«Смотри: я люблю тебя и выбираю тебя, день за днём, даже когда мы на сумасшедшем расстоянии. Говорят, надо бороться за любовь. Бороться надо с собой, вернее, со своими страхами, сомнениями, гордыней. И я борюсь». А.Парвати Fleurie — Hurts Like Hell
Перед глазами всё безбожно плывёт. Взгляд, скользящий по экрану телефона, всё никак не может зацепиться за изображение. Сокджин от недовольства хмурит брови и вытягивает руку в надежде, что увеличенное расстояние поможет сосредоточиться. Подтаявший лёд в стакане мешается с виски; от каждого нового глотка крепкого напитка головокружение только усиливается. Рядом, на соседний высокий стул, кто-то опускается, обращая на него внимание. Сокджину не до знакомств, поэтому он даже не поворачивается в сторону своего наблюдателя, и тот, хмыкнув, отвлекается на бармена. Чужие голоса мешаются между собой, вливаясь в поток приглушённой музыки, включённой больше для фона, чтобы одиноким посетителям совсем не было скучно. Она только раздражает, как и люди вокруг, особенно те, кто лезет не в своё дело. — Ваш друг? — доносится откуда-то сбоку. Он вымученно вздыхает и смотрит из-за плеча на любопытную девушку. Ещё совсем молодая. В полупрозрачной блузе, юбке, большими серьгами в ушах в виде колец. Тёмные длинные волосы падают на спину подобно тому, как вода, достигнув обрыва, устремляется вниз. Сокджин немного смягчается в лице, понимая, что грубить в данном случае будет неуместно. Накрашенные губы растягиваются в приветливой улыбке. — Кёнха, — девушка протягивает ладонь, по всей видимости, приняв равнодушный взгляд за скучающий. Сокджин, хмыкнув от удивления, несколько секунд смотрит на тонкие пальцы, украшенные кольцами. Воспитание не позволяет сделать вид, что он не заметил попытку познакомиться. Представившись в ответ, мужчина пожимает руку. Чужие глаза моментально загораются огоньком. И откуда у нынешней молодёжи столько смелости? Сокджин в её годы не заговаривал с незнакомцами в открытую, тем более в баре. Сразу же вспоминается молодость. Он пропускает мимо ушей слова новой знакомой и переносится мыслями в прошлое. С Тэхёном они познакомились в университете. Он на четвёртом курсе, Тэхён — на втором. Скромный парень, любознательный, сообразительный и очень красивый. Сокджин его сразу заприметил: среди толпы тот выделялся. Большие глаза всегда смотрели проникновенно, остро, будто желали узнать всё и сразу; прямые короткие волосы блестели на солнце, когда он садился возле окна, опускал взгляд на библиотечную книгу, и солнечные лучи путались между прядками. С виду Тэхён казался неразговорчивым, но на деле он легко шёл на контакт со всеми, кто с ним заговаривал. В общении был ненавязчив, с радостью высказывал своё мнение и мило улыбался, если увлекался своим же рассказом и терял нить разговора. Что-то в нём цепляло. Может, на фоне других Тэхён не казался очередным умником, желающим утереть всем нос. Напротив, он создавал впечатление добродушного парня. Хватило двух брошенных фраз, как Сокджин понял, что хочет узнать его поближе во что бы то ни стало. Понять, почему он часто хмурится во время чтения, узнать, какую музыку предпочитает слушать по дороге домой, любит ли сладкое или же старается следить за фигурой. Увлечения, вкусы, предпочтения, мечты, страхи — интересно было абсолютно всё. Сокджин словно утонул в своём желании стать для Тэхёна не просто знакомым, а кем-то большим для того, чтобы слушать его истории каждый день за обедом, разглядывать родинки, небрежно разбросанные по лицу, получать сообщения, отвечать на них, держать за руку и ловить смущённые улыбки. На предложение встречаться Тэхён густо покраснел и в течение нескольких минут не мог ничего сказать. После, придвинувшись ближе, спросил, как он догадался о его ориентации. Искреннее удивление в его глазах заставило улыбнуться. Сокджин тут же расслабился и пожал плечами, а на следующий день заявил о своих серьёзных намерениях. Тэхён согласился попробовать. Первое время всё шло слишком хорошо, прямо как в сказке. Отношения с Тэхёном складывались замечательно: у них были оживлённые разговоры на различные темы, которые легко сменялись на другие, не