Покровители

Владимир Корф, после того как в осеннем саду поупражнялся на шпагах с князем Репниным, вернулся в особняк, чтобы привести себя в порядок и принарядиться к вечернему балу у графа Потоцкого. В гостиной перед зеркалом молодой барон самодовольно усмехнулся своему отражению: прекрасная незнакомка, о которой он мечтал вот уже несколько месяцев, не устоит сегодня перед его чарами… Как ее зовут? Кажется, Ольга? Или не Ольга? А может, Мария? Но не Анна, это точно! Волосы у незнакомки длинные, волнистые, не то рыжие, не то темно-русые. Впрочем, какая разница? Главное: кокетка, красотка и, по всей видимости, весьма доступна: не доставит хлопот. Застегнув белый парадный китель на все пуговицы, Корф невольно прислушался к голосам в малой гостиной: — Анна, выше нос, — напутствовал девушку старый барон. Сердце Владимира замерло: Анна здесь! Весьма некстати. Но как же давно он не видел ее! Наверняка она, будто назло ему, стала еще краше. — Нынче я узнал, что на балу у графа Потоцкого будет присутствовать мой старинный приятель, князь Сергей Степанович Оболенский, который возможно оценит твой актёрский талант, — продолжал Иван Иванович. — И ты, Анечка, вскоре засияешь на сцене Императорского театра! Но и это еще не все, девочка моя! Со Сергеем Степановичем на бал прибудет его родной племянник, молодой князь Михаил Репнин, я с ним тебя давно мечтал познакомить! Молодой Корф нахмурился, подошел к двери и облокотился о косяк. Причем тут его лучший друг? — Для чего, дядюшка? — робко спросила крепостная воспитанница. Иван Иванович ласково посмотрел на красавицу, снисходительно потрепал ее по бледной щечке и чуть понизил голос: — Гм, гм, как же… Я беспокоюсь о твоем будущем, девочка! С таким покровителем ты будешь как за каменной стеной. Владимир еле слышно выругался и нервно одёрнув воротник парадного кителя, громко кашлянул и приблизился к родителю и его воспитаннице: — Ну зачем же так сложно, отец? Я и сам могу стать покровителем Анны, если мадемуазель не возражает… Иван Иванович округлил глаза и вытер платком внезапно вспотевший лоб. Он с минуту отходил от потрясения. Анна же оторопела, тяжело дышала и не смела поднять очи на мужчин. — Сын, — прохрипел старый барон. — Ты чего это удумал? — А что такого? Чем я хуже князя Репнина? М-м-м? — Владимир с вызовом посмотрел на Анну. Девушка не могла произнести ни слова и лишь переводила изумленный взор с сына на отца и обратно. — Владимир, да как ты смеешь предлагать такие… такие… мерзости? — вскипел праведным гневом Иван Иванович. — От вас же и научился, отец! Старый барон опасался опоздать на бал и упустить выступление Анны, и поэтому благоразумно решил, что после разберется со своим взбалмошным сыном и выяснит, что за новая блажь взбрела ему в голову? А нынче на балу пусть делает, что хочет, в рамках приличия, разумеется… *** Музыка, веселый смех, нарядные пары, кружащиеся по ярко освещенной зале. Анна впервые видела такое великолепие. Она стояла между двух мужчин, таких родных для нее, но чужих и далеких одновременно. Кто она для них? Всего лишь рабыня… крепостная, красивая игрушка… И должна выполнять все их поручения, предугадывать желания. И они все решат за нее. Владимир и Иван Иванович взяли с подноса услужливого официанта по бокалу шампанского. Анна же отказалась: у нее от глотка спиртного тут же начинала раскалываться голова. Молодой барон знал об этой ее особенности, поэтому остановил официанта и велел принести фужер с ее любимым вишневым соком. О, как же он в тайне ото всех ее любил, свою крепостную, млел в ее присутствии, трепетал при звуках ее голоса. За это он ее и ненавидел. Ненавидел и себя за эту слабость… Иван Иванович с нетерпением ожидал появления на балу князей Оболенского и Репнина, чтобы познакомить их с Анной. Мало ли что его сыну нынче пришло в голову! Ишь, учить отца вздумал! Мальчишка! Тоже мне: блюститель нравов! За собою бы лучше следил, ловелас этакий! Он, Иван Иванович Корф, лучше всех знает, как сделать счастливой свою воспитанницу! Ах, какой у девочки талант! Ее ждет блестящее будущее, а он, покуда жив, будет гордиться ею и помогать. Князь Репнин — достойная ему замена: