Гарри Поттер и эффект бабочки

Накануне второго на своём веку первого матча в команде Гриффиндора по квиддичу, Гарри и Гермиона долго сидели в гостиной своего факультета. Все остальные первокурсники уже ушли спать, а Поттер и Грейнджер, забившись в самый дальний угол комнаты, всё ещё тихо переговаривались между собой. – Может, заранее попросим кого-нибудь из старшеклассников наложить контр-заклинание на твою метлу? – Грейнджер весь вечер хмурилась, отнюдь не пылая желанием во второй раз наблюдать за волшебным бешенством заколдованной метлы Гарри, которое настигнет её завтра во время игры. – Ну, и как ты это себе представляешь, Гермиона? – Поттер насмешливо приподнял бровь. – Подойдём к Оливеру и, наивно хлопая детскими глазами, попросим его наложить конкретное и очень специфическое контр-заклинание против того, что не должно в принципе происходить? Ты же ещё помнишь, что Квиррелл использует на мне довольно тёмное проклятие, которые сможет узнать именно Снейп. – Тогда давай попросим его, – Грейнджер вздохнула. – Все равно он скоро нас раскусит. В этом возрасте ни я, ни ты окклюменцией овладеть не сможем. А ведь Снейп далеко не дурак, может, имеет смысл просто ему всё заранее рассказать? – Гермиона, я не спорю, что Снейп был бы прекрасным сообщником, – Гарри прищурился. – Проблема в том, что он моментально побежит докладывать Дамблдору. Ты же прекрасно помнишь, что даже после того, как перед самой своей смертью он узнает, что всю жизнь был пешкой в игре директора, все равно, став портретом, будет его защищать, как будто бы его жизнь зависит от этого. – Да, я не забыла, – Гермиона тряхнула волосами и поднялась с места. – Что ж, пока будем справляться собственными силами. Во всяком случае, на этот раз я чётко знаю, чью мантию поджигать. – Не сомневаюсь в тебе, – Гарри хмыкнул. – Будешь изначально прятаться под трибунами преподавателей или разыграешь с Уизли тот же спектакль, что и в прошлый раз? Для чистоты эксперимента, так сказать, и чтобы наш Ронни не чувствовал себя не у дел... И да, я уже готов висеть на бешеной метле, как будто моя жизнь от этого зависит. - Гарри, твоя жизнь от этого и зависит, - напомнила Грейнджер и вновь покачала головой. - Я помню, Гермиона. Вот ведь дерьмо… А главное, и предотвратить ничего нельзя. Тогда события пойдут в другое русло, и мы снова не будем знать, чего ожидать. А мы должны дойти до определённой точки максимально без сюрпризов, - хмыкнул Поттер и поднялся на ноги. - А сейчас спать! *** Гарри никогда не любил чрезмерное внимание к своей особе, но каждый раз перед началом матча ощущал тот самый прилив адреналина, без которого просто не мог всю свою жизнь. Слизеринцы же называли эту его тенденцию, которую дружно приписывали всем гриффиндорцам, «невозможностью усидеть на пятой точке ни в коем случае». Ещё они именовали это «стремлением влезть в любое дерьмо, даже если его не предвещалось и в помине». Слизеринцы утверждали, что даже самая рассудительная из гриффиндорцев, Гермиона Грейнджер, тоже обладает подобным качеством. В любом случае, жажда приключений была у Поттера в крови, а квиддич на протяжении шести лет школы был именно той отдушиной, которая давала возможность чувствовать себя хоть изредка ребёнком. Именно поэтому, вернувшись в собственное детство, больше всего Поттер с нетерпением ожидал своего зачисления в команду по квиддичу. Преднамеренно или нет, но Драко Малфой вновь предоставил ему эту возможность. А Поттер её не упустил. Ведь в конце концов, и он сам, и Гермиона прекрасно понимали, что Гарри мог спокойно не лететь за напоминалкой Невилла. От этого ничего бы не изменилось, а жизнь не кончилась. К слову сказать, Лонгботтом и сам потерял этот шарик буквально через пару дней, засунув его куда-то и совершенно позабыв о его существовании. Меж тем, Оливер Вуд воспринял сосредоточенный вид своего нового игрока за волнение и дружески положил руку на плечо Поттера. Гарри улыбнулся, кивнув капитану команды, и очень скоро они уже ровной шеренгой вылетали из раздевалки Гриффиндора. Гермиону Поттер заметил на трибунах факультета довольно быстро. Магглорождённая волшебница никогда не была горячей фанаткой квиддича, что не помешало ей впоследствии встречаться далеко не с одной звездой этой игры, включая самого Виктора Крама. Плюс, Гермиона всегда ходила на