«Прошлое бывает слишком тяжёлым для того, чтобы повсюду носить его с собой. Иногда о нём стоит забыть ради будущего». Д.Роулинг Sufjan Stevens — Visions of Gideon
— Тэхён… — Сокджин замирает с вытянутой рукой. Тишина кажется чересчур громкой. Тэхён, прижав ладони к лицу, сильно жмурится. В ушах звенит: противный писк, похожий на звук кардиомонитора, только усиливается. Такое ощущение, словно голова скоро лопнет, как у персонажа из какого-нибудь нелепого мультфильма. Но взрыв происходит где-то в груди, в области сердца. Маленькие бомбы приходят в действие одна за другой, а после — образовывается вакуум. Разлепив веки и убрав руки от лица, Тэхён заставляет себя выпрямиться. Он поднимает холодный взгляд на Сокджина. Глаза стеклянные, безжизненные, голос больше не дрожит, — ещё никогда не приходилось видеть Тэхёна в подобном состоянии. Будто за одно мгновение он пропустил через себя все эмоции, принял их, как принимают свою участь на смертном одре. — Убирайся, — без какой-либо эмоции говорит он, смотря прямо в глаза. Сокджин, растерявшись, отшатывается назад. Взгляд сразу трезвеет; кажется, до него только сейчас дошёл смысл сказанных слов. Чонгук же молчит, отойдя к стене. Вмешиваться в ситуацию уже поздно. Мужчина ещё пытается что-то сказать, но Тэхён непреклонен — его холодность сбивает с толку. Когда он успел огрубеть? Сокджин смотрит на него и не узнаёт прежнего Тэхёна — того милого парня, в которого он когда-то влюбился. Зато Чонгук даже бровью не ведёт: за несколько лет отношений не раз сталкивался с леденящим душу взглядом. Тэхён далеко не жестокий человек, но временами, спрятав все эмоции внутри себя, он совершенно меняется. Становится сдержанным, немногословным, как и сейчас, — словно таким образом запирает истинные чувства на замок, отгораживаясь от окружающего мира. Хочет обезопасить себя? Скорее всего. И всё же его голос тихий. Сил больше нет притворяться сильным, когда сердце сжимается с такой силой, что дышать становится больно. Покачнувшись, Сокджин поджимает губы. Ещё несколько секунд стоит на месте, хмурит брови, смотря себе под ноги, и всё-таки уходит. И так не должен был приезжать и раскалывать чужую жизнь на две половины. Он обещал этого не делать. Когда дверь закрывается и в квартире становится совсем тихо, Чонгук, оттолкнувшись от стены, прячет ладони в карманы спортивных штанов и идёт в сторону спальни. Не хочется ни кричать, ни скандалить, ни сыпать обвинениями. Он тоже уже устал от бесконечных выяснений отношений. Так мечтал, чтобы память прояснилась, образовала полноценную картину, а сейчас горько усмехается, не радуясь тому, что всё вспомнил. Абсолютно всё. И тот вечер, когда не дождался Тэхёна с работы и вышел на улицу, обнаружив автомобиль Сокджина неподалёку; и чужие руки на лице того, кто не переставал клясться в любви; и едкое разочарование, скопившееся внутри. Тогда, стоя напротив дороги, он не совсем осознавал происходящее. Между ними проносились машины, их отделяли какие-то жалкие несколько метров, но на самом деле они находились по разные берега. Странно, но у Тэхёна совершенно нет слов. Надо бы немедленно объясниться, пролить свет на ситуацию, а он заходит в спальню, видит Чонгука, утонувшего в темноте, и тоже, кажется, тонет, но только в своих чувствах. Его накрывает сожаление. Солёное, как морская вода, попавшая на открытую рану, — нестерпимо жжёт, доставляя острую боль. И почему же казалось, что всё пришло в норму? Сейчас, делая неуверенные шаги навстречу, он отчётливо понимает, что глубоко заблуждался. Обманчивое ощущение наладившихся отношений исчезает подобно утреннему туману. — Почему ты не сказал, что видел нас вместе? — хрипит Тэхён, остановившись посреди комнаты. Взгляд упирается в спину младшего. Кажется, сейчас Чонгук повернётся к нему лицом и его глаза вспыхнут от злости, но этого не происходит. — Почему, Чонгук?.. — повторяет ещё тише. Голос совсем тихий, уставший. Проходит всего две минуты, прежде чем Чонгук шевелится, а Тэхёну кажется, что он простоял неподвижно целую вечность. Стерпеть боль, распустившуюся на сердце, выше его сил. Оба рассыпаются изнутри, но не показывают этого. Чонгук пожимает плечами, наконец поворачиваясь. В темноте толком не видно его лица — одни глаза блестят тусклым светом, как одинокие звёзды на ночном небе. — Не знаю, — честно говорит он. — Наверное, до последнего надеялся, что это всё неправда и мой парень не изменяет мне со своим бывшим. — Его губы растягиваются в горькой усмешке. До сих пор не может смириться с данной мыслью. — Это была не измена, Чонгук, — твёрдо звучит в ответ. Тэхён скрещивает руки на груди, вдруг чувствуя себя так, будто вынужден защищаться. Только вот Чонгук не нападает, не вонзает стрелы в грудь, где и так всё кровоточит. Всего лишь хочет узнать правду. Проглотив горечь, чтобы не наговорить лишнего, Чонгук обхватывает спинку стула пальцами. — А что же это было? — вскидывая брови, спрашивает он. — Я собственными глазами видел, как он целовал тебя, и ты не то что бы не сопротивлялся, — он делает вынужденную паузу, чувствуя, как горло раздирает от обиды, — ты даже не пытался отстраниться. Тэхён прикрывает глаза и тяжело вздыхает. Требуется около минуты, чтобы собраться с мыслями. — Я… я, честно, не знаю как тебе всё рассказать, — он качает головой, надеясь получить хоть какую-то реакцию на свои слова, однако Чонгук, потупив взгляд, молчит. Снова он получит оправдания, от которых уже тошнит. Он даже не уверен, что хочет знать истинную причину, почему Тэхён скрывал их встречи с Сокджином. — За ошибки нужно платить, Чонгук. Твоя ошибка обошлась мне слишком дорого. — Облизнув пересохшие губы, Тэхён замолкает на время. — Если ты думаешь, что Сокджин так легко забыл о том, что произошло в кабинете… — Ты же сказал, он замял это дело, — хмурится Чонгук, припоминая чужие слова. Он отчётливо помнит вечер, когда Тэхён вернулся после того, как поговорил с Сокджином, и заявил, что во всём разобрался. Каким же способом? И как у него не появились вопросы на этот счёт? Сокджин ни за что не оставил бы всё как есть. Пальцы впиваются в стул. Чонгук смыкает челюсть, отчего начинают болеть зубы. — А что я должен был сказать? Что он за человека тебя не считает? Он предлагал порвать с тобой и уехать вместе с ним. Я не мог допустить того, чтобы ты угодил за решётку. Можешь воспринимать это как угодно, но я был готов на всё, лишь бы уберечь тебя. Я знаю, как это всё выглядит со стороны. Поверь мне, между нами ничего не было, кроме несчастных встреч, на которых я выслушивал такое дерьмо о тебе, что мне самому хотелось его ударить. Но я сидел и молчал в тряпочку, потому что понимал, что одно моё грубое слово — и твоё будущее навсегда перечеркнётся. — Дыхание напрочь сбивается. Тэхён дышит загнанно, вытягивая ладонь, будто просит ничего не говорить, пока он не выскажется. — Да, я поступил отвратительно, сказав, что всё разрешилось мирным путём. У меня было два варианта: либо я соглашаюсь на его условия периодически видеться, либо посылаю его к чёрту и теряю тебя. По-моему, выбор был очевиден. Дальше поцелуев не заходило, мы встречались-то всего пару раз, просто ужинали и разговаривали. Он всё уговаривал меня принять его предложение, а я… — Тэхён хмурится, испытывая отвращение к себе. — А я пользовался его чувствами, прекрасно зная, что пока я создаю видимость, будто действительно собираюсь уехать с ним, он ничего тебе не сделает. Честно? Я презираю себя за это. — Мотнув головой, Тэхён смотрит в глаза Чонгука. — И если два года назад я оправдывал себя тем, что не хочу наказывать тебя за попытку защитить меня, то после — я просто запутался. Без побоев он бы не смог выдвинуть обвинения против тебя, но я знал, что если встречи прекратятся, он обо всём тебе расскажет. Я, наверное, полный трус, раз боялся, что узнав всю правду, ты не захочешь меня видеть. Снова уйдёшь, но в этот раз уже навсегда. — Приложив пальцы к губам, Тэхён отворачивается не в силах выдержать грустный взгляд Чонгука. Его молчание добивает. Но страшно даже не из-за того, что теперь для Чонгука он лжец, — страшно от мысли, что их отношения просто не выдержат этого откровения. Плотина, сдерживающая поток эмоций и чувств, и так была слишком хлипкой. — Мне правда жаль, что всё так получилось. Я должен был оборвать эту связь сразу же, но у меня всё никак не получалось. Сокджин словно всегда был где-то рядом. Был моей тенью. И как бы я ни бежал от него, он настигал меня снова и снова. Мне страшно, Чонгук. Страшно, что он проник гораздо глубже, чем мне казалось. Я думал, что защищаю тебя, но я даже себя защитить не в силах. Чонгук шумно вздыхает. Вся эта ситуация с Сокджином всё больше напоминает преследование, и если раньше он ещё сомневался в этом, то теперь уверен — Сокджин никогда не оставит Тэхёна в покое. Это уже сталкерство, больная любовь, от которой нужно немедленно избавиться. А если Сокджин не отдаёт себе отчёт в том, что на протяжении многих лет следит за чужой жизнью, периодически вмешиваясь в неё? Не может отпустить и смириться с расставанием? Или же его мысли настолько пропитаны Тэхёном, что по нему плачет психиатрическая больница? Чонгук понятия не имеет. Впервые видит, чтобы человек был одержим кем-то, и ведь его мотивы не назовёшь ужасными. Если бы он просто хотел владеть Тэхёном и его телом — ещё тогда, в кабинете, прибегнул бы к изнасилованию. Или потом, имея возможность попросить о чём угодно, он не обошёлся бы встречами и воспользовался доступностью. Конечно, его это никак не оправдывает. Даже если у него были благородные цели и искренняя вера в то, что он желает Тэхёну только счастья, вмешиваться в его жизнь он не имел никакого права. Обращаться в полицию в таком случае кажется странным. Доказательств у них нет, по факту Сокджин проживает в другой