Вторая жизнь

      Стоял обычный погожий денёк. Ну, как обычный? Россию хорошая погода не радовала, по причине её отсутствия. Климат, в большинстве своём, был суровым и депрессивным, отчего Россию тянуло на сигареты и размышления о смысле жизни. Чаще всего эти размышления заканчивались восклицанием «Да пошло всё на хер!» и уходом в глубокую депрессию, на недельку-другую. Депресняк заканчивался также резко как начинался. Кажется это ласково называют биполярочкой.       Сегодня же, выглянув в окно, Россия с удивлением увидел яркое солнце, заливающее светом весь двор загородной дачи. В такой день безвылазно сидеть дома — крайняя степень идиотизма. Поэтому Росс решил провести день в безмятежном ничегонеделании, нежась под лучами тёплого солнца.       Потянувшись со сна, так, что хрустнули суставы, он тоскливо взглянул на рабочий стол, заваленный бумагами. Чёртова бюрократия, выругался он мысленно. Россия вообще часто проговаривал фразы про себя, словно не доверяя свои размышления никому, отчего среди других стран прослыл угрюмым молчуном.       Своеобразный противовес американцу, трещавшему без умолку. Россия предполагал, что звёздно-полосатый даже во сне не затыкается.       Триколор подошёл к столу и, уперев руки в бока, оглядел мини экспозицию Пизанской башни критическим взглядом. Разбираться в подобном бардаке, когда за окном столь редкая хорошая погода, решительно не хотелось. — Кажется всю неделю я откладывал эту кучу на завтра?       Ответа Росс естественно не ждал, но разговаривать с собой давно вошло у него в привычку. От себя он секретов не имел и мог смело высказывать даже самые паршивые мысли, предварительно убедившись в своём одиночестве. — Не стоит нарушать традицию.       Махнув рукой, он вышел из тёмной спальни прямо в узкий коридорчик. Старый деревянный пол поскрипывал под ногами, словно пытался сыграть мелодию. Россия притормозил, и чуть улыбнувшись, всего лишь дёрнув краешком губ, попытался напеть мелодию под нос, наступая в такт нотам. Мелодия из мультфильма Анастасия получилась насквозь фальшивой, но настроение Росса поднялось на несколько градусов.       Несмотря на всю нелюбовь к пиндосу, голливудские мультфильмы он любил. Не все, конечно, но именно этот ему нравился. Россия представлял, что именно такой была жизнь при его дедушке, Российской Империи.       Хотя последнего он не знал. Дедушка умер до рождения России. Точнее его убили. Россия нахмурился. Руки дёрнулись, напряглись сами собой и сжались в кулаки. Непроизвольная реакция немного смутила Россию. Прошло уже так много лет, а он всё ещё не может вспоминать отца с безразличием. СССР всегда корил его за это. Дескать, он слишком эмоциональный для самостоятельной страны, и вообще как наследник никуда не годится. Россия потряс головой, но мысли о семье не отпускали.       Его всегда возмущала строгость отца, именно по отношению к нему. Да, он не давал спуску всем своим детям, но на Россию наседал с двойным рвением. Может Россия и дедушку, незнакомого ему от слова совсем, любил, потому что представлял его совершенно непохожим на отца. Этакий идеальный со всех сторон родственник, который бы вступился за него и был бы больше другом чем родителем. Наверное, даже хорошо, что он умер, иначе Росса, скорее всего, ждало бы очередное разочарование.       От прежнего хорошего настроения не осталось и следа. Последние крохи улетучились при виде фотографии, на которой стояла вся их большая семья. Снимок был чёрно-белым, с потёртыми углами и выцветшими кое-где пятнами. Он был сделан ещё до войны, в то безмятежное время, когда они радовались жизни, ходили в школу всей дружной толпой, а отец каждое утро готовил завтрак напевая под нос весёлый мотивчик.       На снимке стоял СССР, улыбающийся не широко, но и не так скупо как в последние годы, а вокруг него собралась толпа ребят разного возраста. Кто-то обнимался, кто-то махал в камеру, другие просто улыбались. Теснее всего стояли будущие Россия, Украина и Белоруссия. Росс сверлил взглядом фотографию несколько секунд, а потом решительно подошёл ближе и сдёрнул снимок со стены.       "Вот же пакость, такое настроение испортила!" возмущался Росс. Зайдя на кухню, он глазами нашёл урну в углу и бросил снимок туда. Нервно расхаживая по кухне, он поглядывал на урну с некоторым обвинением во взгляде, как его отвлекла мелькнувшая в окне тень. Россия подбежал к окну, и распахнув его настежь, выглянул наружу. Никого. Хмыкнув, он подпёр подбородок рукой, разглядывая куст сирени под окном. Показалось, подумал он и по привычке стал искать четырёхлистный цветочек.       Не сказать чтобы он верил в цветочки приносящие удачу, но привычка была давней и логике неподдающейся. Помнится, когда в детстве ему рассказали об этом поверье, он уже даже не помнит кто, но он сожрал целую ветку в надежде, что хотя бы один цветочек окажется тем самым. Единственное, что ему принесло это действие — это боль в животе на целый день. Как же долго его после этого ругал отец! Называл бестолочью. В углу, так чтобы не заметили, покатывался со смеху Украина. А Белка, полная сочувствия и укора, ведь она отговаривала есть столько цветов за раз, подносила ему стакан с водой.       Вскоре на глаза попался заветный цветок. Россия даже присвистнул от удивления. Обычно ему никогда не везло, и он сам считал себя законченным неудачником, а тут такой сюрприз. Цветок был самый что ни на есть идеальный. Четыре лепестка, нежного сиреневого цвета, ровно друг напротив друга. Мечта перфекциониста.       Повертев цветок Россия задумался. Есть или не есть, вот в чём вопрос. И второй вопрос — нафига. Он ведь давно не ребёнок, видел такое что любой повзрослеет или даже поседеет, верить в подобную чушь. Ну как сожранный цветочек повлияет на удачу?! С другой стороны, а что он теряет? Плохо ему от одного цветка не станет. Дебилизма его никто не увидит. А немного удачи ему точно не помешает. — Надеюсь, поверье не враки, и ты принесёшь мне удачу.       Чуда не произошло, миллион долларов на голову не свалился и жизнь не перестала быть дерьмовой. — Ну и хрен с тобой! Не очень то хотелось.       Он не стал закрывать окно, и вдыхая свежий воздух полной грудью, подошёл к плите. Чайник, местами покрытый ржавчиной, плюхнулся на плиту. Он временами громко шипел, испаряя капельки воды на корпусе. Россия заглянул в холодильник и тяжкий вздох вырвался из груди. Времена, когда в его холодильнике вешалась мышь, давно прошли, и теперь хитрому грызуну туда забираться не было никакого резона. Где-то в самом низу валялся творожный сырок, но Россия не помнил когда его покупал. Не в этом году точно.       Позади громко зашуршали ветки, и Россия резко обернулся. Снова никого. Лишь створки окна шатались на ветру. По маленькой кухоньке гулял тёплый ветерок, раздувая тёмно-зелёные занавески, словно паруса. — Ветер, это просто ветер, — пробормотал Россия, возвращаясь к поиску съестного. В одном из верхних шкафчиков, прямо над раковиной, он нашёл остатки овсяных хлопьев, немного изюма и ряд полных баночек с кофе. — Что это? — спросил Росс, держа коробку с хлопьями, и сам ответил пародируя британский акцент: — Овсянка, сэр.       Хихикнув от собственной сценки, он достал тарелку, любимую, с отколотым краем. На плите протяжно засвистел чайник и Росс схватился за ручку, забыв об ухватке. Результатом стал громкий мат и полоса ожога на ладони. Повезло ещё, что ожог на левой руке. Ни масла, ни соды на кухне не оказалось и ему пришлось признать, что пора наведаться в магазин.       С деньгами у него особых проблем не было, по крайней мере они были не смертельными, а вот с людьми общаться не хотелось. Хотя он и со странами не горел желанием общаться, только разве что с Белкой и ещё, может быть, с Герой. Остальные пусть валят в туман, всё равно он им не нужен.       Заварив крепкий кофе и нехитрую кашу, Россия поставил всё это на подоконник и придвинул стул. Нормальные страны, как и люди, предпочитали завтракать за столом, но к чему эти предрассудки если у окна есть намного приятнее?       Горький чёрный кофе приятно обволакивал своим ароматом, грело солнышко, пели птицы и порхали бабочки, переливаясь всеми цветами радуги. Россия, отметая все тревоги и размышления, приготовился насладиться замечательным днём. Вот только ему не дали. — Guten morgen, Russland!       К горлу триколора прижалось что-то острое, а сам он застыл в ступоре. Язык, голос и манера, вроде бы ласково, но скорее издеваясь, тянуть слова. Всё это не давало спать первые годы после войны, и мучило в кошмарах каждую ночь. Россию успокаивал только тот факт, что хозяин этого голоса давно и безнадёжно мёртв. Так какого хрена на его кухне делает Третий рейх?!