***
В зал забегает ребенок. Ему года три, и он до безумия похож на Салазара — она сразу замечает его черные волосы, такие же темные глаза, бледную кожу. Его маленькая копия. — Ма-ма! — малыш тут же кидается к Хельге и обнимает ее за лодыжку. Она смущённо улыбается и аккуратно поднимает мальчика на руки. — Она не твоя мама, — резко отрезает высокая и худая женщина, входящая следом. — Ты невыносимо глуп, Чарльз. Хельга гладит малыша по голове, и тот восторженно смотрит на нее. Его взгляд не такой пристальный, колючий, как у Салазара, но она знает, что это временно. Он воспитает наследника, как следует. И тот станет точной копией отца. — Вы, должно быть, Селестия, жена Салазара? — Хельга почтительно склоняет голову. — Рада знакомству. Женщина окидывает Хаффлпафф презрительным взглядом и фыркает. — А ты Хельга — грязнокровка, о которой никак не забудет мой муж? Не могу разделить твоей радости. Селестия проходит мимо смущенной хозяйки поместья и оглядывает бальный зал. По ее мнению, он слишком маггловский. — Если желаешь — я попрошу вынести напитки, — Хельга старается не показывать разочарования при ребенке, и ласково треплет того по голове. — У нас прекрасный эль. — Нельзя, я в положении, — без каких-либо эмоций бросает Селестия, указывая на свой едва проглядывающий живот. — Ты знала, что он назвал нашу первую дочь Хельгой? Впервые видела его расстроенным, когда она умерла, не успев дожить до трёх. Драконья оспа страшный недуг… В горле встает ком. Хаффлпафф не хотела этого слышать. Тем более сейчас. — Селестия, я… — она спонтанно опускает Чарльза на пол, быстро тому улыбнувшись, и разворачивается. — Я отойду на минуту. Но не успевает женщина дойти до двери, как другая ее окликает. — Он ведь предначертан тебе, да? — сухо спрашивает она. Хельга замирает, что-то в ее груди неприятно тянет. Она прикрывает глаза, предчувствуя неприятный разговор. — Отец уговаривал его отказаться от судьбы, от тебя, — Селестия вздыхает, проводя рукой по темным волосам. — А Салазар сказал, что никогда этого не сделает. Хельга сглатывает, переступая с ноги на ногу. Почему при упоминании Слизерина в груди разрастается тепло? — А ты?.. Селестия поднимает свой гордый взгляд. Только сейчас в нем гораздо больше отчаяния. — А я лишь потом узнала, что, отказавшись от предназначенного судьбой, вы оба больше не перерождаетесь. И после смерти попадете в забвение. Ее дыхание перехватывает. Сначала Хельга даже не верит словам женщины. — Но почему… — она сглатывает, и разворачивается к Селестии. — Почему Салазар не рассказывал мне это? Сначала она молчит. А затем ее голос звучит громче обычного. — Думаешь, он хочет, чтобы ты знала? — уголки ее губ ползут вверх. — Он никогда не даст тебе исчезнуть. Отчасти из-за того, что любит… — Селестия делает шаг к ней. — А отчасти из-за того, что боится смерти.***
Она больше растеряна, чем испугана. Больше боится за друга, чем за себя. Как всегда. Хаффлпаффец резко толкает девушку к краю астрономической башни, ветер тут же с силой бьёт ей в лицо, треплет волосы. Но она не обращает внимания. Только с болью смотрит на друга. — Марк, что происходит?.. — тихо спрашивает она. Он безумным взглядом смотрит на подругу, и медленно, дрожащей рукой, направляет на неё палочку. — Я прочитал его дневник, — надрывно произносит парень. — Я знаю всю правду. Но ей все ещё непонятно, о чем речь. Она едва делает шаг к нему. — Не подходи! — Марк срывается на крик. — У тебя тоже он есть, да? Сколько людей ты убила, Ханна? Она с ужасом смотрит на него. И машет головой. — Я никого н-не… — девушка запинается. — Почему ты так говоришь?.. — Том все записывал. И Крестраж тоже, — он вздрагивает, упоминая это. И внутри Ханны все переворачивается. Она не хочет верить в это. Не может. — Крестраж?.. — ее голос дрожит. Неправда. Это не может быть правдой. — Опусти палочку, Диксон, — вдруг злобно рычит знакомый голос. Том как обычно появляется незаметным. И как обычно не вовремя. Она поворачивает голову, и смотрит на него. С недоверием. Ожидая, что он сейчас скажет, что все это — неправда. Ложь. — Сделаешь ещё шаг, и она полетит вниз, — спутанно говорит хаффлпаффец. Ханна не слышит его слов. В ее голове крутится одно: крестраж. — Том, — ее губы дрожат. — Скажи, что это неправда. Прошу тебя. Скажи, что ты не убийца. Ответ она видит в его глазах ещё до того, как он что-либо произносит. И это становится последней каплей. Впервые ей в груди так больно. Ханна сжимается от этой боли, и из ее глаз хлынут слезы. Она снова доверилась. И снова обожглась. — Ханна… — Марк растерянно хлопает глазами. Его рука медленно опускается. — Так ты не знала, что… Том пристально смотрит на него, во всех красках представляя его долгую, мучительную смерть. Но он не может сделать это на глазах Ханны. — Что я не знаю, Том? — она говорит громко, стараясь перекричать ветер. — Что ты убил человека? — Ханна, выслушай меня, — Том пытается достучаться до нее, но бесполезно. Она уже ничего не слышит. Или не хочет слышать. — Что это? Дневник? Твой кулон? — слезы градом скатываются по щекам, и ни что не способно заглушить ту боль внутри неё. Марк замирает, и Том одним взглядом приказывает ему молчать. Но он не повинуется. И говорит то, что хаффлпаффка никогда не должна была узнать. — Крестраж — ты, Ханна.***