матчи, активно болела за свою команду, а также в свое время помогла Рональду Уизли стать вратарем, хотя все упорно делали вид, что не знали о её практически слизеринских махинациях. Но от Гарри у девочки секретов не было, и Поттер был прекрасно осведомлён о далеко не первой и отнюдь не последней из долгого списка тех вещей, за которые Рон был обязан Гермионе. Что в конечном итоге не помешало рыжему её бросить в будущем, как Гарри теперь знал, совершенно предательски. Хоть сама Грейнджер и утверждала, что понимает его, и это было к лучшему для них обоих. Почувствовав стремительно разрастающееся в душе раздражение на Рональда, который в этой жизни мирно сидел неподалёку от Грейнджер, Гарри отчаянно тряхнул головой и заставил себя сосредоточиться на предстоящей игре. Было бы забавно на этот раз взять и поймать снитч до того, как двуглавый мерзавец начнёт колдовать над его метлой. Конечно, удача избежать какую-нибудь неприятность – это не из книг о Поттере. И очень скоро Гарри ощутил то самое незабываемое чувство, когда в твою метлу словно вселяется злой дух и отчаянно пытается сбросить тебя на землю. Грейнджер отреагировала чуть ли не быстрее самого Поттера. Перебросившись несколькими дежурными и обязательными фразами с Роном Уизли, Гермиона выскользнула со своего места, пользуясь прикованным к игре и самому Гарри вниманием всех вокруг, и, ни кем не замеченная, бросилась к трибунам преподавателей. Гарри прекрасно знал, что Грейнджер займёт несколько минут добраться за Квиррелла, и изо всех сил вцепился в древко метлы. Во всяком случае, на этот раз они были абсолютно уверены, что происходит, и как все это остановить. Плюс, им удалось избежать поджигать мантию вновь шепчущего контрзаклинания и пытавшегося спасти Поттера профессора Снейпа, вызывая его ненависть на довольно долгое время. Все кончилось очень быстро, хотя, знавший, чего ожидать, Поттер отчётливо почувствовал, как в какой-то момент его начало трясти намного меньше. Контр-заклинание Снейпа, мгновенно отметил Гарри для себя в голове, а потом все прекратилось . Гермиона добралась до временного прибежища Волан-де-Морта, подожгла мантию Квиррелла и отвлекла внимание от Гарри. Вновь устроившись на своей метле, Гарри просканировал трибуны, на этот раз внимательно наблюдая за реакцией присутствующих и не упустив, каким изучающим взглядом Дамблдор одарил своих преподавателей. Директор явно подозревал что-то неладное, вопрос был лишь в том, вычислил ли он для себя в голове что-нибудь, или Квиррелл действительно остался вне подозрений. В последнее в прошлой жизни начальник Аврората, Гарри верил все меньше и меньше. Встреча с Флаффи произошла точно так же, как и в прошлой жизни. Лестница внезапно изменила направление, ребята оказались на том самом запретном четвёртом этаже, а Гермиона машинально отперла дверь заклинанием. Они должны были найти трёхглавого цербера, у Поттера и Грейнджер не было и капли сомнения в этом, но сама встреча, как и в первый раз, удовольствия не принесла. Рональд Уизли кричал так громко, что даже не заметил, что на лицах его товарищей сейчас удивления не было. Впрочем, Поттер и Гермиона до конца от страха и отвращения избавиться не смогли, и троица удирала из комнаты от всего сердца. В нужное время они все отправились за информацией к Хагриду, обнаружив у него яйцо дракона, и вновь явившись свидетелями таинства появления на свет новой огнедышащей жизни. Правда, это событие пришлось снова пережить. Особого энтузиазма не было, а вот тягостное, ноющее чувство в солнечном сплетении появилось мгновенно. Гарри и Гермиона прекрасно помнили, что с минуты на минуту их засечёт Малфой, мгновенно доложит обо всём МакГонагалл, и всех уже четверых ждёт наказание с походом в Запретный Лес. А это влекло за собой их первую и довольно запоминающуюся встречу с развоплощенным Волан-де-Мортом. Вот только Драко на этот раз не появился. Гермиона бросила довольно изумлённый взгляд на Гарри, но факт оставался фактом: до гостиной Гриффиндора они добрались без особых приключений. – А вот это уже интересно, – ненавязчиво спровадив Уизли, обратился Гарри к подруге. – Малфой на этот раз за нами не шпионит? Забыл записаться в наши враги? – Ну, ты же пожал ему руку при встрече, вообще-то, – Гермиона задумчиво опустилась в кресло. – Быть может, в своем сознании