стране, да и выдвинутые обвинения против того, с кем он встречался в прошлом, могут попросту не принять. Всё слишком затянулось, как выбираться из ситуации — непонятно. Чонгук не знает Сокджина. Не знает, какими были их отношения, но что-то ему подсказывает, что это никакая не любовь. Скорее, самое что ни на есть помешательство. — Пожалуйста, не молчи, — вздыхает Тэхён. — Скажи хоть что-нибудь. — Я устал. Честное слово, устал от всего этого, — Чонгуку тоже тяжело говорить. Сколько бы они ни старались друг для друга, сколько бы шагов ни делали навстречу, ничего не получается. Ещё час назад Чонгук признался в своих чувствах, а сейчас эти самые чувства проделывают дыры в нём. Ему больно от них. Так сильно больно, что хочется отказаться, — понимая это, у него сжимается сердце. — Я пытаюсь принять тебя, Тэхён. Не могу. Вроде и понимаю головой, что все твои действия были направлены на то, чтобы защитить меня, но всё равно сомневаюсь в искренности намерений. — И как у Тэхёна хватало совести возвращаться после встречи с Сокджином и смотреть ему, Чонгуку, в глаза, делая вид, что ничего не происходит? — Может, на твоём месте я бы поступил также: не задумываясь, сделал бы всё, чтобы спасти тебя, но ты действовал за моей спиной. Мало того, что не сказал о том, что продолжаешь видеться с ним, так ещё и по уши повяз в дерьме. Ты думаешь, он отстанет от тебя? Тэхён опускает взгляд в пол и качает головой. Чонгук, смотря на него, поджимает губы и говорит уже тише: — С этим надо что-то делать, иначе я своими руками сверну ему шею. — Чонгук… — Что? — Он взмахивает ладонью, начиная раздражаться. — Будешь ещё защищать его? Да у него с головой не всё в порядке! Я в этом уверен. А что касается тебя. — Чонгук сглатывает. — Нас, — тут же исправляется. — Прости, но это для меня слишком. Сердце замирает из-за чужих слов. Тэхён не дышит, даже боясь представить, чем может закончиться этот разговор. — Что ты имеешь в виду? — хмурится он, чувствуя нарастающую панику. Чонгук отвечает не сразу. Отвернувшись к окну, он прикрывает глаза на несколько секунд, обдумывая то, что собирается сказать. — Давай возьмём паузу. Удивительно, но Тэхён реагирует спокойно. Не плачет, умоляя дать ему ещё один шанс, не кричит и даже не злится. Будто все эмоции разом испаряются. Он смотрит в спину Чонгука и заставляет себя моргнуть. Проходит минута, две, потолок не обваливается, земля не уходит из-под ног. Потому что Тэхён понимает то, от чего ему самому становится грустно. — Хорошо, — говорит он спустя долгое время. Во рту сухо, сердце возвращается к привычному ритму. Чонгук, по всей видимости, не ожидал, что с ним так легко согласятся. Повернувшись к Тэхёну, он смотрит на него растерянным взглядом, будто ждал услышать возражения. Глубоко в душе надеялся, что Тэхён обрубит на корню его попытку на время расстаться, успокоит, скажет, что они со всем справятся и крепко обнимет. Чувства никуда не исчезали. Да, Чонгуку было неприятно и даже больно слышать, что Тэхён, пускай и редко, но всё-таки виделся с Сокджином и проводил с ним время. Однако ему по-прежнему нестерпимо сильно хочется подойти к нему, взять за плечи и спрятать в своих объятиях от всего мира, чтобы больше никто не смел обижать его. И что же это? Безрассудство или любовь? Он всё-таки сокращает между ними расстояние. На прикосновение не хватает смелости, поэтому остаётся стоять в нескольких сантиметрах, видеть его, ощущать присутствие, но быть бессильным. Чонгуку больно, и он наивный болван, если надеется, что Тэхён не чувствует то же самое. — Может быть, я ошибся, когда думал, что у нас получится начать всё сначала. — Его тихий голос, исчезающий в темноте, заставляет посмотреть на него. Тэхён выглядит потерянным: мыслей в голове так много, что он не знает, за какую цепляться. И если бы не Чонгук, вероятно, он бы принял происходящее за сон. — Можно задать тебе один вопрос? — Тэхён заторможено кивает, всё ещё пребывая в растерянности. — Что ты чувствуешь? Когда смотришь на меня, оглядываешься в прошлое, думаешь о будущем… У тебя не возникает мыслей, что плохого между нами слишком много? Тэхён хмурится, не сразу понимая, о чём говорит Чонгук. Немного подумав, он вздыхает. — Я запутался, Чонгук, — честно признаётся Тэхён. — Не только в своих чувствах, но и в наших отношениях в целом. Что я чувствую при виде тебя? — Он поднимает голову, отыскивая его глаза. — Что я тебя очень сильно люблю. Настолько, что мне становится страшно. Страшно не суметь удержать тебя, наделать ошибок, всё испортить. Прости, если мои слова покажутся для тебя грубыми, но я считаю, что люди не должны зависеть друг от друга. То есть, я знаю, что не пропаду без тебя, но мне не хочется отпускать твою руку, понимаешь? Я уже давно привязался к тебе и не считаю, что это плохо. Ты — мой человек, и это всё, в чём я уверен. А насчёт остального… — Он пожимает плечами. — Я не знаю. Нам было тяжело, но мы всегда как-то справлялись с трудностями. — Боюсь, не в этот раз, — поджимает губы Чонгук. Они несколько минут так и стоят в тишине. Тэхён обхватывает себя за локти, думая о том, что всё складывается не так, как должно быть. Всегда им что-то мешает: с самого начала их отношений родители были против того, что он встречается с Чонгуком. Их вечные упрёки в адрес Чона, открытое недовольство, которое Тэхён был вынужден терпеть... Ему ведь тоже было неприятно слушать, что он сделал неправильный выбор. Когда близкие люди говорят о том, что желают только счастья, и просят прислушаться к их мнению, волей-неволей начинаешь им верить. Глупо скрывать, что Тэхён первое время сомневался в Чонгуке. Ещё как. Просто не хотел этого показывать. Они ведь разные, как ни крути, и дело даже не в социальном статусе, а в характерах. Тэхёну нужна опора, тот, кто бы оказывал поддержку, был всегда рядом. Чонгук старался дать всё необходимое, но ему свойственно углубляться в свои болячки и видеть мир в сером цвете. Он тоже нуждается в поддержке и понимании, — наверное, даже больше Тэхёна. И если Тэхён хотя бы знает, чего хочет, и ставит перед собой цели, то Чонгука нужно направлять в нужную сторону, подталкивать, придавать уверенности. Некоторым людям требуется чьё-то одобрение, они сомневаются в себе и своих желаниях. Чонгук относится к такому типу. Взять то же увлечение рисованием: почему он не стал развивать этот навык? Потому что посчитал своё хобби несерьёзным. Если бы Тэхён это понял и убедил его продолжить рисовать, может, сейчас Чонгук был бы успешен в этой сфере. Потом эта история с Сокджином, затянувшаяся на несколько лет. Тэхёну почему-то кажется, что именно он повлиял на их отношения с Чонгуком. Стал бы Чонгук делать предложение и предлагать сбежать в другую страну, если бы был уверен, что Тэхён от него не уйдёт к более успешному мужчине? Вряд ли. Чонгук во многом уступал Сокджину, к тому же они встречались около года, тот подарил Тэхёну первый сексуальный опыт. Неудивительно, что Чонгук чувствовал себя ущемлённым, а сделать ничего не мог. Пытался найти нормальную работу, стремился к стабильности, чтобы соответствовать Тэхёну. Он ведь столько всего перепробовал, но так получилось, что обосноваться на одном месте не удалось. И в этом нет его вины. Было ли им легче после расставания? Сложно сказать. Смотря с какой стороны посмотреть. У них было больше свободного времени, меньше забот, поводов для раздражения и злости. Тэхён занялся тем, чем всегда и хотел — любимой работой, а Чонгук помаленьку учился справляться без чужой помощи. Тэхён о нём заботился, взял под своё крыло, жалел; кроме него, утешать было банально некому: родители погибли несколько лет назад, отношения со старшим братом всегда были натянуты, друзей толком не имел, а тем людям, с кем он общался, жаловаться не хотелось. Может, он в этом и нуждался: посмотреть правде в глаза и набраться смелости признаться, что ему давно пора взять собственную жизнь под контроль, перестав полагаться на другого человека. В какой-то степени отношения делают нас слабыми и нежными, мы привыкаем получать поддержку, и, лишившись её, жить становится уже трудно. — Я не хочу тебя отпускать, — честно говорит Чонгук. — Ты мне дорог. — Он вытягивает руку и касается пальцами чужого плеча. — Но я словно задыхаюсь, а это неправильно. Наверное, было бы лучше, если бы я навсегда забыл всё, что связано с тобой. И почему я не ценил время, когда это действительно было так? Тэхён раскрывает рот, не веря своим ушам. — Ты всё вспомнил? Но когда? Убрав руку, Чонгук опускает голову. — Когда увидел кольца, — произносит он. Тэхён хмурится, пытаясь вспомнить момент, когда он показал коробочку. Чонгук ведь ни слова не сказал о том, что к нему вернулись воспоминания. В тот вечер к ним ещё приехали Чимин и Юнги… Тэхён замирает. «Хён, у меня к тебе пару вопросов». И почему он не придал значение тому, что Чонгук позвал Юнги на приватный разговор? — Всё это время ты делал вид, что не помнишь меня? — с обидой в голосе звучит от Тэхёна. Это жестоко со стороны Чонгука. Он столько настрадался, думая, что его принимают за незнакомца… Теперь хотя бы понятно, почему Чонгук так легко согласился на секс. Тэхён прикрывает глаза, не справляясь с эмоциями. — Память вернулась постепенно. Про Сокджина и всё остальное я вспомнил только сегодня. Хён… — Он делает шаг навстречу, но Тэхён выставляет ладони перед собой. — Да я с ума чуть не сошёл! А ты притворялся, что не помнишь меня? Чонгуку стыдно, но не настолько, чтобы молча стоять и смотреть в пол. — Я думал, что таким образом нам удастся вернуть прежние отношения. Всё ведь наладилось. — Чонгук прав. Они исправили многие свои ошибки, но самая большая осталась — между ними нет доверия. Тэхён втайне виделся со своим бывшим, искренне веря в то, что оберегает Чонгука, а Чонгук, прекрасно видя, как Тэхёну тяжело выстраивать отношения заново, воспользовался ситуацией, утаив правду. Тоже был уверен, что так будет лучше. Только для кого? Всё равно они пришли к тому, с чего начали. Тэхён, запустив пальцы в волосы, отворачивается. У него сейчас голова разбухнет от мыслей. Успокоившись, он бросает взгляд на часы — уже поздно, через несколько часов ему идти на работу, а он ещё даже не ложился. И в каком состоянии он явится пациентам? — Поговорим вечером, — с усталостью звучит от него. — Я приеду, и мы всё обсудим. — Тэхён подходит к кровати и забирается в постель. Чонгук так и остаётся стоять на месте, поэтому он считает нужным добавить: — Только обязательно дождись меня. Злиться на Чонгука не хочется, однако он не может принять правду. В любом случае выяснять отношения глубокой ночью — не самая лучшая идея. Оба за день устали и валятся с ног. Чонгук ложится под одеяло и долго смотрит в потолок, а когда поворачивается к Тэхёну, то натыкается на его спину и разочарованно поджимает губы. Он так надеялся, что всё изменилось, но, кажется, их отношения остались прежними. И снова между ними непреодолимая пропасть. Где же взять силы на то, чтобы перепрыгнуть её ещё раз? Если бы они только знали…***