педантичный, спокойный, уравновешенный и надежный, и, ежели даже женится на дворянке, не оставит Аннушку. А его собственный сын — полная противоположность Михаилу, да еще и ненавидит девушку! Непонятно, как Владимир и Михаил вообще сдружились? Или это противоположности так притягиваются?.. Стоя рядом с Анной так близко, как это только было возможно, Владимир все же увидел ту красотку-кокетку, образ своих недавних грез. Она, обмахиваясь веером, беседовала с каким-то франтом, но молодому барону «не то Оля, не то Маша» уже казалась пресной и неинтересной. Как и все девушки в сравнении с Анной. И он, покосившись на стоящую рядом крепостную, едва заметно пожал ее пальчики. Зазвучали первые аккорды вальса, и молодой Корф повернулся к Платоновой, поклонился ей и учтиво произнес: — Позвольте мне пригласить вас на вальс! Изумленная Анна, прежде чем принять приглашение, вопросительно взглянула на «дядюшку», тот нехотя кивнул, и девушка склонилась в реверансе. О, этот первый танец, первое трепетное прикосновение мужской руки к девичьей талии! Он никогда прежде не смел коснуться ее, хотя в мечтах делал это неисчислимое число раз, но никогда не думал, что это так нежно, так прекрасно и волнительно. «Как давно я ждал этого мгновения, когда можно вот так, не таясь, обнять, прижать ее к себе и вдохнуть аромат любимой женщины…» — Владимир с трудом сохранял невозмутимое лицо, а глаза его, устремленные на Анну, излучали мягкий свет. «Это будто прекрасный незнакомец», — подумала девушка, поднимая свою руку на плечо барона. Они были пятой парой, вошедшей в круг. Владимир Корф считался одним из лучших танцоров Петербурга. Анна танцевала великолепно. Ножки ее в светлых туфельках, легко и свободно скользили по паркету, а лицо светилось тихой радостью. Ее оголенные шея и руки были совершенны. Юбки ее белого платья, колыхаясь от движения, касались Владимира, и ему казалось, что они ласкают его… На несколько мгновений барон оторвал Анну от пола и крепко прижал к себе, совершив полный поворот в вальсе. У Анны сердце в тот момент замерло, в груди защекотало, и она рассмеялась тихо, но мелодично. Для Корфа же этот смех прозвучал сладкой музыкой… На протяжении вечера Владимир кружил Анну во всевозможных танцах: и в полонезе, и дважды в мазурке, и пригласил еще на один вальс. Разговаривали они мало, Корф лишь между танцами интересовался, не устала ли Анна, не желает ли она пить или в дамскую комнату. Он знакомым представлял девушку как воспитанницу своего отца. Молодой барон весь вечер старался придать своему лицу надменно-невозмутимое выражение, а меж тем в душе его расцветали розы… Как, оказывается, это просто: любить и быть счастливым, не притворяться и не гоняться за скучными красотками в поисках утешений… Как же он был неправ, столько времени потерял, изводя себя и Анну… И теперь Владимир молился, чтобы князья, Оболенский и Репнин, вовсе не явились на бал… Но, отыскав взглядом отца, он понял, что его мольбы не услышаны Создателем: возле Ивана Ивановича стояли лоснящийся от восторга господин Оболенский и князь Михаил Репнин, его лучший друг, адъютант Его Императорского Высочества и будущий покровитель Анны Платоновой. Да что же это такое! А Анна была… не просто удивлена, она была поражена! Что это нынче с ее молодым барином? Весь вечер он не отходит от нее, предупредителен, предугадывает все ее желания, почти ни с кем, кроме нее, не общается. Лишь иногда, следуя правилам приличия, останавливается с мужчинами для короткой беседы или целует ручки дам. «Что это? — думала крепостная. — Очередная его коварная игра? А мне что делать? Как себя вести?» Она чувствовала себя, с одной стороны, марионеткой, которую дергают за веревочки, а, с другой, наслаждалась обществом, обходительностью, близостью и объятиями молодого барона… Анна невесело усмехнулась. Какая будет следующей прихоть Владимира Ивановича? По сути, она — рабыня и должна быть готова ко всему… Прихоть барина не заставила себя долго ждать: Владимир решил, что сегодня он в последний раз все же сыграет роль жесткого хозяина. Он должен это сделать ради нее, ради себя, ради их будущего… — Анна, вы должны немедленно подойти к моему отцу и хриплым голосом