Том подхватывает тело хаффлпаффки и берет на руки, направляясь в сторону женского туалета. У него совсем немного времени, пока она очнётся. Он давно на это решился. Долго обдумывал, предполагал, и, наконец, принялся к действиям. В тайной комнате ему комфортно. Здесь нет лишних ушей, глаз, лишь он и его мысли. Ужасающие мысли. Он аккуратно кладет девушку на пол и достает палочку. В углу сидит другая девушка, связанная. Не такая красивая, как его Хельга: конопатая, низкая, с коричневыми волосами и маленькими губами. А ещё она вечно всего боится. Полная противоположность Хельги — так даже проще. Он заносит над ней палочку и произносит, без капли сожаления: — Ты правда поверила, что я могу влюбиться в сквиба? Последнее, что увидит девушка — зелёный луч. Ее тело даже не станут искать. Том улыбается. Он превратил свою главную слабость — в силу.***
В одну секунду мир словно теряет краски. Все пропадает дня нее: голоса, шум, ветер. Она уже не плачет. Нет даже слез. Том делает шаг, и резко осознавший, что происходит, Марк, преграждает ему путь. — Не подходи к ней! Это стало последней каплей для слизеринца. Никто не смеет преграждать ему путь, тем более — жалкий грязнокровка. Зелёный луч проносится так быстро, что ни Ханна, ни застывший с выражением ужаса на лице Марк ничего не успевают понять. Марк и не поймет. Его тело с глухим стуком падает у ног слизеринца, крепко сжимающим в руке палочку. — Идём домой, Хельга, — он переступает через хаффлпаффца и приближается к ней. Но едва не впечатывается в невидимую стену прямо между ним и девушкой. Его это злит еще больше. — Ты же понимаешь, что для меня это не преграда, — быстро говорит, желая покончить с ее капризами как можно скорее. — Как ты сделала этот чертов барьер без палочки? Сейчас Ханна не плачет. Не злится. Не кричит. Она стоит на краю башни, и ее волосы развеваются на ветру. А на лице — невыносимая печаль. — Ты забываешь, что я тоже основатель, Салазар, — она не обращает внимание на его гнев. Марк мертв. Это все, что она понимает. Том пытается разбить барьер чарами, но заклинания лишь отскакивают от него. Его и это раздражает. Он знал, что Хельга сильная волшебница. Но никогда не считал ее сильнее себя. — Хаффлпафф, когда я его разобью… — Я люблю тебя, Салазар, — она перебивает его. — И сегодня я поняла, что прощу тебе все. Рано или поздно я бы простила даже… — она сглатывает, ощущая, как в горле встает ком. Бездыханное тело Марка она видит даже с закрытыми глазами. В этот момент Том впервые ощущает странное тянущее чувство внутри, и оно ему неприятно. Страх. Впервые в жизни он его испытывает. — Поговорим внизу, Ханна, — он вновь пытается пробить барьер, и вновь ничего не выходит. Его это не останавливает. — Ты никогда не любил меня. Ты любил мою любовь, — она всхлипывает, быстро качая головой. — Я устала, Том. Я больше не хочу чувствовать эту боль. Не хочу жить с ней. Он продолжает пробивать барьер, что медленно трескается. Остаётся совсем немного. — Я сделаю все, Ханна! Только стой на месте! — кричит он со смесью страха и злости. Но тщетно. Она решается еще до того, как он успевает что-то исправить. — Ты уже сделал. Я твоя. Твоя невеста, твоя любовь, твой крестраж… — Не смей этого делать, Ханна! — рычит он, уже почти пробив стену между ними. — Я люблю тебя, — шепчет она. — И поэтому отказываюсь от предначертанного судьбой. Весь мир замирает вместе с ней, внимая ее словам. Она раскидывает руки в стороны и делает шаг назад, в пустоту. — Ханна! — Том из последних сил пробивает барьер и, ни о чем не думая, кидается за ней следом. Воздух подхватывает его. Он пытается догнать хаффлпаффку в полете, защитить ее, спасти. А на ее лице — полное умиротворение. Свобода. И все та же искренняя, преданная любовь. Том отчаянно хочет её догнать. Он тратит все силы, ускоряясь, и почти дотягивается до нее рукой, почти ловит……но словно сама судьба уводит их друг от друга.
В следующую секунду Ханна Эйвери падает наземь.***
Из-за красного платья не видно кровь. Она выглядит умиротворенной: пухлые губы слегка приоткрыты, и он все ожидает, что Ханна растянет их в своей неповторяемой улыбке. Он прижимает ее, такую теплую, такую родную, к себе, и не может поверить, что его Хельги больше нет. Она спит. Она словно спит. А он впервые испытывает дикую боль в груди. Впервые в его глазах стоят слезы. Том действительно чувствует, что часть его души умерла. Но не понимает, что Крестраж здесь совершенно не причём. — Я люблю тебя. Я так сильно тебя люблю, — он нежным движением убирает локон волос с ее лица и вновь прижимает её, словно безвольную куклу, к себе. Но она больше не ответит ему взаимностью. Ни в одной из жизней. — Теперь ты никогда не будешь моей.