менее интересные; вечерние прогулки, тайные свидания, тёплые поцелуи, оставленные на прощание; Сокджину нравился басистый смех Тэхёна, его вечно холодные ладони, низкий голос, пробирающий до мурашек. Он без преувеличения был готов слушать его целую вечность. Следуя за Тэхёном, как за понравившейся мелодией, он не замечал ничего вокруг. Преодолевал любые преграды, шёл точно на зов, не придавая значения окружающему миру. Остальные люди размылись пятнами — главным объектом картины являлся Тэхён. Сокджин делал всё для него. Освобождал время для встреч, преподносил дорогие подарки, желая лишний раз порадовать, одаривал комплиментами, своим вниманием, даже если Тэхён в нём не нуждался. Наверное, в этом и заключалась его ошибка: все границы были нарушены, Сокджин находился в зоне видимости и день, и ночь. Он был одновременно повсюду: в университетском коридоре, поглядывающим на Тэхёна издалека, в кафетерии за соседним столиком, в телефоне, в мыслях. Словно залез прямо в голову, из-за чего та невыносимо болела. Тэхён стал раздражительным, на сообщения отвечал с запозданием, от свиданий отказывался, ссылаясь на занятость. И лицо его перестало лучиться как прежде. Сокджин совершенно не понимал, почему всё изменилось. Почему из милого парня Тэхён вдруг превратился в одну сплошную проблему. Ведь это из-за него собственная жизнь пошла наперекосяк, из-за него Сокджин изводил себя размышлениями, толком не спал, ходил за ним по пятам, чтобы выяснить причину. В груди что-то надломилось, чувства почернели, как сгнившие листья. Больше не хотелось держать Тэхёна за руку и бережно поглаживать его пальцы своими — хотелось вцепиться в неё, сжать со всей силы, лишь бы Тэхён не сбежал и остался с ним. Он начал ускользать прямо из рук, и Сокджин сходил с ума от осознания своей беспомощности. Нужно было немедленно что-то предпринять, но каждый шаг, сделанный навстречу, только отдалял их ещё больше и принимался за попытку контролировать. А потом Тэхён просто ушёл. Без скандалов и криков — его голос был ровным и напоминал острое лезвие топора, которым отсекают голову в одно касание. Всё произошло настолько быстро и спонтанно, что Сокджин растерялся. Словно в воздухе и правда свистнул топор, а после попал точно в цель. Он сидел и неверяще смотрел вслед Тэхёну, который бежал от него не глядя. Все старания и приложенные усилия канули в бездну. Тэхён забрал с собой не только свои признания в чувствах, но и надежду на их светлое будущее, а оно, по мнению Сокджина, было уже на пороге. Тэхён разорвал все связи стремительно. Контакты заблокировал, совместные фотографии из соцсетей удалил, даже номер телефона сменил, но всё равно не обрубил тонкую ниточку, соединяющую его с Сокджином — та была слишком крепкой. Они всё равно виделись в стенах университета, и как бы Тэхён ни избегал его, Сокджин всегда находил. Он уже слишком хорошо знал Тэхёна, знал все места, куда он может пойти, знал друзей и знакомых. Мало того, был в курсе, с кем он разговаривал и с какой целью, чем занимался вечером и кого поцеловал в ночном клубе, прямо в туалете. Сокджин не считал это преследованием: он просто хотел быть уверен в его безопасности. Разве плохо оберегать другого человека? Несмотря на возраст, Тэхён вёл себя глупо: жертвовал сном, чтобы развлечься с друзьями, оставлял личные вещи без присмотра, не ставил телефон на блокировку. Сокджин не мог поверить своим глазам. После их расставания жизнь Тэхёна изменилась в худшую сторону, неужели он сам этого не видел? А Сокджин замечал абсолютно всё: каждую мелочь, деталь, позволяющую подобраться к Тэхёну ещё ближе. Замечал и засосы на шее под слоем тонального крема. Тэхён не умел выбирать круг общения: помимо Юнги и Чимина, с которыми он чаще всего проводил время, он общался с Чон Хосоком — парнем, живущим на всю катушку. Он-то и звал в клубы, караоке-бары и другие сомнительные заведения, где разливали алкоголь. Неудивительно, что Сокджин не одобрял его друзей. Тэхён как был слеп несколько лет назад, так и сейчас не видит угрозу для своего блестящего будущего. Чонгук как сорняк, уже пустивший свои корни и разросшийся на пару метров в ширину. И вместо того, чтобы избавиться от него, Тэхён позволяет обвить себя плющом и сдавить все органы. — Симпатичный, — из мыслей вырывает женский голос. Сокджин поворачивается к девушке и вскидывает брови. — Ваш друг, — та показывает на телефон, — очень красивый. Сокджин заторможено кивает, переводя взгляд на фотографию. — Да, — он слабо улыбается, разглядывая запечатлённого Тэхёна рядом с собой. — А почему Вы один? Чужие вопросы утомляют. Сокджин откладывает телефон на барную стойку и трёт лицо ладонями.Flashback
