Гарри Поттер и эффект бабочки

Гораций Слагхорн точно так же устроил свой первый ужин, тот самый, во время которого прощупывал почву и начинал изучать «потенциальных слизней», в первые же недели учебного года. Гарри Поттер удостоился приглашение одним из первых, вновь не в силах избавиться от ощущения, словно Гораций, приглашая его на вечер, одновременно спрашивал разрешения. Грейнджер была приглашена второй. Про себя Гарри усмехнулся, невольно восхищаясь настолько намётанному глазу старого коллекционера таланта. Гораций действительно видел потенциал, имел нюх или третье око, только в отличие от Трелони, оно было настроено именно на предчувствие, кто из его учеников сможет добиться наибольших результатов. Впрочем, это вполне мог быть элементарный жизненный опыт и наметанный глаз преподавателя. Ведь в конце концов, именно Гермиона не в таком далёком будущем станет министром магии волшебной Англии, и не без её участия они вычислят не только Крестражи Волан-де-Морта, но и найдут способ их обнаружить и уничтожить. Конечно, в прошлой жизни все это было совершенно не без участия Рональда Уизли, на которого Гораций никогда не только не взглянул дважды, но даже не удосужился запомнить его имя, но положив руку на сердце, Поттер не мог бы утверждать, что они бы не справились и без Рона. Или, что его нельзя было бы легко заменить кем-то другим. Клуб Слизней явно включал в себя, однако, не только людей с впечатляющим потенциальным талантом и способностями, туда обычно приглашались и представители семей «сильных мира сего». Например, в отличие от прошлой жизни, на этот раз за столом восседал Драко Малфой. И вновь Гарри про себя усмехнулся: в отличие от прошлой реальности, в этой Люциус Малфой не попал в немилость. Он по-прежнему считался одним из самых влиятельных людей волшебной Англии, а Драко не стал сыном заключённого в Азкабан опального аристократа. И результаты такого перемещения фигур на шахматной доске не заставили себя долго ждать: на этот раз сын Люциуса в клуб потенциальных жемчужин волшебной Англии был включён. Конечно, Малфой и сам был довольно способным в зельях, но Гарри уже очень давно понял: Клуб Слизней имел мало чего общего со способностями исключительно в «Зельях». Иначе здесь бы царствовал Северус Снейп, а как раз он никогда приглашенным не был. В отличие от той же Лили Эванс. К слову, на этот раз в Клубе произошло ещё одно изменение. Джинни Уизли тоже не появилась ни на одной из их званых трапез. Хотя девочка по-прежнему была довольно многообещающим игроком в квиддич, по-прежнему занимала в команде вторую позицию за самим Гарри Поттером и по-прежнему была сильна в зельях. Как и являлась дочерью Молли Прюитт. А ведь в прошлой жизни во время этих вечеров Гораций Слагхорн упоминал имя её матери не раз. Но тем не менее Джинни приглашена не была. – Что наводит нас на мысль, что Гораций изначально видел твою симпатию к Джиневре. Забавно, не правда ли, – конечно же, на его невысказанные мысли ответила именно Гермиона. И Гарри давно уже перестал гадать, прочитала ли она эти вопросы в его голове, пришла к аналогичным выводам самостоятельно, или все было и так написано у него на лбу. – Хочешь сказать, что в прошлой жизни наш предусмотрительный Гораций пригласил её исключительно потому, что видел в ней будущую миссис Поттер? – Гарри хмыкнул и тряхнул непослушной шевелюрой, которая последнее время всегда была довольно аккуратно уложена хоть и в небрежную, но однозначно дорогую стрижку. И которую удерживали на месте далеко не дешевые средства для укладки волос. – Напрашивается само по себе, – Гермиона с довольно наигранной наивностью хлопнула длинными ресницами и пожала плечами. – Ты ведь не так давно открытым текстом сказал Дамблдору, что я тебе нравлюсь. – Конечно, Гарри поделился с подругой всеми деталями разговора, который состоялся между ним и Альбусом. И конечно же, она теперь не упускала случая подшутить над ним по этому поводу. – А теперь я буду мучиться вопросом, если на этот раз меня пригласили исключительно по этой причине. – Ага, – Гарри