Гарри Поттер и эффект бабочки

– Пойдём за ингредиентами вместе? – Драко скрестил свои обнаженные до локтей руки без какого-либо намёка на тёмную метку на груди и, усмехнувшись, теперь наблюдал за реакцией Грейнджер. Конечно, от его внимания не ускользнуло, что едва левый рукав рубашки был закатан, глаза Поттера и Грейнджер приклеились к его предплечью. Что ж, для того, чтобы варить зелья, закатывать рукава было абсолютно не обязательно. Как и для выполнения любого другого магического задания, к слову сказать, и поэтому сорвавшаяся с его губ насмешливая фраза была безусловно маггловским выражением. А вот уже о том, что в волшебном мире так не говорили, Драко, изначально намеревавшийся продемонстрировать Поттеру отсутствие отметки, подумал намного позже. Впрочем, по всему выходило, что если Грейнджер или бывший начальник Аврората и уловили его оплошность, то внимания не обратили. – Да, конечно, – наконец отойдя от шока новых открытий, одним из которых был добровольный вызов Малфоя варить Амортенцию с ней в паре, а другим – отсутствие тёмной метки на его предплечье, Гермиона кивнула головой. А потом, тщательно обходя Малфоя на почтительном расстоянии, поспешила в подсобку, на ходу убирая волосы в аккуратный пучок и для верности фиксируя его сверху магией. Ей было совершенно не нужно, чтобы даже один её волосок случайно попал в котёл с Амортенцией, которую они будут варить совместно с Малфоем. И внезапно Гермиона застыла на месте, как вкопанная. А потом перевела взгляд на теперь работающую в паре с Ноттом Лаванду Браун. Бывшая пассия Рональда Уизли во время шестого курса их прошлой жизни, и вполне вероятно – будущая пассия в жизни этой, свои волосы убрать каким-либо образом даже не подумала. А ведь они довольно сильно своей конституцией напоминали непослушную шевелюру самой Грейнджер, только Лаванда рано начала их укладывать дорогими зельями в аккуратные локоны. Ещё тогда, когда Гермиона и думать о подобных глупостях не намеревалась. – Так мы идём, или ты будешь и дальше пялиться на Нотта, – внезапно раздался неожиданно раздраженный голос Малфоя за её плечом. Подняв на парня изумлённый взгляд, Гермиона даже не сразу нашлась, что ответить. Если бы это был не Малфой, если бы это была не она сама, если бы все это касалось любых других двух людей в мире, магическом или не волшебном, Грейнджер бы предположила, что слышит в его голосе нотки ревности. Но ведь подобного просто не могло быть! С чего бы Малфою ревновать её к Нотту? Покрутив эту мысль в сознании и рассмотрев её со всех сторон, Гермиона внезапно напомнила самой себе, что понятия не имеет, как звучит ревнивый Малфой. Зато очень хорошо знает, как он звучит злым и раздраженным. И сказать по правде, если не обращать внимание на пару непонятных ноток, то разницы никакой не было. Значит, она сейчас всего лишь являлась свидетельницей какого-то нового уровня его раздражения. – А тебе так не терпится сварить Амортенцию, Малфой? – уж что, а ставить Малфоя на место, Грейнджер прекрасно умела. Владела этим навыком в совершенстве ещё из прошлой жизни. – И кого же ты собираешься опаивать, позволь спросить? Как и ожидалось, от подобной наглости Малфой на несколько секунд лишился дара речи. Впрочем, Гермиона не могла бы с точностью сказать, что именно заставило парня заткнуться и несколько раз, словно рыба, выброшенная на берег, беззвучно открыть и закрыть рот. Но в любом случае, дожидаться, пока тот снова найдёт слова и выдаст какую-нибудь очередную колкость, вроде: «Ну уж точно не тебя», Гермиона тоже не стала. Небрежно пожав плечами и продолжая смотреть в самые зрачки Малфоя, девушка продолжила. – Но если тебе уж так интересно, то я смотрела на Лаванду Браун. Обрати внимание, она даже не удосужилась каким-либо образом убрать волосы, а я прекрасно знаю, что никаких магических лаков Браун не использует. Только выпрямляющие и создающие локоны. Так что я скорее тут беспокоюсь за твоего друга, чем пялюсь на него. Ведь малыш Теодор, – Гермиона