте руки и крылья! Нет, им всё до задницы. - Ворэлла, - я придвинул поближе свои копейки, – передай это Лиде. Чую, совсем замаялась львица. Ворэлла поглядела на монеты, затем перевела взгляд на меня. - Ха! – воскликнула она – Ты что, в кой-то веки проявляешь интерес к ней? Ну и ну, думала, ты так и останешься завсегдатаем моих йиффных домов и не найдёшь девушку для нормальных отношений. - Ворэлла, я просил тебя об этом не говорить, - сказал я, почувствовав заливающее меня смущение. Признаюсь, леди и элементы, я частенько наведывался в расположенные в Ворон-Городе йиффные дома и занимался там соответствующими делами. Я нуждался в близости с девушками и умел получать от этого удовольствие, но, по понятным причинам, предпочитал об этом не говорить. - Я просто не хочу, чтобы она плакала по ночам и считала себя несчастной, - ответил я. - Может быть, она пообщается со мной, а потом отойдёт, познакомится с каким-нибудь львом её уровня. Ворэлла смела со стола пять копеек и сунула в карман, пришитый к её поясу. Отодвинув поднос с остатками еды, она положила на освободившееся место локти и спросила посерьёзневшим голосом: - Ну, чую, неспроста ты ко мне пришёл, по глазам вижу. Давай выкладывай, что за дело у тебя ко мне? - Ладно, - я придвинулся поближе к ней. – Слыхала про вчерашнее ограбление Большой Галереи? - Пфф, а кто ж не слыхивал? Око Столицы, кажись, стырили. А куда глядела наша бравая милиция? Что, она зря налоги наши жрёт? - Ворэлла, хочу тебе кое-что показать, - я вынул из кармана серебряный донг с крестом. – Видишь? Я нашёл это в Галерее, на месте преступления. - Ну-ка дай сюда, - ворона схватила донг и внимательно осмотрела. – Да это ж гиенья монета! Откуда она могла взяться в Галерее? На экспонат она не тянет… А! Ты хочешь сказать, что это гиены стоят за нападением? - Я так думаю, - кивнул я. – Ты же знаешь эту историю про страшную Силу, которую может пробудить магия Ока Столицы? Гиены бредят возрождением своей Империи, я думаю, те, кто напали ночью на Галерею, работают на них. - М-да, улика, - задумчиво произнесла Ворэлла. – Ну, а чем я-то могу тебе помочь, мил-друг? - Во время ограбления убили старого ювелира Большой Галереи, и убил его паренёк, которого, скорее всего, обработали таким растеньицем запрещённым, цветок шептуна называется. Я знаю, с кем ты здесь в Ворон-Городе дела делаешь, и мне нужна твоя помощь. Дай знать, кто в Леограде заправляет этими цветочками, хорошо? - Хорошо, - ответила ворона после недолгого раздумья. – Знаю я, что за цветочек тебя интересует. По старой дружбе сведу тебя кое с кем. Но, боюсь, не сегодня… - На, держи, - я кинул вороне два золотых рубля. – Мне нужен этот фурр как можно скорее. Я знал, что с воронами нужно разговаривать только на таком языке. Ворэлла взяла монеты и довольно спрятала в карман. - Правда, - улыбнулась она. – В самом деле, чего откладывать? Да это и недалеко.