Утром Тэхён чувствует себя разбито. Качество сна было ужасным: он поспал всего пару часов, и то — даже во сне его преследовали тревоги. Тело вялое, глаза слипаются, а головная боль всё никак не отпускает. Он выпивает таблетку, морщась от того, что в горле першит. Во всей квартире тихо, — это утро лишено всяких звуков. Тэхён как в тумане ходит по дому, принимает душ на автопилоте, одевается, бросает взгляд на спящего Чонгука и тяжело вздыхает, впервые чувствуя себя так, будто идёт не на любимую работу, а на смертную казнь. Может, было бы правильнее взять отгул, спокойно поговорить с Чонгуком и ещё раз обсудить вчерашнее, но Тэхён забирает мобильный с прикроватной тумбы и уезжает, понимая, что для начала стоит переварить сложившуюся ситуацию и уже затем думать, какие шаги делать дальше. Весь день проходит будто мимо него. Он сухо общается с пациентами, пребывая в своих мыслях, во время обеденного перерыва сидит в своём кабинете и просто смотрит в окно. Только во время операции заставляет себя выкинуть всё ненужное из головы и выполнить свою работу качественно. А потом снова бродит по коридору как потерянный, много думает, не обращая внимания на окружающий мир. И к тому моменту, когда за окном уже вечереет, от удивления он поднимает брови. Неужели день уже заканчивается? Такое ощущение, словно он несколько часов назад только встал, а уже нужно возвращается домой, где его ждёт Чонгук. К счастью, тот не наделал глупостей. Тэхён допускал мысль, что Чонгук может собрать свои вещи и уехать не попрощавшись, однако смотрел на ситуацию трезво. Да, между ними есть разногласия, но они, вроде как, не ссорились и не плевались ядом, чтобы действовать сгоряча. Один раз уже наговорили друг другу обидных слов под влиянием эмоций, повторять свои же ошибки не хочется. С тех пор прошло пару лет, и оба поняли, что они уже взрослые люди, чтобы разбегаться в разные стороны после каждого конфликта. Ужином и приветственным поцелуем его никто не встречает. Он находит Чонгука в спальне, сидящего у изголовья кровати, — кажется, тот тоже целый день размышлял о дальнейшем. Тэхён молча проходит в комнату и, не переодеваясь, садится на край матраса. Чонгук переводит задумчивый взгляд со стены на него. Нарушить тишину не решаются: либо боятся высказать свои мысли вслух, либо надеются, что один из них возьмёт всю ответственность на себя и предложит оптимальное решение. Но проходит две минуты, пять, десять, — чуда не случается. Чонгук тяжело вздыхает и двигается к краю кровати, располагаясь рядом с Тэхёном. — Что решил? — тихо интересуется он. Тэхён прикрывает глаза на секунду, будто не хочет делиться тем, на чём он всё-таки остановился. — Наверное, ты прав. Нам нужна пауза. Я правда не знаю, как нам быть дальше. Всё забыть и жить как ни в чём не бывало? — Он поворачивается лицом к младшему и ждёт ответа. Чонгук поджимает губы. — Не получится, — говорит за него Тэхён. И почему всегда всё так сложно? Они ведь оба солгали друг другу: Тэхён ничего не рассказал про Сокджина, Чонгук — про вернувшуюся память. Чего добились? Сидят теперь оба, ужаленные сожалением, и не имеют ни малейшего представления, как выпутываться из сложившейся ситуации. А возможно ли? Непонятно. Они словно попали внутрь огромного клубка: пытаются выбраться наружу, перебирают нитки, тянут в разные стороны, но только больше запутываются. Сил уже не осталось искать выход, да и надежда, подобно пламени свечи, медленно угасает. Тэхён опускает плечи, смотря на свои вытянутые ноги. Как бы ему хотелось, чтобы можно было щёлкнуть пальцами и обнулить память, не испытывая столько всего и сразу. Эмоции перемешались — уже не отличишь одну от другой. Чонгук кладёт ладонь на его спину и слабо поглаживает, будто таким образом пытается успокоить. — Нам надо отдохнуть от всего этого… от друг друга, — вдумчиво говорит он. — А дальше видно будет. Пока что я не представляю, как продолжать строить свою жизнь с тобой. Прости. — Убрав руку на место, Чонгук отстраняется. — А ты этого хочешь? — У Тэхёна болит сердце, но не озвучить этот вопрос он не может. Чонгук около минуты молчит, а затем качает головой. — Я уже ни в чём не уверен, — честно следует в ответ. Как ни странно, Тэхён его понимает. Чонгук поднимается с кровати и упирается ладонями в бока, запрокидывая голову. Подумав, он смотрит на Тэхёна и подаёт голос: — Будет правильнее, если мы пока поживём по отдельности. Тэхён, не глядя в ответ, слабо кивает. Оказывается, бывает и так: когда любишь до боли в сердце, стараешься, вкладываешься в отношения, а ни черта не получается. Тэхён наблюдает за тем, как Чонгук складывает свои вещи в спортивную сумку, и молчит. Плакать не может — выплакал уже все слёзы за последний месяц. Сидит, убеждает себя в том, что всё как-нибудь обязательно наладится, но где-то в глубине души понимает, что исправить уже не получится. Никаких криков, оскорблений, претензий друг к другу. Чонгук, собрав вещи, тяжело вздыхает и переводит взгляд на него. Долго стоит посреди комнаты, чего-то ждёт, а Тэхён чувствует себя беспомощным, поэтому даже не пытается остановить. А есть смысл просить Чонгука остаться? Они уже и так дали друг другу всё, что могли, но этого оказалось недостаточно. Он всё-таки заставляет себя подняться с места. На ватных ногах подходит к Чонгуку, несколько секунд смотрит в пол и, набравшись смелости, вытягивает руки, обнимая за плечи. Чонгук прижимает его к своей груди и сглатывает. Как же тяжело делать шаг вперёд, отказываться от привычного, оставляя прошлое позади себя. Одно он понимает точно: если он останется с Тэхёном, всё будет продолжаться раз за разом. Они будут бегать по кругу, то догоняя друг друга, то отталкиваясь в разные стороны. Именно эта мысль дарит надежду, что он поступает правильно. Их отношения были построены на чувствах. Были и взлёты, и падения; и горькие слёзы, и громкие слова; и даже минуты одиночества. Иногда нужно перешагнуть через себя, поднять голову и посмотреть прямо перед собой. Мы привязываемся к людям, — это нормально, мы привыкаем друг к другу. Но если старания не оправдывают ожиданий, не лучше ли попробовать что-то другое? В любом случае жизнь не стоит на месте, нужно постоянно двигаться вперёд, переставлять ноги, отрывая себя от места, к которому они приклеились. Чонгук может остаться, но что изменится? Разберутся с Сокджином — появится кто-нибудь другой; решат одну проблему — получат сразу две. Это какой-то замкнутый круг, и его нужно хотя бы попытаться разорвать. — Пожалуйста, избегай с ним встреч. Если что-нибудь случится, сразу звони мне, ладно? — просит Чонгук, обнимая в ответ. — Не стесняйся разбудить меня посреди ночи. И будь осторожен, я обязательно что-нибудь придумаю. Тэхён, прижимаясь к его плечу сильнее, шмыгает носом и кивает. Отпускать всё-таки сложно. После стольких лет отношений, после признаний в любви, проведённых ночей, поцелуев. Он не позволяет себе расклеиться. Целует Чонгука в щёку дрожащими губами, когда тот ослабляет хватку и отстраняется. — Береги себя. — Чонгук, судорожно выдохнув, смотрит на него ещё в течение минуты, а после, опустив взгляд, берёт сумку и уходит. Тэхён ещё долго стоит в спальне, пытаясь смириться с мыслью, что это, возможно, конец их истории. Никто из них не стал давать обещания вернуться, потому что оба понимали — это не в их силах. Иногда жизнь преподносит нам важные уроки. Мы набираемся опыта с годами, учимся встречать новых людей, впускать их в своё сердце, доверять им. Учимся отпускать их. Как бы тяжело нам ни было, удержать всех не получится. И если одни так и остаются незнакомцами, не задерживаясь в нашей жизни, то другие — дарят драгоценные воспоминания. Остаются в памяти уже навсегда, проникают в самое сердце, поселяясь там на долгое время. И больше не покидают наши мысли. Никогда.***