заметила, как от её насмешливого тона и выбора слов Малфой вздрогнул. Сперва она машинально предположила, что это вновь отвращение к ней самой, и только потом вспомнила, что именно так, «малыш», пренебрежительно называла Гарри Поттера Беллатрикс. Да и интонации самой Гермионы сейчас немного напоминали сумасшедшую тётку Малфоя. В любом случае, сглотнув, Гермиона вернула голосу обычные нотки и продолжила. – Может случайно и отравиться. – Только если «случайно» это зелье выпьет, – Драко всё-таки обрёл дар речи, но решил свои изначальные претензии не повторять. – Даже если вся искусственно-идеальная шевелюра Браун окажется в их котле, от одного запаха он не умрёт. И не влюбится тоже. Мне вот только очень интересно, ради кого так старается Ромильда Вейн? Она уже раз двадцать пятый перечитывает инструкции и даже делает заметки. Никогда не замечал за ней подобного рвения на зельях. Да и Блейз довольно компетентный зельевар. – Я бы на твоем месте намного больше беспокоилась, для кого старается Паркинсон, – Гермиона сама не знала, почему поддерживала эту перепалку, которая уже начинала довольно сильно напоминать дружескую дискуссию или лёгкий флирт. – В любом случае, ты хочешь тут ещё немножко посплетничать, или всё-таки пойдём за ингредиентами? – Веди, Грейнджер, я следую за тобой, – широким жестом указав в нужном направлении, проговорил Малфой и даже сопроводил свои слова лёгким поклоном. – Шут гороховый, – выдохнула Гермиона на самой грани слуха и, резко повернувшись на каблуках, направилась в подсобку. Вот только коронным движением тряхнуть волосами не удалось: её шевелюра была надёжно зафиксирована в аккуратную причёску. Впрочем, следовал за нею Малфой недолго. Едва достигнув двери в подсобку, Гермиона практически на автомате застыла на месте, когда внезапно перед её лицом материализовалась длинная, бледная рука с закатанным до локтя рукавом рубашки. Старые рефлексы, отточенные в прошлой жизни войной и тщательно восстанавливаемые в этой жизни во время их тренировок с Гарри Поттером мгновенно включились, и Грейнджер застыла, чуть не врезавшись спиной в грудь Малфоя. – Прошу, – меж тем торжественно провозгласил тот, галантно распахивая перед напарницей дверь подсобки. – Благодарю, – с неменьшей напыщенностью отрезала Гермиона, мысленно поблагодарив Мерлина, Годрика, и мозги Ровены Рейвенкло, что точно так же на автомате не выхватила палочку и не огрела этого рыцаря с внезапно и не к месту проснувшимися манерами парочкой-тройкой очень неприятных и не дамских заклинаний. Очутившись в хранилище ингредиентов, Гермиона по началу расслабилась. Собирать все нужное для зелий ей было не привыкать, хотя в этой жизни доставку и «добычу» довольно часто брал на себя Гарри. Сказать по правде, в отличие от прошлого раза, Грейнджер приходилось заглядывать сюда исключительно ради ингредиентов для зелий школьной программы. Все их «дополнительные занятия» брал на себя Поттер. Вот только, как оказалось, Гораций свои ингредиенты предпочитал хранить несколько в другом порядке, чем его предшественник. Если у Снейпа яды и более опасные составляющие зелий обычно стояли на верхней полке, а всё остальное, безопасное, располагалось на расстоянии вытянутой руки человека даже такого не впечатляющего роста, как сама Гермиона, то Гораций имел другие представления. Количество полок увеличилось, и все ингредиенты были расставлены в соответствии с курсами, для которых предназначались. И таким образом, составляющие для зелий шестого и седьмого курса были перемещены буквально вне досягаемости невысоких девушек. – Если позволишь, – раздался у самого уха соблазнительный шопот Малфоя, а потом та самая бледная рука, даже не удосужившись подождать, пока напарница сама отойдёт сторону, протянулась за ингредиентами над её головой. Первой мыслью, которая посетила голову Гермионы, искренне сожалеющей, что даже не могла получить мысленного удовлетворения, хлестнув напарника по лицу кудрями, была: «Каков наглец!». Даже не мог подождать