он не обозначил тебя соперником? Или не питает к тебе на этот раз негативных эмоций, ты ведь не отвергнул его дружбу, умудрившись его при всех оскорбить? – Вполне может быть, – Гарри довольно равнодушно пожал плечами. – Сказать по правде, эта наша стычка с ним перед распределением в прошлой жизни впоследствии всегда казалась мне довольно глупой. Особенно если вспомнить, что всё-таки он не выдал нас в Малфой-меноре. – И догадался бросить тебе свою палочку в самый подходящий момент, – Грейнджер улыбнулась. – Многие считают, включая и меня, что именно это и явилось тем фактором, который помог тебе одержать победу над Волан-де-Мортом. – Кстати, ты слишком часто начала поминать его по полному имени на ночь глядя, – Гарри насмешливо хмыкнул. – А как же насчёт табу? Ты мне в прошлом жизни всю плешь проела. Да я и сам знатно облажался с этим именем тогда. А вообще-то, Дамблдор мог бы нас и предупредить... – Если ты вспомнишь, – Гермиона прищурилась. Говорила она довольно серьезно, даже без какого-либо намёка на сарказм или насмешку. – То мы очень спокойно в прошлой жизни называли его по имени ночью и днём, но до определённого момента. Этим моментом стал его приход к власти, обернувший столы на сто восемьдесят. А случилось всё это на нашем седьмом курсе и не раньше. Но ты прав, пора уже начинать учиться на своих ошибках и тренироваться на будущее. Что предпочитаешь, «Тёмный Лорд» или «тот-кого-нельзя-называть»? – Ты серьезно? - Поттер вспылил не на шутку. - Я похож на его подданного, или ты принимаешь меня за того-у-кого-слишком-много-времени-произносить-всякую-ерунду-и-ломать-себе-язык? Зови его Томми или просто Реддл. С него хватит. – Так уверен, что на свое маггловское имя он не наложил табу? – Вообще-то, да, я уверен, но ты права, – Поттер почесал подбородок. – Как насчёт Змей Безносый? Вот готов поспорить на что угодно, это звание чисто от всех проклятий. – Договорились, – согласилась Грейнджер и совершенно по-девичьи хихикнула. – Так и будем величать: «Змей». Если что, скажем, что осведомлены о его владении языком пресмыкающихся и символа факультета Слизерина. Как и о том, что он его истинный наследник. Потому как, если мы заранее закрепим за ним титул «Безносый», в будущем придётся подобные пророчества объяснять. – Договорились, – Гарри и не думал спорить. Он вообще затеял все эти подколки просто, чтобы повеселиться. Потому, что как только Поттер осознал, что поход в Запретный Лес и первая встреча «с тем самым, о котором действительно очень не хотелось думать», отменяется, настроение значительно улучшилось. Впрочем, золотое трио, которое теперь действовало больше, как дуэт, все равно помогло Хагриду организовать перемещение дракончика в Румынию. Ведь в конце концов, даже Дамблдор не позволил бы ему держать дракона в запретном лесу наподобие семейства акромантулов, которые по милости Хагрида и молчаливом согласии директора там теперь обитали и довольно сильно размножились. За всем этим Рождество подкралось незаметно. Гермиона, как и в прошлый раз, избрала уехать домой. Поттер почему-то не сомневался, что подруга уверена: ей все равно придётся в результате стереть память родителям перед седьмым курсом. Конечно, если они слишком существенно не изменят историю до того и предотвратят Вторую Магическую целиком и полностью. Но это ещё не обсуждалось. А пока что Гермиона пыталась провести как можно больше времени с родителями, ведь опыт прошлой жизни однозначно показал: её заклинание забвения необратимо, и по сути ничем не уступает Локхарту. Когда память стирала одна из самых талантливых волшебниц их времени, та уже не возвращалась. И к слову, вернуть её не мог никто. Мантия-невидимка, завернутая в пеструю, подарочную бумагу, появилась под Рождественской елью в гостиной Гриффиндора, словно по расписанию. Гарри вздохнул, прекрасно понимая сразу две вещи: Дамблдор хранил у себя целых два дара смерти практически одиннадцать лет, и это самая мантия очень пригодилось бы его родителям в тот злополучный Хэллоуин, когда сам Гарри остался сиротой. Впрочем, все это он уже давно пережил и перегорел, а возмущение давно перекипело. В ту ночь Дамблдор принял решение, которое запустило череду событий в их прошлой и нынешней жизни, а возможности что-либо менять в своем собственном беспомощном младенчестве не было. Приходилось