Тэхён старается привыкнуть к новой жизни. К жизни, в которой нет Чонгука. Нет тёплой постели одной на двоих, поцелуев перед сном с пожеланиями спокойной ночи; нет разговоров на кухне, второй кружки и тарелки, зубной щётки в ванной. Возвращаясь в пустую квартиру, он зачем-то проверяет все комнаты, неосознанно ища какие-нибудь следы, признаки чужого присутствия, но дома, помимо него, никого нет. Приходится включать телевизор, чтобы создать хоть какие-то звуки на фоне, потому что он уже, кажется, привык жить вдвоём. Привык, что где-то рядом бродит Чонгук, занимается своими делами, и к нему можно подойти в любое время, обнять со спины и пожаловаться на усталость. А жаловаться больше некому, как и прижиматься. Вместо тёплой груди, он обнимает подушку. Жить надо как-то дальше. Поэтому Тэхён делает всё, что делал раньше, когда встречался с Чонгуком. Конечно, грустно приходить с работы и на фразу «я дома» получать молчание серых стен, но что поделаешь? Не ставить же крест на своей жизни, утонув в депрессии или алкоголе. Тэхён никогда таким не был. Он потихоньку учится находиться в одиночестве, и это даже удаётся спустя какое-то время. И всё-таки избавиться от многих привычек не удалось. Он всё так же, как и прежде, бросает взгляд на плиту в надежде на то, что его ждёт вкусный ужин. Тут же вздыхает и отворачивается к холодильнику; по-прежнему покупает продукты на двоих и другие средства гигиены. Пустые полки, где когда-то лежали вещи Чонгука, не занимает, да и оставшуюся одежду складывает на привычные места. Посреди ночи хочется уткнуться в чужое плечо, — тоска по младшему обычно настигает именно в тёмное время суток. Тогда Тэхён ворочается всю ночь, зарывается носом в чужую подушку, злится, ведь та пахнет не Чонгуком, а стиральным порошком. Но в остальное время удаётся походить на нормального человека. Тэхён не перебирал фотографии, заливая их горькими слезами, не проверял соцсети, надеясь, что в одном из постов Чонгук его упомянул, да и если быть честным, Чонгук не исчез бесследно. Видеться-то они не виделись, но периодически списывались по интернету. Чонгук спрашивал насчёт Сокджина, — всё-таки волновался за его безопасность. Но переживать, как ни странно, было не о чем. После их расставания мужчина не стал обивать пороги, предлагая утешить. Однажды ему всё-таки удалось вытащить Тэхёна в ресторан, так он за весь обед ни слова не сказал. Смотрел на Тэхёна и не понимал, почему тот так изменился. Взгляд не был наполнен отчаянием, Тэхён не выглядел так, будто вот-вот прыгнет под машину, не в силах носить страдания в себе. Напротив, его стойкости оставалось только завидовать. Сокджин увидел, каким сильным на самом деле является Тэхён, и его это поразило. А когда тот увернулся от руки, желающей его приобнять, так и вовсе растерялся. — Я и сам справлюсь, — нахмурился Тэхён. «Как это?» — хотелось возразить Сокджину. И добавить: «Без меня?» Он ведь был готов помочь, уберечь от напастей, находиться рядом, поддерживать, чтобы Тэхён двигался в нужном направлении. И Чонгук его больше не тормозил, и внимание всё уделялось только работе, — Сокджин добился своего, но… разочаровался в полученном? Тэхён словно ещё больше отдалился от него. Стал неузнаваем. Даже добившись свидания, он не почувствовал облегчения. Тэхён разговаривал сухо — в основном о работе, — поблагодарил за ужин и за то, что подвёз домой, а Сокджин смотрел на него и не верил своим глазам. Бегать за Тэхёном было не нужно — Тэхён теперь был свободен, но почему-то не спешил заводить ни с кем отношения. В голове что-то замкнуло. Ему ведь казалось, что надо всего лишь избавиться от Чонгука, и он наконец обретёт спокойствие. А этого не произошло. Когда добиваться Тэхёна уже не было необходимости, тот перестал казаться для него каким-то особенным. И ради чего он столько старался? Цель достигнута — Тэхён освободился от ноши; но зачем он теперь ему нужен, если в его помощи тот не нуждается? Получается, галочку поставил, облегчил чужую жизнь, а занять место Чонгука уже как-то не стремился. Почему? Да кто его знает… Сокджину нужно о ком-то заботиться. Он уже привык думать за других, уделять внимание тем, кому это действительно нужно. Тэхён же ясно дал понять, что прекрасно справляется в одиночку. И как же он не заметил, что Тэхён уже давно повзрослел? Это уже не тот парень, живущий одной учёбой, у которого жизнь только начинается. Это уже мужчина, решивший, что лучше посвятит себя работе, чем станет убиваться по любви. — Я так устала! — Кёнха садится за кофейный столик, привлекая к себе внимание. — Представляешь, мой жених заявил, что я не отношусь ответственно к учёбе! Да как он может такое говорить? Эй, оппа, ты меня слушаешь? Сокджин переводит задумчивый взгляд на девушку. Лицо постепенно смягчается. Он усмехается. — А разве это не правда? Та обречённо вздыхает. — Как я должна совмещать учёбу и отношения? Мне что, надо разорваться на две части? — Кёнха опускает голову на вытянутые ладони и морщит нос. — Выбери что-нибудь одно и сосредоточься на нём, — даёт совет Сокджин. — Но, как взрослый человек, тебе скажу, что любовь приходит и уходит, а хорошее образование всегда пригодится в жизни. — Ты такой мудрый… Сокджин, взглянув на неё, вскидывает брови. И вот почему его так греет мысль, что к его словам прислушиваются? Кто-то действительно нуждается в его помощи, а не воротит нос. — Вообще-то, я не такой старый. И как они вообще начали общаться?.. — Ты уже завтра улетаешь? — Кёнха поднимает голову. Уголки губ опущены — она, кажется, уже успела привязаться к нему. Сокджин, делая глоток кофе, кивает. — А возьми меня с собой! Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста! — девушка делает жалобное личико, пытаясь вызвать жалость. — И зачем ты мне такая нужна? Ты даже иностранного языка не знаешь. Совсем ещё ребёнок. — Я не ребёнок! Сокджин прячет улыбку.***
— Боже, если он сейчас не выключит эту песню, я его скину с балкона, честное слово! — кричит Чимин, спускаясь со второго этажа. Тэхён весело улыбается, продолжая переставлять бутылки с пола в холодильник. На стекле образовался конденсат, из-за чего приходится крепко обхватывать горлышки, чтобы пиво не выскользнуло из рук. Благо солнце уже опускается, жара спадает, и хочется верить, что он не вспотеет в рубашке с длинными рукавами. Переодеться не успел — приехал прямо с работы, заскочив в супермаркет, чтобы докупить всё необходимое для предстоящего вечера. За городом гораздо спокойнее. Воздух чистый, — пускай и расположение снятого на два дня домика немного настораживает. Рядом лес, а это значит, что с наступлением ночи придётся отбиваться от назойливых насекомых. Лето только наступило, а Тэхён уже не рад новому времени года. Вот весной было хорошо: тепло и сухо, можно надевать лёгкую одежду и не вариться в пекле. От духоты спасают ручные вентиляторы и кондиционеры, но здесь, на природе, кроме как дуновения ветра, ждать большего не стоило. Пока Чимин встречает гостей, Тэхён старается быть полезным. Все продукты он переносит на улицу, взгромождая пластиковые контейнеры на деревянный стол. Юнги, перетащив свою колонку, уже начал жарить мясо на гриле; недавно вернувшийся в страну Хосок занял место на раскладном стуле, рассказывая, как судьба занесла его в США. Зелёная выстриженная трава щекочет ступни. Тэхён, забыв надеть обувь, идёт прямо так, босиком, замечая краем глаза Чимина вдалеке. К ним присоединяются Джехван (хороший приятель виновника сегодняшнего торжества) и Натаниэль со своей супругой Мунбёль. Компания небольшая, но и Чимин не планировал отмечать свой день рождения с размахом. Сказал, что в любом случае будет рад, если уедет подальше от больничных стен. По этой же причине на праздник были приглашены друзья, а не коллеги. С Джехваном, оказывается, они знакомы со старшей школы. Тэхён, пожав руку, приветливо улыбается. А вот с Натаниэлем они уже знакомы — виделись на вечеринке (на какой именно — Тэхён, к сожалению, не помнит). Хотя бы теперь он не чувствует себя белой вороной — не один стоит в брюках и рубашке. Остальные же одеты по погоде: Юнги в бриджах и синей футболке, на голове панама, на носу — солнцезащитные очки; Чимин, проходя мимо него в шортах и майке, говорит, что солнце уже давно село, поэтому он выглядит глупо. Юнги на его замечание реагирует с улыбкой. — А я боюсь ослепнуть от твоей красоты! Именинник закатывает глаза. К слову, Юнги зачем-то взял свою кошку с собой. Та самая Бусинка, названная в честь Чимина, сидит неподалёку и смотрит на происходящее равнодушным взглядом. На фоне травы рыжий комочек выделяется, Юнги поглядывает на своего домашнего питомца и надеется, что домой они вернутся тоже вместе. Стоит только поманить кошку кусочком говядины, как та ленивой походкой подходит к нему, словно делает одолжение. — Ну вылитый Чимин! — улыбается Юнги, подкармливая Бусинку. Тэхён смеётся. Когда начинает темнеть, все рассаживаются вокруг маленького костра; только Мунбёль остаётся под навесом. Приглядевшись к женщине, Тэхён замечает округлившийся живот и незаметно улыбается. Щепки потрескивают, подбрасывая искорки на несколько сантиметров наверх. Язычок пламени словно исполняет танец — каждый наблюдает за ним, время от время отвлекаясь на разговоры. Поблизости жужжит различная живность, но здесь, рядом с огнём, кроме маленьких жучков, ползущих по земле, никого нет. Тэхён переводит взгляд с Юнги на Хосока, замечая, как у всех присутствующих в зрачках отражаются жёлто-оранжевые всполохи. Из-за полного желудка шевелиться совсем не хочется, но Чимин просит сходить в дом за переносным холодильником, и Тэхён, вздохнув, поднимается с насиженного места. Даже не торопится, прекрасно зная, что пока Хосок рассказывает забавные истории из своей жизни, никто и не вспомнит о напитках. Небо уже окрасилось в чёрный. Задрав голову, Тэхён смотрит на луну, а после, толкнув выдвижную дверь, входит в дом со стороны кухни. В темноте не сразу удаётся найти нужную вещь. Он немного задерживается, но всё-таки возвращается с холодильником наперевес. Тут же обмирает, увидев, что его место занято. Повернувшись, Чонгук неловко улыбается и кивает в знак приветствия. Чимин даже не упоминал, что пригласил Чонгука, — конечно, Тэхён не ждал встречи. Он уставший после работы, рукава рубашки пришлось закатать до локтей, чтобы их не запачкать; вид не первой свежести, особенно после трёх бутылок пива. А вот Чонгук выглядит… отлично? В тонкой кофте на замке, из-под которой виднеется белая футболка, в светлых джинсах и белых кроссовках, — становится понятно, что выбираться на природу он