несколько секунд или отодвинуть её в сторону. Но вместо этого Малфой избрал прильнуть к ней практически вплотную и вдобавок ещё и придержать за талию, словно для собственного равновесия. Второй мыслью было раздражение профессором Слагхорном. Гермиона в очередной раз оценила предусмотрительность Северуса Снейпа, при котором дотянуться до нужных ингредиентов было всегда просто. Снейп словно просчитывал, какого роста учащиеся бывают в его подсобке, и в результате даже невысокие девушки могли достать все, что было им нужно. Впервые в голове Гермионы мелькнула мысль, если такая предусмотрительная модификация появилась в результате жалоб некогда лучшей подруги Северуса Лили Эванс, как и все магглорождённые девушки бывшей довольно невысокого роста. Ведь в конце концов, было логично предположить, что систему Гораций наверняка не менял с молодости. Да и с чего бы ему вдруг ввести новую систему хранения ингредиентов? Ни в чем другом он от своих привычек далеко не отходил. И только в последнюю очередь, при этом ошпарив сознание и одновременно окатив его ледяной водой, появилась третья мысль. С каких это пор Гермиона Грейнджер находит шёпот Драко Малфоя соблазнительным? Вот только высказывать свои возражения по любому из этих трёх пунктов было уже достаточно поздно. Как оказалось, пока Гермиона была погружена в свои возмущения и мысленные протесты, Малфой уже успел собрать всё, что ему было нужно с верхних полок. И при этом ещё всучить их в автоматически вытянутую руку Гермионы. Другими словами, к тому моменту, когда девушка вновь обрела дар речи, парень уже убрал руку с её талии, при этом умудрившись мазнуть ладонью вниз по бедру, и хмыкнул все тем же соблазнительным голосом. – Готова? Потому что иначе мы эту Амортенцию будем до ночи варить, а говорят, при лунном свете она вполне может обрести и другие свойства. Ты ведь знаешь, о чем я, – и Малфой, который непонятно каким образом уже оказался перед её лицом, или это Гермиона успела развернуться к нему, на этой стадии девушка была уже совершенно не уверена, довольно игриво ей подмигнул. Мгновенно вспыхнув, то ли от возмущения, то ли от смущения, Грейнджер и сама уже не могла сказать, что именно заставило кровь прилить к её щекам, волшебница с самым воинственным видом встретила взгляд Малфоя. Получилось из ряда вон плохо, потому что руки были заняты склянками с ингредиентами и скрестить их на груди не удалось. А благодаря её разнице в росте с Малфоем принять угрожающую позу было тоже сложно. Едва доставая ему до плеча, Гермиона существенно теряла пункты в запугивании и давлении. Она прекрасна помнила из бытности министром магии, что для этого нужно было держать дистанцию хотя бы в несколько метров, и только потом с видом снисхождения и превосходства склонив голову набок, сделать вид, что смотришь на собеседника сверху вниз. Сейчас же эффект не удавался от слова совсем. Вот только колкости вернулись к ней намного раньше, чем угрожающая поза. – В чем проблема, Малфой? Боишься в кого-то превратиться при свете луны? Так сегодня вроде не полнолуние, – она всё-таки попыталась сделать несколько шагов назад, отодвинувшись от Малфоя вдоль стеллажей узкой подсобки. А потом нужно только склонить голову набок, слегка закинув её назад, припустить веки, и вуаля! Тот самый взгляд «сверху вниз». Вот только Малфой в ответ лишь пренебрежительно хмыкнул, что, естественно, совсем не остановило уже рвущуюся с языка тираду. – И вообще, разве мы уже не выяснили, что если ты не собираешься пить это зелье, то тебе в любом случае ничего не грозит? – А я не говорил про себя, – выплюнул Малфой и, растянув губы в насмешливой ухмылке, развернулся к выходу. Да ещё и умудрился вновь ей подмигнуть! И вновь Гермиона не успела ничего ответить, когда перед ней распахнулась дверь в подсобку, удерживаемая не только вытянутой на полную длину рукой всё с так же закатным до локтя рукавом, но и придерживаемая всем корпусом. – Прошу. Шумно выдохнув, Гермиона на этот раз только покачала