поджал губы и с самым серьезным видом обернулся к Грейнджер. Только в зелёных глазах черти ламбаду плясали. – Уже всеобще принято считать, что ты самая умная ведьма нашего потока, может, даже претендующая на звание самой яркой волшебницы поколения. Успевшая заслужить не только первую строчку в ранге учеников Хогвартса, но и набрать наибольшее количество баллов на всех экзаменах за Мерлин знает, сколько лет. Да ещё и в прошлом ставшая министром магии, что мы с тобой тоже прекрасно помним. Конечно, Гермиона, профессор Слагхорн однозначно пригласил тебя исключительно потому, что твоей жизненной амбицией является стать миссис Поттер. – Ну, не скажи, – Гермиона сейчас тщательно поддерживала на лице «маску блондинки», как однажды в прошлой жизни назвал это её шутливое выражение такой же магглорождённый волшебник Джастин Финч-Флетчли. – А вот у меня теперь навеки закрались подозрения. И с этими словами Гермиона вновь хлопнула ресницами, отводя взгляд от Гарри и переводя все свое внимание на вазочку с мороженым, все ещё стоявшую перед ней. А потом с самым невинным видом, все ещё «притворяясь блондинкой», окунула ложечку в свой десерт и опустила её в рот, нарочно смакуя вкус мороженого и медленно пропуская её сквозь плотно сжатые, пухлые губы. Поттер невольно сглотнул, следя за путешествием той самый ложки, и лишь через несколько мгновений, когда кровь вновь вернулась к своему физиологическому пути по организму и всё-таки удосужилась посетить мозг, хмыкнул. В прошлой жизни в этом возрасте Грейнджер подобными фокусами не пользовалась, а ведь могла же. Получалось у неё отменно и довольно впечатляюще. А тем временем с противоположной стороны стола за этими самыми «трюками» как всегда теперь выглядевшей намного более изыскано и одетой в совершенно другие вещи Гермионы наблюдал Драко Малфой. Теперь, когда Поттеру и Грейнджер было известно намного больше, а постоянно быть в компании лимитированного в ресурсах Рональда Уизли и бояться его обидеть слишком вылощенным внешним видом необходимости не было, Гермиона и Гарри одевались из намного более добротных магазинов. Впрочем, не один Малфой сейчас застыл на месте с открытым ртом. На Гермиону откровенно пялились Блейз Забини и Теодор Нотт, ровно как и Кормак МакЛагген и добрая половина парней в комнате. Но вот заговорил именно Малфой. Сглотнув очевидный ком в горле, он отложил собственную ложку и заговорил: – Напомни нам, Грейнджер, чем именно занимаются твои родители? – глаза Драко как-то подозрительно сузились, но переключив внимание Гермионы с той самой вазочки с мороженым на разговор, Малфой умудрился понизить температуру в комнате градусов на двадцать или двадцать пять. – Они дантисты, – усмехнувшись, Гермиона отложила ложечку в сторону, возвращаясь к всеобщей беседе. – Это лекари для зубов. – Это такая довольно высокооплачиваемая, требующая долгого и интенсивного образования и престижная профессия, Малфой, – на этот раз Гарри Поттер решил предоставить намного больше объяснений, чем Гермиона хотела бы поделиться именно с этой аудиторией. – Магглы пользуются несколько другими способами, чтобы поддерживать свое здоровье. И любые проблемы с зубами устраняются не волшебством, а достижениями науки и техники. Например, дырки лечатся пломбированием, форма исправляется специальными пластинками и другими приспособлениями, и даже цвет магглы умеют осветлять. Другими словами, это довольно престижно. – Звучит опасно и болезненно, – слегка смутившись, проговорил Гораций, совсем как в прошлой жизни. Гермиона улыбнулась, вновь вступая в дискуссию. – Нет, на самом деле все это делается под обезболивающими уколами и не должно быть уж так сильно опасно. Хотя один мальчик однажды укусил моего папу за палец. Ему потом даже понадобилось накладывать швы. Окончив свою тираду, Гермиона оглянулась по сторонам, словно ожидала колкости или булавки. В прошлой жизни, конечно, на этом разговор окончился, но в тот раз за столом присутствовали Малфой, Забини и Нотт. Могли ли они начать насмехаться над ней, учитывая чувство