не планировал. Тэхён чувствует себя странно. Они не виделись с начала зимы — сейчас уже наступило лето. Столько времени прошло… Тогда, прощаясь с Чонгуком, он почему-то думал, что пауза в их отношениях не затянется надолго. Они изредка списывались, чтобы узнать друг у друга, как дела, но встретиться никто не предлагал. Если честно, Тэхён так замотался на работе, что особо не следил за временем, а вот чем занимался Чонгук несколько месяцев — непонятно. Неловко становится обоим, особенно тогда, как Тэхён, заметив, что Чонгук немного замёрз, накрывает его плечи своим пледом. — Спасибо, хён, — улыбнувшись, Чонгук опускает голову, избегая взгляда. Их гляделки замечают Чимин и Юнги, но оба делают вид, что ничего не происходит. Специально приглашать Чонгука Чимин и не думал: тот сам поздравил с днём рождения, вот и зацепились языками. Чонгук пообещал приехать, если освободится к вечеру, так что обнадёживать Тэхёна не хотелось. Рано или поздно они всё равно должны были встретиться — живут в одном городе, да ещё и имеют общих друзей. Расстраивает только то, что подготовиться ко встрече не получилось. Тэхён хотел бы выглядеть менее помятым, чем сейчас, а Чонгук предпочёл бы чего-нибудь выпить. Так и переглядываются до конца дня, отводя взгляды, как только те пересекаются. Часы показывают два часа ночи. Натаниэль с супругой уже давно ушли спать, Джехван, Юнги и Чимин убирают со стола и перетаскивают всё в дом. Им помогает Чонгук; Тэхён же вызывается перемыть всю посуду, что занимает прилично времени. К тому моменту, когда он заканчивает, в доме становится совсем тихо, — кажется, все уже разошлись по комнатам. Чимин предлагал свою помощь, но на правах именинника быстро сдался и поднялся на второй этаж. Воздух свежий. На улице слишком уж хорошо, чтобы уходить в свою комнату. Усмехнувшись, Тэхён прячет ладони в карманы брюк. — Так и знал, что ты здесь. Не помешаю? Чонгук, обернувшись на его голос, запоздало кивает. Пламя уже не такое высокое, как несколько часов назад. Тэхён садится на складной стул, сразу же проваливаясь в нём, и несколько минут они просто молчат. Заговаривать друг с другом немного неловко, но наверное, глупо скрывать тот факт, что оба безумно рады увидеться. Тэхён сдаётся первым. — Ну как ты? — Подавшись вперёд, он сцепляет пальцы рук и обводит тёплым взглядом позабытое лицо. Чонгук ни капли не изменился с их прошлой встречи, — если только волосы стали короче. Приятно осознавать, что он остался прежним. — Да всё потихоньку, — с ухмылкой отзывается Чонгук. — Ты с братом живёшь? — Нет. На съёмной квартире. Тэхён не сдерживает удивления. Сколько же времени они не разговаривали друг с другом? Ему так многое хочется спросить, но при этом не показаться надоедливым. Вздохнув, Тэхён поднимает голову, открывая рот, и, столкнувшись взглядом с чужим, теряется. — А ты… — Что… Говорят одновременно, из-за чего улыбаются. Тэхён даже смеётся. — Говори ты. Усмехнувшись, Чонгук прикладывает ладонь к задней поверхности шеи. Будто они и не жили почти шесть лет под одной крышей. — Прости, что не звонил… Думал, тебе некогда. Как успехи на работе? — О, сегодня у меня был последний день. — Тэхён выпрямляется на стуле настолько, насколько это вообще возможно. Чонгук хмурит брови, поэтому он объясняет. — Я уволился. — Что? — Его глаза становятся круглыми. Тэхён по-доброму смеётся. — Друг моего отца предложил мне место в своей клинике, и я подумал, почему бы не попробовать? Не хочу всю жизнь проработать под присмотром родителей. — Тэхён как-то грустно улыбается, устремляя взгляд на землю. — Так что да, на следующей неделе я переезжаю в Инчхон. Чонгук долго не может ничего сказать — он настолько удивлён новостью, что подходящие слова подобрать не получается. — Надолго? — наконец говорит он, перестав улыбаться. Тэхён пожимает плечами. — Как получится. Пока что планирую на полгода. Настроение диалога мгновенно меняется. Тэхён вдруг чувствует себя виноватым, что вот так внезапно уезжает в другой город. Наверное, оба не подозревали, что временное расставание окончательно их отдалит. Теперь, когда Тэхён будет жить в другом городе, лелеять надежду на то, что они сойдутся снова — крайне глупо. Чонгук больше ничего не спрашивает: сидит, задумавшись о своём, и называет себя полным идиотом. Почему не позвонил ещё весной? Не предложил встретиться, — хотел ведь, да всё никак не получалось. То был занят на новой работе и отвозил своего начальника из одного офиса в другой, то до самой ночи занимался заказом и чуть ли не засыпал за рабочим столом вместе с графическим планшетом в обнимку. Сам понимает, что просто не хватало смелости. После того, как он ушёл от Тэхёна, с неба не свалился мешок с деньгами, высокооплачиваемая работа не нашла его сама, так что приходилось жертвовать и свободным временем, и сном, чтобы как-то выкручиваться. Намджун всё-таки познакомил с человеком, искавшим помощника на роль того, кто будет доводить типографическую продукцию до ума. В основном от него требовалось подбирать цвета, чтобы товар выглядел привлекательно, раскрашивать отдельные детали или же рисовать разные обложки в стиле минимализм. Чонгуку даже нравилось заниматься этим, но денег едва хватало на оплату аренды крохотной квартиры-студии. Пришлось подыскать для себя что-нибудь ещё, так и стал водителем того, кому помогал. Его начальником был пожилой мужчина, имеющий художественное образование, но в силу возраста его глаза уже плохо видели, а передвигаться самостоятельно было тяжело. К Чонгуку он относился очень хорошо; родных детей у него не было, поэтому Чонгук стал для него не просто помощником, без которого он был уже как без рук, но ещё и напоминал сына. Чонгук был благодарен за такое отношение, и всё же становилось неудобно. Мистер Чхве посоветовал набраться опыта в художественной школе, где он сам учился, даже за обучение пообещал заплатить, но Чонгук отказался. Пользоваться чужой добротой было совестно. Думал, как только встанет на ноги, начнёт прилично зарабатывать, осмелится увидеться с Тэхёном. А получается, пока он собирался, уже стало поздно… — У тебя кто-нибудь появился? — вдруг спрашивает Тэхён, царапая колени ногтями. Чонгук аж давится воздухом — вопрос смутил. — Нет, — качает головой Чонгук и, с минуту помолчав, кусает губы, поднимая на него взгляд. — А у тебя? Тэхён по какой-то причине улыбается. У Чонгука, кажется, сердце делает кульбит. Они ведь ничего друг другу не обещали, и всё-таки не до конца смогли отпустить, поэтому в груди теплится надежда на отрицательный ответ. Из-за затянувшейся паузы пересыхает в горле. Чонгук тянется к безалкогольному пиву и делает пару глотков. Взглянув на Тэхёна, он слегка щурится, потому что тот всё ещё растягивает уголки губ в улыбке. Чонгук начинает улыбаться тоже. — Что? — не понимает он. Тэхён качает головой. — Ничего. Просто соскучился, — так просто говорит Тэхён. — Ты не ответил на вопрос, — напоминает Чонгук. — А ты не сказал «я тоже». Они смотрят друг на друга несколько секунд и опять начинают говорить одновременно: — Никого. — Я тоже. Тэхён тихо смеётся. — Ты свободен на следующей неделе? Может, встретимся как-нибудь? Я хотел бы передать тебе кое-какие вещи. — Тэхён, минуту помолчав, добавляет: — Ну это так, мелочи. Если ты занят… — Свободен, — не даёт договорить Чонгук. Кого они обманывают? Оба хотят встретиться, просто не могут придумать хоть один приличный повод. Видимо, простого «соскучился» недостаточно. — Тогда… я тебе позвоню? Чонгук кивает, поднимаясь со стула. Тэхён делает то же самое. — Это свидание? — на всякий случай уточняет младший. — Нет, — хмыкает Тэхён. — Просто встреча двух старых друзей. Чонгук улыбается. — Как скажешь.***
— Просто встреча старых друзей, — повторяет вслух Чонгук, стоя напротив двери. — Да, именно так, — он кивает сам себе для убедительности. — Поэтому ты вырядился как пижон. Оглядев себя с ног до головы, Чонгук вздыхает. Может, не стоило надевать рубашку? Ещё и чёрного цвета… На дворе лето, а он в узких джинсах и рубашке, словно и правда собрался на свидание. Даже себе не признается, что хочет произвести впечатление. И на кого? На человека, который видел его и без трусов, и в домашнем тряпье? — Дурак, — вздыхает он и всё-таки нажимает на кнопку. Ладно хоть, цветы не купил, а то бы точно выглядел глупо. Впрочем, Тэхён его тоже удивляет. — Привет, — улыбнувшись, тот пропускает внутрь квартиры. На нём светло-коричневые широкие брюки и белая футболка; волосы завились после душа, и пахнет от него очень приятно. Чонгук прячет улыбку. К сожалению, она быстро исчезает. Его встречают абсолютно голые стены. Комнаты пустые, в коридоре стоят упакованные коробки, в гостиной диван накрыт плёнкой, вещей совсем не осталось. Чонгук опускает уголки губ, вколачивая в себя мысль, что Тэхён действительно скоро переезжает. Ему становится нестерпимо грустно. Их квартира, в которой они прожили много лет, ни капли не похожа на себя. В этом месте произошло слишком много событий: радостных и не очень — и все они ему дороги. Оглядываясь по сторонам, он не верит, что всё уже осталось позади. Тэхён просит не снимать обувь, так как полы всё равно грязные. Чонгук, следуя за ним, молчит, размышляя над тем, что никогда не замечал, как много места было в их доме. Было. Настроение стремительно падает. Он не сразу понимает, что Тэхён обращается к нему. — Я тут собрал все твои вещи, которые ты оставил. — Ему самому тяжело на душе. Упаковка вещей заняла около двух недель, он бы мог управиться и за пару дней, если бы не разглядывал каждую мелочь. — Одежду я всю постирал, а вот… — Тэхён шумно вздыхает, опуская взгляд вниз. Немного постояв, он тянется к заранее приготовленному бумажному пакету и протягивает его Чонгуку. — Наши фотографии, — поясняет он. — Я сделал себе копии, так что подумал, вдруг