головой и направилась обратно в класс, буквально промчавшись мимо самодовольного Малфоя вихрем и в который раз пожалев, что слишком рано зафиксировала волосы в ту самую причёску, из которой не могла бы выбиться ни одна прядка. Заехать по самодовольной физиономии слизеринца очень хотелось, но вот официальной причины использовать руки не было. Обычно в таких ситуациях для «невзначай» её непослушная шевелюра приходилась как нельзя кстати. Сосредоточенная на своих собственных противоречивых ощущениях, Гермиона абсолютно не обратила внимание на изучающий взгляд Гарри Поттера, обращенный на них. А избранный, нахмурив брови и подозрительно прищурившись, сейчас не отводил глаз от парочки новоявленных напарников. Подруга выглядела как-то слишком необычно, и Гарри тщетно пытался припомнить, если когда-либо видел это выражение у неё на лице. И признаться по правде, не мог восстановить в памяти никакие обстоятельства, при которых Грейнджер бы так выглядела. Алеющие щеки, сверкающие глаза, пружинистая походка и решительность в каждом шаге – Гарри был не уверен, свидетелем чему он сейчас является, зато знал наверняка: ему это совсем не по душе. Мог ли он и в этой жизни уже успеть упустить то «окно», незаметно для себя опять переступив черту, после которой они безвозвратно окажутся в зоне «всего лишь друзья»? – Ты будешь обращать внимание на наше зелье, Поттер, или без Грейнджер вместо Амортенции ты способен сварить только рвотное? Точнее, превратить в него любое заданное зелье, – меж тем прошипела у самого уха рассерженная Паркинсон. А Гарри ведь даже не успел заметить, когда эта змеюка успела сползать в подсобку и притащить все нужные ингредиенты . – А тебе так жизненно необходима Амортенция? – решив взять страничку из книжки Малфоя, прошипел ей в ответ Поттер, и Панси была вынуждена признать: знания парселтанга однозначно делали шипение избранного более устрашающим и правдоподобным. Гермиона довольно старательно пыталась держаться на почтительном расстоянии от Малфоя, так, чтобы их руки ни в коем случае не соприкасались. Конечно, всем своим поведением в подсобке Малфой довольно недвусмысленно дал понять, что ничего не имеет против тех самых прикосновений, но Гермиона все равно решила подстраховаться. Большую часть времени они буквально работали параллельно друг другу, каждый выполняя своё задание, лишь изредка согласовывая следующий шаг друг и добавляя нужные ингредиенты в строго определённом порядке. Уже в который раз Гермиона пожалела, что не может использовать модификации из учебника Принца-полукровки, потому что в этой жизни, в разительном отличие от прошлой, использовать усовершенствования Снейпа – а все эти модификации были несомненно упрощениями и улучшениями методики – совершенно не гнушалась. Они с Гарри теперь постоянно варили по старому учебнику Северуса, тем самым экономя время и усилия, а так же избегая неловких ситуаций. Но применять эти модификации под носом довольно компетентного зельевара – Драко Малфоя – было бы верхом неразумного. Потому что объяснить, где именно Грейнджер, над которой Снейп уже вторую жизнь подшучивал, что кроме как следовать инструкциям и заучивать страницы из учебника наизусть, она ничего не может, выкопала подобные усовершенствования, она былы бы не способна. – Вместо того, чтобы давить его ножом, просто сделай надрез и выдави сок, – внезапно раздался у самого уха вкрадчивый голос Малфоя, и Грейнджер застыла на месте. Драко указал ей именно на одну из модификаций приготовления известного своими скользкими свойствами плода, о которых она раньше и читала в книжке Принца-полукровки. – С чего это вдруг? – Гермиона слегка прищурилась. А вот это было интересно. Конечно, не на своем шестом курсе, но однажды уже во взрослой жизни и несколько лет после Хогвартса, Гермиона пересматривала довольно много учебников по зельеваренью. И нигде этот способ обработки плода не встречала. К своему огромному удивлению, она вообще тогда обнаружила, что при всех своих талантах, Снейп