превосходства чистокровных волшебников над магглами, которое все трое безусловно впитали ещё с молоком матери? Или чем там их кормили домашние эльфы, если подобное в волшебном мире аристократок было не принято. Явно сделавший аналогичное заключение, Гарри с воинственным видом скрестил руки на груди и слегка откинулся на спинку стула, словно бросая им вызов попробовать вставить пять кнатов. Челлендж не принял никто, то ли благодаря нежеланию связываться с избранным, который в этой жизни вёл себя отнюдь не как забитый ребёнок, то ли просто избрали промолчать. Гарри не смог бы сказать наверняка, но подобные изменения явно считал к лучшему. Что ж, стать объектом словесных нападок слизеринцев он Гермионе на этот раз не позволит. И судя по всему, при немного более решительно настроенном избранном, нападать у них всех была элементарно кишка тонка. На отбор в команду по квиддичу от Гриффиндора Гермиона пришла почти машинально. Гарри устремил на неё вопросительный взгляд, но девушка лишь хладнокровно повела плечами: она и сама не могла бы объяснить, почему решила находиться здесь. Квиддич её всегда интересовал постольку-поскольку, хотя в прошлой жизни за свой факультет вообще, и за Гарри с Роном в частности она болела от всего сердца. Но в этой жизни, как и в прошлой, Поттер свою позицию капитана команды и ловца заполучил практически автоматом, поскольку поспорить с ним никто не мог. Гарри летал лучше всех в Хогвартсе, и утверждать обратное не осмелился бы даже его злейший враг и завистник. Джинни получила свою позицию тоже без каких-либо вопросов, а Рональду и МакЛаггену, как и в той жизни предстояло сразиться за позицию вратаря. Но если в прошлый раз Гермиона искренне болела за Рона и даже помогла ему, нарушив намного больше правил, чем ей хотелось бы признать, то в этой она сидела, буквально сложив руки на коленях, и безучастно наблюдала. Делала это Грейнджер тоже вполне буквально молча. Никаких «конфузусов» на этот раз с её губ не сорвалось. И как результат МакЛагген получил позицию вратаря, а Рональд Уизли официально стал запасным. И на этот раз, когда Гермиона смотрела выступление обоих без розовых очков влюблённости в Уизли, превосходство Кормака было очевидно даже человеку, далёкому от квиддича и невооруженным глазом. Гарри многозначительно усмехнулся и подмигнул ей, естественно прекрасно помня все нюансы из прошлой жизни и оценив изменения в жизни этой. Если уж говорить начистоту, в прошлом Рональд в конечном результате тоже не ударился лицом в грязь, но каких усилий и психологических манёвров это стоило самому Поттеру! И сказать по правде, Гарри был далеко не против в их новой реальности делить квиддичное поле с МакЛаггеном. Хотя Поттер и довольно быстро и недвусмысленно объяснил смазливому блондинчику внушительного телосложения и астрономического самомнения, что квиддич – это одно, и позицию вратаря он отдал ему с радостью. А вот и думать о Гермионе МакЛагген может забыть. Золотой девочкой Гарри с ним делиться не намерен. Впрочем, память довольно недвусмысленно подкидывала образы из прошлого, которые все, как один, напоминали: Гермионе МакЛагген был не нужен. Уже покидая трибуны, Грейнджер заметила Драко Малфоя, внимательно следившего за отбором в команду Гриффиндора. Гермиона прекрасно знала, что на этот раз Малфой уже прошел отбор в собственную команду, и в этом году будет вновь летать за Слизерин на позиции ловца. Что ж, это однозначно было изменением к лучшему: теперь они ведь понимали, что в прошлой жизни на шестом курсе Драко было элементарно не до этого. Заметив проходившую мимо него Грейнджер, одарившую парня подозрительным взглядом, Малфой усмехнулся и подмигнул магглорождённой волшебнице. Глаза Гермионы мгновенно округлились, став в два раза больше обычного, и девушка поспешно отвела взгляд. Что ж, это было неожиданно. *** Гарри прекрасно знал, что среди его близких друзей и просто знакомых бытовало единогласное мнение: у Поттера всегда и во всём виноват Малфой. Многие при этом ещё добавляли, что это – аксиома, абсолютно не