сказать, что у вас разболелось горло, пропал голос и выступить вы не сможете… Иначе я сейчас же на балу всем объявлю, что вы крепостная… А если пожалуетесь на меня отцу, произойдет то же самое. Вы же знаете: отца я не боюсь. — А вы не боитесь его расстроить? — ошеломленно глядя на молодого барина, прошептала девушка. Корф на миг растерялся, но, поджав губы, тихо и веско ответил: — Будьте благоразумны, Анна, не заставляйте меня идти на крайние меры. Теперь… все зависит только от вас. Вы же актриса. Вот и разыграйте сценку перед моим отцом. Ступайте! Высшее общество не сводило с молодого красавца барона глаз. Что за роль он играет? Неужели так втюрился в девицу непонятного происхождения, пусть даже трижды красавицу, что готов поступиться своими принципами, расстаться со свободой и развеселой жизнью, связать себя брачными узами? А может, этот брак ему нужен для отвода глаз, чтобы продолжать разгульную жизнь?.. Все терялись в догадках. Анна, стараясь сохранять внешнее спокойствие, направилась к Ивану Ивановичу. Так вот какой он, князь Репнин. Высокий, стройный, элегантный, в темно-зеленом кителе с золотыми аксельбантами… Он смотрит на нее восторженно, с волнением сглатывает… О, этот мужской взгляд! И так же нынче глядит на нее Владимир, но в его глазах плещется нечто такое, от чего перехватывает дыхание, чему невозможно дать название… А князь Михаил… он словно пожирает ее своим взором, а на лице написано: моя, моя! Они что, уже все решили за нее? Анна приблизилась к «дядюшке», сделала книксен и прошептала: — Иван Иванович, простите я не могу нынче петь… Я… У меня нет голоса, горло болит… Старый барон, извинившись перед Михаилом и Сергеем Степановичем, отвел ее в сторону, и наклонившись, защекотал щеку девушки своими усами: — Полно, Аннушка, а то я не знаю, к чему тебя склоняет мой непутевый сын! Он губит твою карьеру! Ему просто не хочется, чтобы я тебе покровительствовал, тратился на тебя… Ах, эгоист! Несносный эгоист! И небось тебе заморочил голову? — Что вы, дядюшка, — закашлялась Анна. — Я и в самом деле… — Актриса из тебя никакая! Зато посмотрим, какая ты певица! Ты будешь петь! — прошипел Иван Иванович. — Довольно! И цепко схватив девушку за руку, повел ее к князьям, возле которых уже стоял и Владимир. — Друзья мои, — елейным голосом начал старый барон. — Позвольте представить: моя воспитанница, Анна Петровна Платонова. Анечка, а это — князь Сергей Степанович Оболенский и князь Михаил Александрович Репнин! Михаил так и не сводил с Анны голодного взгляда, а князь Оболенский, раскланявшись, восторженно сообщил, что договорился с распорядителем бала, и дебют Анны состоится через десять минут. Девушка испуганно посмотрела на молодого Корфа, но тот был на удивление спокоен. Или это показное, и сейчас последует взрыв? Но, взглянув на Анну, Владимир усмехнулся и закатил глаза, и она поняла его: актриса из нее никудышная! Девушка зажмурилась: неужели он и вправду расскажет всем о ее крепостном положении? Ну и пусть! А она перестанет его уважать! Заиграли мазурку, и князь Репнин пригласил Анну. Но ее перехватил господин Шишкин, помощник директора императорского театра, давно наблюдавший за ней, и увлек в толпу. Корф и Репнин оторопело глядели им вслед. — И вы сие одобряете, отец? — зло спросил Владимир у довольного Ивана Ивановича, которому казалось, что все складывается наилучшим образом. Даже лучше, чем он предполагал! — Вполне! — посмеиваясь в усы, ответил старый барон и прошептал сыну: — Не тебе же одному все самое лучшее! К тому же, это весьма полезное знакомство… Анна, танцуя с Шишкиным, едва сдерживала слезы. Дядюшка совсем не любит ее, его волнует лишь ее карьера… Ему безразлично, что у нее на душе! Она для него кукла, игрушка, воплощение амбиций. Даже Владимир, кажется, лучше понимает ее… Может, ей попробовать поговорить с ним? Ей отчего-то стало казаться, что молодой барон на самом деле очень тепло к ней относится. Она прочла это сегодня в его взгляде, поняла по лучезарной улыбке, почувствовала в ласковом прикосновении рук… Он ей более всех приятен, несмотря ни на что… И если для нее иного пути нет, пусть он станет ее покровителем. Она согласна, согласна!