слишком очевидно не стремился к какой-либо известности или признанию. Ведь Северус легко мог бы издать собственный учебник со всеми модификациями! Впрочем, именно это они с Гарри когда-то и сделали. Тот самый учебник за шестой курс, некогда заброшенный Гарри в комнату потерянных вещей и сгоревший в адском пламени, им удалось впоследствии восстановить из записок и памяти Поттера. Конечно, к тому времени оба уже занимали существенные позиции в министерстве, а восстановленные рецепты было поручено варить довольно компетентным специалистам. Все получилось, и учебник Принца-полукровки по Зельям увидел в конце концов свет, давая возможность талантам Северуса Снейпа наконец быть по достоинству оценённым. – Просто поверь мне, – внезапно смущенно проговорил Малфой. Про себя же Драко выругался: он ведь узнал о подобных модификациях от Северуса. Но вот объяснить Грейнджер не смог бы. А дело было вот в чем: Драко всегда любил зельеварение, и не зря слыл одним из лучших учеников. Декан собственного факультета, никогда не скрывавший свой фаворитизм к змеенышам, как и абсолютно противоположное отношение к представителям Гриффиндора, его симпатии поощрял. Конечно, Северус прекрасно осознавал, что мастерство в Зельях не для Драко. И далеко не потому, что тот не смог бы: Люциус просто подобного не позволит. На собственного сына у аристократа всегда были планы. Но после войны, когда Люциус был заточён в Азкабан, а фортуна обернулась к нему не совсем лицом, Малфой пристрастился коротать вечера за варкой зелий. Зарабатывать на жизнь подобным честным трудом ему было совершенно не обязательно, поскольку нескольких часов в день, которые он посвящал финансам, было достаточно не только для того, чтобы поддержать их благосостояние, но и преувеличить его. Зелья Малфой варил для забавы, а потом начал отправлять их в виде пожертвований в Святого Мунго и другие места. Довольно многие свои творения он переправлял в Хогвартс, где медицинская ведьма очень даже ценила поставки снадобий против прыщей, простуды и противозачаточных. Притом, последние появлялись у неё на полках без каких-либо письменных заявок, и точно так же быстро имели свойство оттуда исчезать. Мадам Помфри на это закрывала глаза и благодарно улыбалась. Прошло не так много времени, и аксиома, что всё, что происходит в Хогвартсе, рано или поздно становится известным его директору, вновь доказала саму себя. Минерве не составило слишком много времени, чтобы вычислить не только, что происходит у неё под носом, но и откуда ноги растут. И прислала ему благодарственную записку. А в какой-то момент Малфой по её личному приглашению появился в замке и переговорил с портретом Северуса Снейпа, который, скрестив руки на груди, с нескрываемым любопытством на вечно холодным лице наблюдал за беседой своего бывшего ученика и Минервы. А в один прекрасный день, когда Драко был оставлен убежавшей по делам школы Минервой наедине с портретами, Драко пригласил бывшего декана наведаться в гостеприимную рамку в картинной галерее менора. Ту самую, в которую при желании мог перемещаться его далёкий предок по матери, бывший директор Блэк. Северус принял его предложение, кивнув бывшему ученику с явным достоинством и выражением скуки на лице. А потом к той самой рамке, в которую Снейп мог переместиться из Хогвартса в гостиную Малфой-менора, прибавилась ещё одна, на этот раз в лаборатории. Именно от портрета бывшего наставника Драко и узнал о всех тех модификациях, одну из которых сейчас так доброжелательно предложил использовать Гермионе. И только в ответ на её ошарашенное выражение лица вспомнил, что все эти модификации потом видел в каким-то чудом опубликованном учебнике Северуса Снейпа. Изданного с подачи Гарри Поттера и Гермионы Грейнджер на основе записок из учебника за шестой курс, некогда найденном Гарри Поттером в шкафу. – Что ты имеешь в виду? – манерно растягивая слова, процедил Малфой, все это время лихорадочно соображая, как выбраться из собственноручно выкопанной