они тебе нужны. — Спасибо, — тихо произносит Чонгук. В глаза не смотрит, потому что не хочет показаться размазнёй. — Это ещё не всё. Тэхён долго что-то ищет в своей сумке. Найдя необходимое, он возвращается к Чонгуку и, раскрыв ладонь, показывает коробочку. Чонгук замирает. — Там только одно, — предупреждает он. Чонгук касается дрожащими пальцами бархата. — А второе? — хмурится младший. Сглотнув, Тэхён отворачивает голову, затем медленно поднимает руку, демонстрируя кольцо на безымянном пальце. Чонгук не знает, как реагировать на увиденное. Тэхён носит обручальное кольцо?.. Ему становится неловко. — Сам не знаю, зачем его вытащил. Мне так спокойнее? — он слегка хмурится, спрашивая больше у себя, чем у Чонгука. — А ещё никто не лезет с глупыми вопросами, — Тэхён слабо ухмыляется. — Я могу снять… — Не надо, — Чонгук почти шепчет. Он думал, что Тэхён его уже вычеркнул из своей жизни. Решил переехать, продать квартиру, вещи вон собрал, но так ли это на самом деле? Чонгук, забрав пакет и своё кольцо, пятится назад, однако Тэхён не позволяет уйти — держит свёрнутый пакет небольшого размера, в который не то чтобы одежда не поместится, даже для стопки фотографий он будет маловат. Тэхён, прикрыв глаза, поджимает губы. — Вообще-то, я соврал. Все наши фотографии в фотоальбоме, а та одежда, которую ты оставил, была старой, так что я её выбросил. В пакете лежит какой-то хлам — всё, что мне удалось собрать за две минуты до твоего прихода. Кольцо я тоже не планировал возвращать… Чонгук вскидывает брови. — Тогда что ты хотел мне передать? Тэхён растерянно улыбается. — Ничего. Мне просто нужен был повод, чтобы увидеть тебя. Прости. Чонгук взмахивает ладонью, собираясь что-то сказать, но губы беззвучно шевелятся. Да уж. Самое забавное заключается в том, что он ни капельки не злится. Смотрит на Тэхёна, грустно улыбается и притягивает к себе за плечо, чтобы обнять. Так и стоят в тишине несколько минут, прямо как и шесть месяцев назад, когда расставались. Тэхён отстраняется первым и, поправив чёлку, улыбается. — Завтра утром я уезжаю. Отметим мой переезд вместе? Чонгук кивает. Кажется, цветы были бы к месту, ведь Тэхён откуда-то достаёт бутылку вина. Вместо бокалов — одноразовые стаканчики, для атмосферы — две маленькие ароматические свечки. Убрав плёнку с дивана, он предлагает присесть, и Чонгук, усмехнувшись, принимает предложение. — Так странно, — признаётся он, пока Тэхён разливает вино. — Здесь стало так пусто… Он не перестаёт разглядывать голые стены, пытаясь вспомнить, какая мебель стояла в гостиной. — Тебе же никогда не нравился интерьер в этой комнате, — вспоминает Тэхён. Чонгук невесело хмыкает. Да, не нравился, но лучше смотреть хоть на что-нибудь, чем гулять взглядом от одного угла к другому. — Ты воспринял мои слова буквально, если решил вообще всё выкинуть, — несмотря на тоску, сковавшую грудь, Чонгук пытается пошутить. Тэхён ставит бутылку на пол и улыбается. — Я и не выкидывал, а перевёз в другое место. — Он бросает взгляд на наручные часы. — Три часа назад их должны были доставить в новую квартиру. А этот диван просто не влез, вот от него можно избавиться. — Да, — поддерживает Чонгук. — Вот он больше всего меня раздражал. Тэхён хрипло смеётся. — Я хотел предложить тебе его забрать, ну ладно. — Протянув стаканчик, Тэхён перестаёт веселиться. — За мою новую жизнь! «Жаль, что без меня», — хочет добавить Чонгук, но не осмеливается озвучить свои мысли. Как ни странно, вечер проходит неплохо. Языки наконец развязываются, они так много болтают, что у Чонгука начинает кружиться голова от долгих разговоров и вина. Уже и не придаёт значения ни прохладной ладони Тэхёна, опустившейся на его бедро случайным образом, ни раскрасневшемуся лицу, ни тому, о чём они говорят последние полчаса. — Помнишь, как мы поругались из-за той кружки? Ну, той, которую мне Чимин подарил. — Чонгук, посмеиваясь, кивает. Конечно, помнит. Он оставил царапину на столе из-за этой самой кружки, а Тэхён её в итоге смахнул, и та разбилась, пока он оправдывался. — Полотенце. — Одно только слово, и оба начинают громко смеяться. Чонгук откидывается на спинку дивана, хлопая себя по колену. — Боже, я думал, ты задушишь меня этим несчастным полотенцем во сне! Тэхён так сильно смеётся, что ответить получается далеко не с первого раза. — Конечно! Я этим полотенцем лицо вытирал, а ты ноги. Ну спасибо, что не член! — К слову, именно с того момента Тэхён начал каждое утро доставать чистое полотенце. Они тогда только начали жить вместе, и Чонгук даже не думал, что каждую часть тела следует вытирать отдельно и хранить специальный набор полотенец. Чёртов. Большой. Набор. Полотенец. Тэхён его ещё и не такому научил, — теперь и Чонгук удивляет знакомых, когда вытаскивает из сумки отдельную косметичку с разными штуками. Там и антисептик, и одноразовая зубная щётка, и влажные салфетки, и увлажняющий крем для рук, и тюбик с порошком. Вот зачем ему стиральный порошок? Куда он вообще может пригодится? Сам Тэхён пошёл ещё дальше — у него не сумка, а целая аптека. Чего там только не найдёшь: обезболивающее, жаропонижающее, витамины, пластыри, слабительное, разогревающая мазь, ровно один презерватив, — Чонгук сам видел. Ещё спросил, почему один-то, на что Тэхён закатил глаза и сказал: «А зачем мне целая упаковка? Это мой дорожный набор». Чонгук отчётливо помнит, как он долго смеялся, а после, задыхаясь, поинтересовался, зачем ему презерватив без смазки. И тут Тэхён его окончательно добил. «Кто сказал, что у меня и этого нет? Всё своё ношу с собой. Вот приспичит тебе потрахаться в машине, я тебе ничего не дам! Ни себя, ни моей аптечки. Вот и посмотрим, кто из нас посмеётся». И не тяжело же ему всё это таскать с собой… Чонгуку порой казалось, что в чужой сумке живёт отдельная цивилизация со своей иерархией. — А помнишь… — эти слова звучат слишком часто за этот вечер. Бутылка уже давно опустела. Чонгук, расслабившись, закинул руки на спинку дивана и слушал рассказы Тэхёна, наслаждаясь его ласкающим слух баритоном. В теле приятная лёгкость; Тэхён кладёт голову на плечо младшего и тяжело вздыхает, замолкая на несколько минут. Столько всего они вспомнили вдвоём — кажется, все шесть лет уместились в двухчасовой разговор. Но больше никто не смеётся: оба притихли, думая каждый о своём. И всё-таки грустно осознавать, что уже завтра он съедет из этой квартиры и будет жить в совершенно другом месте. Вдали от Чонгука, воспоминаний, что сохранила нерушимая память стен их родного гнёздышка. Здесь они смеялись, ругались, плакали, кричали, целовались, признавались друг другу в любви. Уезжать не хочется от слова совсем. Тэхён вдруг жалеет, что вообще решился на переезд. Своими руками разрушил последнее, что их связывало. Теперь же на этом месте ничего не осталось. Чонгук задирает голову и смотрит в потолок, чувствуя, как его пальцы мягко обхватывают другие. Тэхён прижимается к его груди, обнимая свободной рукой за живот, и старается не грустить. Не получается. — Надеюсь, ты будешь счастлив, — улыбаясь уголком губ, говорит Чонгук. Почему улыбается, если сердце сжимается от боли? Ради Тэхёна. У него впереди прекрасная жизнь, он уверен. Блестящая карьера, новая квартира, друзья. Возможно, он встретит того, в кого влюбится, и они с Чонгуком больше никогда не увидятся. Чонгук судорожно вздыхает, принимая сидячее положение. Боже, что он несёт? — Мне будет очень грустно, если ты станешь счастливее там, в другом городе, а я останусь здесь. Это, наверное, эгоистично с моей стороны, да? — Он усмехается, поворачиваясь к нему лицом. — Знаешь, мне всё казалось, что у нас впереди есть время. Много времени. А сейчас смотрю на тебя и понимаю, какой же я всё-таки идиот, раз думал, что можно поставить жизнь на паузу. Я даже рад, что ты не стал сидеть на месте и ждать меня, а двигаешься вперёд, к своей цели. Ты действительно молодец, хён. И не слушай меня, пожалуйста, я тебе сейчас такую ерунду наговорю. Тэхён укладывает пальцы на его щёку и улыбается. — Говори. Я слушаю. Чонгук, засмотревшись в его глаза, забывает, что хотел сказать секунду назад. Разве это вообще важно? Они не виделись несколько месяцев, и всё, о чём Чонгук хочет сейчас думать, начинается Тэхёном и заканчивается им же. Тэхён рядом с ним, укладывает ладонь на его грудь, не переставая слабо улыбаться, и, честное слово, Чонгук старался быть аккуратным. Тэхён закидывает на него бедро, шагая пальцами по лицу. Вот знает ведь, что делает, всё прекрасно понимает, но не останавливается. Лишь наклоняет голову к плечу, невинно улыбаясь, и опускает взгляд на губы. Чонгук заворожённо смотрит в ответ и кладёт руку на его бедро, мягко поглаживая. — Не могу поверить, ты пытаешься меня соблазнить? — усмехается Чонгук. Тэхён облизывает губы. — Разве? Чонгук щурит глаза, чувствуя, как чужая ладонь ползёт к животу. Может, Тэхёну и весело, а ему — ни капли. — Не смей, — серьёзно говорит он. — Я ведь сразу поддамся. Поверю тебе, а завтра ты уедешь. Не делай ещё больнее, я тебя прошу… Тэхён сглатывает. Опускает взгляд и отстраняется, виновато поджимая губы. Чонгука не хватало. Его голоса, звонкого смеха, угольных глаз, тёплых рук. Наверное, он прав. Не стоило выдумывать повод встретиться, а после заигрывать с ним, желая близости. — Прости. — Он встаёт с дивана, обнимая себя за плечи. — Просто я вспомнил, как хорошо нам было вместе, и подумал, что… — Он жмурится. — Спасибо, что приехал. Не хотел ночевать один в этом месте. — Тэхён выдавливает из себя подобие улыбки. Он слышит, как поднимается Чонгук и подходит к нему со спины. Чувствует его присутствие, тяжелое дыхание на затылке, невесомость прикосновения. Чонгук касается кончиками пальцев его плеч, втягивая позабытый аромат тела. — Можно попросить тебя об одной услуге? — Ответа долго не следует. Тэхён