требующая доказательств. Вот только в прошлой жизни им всем довольно часто приходилось заткнуть свой сарказм туда, где солнце не светит, а Мерлин никогда не заглянет, и признать: как правило, Гарри оказывался прав. И одним из примеров подобного и был их шестой год в Хогвартсе, когда Поттер утверждал, что Малфой принял метку и стал пожирателем смерти, а ему не верили. Что ж, в этой жизни своими подозрениями о подобных вещах Гарри поделился бы только с одним человеком, и на этот раз Гермиона с ним не спорила и не переубеждала. Если Гарри Поттер хочет что-то для себя выяснить, значит, Гарри Поттер должен именно это сделать, а она ему поможет. Конечно, зацикленности на Малфое в этой жизни у Поттера совершенно не наблюдалось. Все было выяснено ещё в прошлой реальности, но сейчас Гарри и Гермионе было просто любопытно, будет ли повтор прошлого? Доставлен ли в Хогвартс исчезающий шкаф? Красуется ли на бледной коже предплечья Малфоя метка? Будут ли покушения на жизнь Дамблдора, и увенчаются ли они прибытием в Хогвартс Пожирателей Смерти в ту ночь, когда по заключённому между ними соглашению Снейп произнесет два непростительных слова, тем самым спасая душу Драко Малфоя? В принципе, Поттер и Грейнджер даже не стремились все это предотвратить. Профессор Дамблдор умирал, тёмное проклятие на его руке безжалостно продвигалось ближе к сердцу, и в прошлом опытные борцы с тьмой, Грейнджер и Поттер прекрасно осознавали: если бы не Снейп, смерть настигла бы Дамблдора через несколько недель, максимум – месяцев. Но всё это обозначало, что одним прекрасным вечером, когда Гарри, в отличие от прошлой жизни находившийся не в спальне мальчиков, а с Гермионой в библиотеке, открыл карту мародёров, Грейнджер лишь усмехнулась. – Решил всё-таки проверить, чем занимается Малфой? По-прежнему ли он исчезает с карты? – Я настолько предсказуем? – насмешливо приподнял бровь Гарри и сверкнул глазами. – Хотя и не могу утверждать, что в своём предположении ты ошиблась. – После стольких лет не скажу, что ты можешь меня уж так сильно удивить, – пожав плечами и даже не поднимая головы от своей книги, проговорила Гермиона. – Но мне самой интересно, насколько события пошли в этот раз по другому руслу. Люциус не оплошал в глазах своего Лорда, и Том вряд ли решил наказать его через сына. Хотя, кто его знает? Это ведь мы всегда смотрели на порученную Малфою миссию убить Дамблдора и на принятие им метки, как на наказание. Сам он изначально воспринимал это, как возложенную на себя честь. Или во всяком случае, именно так ты понял их спор со Снейпом во время рождественской вечеринки в нашем прошлом. Поэтому мне тоже было бы интересно узнать, как многое изменилось. – Не знаю, отменил ли он миссию Малфоя, – Гарри взмахнул палочкой над картой, шепча заклинание. – Потому что в отличие от прошлого раза, Малфой теперь с карты не исчезает и практически все свое время проводит в гостиной Слизерина или в библиотеке. Как и летает за команду Слизерина по квиддичу. Но мне всё-таки было бы очень любопытно знать, если он принял метку и стал пожирателем. – Что ж, – Гермиона невозмутимо повела плечами. – Нам всего лишь нужно каким-то образом спровоцировать его закатать рукава, и все сразу станет ясно. – Ага, точно, – Гарри вновь хмыкнул, многозначительно приподняв бровь. – Всего-ничего. Так мы и сделаем. К огромному удивлению обоих, шанс всё для себя выяснить предоставился намного быстрее, чем ожидалось, и без каких-либо усилий со стороны Гарри или Гермионы. На одном из последующих уроков Зелий, Гораций Слагхорн надумал задать им сварить любовное зелье. Гермиона не могла припомнить, было ли подобное в программе их занятий в прошлой жизни, но именно на шестом курсе некоторые учащиеся обзавелись бутылочкой-двумя именно с Амортенцией. А некоторые, как Ромильда Вейн, даже ею воспользовались. Впрочем, вполне вероятно, что именно так и начались в прошлой жизни довольно многие пары на шестом курсе. Едва профессор Слагхорн озвучил свое задание, рука Лаванды Браун взметнулась вверх. - А можно я буду в паре с