ямы. – Только то, что я не видела этот способ ни в одном учебнике, – поджав губы и прищурившись, словно пыталась прочесть его мысли, отчеканила Грейнджер. Малфой тяжело сглотнул, приняв решение не грубить, и заставил себя улыбнуться: в конце концов, к нему в голову залезть не удавалось даже самому Тёмному Лорду, а уж соврать что-нибудь правдоподобное он и подавно сможет. – Снейп когда-то посоветовал, – с самым пренебрежительным видом, на который он только был способен, пожал плечами Малфой. И даже не соврал. – Я помогал ему с каким-то зельем во время отработки, уже даже не вспомню, с каким, и он сказал, что это намного лучший способ выдавить сок. Избегаешь проблемы, ведь он не выскальзывает из-под ножа, а чем меньше мякоти попадёт в зелье, тем лучше. Так что, можешь свободно запоминать на будущее и пользоваться. Дарю. – Спасибо, обязательно так и сделаю, – в глазах Гермионы по-прежнему плескалась подозрительность, но Драко видел: она ему поверила. Ведь в конце концов, подобное объяснение было ну очень правдоподобно, за исключением одного момента... – И это что, я теперь точно знаю, что Снейп все-таки наказывает собственных змеенышей? Малфой, это переворачивает мой мир с ног на голову! – На самом деле, скорее возвращает его на исходные позиции, – черт, ещё один прокол. Снейп и правда никогда собственный факультет не штрафовал. – Конечно же он назначает нам отработки и наказания. Только баллы обычно не забирает, и предпочитает это делать вне зоны досягаемости ушей или глаз кого бы то ни было, кроме слизеринцев. Но уж поверь мне, от вида какого-нибудь аристократа, драящего его котлы без волшебной палочки, Снейп имеет не меньшее наслаждение, чем от подобной картины в исполнении Гриффиндорцев. Про себя же Малфой хмыкнул: а может, и намного больше. И заметил, как в полном понимании дрогнули, едва заметно поднимаясь вверх, уголки губ Грейнджер. Про Северуса Снейпа она очевидно знала не меньше его, и поэтому оценила все чуть ли не больше Малфоя. Что ж, готовить Амортенцию с Драко оказалось занятием намного более приятным, чем она изначально предполагала. И продуктивным. Потому что в отличие от того же Гарри Поттера, Малфой беззастенчиво воспользовался ещё парочкой модификаций из учебника Принца-полукровки, каждый раз скармливая ей все ту же байку про секрет, который Малфой подсмотрел во время отработки, или которым декан с ним поделился. А вот Поттер подобную сказку продать Паркинсон не смог бы, и поэтому уже раз десятый использовал свои отточенные рефлексы ловца, чтобы поймать со скоростью снаряда вылетающие из-под ножа скользкие плоды. А поскольку с Паркинсон её декан очевидно секретами зельеварения не делился, «узнать» о подобных вещах Гарри было технически неоткуда. Но справедливости ради стоило сказать, что Амортенция более или менее, но получилась практически у всех. Едва профессор Слагхорн «зачёл» зелье Гарри и Паркинсон, Поттер мгновенно его уничтожил, самодовольно ухмыльнувшись бывшей напарнице. Паркинсон побагровела от злости, поскольку все это было сделано с эффективностью тренированного аврора, и Панси не удалось отлить даже капли собственного зелья. Конечный продукт производства Забини и Браун тоже был посчитан Горацием «адекватным», как и большинство других сваренных на уроке зелий. А на следующий день Рональд Уизли вновь миловался с довольной Лавандой, приблизительно в то же время, как и в прошлой жизни. Только на этот раз через пару дней его лицо оказалось усыпанным подростковыми прыщами, и про себя Гермиона только покачала головой. Что ж, даже если она уже не помнила подобные мелочи – на шестом курсе в прошлой жизни было достаточно вещей, более заслуживающих её внимания, чем сваренная на пару с Лавандой Брауна на уроке зелий Амортенция – по всему выходило, что всё-таки в шутке Малфоя была значительная доля правды. Лаванда Браун с огромной вероятностью уже во второй жизни напоила Рональда Уизли Амортенцией. Только на этот раз Гермионе Грейнджер это было глубоко безразлично.