— Спасибо, что согласился встретиться. Тёмные тучи повисли над городом — дождь льёт как из ведра уже второй час не переставая. Небо серое без единого просвета и надежды на солнце. Тяжёлые капли падают на лобовое стекло, скатываясь по капоту вниз. Воздух пропитался дождём, на асфальте образовались лужицы, — прохожие наступают на них один за другим и спешат поскорее спрятаться под крышу. Из-за зонтов, похожих на шляпки грибов, совсем не видно дороги; некоторые поднимают над головой сумки и папки, чтобы хоть как-то спастись от дождя. А Тэхён даже не пытался сохранить причёску и остаться сухим. Пальто насквозь промокло, пальцы ледяные, кончики волос стали похожи на иголки. Он поправляет чёлку, потому что та лезет в глаза, и чувствует себя слишком напряжённо, чтобы посмотреть на Сокджина, сидящего за рулём. Мужчина долго молчит, дожидаясь, пока Тэхён окончательно успокоится, — его сбившееся дыхание слишком шумное. В салоне автомобиля сухо и тепло, а вот за окном непогода только набирает обороты. Сколько же Тэхён шёл пешком под проливным дождём, чтобы отыскать знакомую машину? Возможно, он подхватит простуду, потратит кучу денег на лекарства и вынужденно возьмёт больничный. И всё ради одного человека. — Как самочувствие? — Тебя действительно это волнует? — голос непривычно обозлённый. Тэхён даже вздрагивает от испуга, сцепляя пальцы рук. — Мне сделали две операции, чтобы я снова начал напоминать человека, а ты защищаешь эту мразь и просишь оставить всё как есть? Тэхён весь трясётся из-за эмоций. Ему становится так страшно, что сердце, словно просясь на волю, начинает бешено колотиться. — Не ломай ему судьбу, я тебя прошу. Что… что я могу сделать для тебя? — Губы дрожат. Тэхён судорожно вздыхает, наконец поворачиваясь к нему лицом. — Хочешь, я покрою расходы на лечение в полном объёме? — Сокджин усмехается на эти слова. Тэхён даже не знает, что должен предложить, чтобы он не перечеркнул будущее Чонгука в один момент. — Пожалуйста, — тихо говорит он. — Не надо обращаться в полицию. Чонгук оступился, о чём очень сожалеет. Сокджин ему не верит. — Сожалеет? А что он тогда сам не пришёл? Забился в угол, как последняя крыса, и ждёт, когда ты разберёшься. Тэхён... — Он тянется к чужой руке и накрывает его пальцы своими. Тэхён смыкает губы, не смея ничего говорить. От одного только прикосновения леденеет кровь, хочется немедленно выдернуть руку и отстраниться, но он терпит. Не ради себя, а ради Чонгука. Он кое-как отговорил младшего не вмешиваться в ситуацию: Сокджин бы его точно не послушал, поэтому Тэхён сам попросил о встрече. Воспоминания случившегося до сих пор пестрят перед глазами. Он сглатывает, опуская взгляд на пальцы. — Ну зачем тебе это? Чонгук и мизинца твоего не стоит, а ты так стараешься для него. Сокджин поглаживает ладонь, искренне не понимая чужую жертвенность. Ему противно от мысли, что Тэхён унижается ради этого Чонгука. — Я не хочу, чтобы он пострадал из-за меня, — практически шепчет он, прикрывая глаза с влажными ресницами. — Его геройство никому не сдалось. Я бы ни за что не обидел тебя. — Пальцы сжимают другие. В горле встаёт ком. Тэхён буквально заставляет себя открыть глаза и проглотить горечь. — Я сделаю всё что угодно, только не губи ему жизнь. Надо — встану на колени, не постыжусь, — несмотря на дрожащий голос, он старается говорить ровно. Тэхён и правда готов на всё ради Чонгука. Сокджин, понимая это, с тяжёлым вздохом откидывается на сидение. И чем Чон заслужил такую преданность? Ладони сжимаются в кулаки. Как бы ему хотелось вырвать Тэхёна из лап этого мальчишки и забрать к себе. Уж он-то позаботится о нём и не допустит