жить дальше, и в это конкретное Рождественское утро вновь выслушать череду восторгов от Рональда по поводу легендарной мантии-невидимки. Кивнув и тоже для галочки показав обязательное изумление, Поттер просто запрятал мантию в свой сундук. А потом Гарри усмехнулся, присев на крышку, и тряхнул головой. И вновь все фигуры на шахматной доске оказались расставлены по воле господина директора. Вот только о том, что пешки с надписями «Избранный» и «Гениальная магглорождённая волшебница» на этот раз вздумали стать королём и ферзём, Альбусу Дамблдору знать было совершенно не обязательно. *** Драко Малфой рождественские каникулы провел в кругу семьи. Вместе со всеми слизеринцами, мальчик сел в Хогвартс-экспресс, хотя если уж быть совсем откровенным, он был бы не против и остаться в школе. Драко уже заметил, что Гарри Поттер к родственникам-магглам на каникулы не вернулся, как и не поехал домой его лучший друг Рональд Уизли. У рыжего были какие-то затруднения, точнее, его семья навещала старшего брата в Румынии. Гермиону Грейнджер Малфой заметил на перроне мгновенно. Девочка держалась немного в стороне от однокурсников, а в купе избрала ехать со старостой Гриффиндора. Перси Уизли в Хогвартсе не остался, приняв приглашение одного из своих друзей провести каникулы с его семьей. Прибыв на вокзал Кинг-Кросс, Драко вновь отыскал Гермиону взглядом. Конечно же, её родители-магглы не могли пройти встречать дочку к поезду, и девочка вместе с другими магглорождёнными волшебниками незаметно проскользнула сквозь заколдованные колонны. Драко улыбнулся, проводив её взглядом. Малфоя родители встретили на перроне, и соскучившийся мальчик тут же бросился в объятия матери. Нарцисса встретила его на полпути, и Драко успел заметить, как недовольно скривился отец: образ холодной аристократки на мгновение растаял, уступая место любящей матери, и Люциуса это явно не удовлетворило. Впрочем, после сдержанного и весьма холодного рукопожатия с сыном, отец препроводил их к месту аппарации, и семейство Малфоев исчезло. В меноре Драко откровенно скучал. За последние месяцы Хогвартса парень успел привыкнуть к шуму и некоторой несдержанности, которую вдали от дома позволяли себе все дети аристократов. Потому как воспитание воспитанием, но детство никто не отменял, и наследники древних родов в школе вели себя так, словно с цепи сорвавшись. Приходилось вновь привыкать к холодной сдержанности, царившей в меноре, но Драко не жаловался. Всё-таки за это время он соскучился по матери. В день Рождества они обменялись подарками, и мальчик со сдержанной радостью поблагодарил родителей. А за праздничной трапезой отец принялся расспрашивать о Хогвартсе, уроках, сокурсниках и успехах собственного сына. Драко готов был поклясться, что Люциусу уже обо всём известно, но отвечать приходилось досконально и в подробностях. Именно во время этих разговоров Драко и решил упомянуть среди самых лучших учеников потока Гермиону Грейнджер. – Грейнджер, – Люциус прищурился, внимательно глядя на сына и наблюдая за его реакцией, а потом демонстративно задумчиво потёр лоб и задал ожидаемый вопрос. – Эта юная леди случайно не состоит в родственных отношениях с зельеварами Дагворт-Грейнджерами? – Признаться, не знаю, отец, но это вполне возможно, – Драко сглотнул. – Зелья даются ей легко, поэтому я бы не исключил подобной возможности. Впрочем, на всех остальных предметах она тоже блистает. Многие считают, что она обещает стать одной из самых перспективных учениц нашего потока. – А спросить, есть ли между нею и зельеварами родство, ты не догадался? – Люциус приподнял бровь, почуяв неладное. Впрочем, Нарцисса поддержала мгновенно замявшегося в ответ Драко. В свою очередь одарив сына долгим, изучающим взглядом, она улыбнулась. – Люциус, ты же сам понимаешь, что подобные вещи могут не афишироваться. – Хочешь сказать, Цисси, что девочка может быть незаконнорожденной? – Хочу сказать, дорогой, что она сама может не знать об этом родстве. Не всё всегда лежит на поверхности, – многозначительно приподняла бровь Нарцисса и вновь обменялась взглядом с сыном. Драко облегчённо выдохнул, и разговор перешел на другие темы. Однако, Малфой-младший прекрасно знал: зерно интереса в сознании отца относительно Гермионы Грейнджер, зароненное ещё летом, сегодня было щедро орошено водой.