Грейнджер? – выкрикнула Лаванда, едва Гораций объяснил, что на их уровне «мастерства» Амортенцию лучше всего готовить в парах. Гермиона закатила глаза, внезапно задаваясь вопросом, не в результате ли такого их сотрудничества в прошлой жизни, а ведь Браун и тогда умудрилась попасть в класс по зельем повышенной сложности, потом её соперница и заполучила Рона. Чуть позже Ромильда пыталась подсунуть Поттеру Амортенцию, хотя предназначенные для Гарри конфеты и слопал в той жизни Рональд. Могли отношения Рона с Лавандой тоже быть результатом зелья? Особенно если варила его именно Гермиона, ведь в таком случае вышло бы оно абсолютно идеальным. – И кого ты собираешься опаивать, Браун? – раздался голос Поттера с ясно проскальзывающими в нём аврорскими нотками. – Потому что мы все прекрасно знаем, что зелье в исполнении Гермионы будет безупречным. И вообще, Гермиона и я в этом году работаем в паре и готовим зелья вместе. – А почему бы нам не сделать это упражнение немного интересней, дамы и господа? – довольно неожиданно раздался с последней парты голос Драко Малфоя, и уже успевшая незаметно переместиться поближе к одному из лучших учеников в зельях, Паркинсон мгновенно нахмурилась. – Давайте немного перетасуем карты. Что мы все составляем пары из учащихся одного факультета? Итак всем давно известно: хочешь идеальное зелье в исполнении, скажем так, «неидеального» зельевара – поставь его в пару к Грейнджер. А почему бы нам на этот раз не составить пары одного уровня, но из учащихся разных факультетов? Например, хоть я Грейнджер и уступаю, чего уж там, но всё-таки мы с ней приблизительно на одном уровне. Плюс-минус пару десятков баллов, конечно. А давайте я стану с ней в пару! А Браун пусть варит, например, с Ноттом. – Эй, – мгновенно раздался возмущенный голос Тео. – Я, конечно, не претендую в классе на пальму первенства, но и мои баллы от Грейнджер и Малфоя недалеко ушли. Хотя, чего уж греха таить, в Мастера по зельеварению я не мечу. Папочка не пустит. – Да брось ты, Тео, – решил подать голос Блейз Забини. – Ты на таком же уровне, как и я, и от Грейнджер нас отделяет ещё пара десятков баллов в дополнении к Малфоевским. Но я вот тоже был бы не против провести такой эксперимент. Даже сам добровольно стану в пару с Вейн. – К слову, будет любопытно глянуть, как Поттер справится в паре, скажем, с Паркинсон, – вновь раздался насмешливый голос Малфоя, который Гарри на этот раз нашел довольно противным и раздражающим. Впрочем, Поттер избрал особенно не сопротивляться, вместо этого поспешно просматривая альтернативные шаги в приготовлении Амортенции авторства Принца-полукровки. Возражать один раз поработать в паре с «мопсихой» Гарри, может, не будет, но и дать Паркинсон возможность узнать о его учебнике тоже был совершенно не намерен. – Да без проблем, – быстро просмотрев всё, что ему было нужно, хмыкнул Гарри. В конце концов, даже если их совместное с Паркинсон зелье и не будет идеальным, он не расстроится. Сам он использовать Амортенцию не намерен, а если в результате их неудачи у Паркинсон или объекта её вожделения начнётся понос или выскочат прыщи, Поттер особенно не расстроится. – Меняемся местами и поехали. Захлопнув учебник Принца-полукровки и незаметно опустив его в школьную сумку, Гарри поднялся с места, направляясь к парте с уже позеленевшей от злости Паркинсон. И попутно обратил внимание, что Малфой уже стоял возле Гермионы, явно дожидаясь, пока Поттер освободит ему место. Кивнув Гарри с той самой насмешливой улыбкой, которую Поттеру очень хотелось стереть с лица слизеринца желательно таким маггловским способом, как кулаками, Драко демонстративно снял свою мантию и повесил её на спинку стула. – Что ж, как говорится, время закатать рукава, и приступить к работе, – подмигнув Гермионе, процедил Малфой и сделал именно это. Словно зачарованный, Поттер наблюдал, как безупречно-белая ткань рубашки Малфоя отступала под натиском его тонких пальцев, остановившись в районе локтя и являя на свет такую же безупречно-белую кожу. Метки на предплечье Малфоя не было.