того, чтобы он кого-то умолял. На месте Чонгука Сокджин не выпустил бы Тэхёна из дома и на за что не скинул обязанность на его плечи. Как Тэхён не понимает, что Чонгук его не достоин? — Не могу смотреть на тебя в таком состоянии, — произносит Сокджин спустя несколько минут тишины. Когда он заводит двигатель, Тэхён раскрывает губы от неожиданности. Куда они поедут? Мужчина так и не дал чёткого ответа, поэтому на сердце до сих пор тревожно. Он пытается подавить нарастающую панику, но с каждой минутой лёгкие сжимаются сильнее. Дышать трудно. За окном мелькают дома и магазины, из-за дождя видимость существенно снизилась, однако и так становится понятно, что Сокджин не планирует заезжать в общественное место. Тэхён изо всех сил уговаривает себя успокоиться. В голову лезут не лучшие мысли, и они, к сожалению, подтверждаются. Его привозят в жилой комплекс и предлагают подняться до квартиры. Передвигая онемевшими ногами, он не без чужой помощи кое-как вылезает из машины и старается не заплакать, пока идёт вслед за мужчиной. Ничего ведь страшного не случится, да? Сокджин не станет снова распускать руки и делать больно. По крайней мере, Тэхён пытается убедить себя в этом. Уголки губ дёргаются. Он не чувствует рук — конечности словно окоченели, превратились в камень, поэтому приходится приложить все усилия на то, чтобы выйти из лифта. За пару минут в голове проносятся возможные сценарии дальнейших событий. Тэхён даже себе не признается, о чём думал в тот момент, когда Сокджин открывал перед ним дверь и пропускал внутрь. Либо его сейчас попросят раздеться, и у него не останется выбора, кроме как послушаться, либо Сокджин надавит на больное и выдвинет другое условие. Однако ничего из этого не происходит. Отведя в спальню, мужчина усаживает его на край кровати и присаживается на корточки, располагая ладони на коленях. Тэхён теряется. Вроде, и понимает, что может последовать самая грязная просьба, но всё равно до последнего надеется на добропорядочность Сокджина. Он никогда и не был насильником: в постели одаривал лаской и вниманием, ни разу не делал больно, если не считать того случая в кабинете. Тэхён не знает, к чему следует готовиться. — Ты замёрз? Весь дрожишь… — тот хмурится, смотря на него обеспокоенным взглядом. Тэхён даже рот открыть не может: если разомкнёт губы, точно заплачет, поэтому сидит смирно и не смеет шелохнуться. Сокджин поднимается с пола, приносит плед и накрывает им озябшие плечи. Одежда мокрая, от неё бы избавиться и переодеться во что-то сухое и более тёплое, но Тэхён чувствует себя уязвимым, поэтому закутывается в плед. — Может, набрать тебе горячую ванну? — Тэхён мотает головой. Зубы не попадают друг на друга, ему холодно, но всё, о чём он может думать, это о руках Сокджина на его коленных чашечках. Лишь бы ладони не поползли выше… — Да что с тобой такое? Когда Сокджин, нахмурившись, отстраняется, Тэхён незаметно вздыхает. Приложив пальцы к подбородку, тот отворачивается, — очевидно, о чём-то размышляет — быть может, сомневается в задуманном. Тэхён успел побледнеть и мысленно попросить у Чонгука прощения, что бы ни случилось. Главное, чтобы Сокджин пошёл навстречу, согласился всё разрешить мирным путём. От ожидания сводит мышцы. Тэхён обнимает себя за плечи в попытке согреться. Подтянув края пледа, он полностью заворачивается в него и смотрит в чужую спину. — Хорошо, — кивает мужчина, нарушая образовавшуюся тишину. Повернувшись, Тэхён замечает его неуверенность. — Но это только потому, что ты просишь. Я всё-таки считаю, что Чонгук должен понести наказание. — Боже… — Тэхён выпрямляется, не сдерживая облегчённого вздоха. — Спасибо тебе большое. Ты даже не представляешь… — договорить он не успевает. Сокджин приближается к нему и подцепляет пальцами подбородок. — Это не всё. — Тэхён замирает, смотря на него немигающим взглядом. — Ты — цена его спасения. — Что?.. Мимолётно взглянув на губы, Сокджин отвечает: — Взамен на его свободу я хочу получить тебя. У Тэхёна леденеют пальцы.End of flasback