прислушивается к тишине и вздрагивает, когда Чонгук осторожно обхватывает его за плечи и прижимает к себе, чтобы обнять. Посмотрев на него из-за плеча, он кротко улыбается. — Поцелуешь меня? В последний раз. — Ты прощаешься со мной? — хрипит Чонгук, однако с места не сдвигается, напротив — обнимает крепче, наклоняясь и целуя выпирающую косточку. Тэхён раскрывает рот, чтобы дышать было легче. Ресницы опускаются, стоит Чонгуку прижаться губами к шее. Сам ведь просил не начинать то, что они не смогут остановить. Зачем же так сладко целует? Тэхён готов рассыпаться в его руках. Как же он скучал. Больше никто не дарит таких поцелуев, от которых перехватывает дыхание; никто не обнимает настолько крепко, как обнимает Чонгук. И сердце сразу ускоряет свой бег, стучит, узнав родного человека, просит пойти навстречу. Тэхён слушается. Развернувшись, он подцепляет пальцами подбородок Чонгука и целует в губы, не желая терять ни одной драгоценной минуты. Если у них есть всего лишь мгновение, единственная ночь, то он без раздумий потратит время на Чонгука, который в ту же секунду отвечает на поцелуй, углубляя его. Тэхён цепляется за его шею, боясь потерять равновесие. Язык встречается с другим, сплетаясь в неуклюжем танце, — оба куда-то торопятся, будто в следующий момент они окажутся в разных уголках мира. Чонгук подхватывает его за плечи и буквально вжимает в свою грудь, перемещая ладони на лопатки. — Чонгук… — шепчет Тэхён между поцелуями. Пытается что-то сказать, но Чонгук не даёт такой возможности, не прекращая жадно целовать. — М-м… Плевать. И на то, что будет завтра, и на последствия, и на то, что у него трясутся колени из-за возбуждения. Обо всём подумают потом — не сейчас, когда хочется зацеловать любимое тело, убедившись, что оно осталось таким же, как и в памяти. Тэхён тянет края своей футболки наверх, снимая её через шею. Помогает раздеться Чонгуку, немного раздражаясь, что пуговиц на рубашке слишком много. Чонгук бы и улыбнулся из-за того, что Тэхён нетерпелив, если бы кожа не горела адским пламенем в местах, где его целуют. Пальцы ложатся на ремень, расстёгивая его и вытаскивая из петель. С джинсами приходится повозиться, а вот от брюк Тэхёна они избавляются в два счёта. Губы скользят по груди. Тэхён присаживается на корточки, слегка царапая голую кожу. Чонгук, прикрыв глаза, почти шипит, выдерживая пытку горячими поцелуями, оставленными на животе. Всё тело дрожит, воздух кажется настолько тяжелым и разряженным, что дышать становится трудно. Чонгук и правда задыхается. От того, как смело его целует Тэхён, забираясь пальцами под кромку нижнего белья; от его мокрого языка на своих бёдрах; от расплывчатого взгляда, направленного наверх. Он вытягивает руку, зарываясь в чужие волосы, и тянет на себя, прося выпрямиться, чтобы снова поцеловать. С нескрываемым желанием, страстью и одновременной нежностью. Тэхён толкает его на диван, снимая сначала обувь и носки, а после — боксеры. Чонгук расставляет ноги шире, думая, что никогда не был возбуждён настолько сильно, чтобы сходить с ума от одного только соприкосновения голой кожи с другой. Тэхён стягивает с себя трусы и забирается на его бёдра, роняя шумный вздох. Обнимает за шею, вновь целует в губы, подаваясь вперёд, когда Чонгук, сдавливая ягодицы в ладонях, прижимает к себе максимально близко. — Когда у тебя было в последний раз? — Тэхёну почему-то очень важно узнать это прямо сейчас. Пробираясь рукой между ними, он нащупывает член Чонгука и сразу же сжимает пальцами, наблюдая за тем, как чужие губы раскрываются в немом стоне. — Какая… — Чонгук хмурится, отвечая на выдохе, — разница. — Ответь, — шепчет Тэхён, растирая большим пальцем головку. Реакция Чонгука на свои манипуляции доставляет удовольствие. Может, он тоже сошёл с ума? Наклоняется, обхватывая губами кожу в области шеи, и оставляет яркую отметину, которую после облизывает. Чонгук шевелится под ним, поднимаясь ладонями на талию. — С тобой, — не отрывая взгляда от чужих глаз, говорит он. Тэхён точно свихнулся. Чонгук несдержанно стонет, опрокидывая голову на подушку. Тэхён кусается, царапается, облизывает и очень горячо целует. С каких пор он стал таким? Чонгук и хочет спросить, но мысли напоминают желе, он и двух слов связать не может — не то что бы построить целое предложение. Тэхён накрывает его губы своими, сминая и слабо кусая. Эмоции бурлят, как раскалённая лава, готовая вот-вот выстрелить из жерла вулкана. — Можно я… — Даже и не разобрать, что Тэхён пытается спросить. Становится понятно только тогда, когда он встаёт коленями на диван, слезая с него, а ладонь скользит по внутренней стороне бедра. Тэхён всё ещё целует его, поэтому вздохнуть не получается. Чонгук от неожиданности вздрагивает. Кожа покрывается мурашками. Он распахивает глаза, смотря на Тэхёна, палец которого всё ещё находится внутри него. — Я буду нежен, — обещает тот, осторожно выскальзывая из него. Глаза Тэхёна блестят, — Чонгук не может отвести от них взгляда. Обернув руки вокруг шеи старшего, он неуверенно кивает. Помнится, Чонгук хотел узнать, что Тэхён чувствует, когда он двигается в нём. Тэхён, укладывая его на спину, отчётливо осознаёт, что хочет показать ему. Рассказать при помощи собственных губ и прикосновений, при помощи ласки и любви. Чонгуку не страшно. Тело источает жар, и он словно сгорает в своих эмоциях, позволяя Тэхёну разогревать его ещё сильнее. Закинув одну ногу на подушку, он опускает веки, ощущая, как Тэхён толкает в него два пальца. Те сразу же выскальзывают обратно, и так по кругу, пока в лёгких не заканчивается кислород. По ляжкам стекает смазка, Тэхён растягивает стенки неторопливо, осторожно, переключается на шею, периодически открывая глаза и смотря на выражение лица Чонгука. — Хён… Тэхён возвращается к его губам и мягко целует, снова проникая в него, из-за чего Чонгук округляет грудь и сжимает мышцы, сдавливая пальцы. Старается сразу же расслабиться, но получается с трудом. — Что? — шепчет Тэхён. Чонгуку нечем дышать, словно Тэхён забирает у него весь кислород. Ему впервые хочется захныкать как плаксивый ребёнок и завертеть головой. Ни спрятаться, ни увернуться от поцелуя не позволяют. Тэхён толкает пальцы глубже и одновременно кусает за подбородок, чтобы хоть как-то отвлечь, а свободной рукой ласкает член. — Поцелуй… поцелуй меня, — просит Чонгук, вслепую цепляясь за него. Остановиться уже не выйдет. Тэхён, устроившись между ног, ложится на его живот и плавно входит с шумным вздохом — Чонгук не пускает. И сам хмурится, натягиваясь как струна, и его вынуждает болезненно поморщиться. — Расслабься, пожалуйста. — Голос будто доносится издалека. Тэхён, замерев, тяжело дышит, дожидаясь, пока Чонгук его послушает. Толкнуться дальше удаётся, а вот отстраниться — уже нет. Тэхён падает на его грудь, не специально впиваясь в плечи ногтями. — Чонгук… — хрипит он. — Мне больно. Чонгуку тоже больно, но почему-то вместо того, чтобы облегчить боль, он пытается её усилить. Обняв Тэхёна за шею, он жмурится, сокращая мышцы. В уголках глаз собираются слёзы. На выдохе Чонгук расслабляется, позволяя полностью выйти. Не успевает он осознать это, как Тэхён снова толкается в него. Ещё раз, и ещё, пользуясь тем, что он на мгновение теряется. На коже проступает пот. Тэхён слегка хмурится, запрокидывая чужое бедро на себя, чтобы двигаться было удобнее. Успевает сделать несколько толчков, как Чонгук снова напрягается всем телом. Он падает на локти рядом с его головой и тяжело дышит, не понимая, почему Чонгук блокирует ему путь. — Мне очень больно, Тэхён, — шепчет он и притягивает к себе за шею. Тэхён подаётся назад, но Чонгук скрещивает ноги за его спиной. Что он творит? Говорит, что больно, а сам прижимает ближе. Больно ведь только на сердце, а остальное его не волнует. Он размякает подобно вате и, открыв глаза, заставляет посмотреть на себя. Тэхён улавливает его взгляд и наконец беспрепятственно начинает толкаться бёдрами. По щекам скатываются слёзы, — почему Чонгук плачет, остаётся загадкой, как и то, по какой причине Тэхён, собирая солёные капельки губами, не может остановиться. Тонут друг в друге; в чувствах, что выплёскиваются за края, и даже не пытаются вынырнуть. Лишь шепчут о том, что чувствуют в это самое мгновение. Ни слова о любви — всё самое важное передаётся через касания.***
Обнажённые, ещё разгорячённые, тела лежат на диване, прижимаясь друг к другу в поисках тепла. Тэхён, положив голову на грудь Чонгука, смотрит в сторону окна, за которым медленно начинает светать. По комнатам гуляет тишина; воздух плотный, душный — не помешало бы проветрить, но оба не хотят отстраняться друг от друга. Мысли больше не путаются — в голове ясность, и Тэхён впервые этому не рад. Ещё полчаса назад, выгибая спину и двигая бёдрами, смотря на Чонгука сверху вниз, ему нравилось думать только о чужих руках на его коленях. Пальцы впивались в подушку, когда Чонгук толкался в него глубже, а губы раскрывались в хриплых стонах. Ему было так хорошо, что остальное казалось неважным. Значение имел только Чонгук, его поцелуи, и взгляд, прикованный к нему. Сейчас же, когда ночь постепенно перетекает в утро, ощущения меняются. Как сгоревшие угли, они превращаются в серый пепел, медленно остывая. Тэхён немного поворачивает голову, зарываясь носом в плечо Чонгука, и жмурит глаза. Не хочет. Ни вставать с дивана, ни оставлять Чонгука в этом городе, ни обрывать последние ниточки, связывающие их. Сожаление накрывает так внезапно, что он чувствует себя сбитым с толку. Может, ещё не поздно всё вернуть на свои места? Чонгук шевелится, принимая сидячее положение. Столько мыслей в голове, что в висках начинает стрелять. Ладони Тэхёна опускаются на его плечи, оглаживают, перемещаются на грудь. В его прикосновениях прослеживается отчаяние — Тэхён так сильно прижимается к нему, слабо целует в скулу, обнимая со спины, будто боится, что прямо сейчас он уйдёт, но это ведь Тэхён собирается уезжать. Он тяжело вздыхает, обхватывая ладонь старшего своей. — Ты что-то пытался мне сказать, — вспоминает Чонгук. Договорить он не дал, ведь опасался услышать то, что причинит ему боль. Всё равно от неё никуда не денешься. Прикрыв глаза, Тэхён ведёт губами по шее, останавливаясь возле уха. Всё ещё тёплый, ласковый, крайне нежный. Чонгук не в силах не реагировать на его касания. Тоже опускает веки, наклоняя голову к плечу, чтобы лучше прочувствовать каждый поцелуй. — Ты подумал, что я с тобой прощаюсь, — тихо говорит Тэхён, обнимая за шею крепче. — Ты неправильно меня понял. Чонгук хмурится, раскрывая рот и не сдерживая полустон. Мягкие губы Тэхёна словно не прижимаются к коже, а задевают нервные окончания. Оба разморенные лаской, всё никак не могут насытиться друг другом. Чонгук переплетает их пальцы у себя на груди. — Поехали со мной, — шепчет Тэхён. — Начнём новую жизнь вместе. Я… я не хочу уезжать без тебя. Даже если бы я переехал, всё равно бы вернулся через какое-то время. Мы всегда будем возвращаться друг к другу, Чонгук. Сколько бы километров между нами ни было, меня всё равно тянет к тебе. Я могу противиться этому, но зачем? Тебе ведь хорошо со мной… Я это чувствую. — Тэхён открывает глаза, обнимая его ногами за пояс, чтобы оказаться ещё ближе. Откровение ложится на кожу, как кусочки льда, из-за чего Чонгук покрывается мурашками. — Надо было ещё тогда послушаться тебя и уехать вместе… Прости, что говорю это спустя столько времени. Ты всё ещё меня любишь? Хотя нет, не отвечай, ты не обязан. Чонгук сглатывает, устремляя взгляд к окну. Небо уже светлое, ясное, как и его мысли. — Люблю, — отзывается он. Тэхён выдыхает с облегчением и коротко целует в затылок. — Я тоже. — Ты меня не дослушал. — Чонгук облизывает губы, не зная, как сформулировать свою мысль, чтобы Тэхён его правильно понял. Тот замирает и немного отстраняется от него. — Ты прав, мы постоянно будем возвращаться друг к другу. И меня это успокаивает. Если бы мы не встретились несколько дней назад, я бы всё равно позвонил тебе, — это был вопрос времени. Но знаешь, — он хмурит брови и вздыхает, — мне кажется, это неправильно. Я хочу быть с тобой, Тэхён. Хочу быть для тебя опорой и поддержкой, хочу, чтобы ты знал, что всегда можешь на меня положиться, и не боялся быть со мной слабым. Я хочу стать лучше для тебя. И я работаю над этим, правда. — Чонгук разворачивается к нему лицом и, положив ладонь на щёку, заглядывает в глаза. — Я мечтал, что когда-нибудь ты посмотришь на меня и испытаешь гордость, облегчение, что ты выбрал меня, а не кого-то другого. — Я не сомневаюсь в тебе, — качает головой Тэхён. Чонгук разрывает зрительный контакт, смотря куда-то вниз. — Ты — нет, — подтверждает он и поднимает взгляд. — А вот я по-прежнему сомневаюсь в себе. Не хочу тянуть тебя вниз и возвращаться к тому, что между нами было. Я много думал о нашем прошлом и кое-что понял. — Тэхён задерживает дыхание, слушая его со всей внимательностью. — Мы ошибались оба, поэтому я не стану брать всю вину на себя. Я действительно хочу уехать с тобой, но я не могу, Тэхён. — Чонгук хмурится, словно борется с внутренним голосом. — Не сейчас, когда только начал работать над собой. Мне нравится то, чем я занимаюсь. Мой сонбэ хорошо ко мне относится, и я не хочу его подводить. Поэтому предлагаю прямо сейчас сделать окончательный выбор, — на этих словах Чонгук убирает руку от его лица и выдерживает паузу. — Либо мы расстаёмся уже насовсем и я отпускаю тебя в другой город без чувства сожаления, что сделал что-то не так... — Либо?.. — замирает Тэхён. Чонгук, смотря на него, сглатывает. — Либо начинаем всё заново. Необязательно сбегать в другой город для этого, можем остаться здесь. У Тэхёна гора сваливается с плеч. — Боже, — растерянно улыбается он и подаётся вперёд, оборачивая руки вокруг шеи младшего. — Что тут думать? Конечно, я выбираю тебя. Чонгук кладёт ладони на его спину и около минуты не может смириться с мыслью, что Тэхён без колебаний сделал выбор в пользу не своего будущего, а в пользу их, совместного. С губ срывается облегчённый выдох. Обнимая его, он наконец расслабляется. Боль словно отступает, сменяясь спокойствием. Комнату заливает солнечный свет. Ночь прошла, забрав с собой все тревоги и сомнения. Наступило долгожданное утро. У Чонгука по какой-то причине блестят глаза из-за непролитых слёз. Тэхён и сам шмыгает носом, прижимаясь к его тёплой груди. — Я буду ждать, — обещает Чонгук. — Работай со спокойной совестью. Тэхён тянет его за руки на себя, утягивая на диван. Чонгук слабо улыбается. — Как я буду работать со спокойной совестью, зная, что в другом городе меня ждёшь ты? — Я никуда не денусь, честное слово. И у меня к тебе вопрос: ты уже продал квартиру? Если да, то мне нужен номер покупателя. — А как же жизнь с чистого листа? Чонгук кусает губы. — Извини, но я никому не отдам нашу квартиру. И этот диван. Тэхён хрипло смеётся. — Он же тебя раздражал! — Теперь нет. Сегодня он стал мне дорог… Тэхён наклоняется к нему и проводит губами по груди. — Придётся заплатить очень много денег, чтобы выкупить квартиру обратно, но я готов потратить все свои сбережения ради этого. — Я добавлю, — кивает Чонгук, и Тэхён, вскинув брови от удивления, широко улыбается. — Как скажешь.***
Bruno Major — Home
— Хён, тебе помочь? Тэхён, споткнувшись о плёнку, покрывающую весь пол, чтобы тот не запачкался, мотает головой и тут же немного приседает, удерживая баночку краски. Ещё немного, и та бы точно расплескалась. Взяв её обеими руками, он поднимает ту наверх, протягивая Чонгуку, стоящему на стремянке. Отросшие тёмные волосы младшего собраны на затылке в маленький хвостик, прядки торчат в разные стороны, но поправить их нет возможности, — прикасаться к лицу резиновыми перчатками Тэхён строго-настрого запретил. Так что приходится сдувать мешающие волоски. Тэхён даже не скрывает того, что засматривается на его взмокшую шею и выглядывающие из-под джинсового комбинезона ключицы. Взгляд скользит по голым плечам: с правого слетает лямка, когда Чонгук поднимает руку и, окунув кончик широкой кисти в чёрную краску, принимается обводить линии на стене. Протёртые колени уже успели запачкаться, как и локти. Тэхён игриво ударяет младшего по ягодице и, довольно улыбнувшись, отходит от стремянки подальше, внимательно наблюдая за тем, как, благодаря лёгкой руке Чонгука, оживает рисунок. Квартира всё такая же пустая, как и полгода назад. Даже диван пришлось убрать, чтобы тот не мешался. Резкий запах краски мешается с извёсткой, Тэхён слегка морщится — он всегда был чувствителен к запахам, хотя за неделю ремонта уже удалось привыкнуть ко многому. Например, к тому, что спали они на раскладных кроватях, которые ужасно проваливались чуть ли не до пола, стоило в них залезть. Первые дни они всё-таки ночевали в гостиничном номере, но после Чонгук заявил, что ремонт нужно прочувствовать. Атмосфера, надо сказать, была незабываемой в прямом смысле этого слова. Столько пыли Тэхён ещё никогда не видел и уж тем более не жил в подобных условиях. Большую часть Чонгук сделал ещё до его приезда. Тэхён даже не сразу узнал их старую квартиру. Стены и потолки стали белыми, из-за чего создавалось впечатление, что пространство увеличилось в полтора раза. Также расширились дверные проёмы: от дверей они отказались, заменив их красивыми арками, а вот в ванную всё-таки решили поставить стеклянную дверь. И новое напольное покрытие Тэхёну нравится гораздо больше предыдущего. Дело оставалось за малым: закончить с чистовой работой и поставить мебель. Чонгук в последний момент предложил разрисовать стену в гостиной. Тэхён легко согласился. — Вау, так красиво, — вздыхает старший, когда Чонгук заканчивает свою работу, спускается на пол и отходит от стены, вставая рядом с ним. — А почему журавль? Чонгук снимает перчатки и улыбается. Большие расправленные крылья птицы получились даже лучше, чем он планировал. Бело-чёрная длинная шея вытянута, острый клюв направлен наверх. Тэхён раскрывает рот от восхищения, перемещаясь взглядом по нарисованному. В углу стены он замечает оранжевое солнце, а с правой стороны — тёмно-зелёные листья бамбука. — Сначала хотел нарисовать Феникса, но потом передумал. — А разве Феникс не возрождается после смерти? Чонгук задумчиво кивает. — Да. Я понял, что он был бы не к месту. Ещё думал насчёт лебедя — символа возрождения и чистоты. — Он притягивает к себе Тэхёна за талию, чтобы обнять. — Но в интернете прочитал, что лебедь также означает гордое одиночество, поэтому нарисовал журавля. Нравится? — усмехается Чонгук. — Очень. — Тэхён не может перестать разглядывать рисунок. — Эта птица символизирует процветание и семейное счастье, — рассказывает Чонгук неторопливым голосом. — А в китайском языке слово «журавль» созвучно со словами «мир», «согласие» и «гармония». Я думаю, это нам подходит больше. Тэхён прижимается к Чонгуку ближе, согласно кивая. — Да, журавль мне нравится больше. — Улыбнувшись, он поворачивает голову и коротко целует его в щёку, на что Чонгук поднимает уголки губ. — Ты хорошо постарался, милый. — Нет, — поправляет Чонгук. — Мы хорошо постарались. Тэхён тихо смеётся, сцепляя руки на его поясе и крепко обнимая.«Да, мы совершали ошибки, Заставляли друг друга плакать, Делали больно. Но я рад, что мы сумели преодолеть невзгоды и начать всё заново. Я обрёл свой дом в тебе, За это тебя и благодарю. Знаешь, Чонгук, недавно я услышал фразу: «Жить вдвоём — значит вместе решать проблемы, которых не возникло бы, если бы вы не начали жить вдвоём». Надеюсь, наша семейная жизнь больше не принесёт нам проблем. В любом случае я уверен, что мы с ними справимся. Я люблю тебя. Твой Тэ».