Опустив голову, Сокджин жмурит глаза. Ему становится душно. От новой знакомой пахнет сигаретами, а он терпеть не может запах табака, как и Тэхён. У них много общего. Например, они оба сделают всё ради того, кого любят. Бармен ставит перед ним новую порцию виски, но это действие остаётся проигнорированным. — Эй, всё в порядке? Он скидывает с себя руку, распахивая глаза, и переводит горький взгляд на девушку, которая теряется от неожиданности. — Что тебе от меня надо? Денег? — Сокджин тянется в карман за портмоне. Вытащив пару купюр, он бросает их на стойку. — Держи, но только отвяжись от меня, ладно? Кёнха округляет глаза. Даже не сразу реагирует на повышенный голос. Не каждый день можно увидеть, как кто-то разбрасывается долларами. — Оу, полегче. Не нужны мне твои деньги. Брови сводятся к переносице. Сокджин оглядывает её. Как же давно он не слышал подобную фразу. — Да забери ты свои деньги! И хватит покупать мне дорогие подарки, я и без них проживу. Лучше бы пожертвовал на благотворительность. Он хмыкает, замечая на тонком запястье дорогие наручные часы. Девушка, словив его взгляд, поднимает уголок губ. И как он сразу не обратил внимание на её брендовую сумку? На вид ей не больше двадцати двух, неужели из богатой семьи? Кёнха поднимает ладонь вверх, демонстрируя кольцо с большим камнем. — Красивое? — улыбается она. Сокджин в недоумении. — Если уже помолвлена, зачем ходишь по барам? — вопрос резонный. Ему и так тошно, а тут ещё к нему приклеилась барышня, которая одной ногой уже в замужестве. — М-м… — та дует губы, поднимая взгляд к потолку. — Хочется, вот и хожу. Не собираюсь целыми днями сидеть дома. Сокджин впервые за вечер по-доброму усмехается. Смешная ему компаньонка попалась: в голове ещё ветер гуляет, а кровь молодая и горячая. Она не стесняется пододвинуться ближе и, улыбнувшись, положить руку на плечо. Сокджин, сделав глоток виски, смотрит на неё уставшим взглядом. Давно бы встал и ушёл, однако зачем-то продолжает сидеть и слушать её нелепые истории. — Ты хотя бы учишься? — хмыкает он. Кёнха активно кивает. — Да. — Приложив ладонь к левой стороне груди, она заявляет с гордостью: — Хочу стать педиатром! Буду лечить деток, но своих никогда не заведу. Сокджин аж давится алкоголем. Прокашлявшись, он поворачивается к ней, не скрывая удивления. — Какой курс? — Только первый… Но я уже полна амбиций! На лицо лезет улыбка. Сокджин вспоминает себя на первом курсе: он днём и ночью сидел над учебниками и впитывал в себя все знания, а не выпивал с малознакомыми людьми в барах. — И как ты собралась осуществить свою мечту, если вместо того, чтобы грызть гранит науки, пьёшь со мной? — А я и так умная, — Кёнха пожимает плечами. — Главное, чтобы отец не узнал, чем я занимаюсь во внеучебное время. Сокджин снова улыбается. Да уж, какое-то странное знакомство. Улыбка медленно исчезает с губ. Взглянув на неё ещё раз, он замечает маленькую родинку под левым глазом и замирает. Кого-то она напоминает…***
— Хён! Помоги мне, пожалуйста! — кричит из спальни Чонгук, и Тэхён, отложив ноутбук, поднимается с дивана и идёт на голос. В руках младшего цветочный горшок. Тэхён сначала не понимает, что от него требуется, но потом, увидев, как тот двигает ногой подставку по полу, усмехается. Что ударило в голову Чонгука переставить комнатное растение из одного угла в другой — неясно. Большие зелёные листья в виде сердца словно оживают, приходя в движение, когда Чонгук опускает горшок на подставку. Отступив назад, он оглядывает монстеру строгим взглядом, принимая решение всё-таки пододвинуть её немного к окну. Тэхён, наблюдая за ним, беззлобно улыбается. — Нельзя, чтобы на листья попадали прямые солнечные лучи, — поясняет Чонгук. Он уже целый час ходит из комнаты в комнату, протирает цветочные горшки, поливает и при необходимости дополнительно опрыскивает каждый листочек. Тэхёну не особо нравилось ухаживать за растениями, так что вся ответственность за зелёные насаждения лежала на Чонгуке. У него свои дела: потихоньку работает над новой диссертацией, поэтому, чтобы не мешаться, ушёл в гостиную. На кончике носа очки-нулёвки, волосы слегка разлохматились; он с самого утра сидит с ноутбуком в обнимку, и это в свой единственный-то выходной. Говорить Чонгук ничего не стал, лишь попросил делать перерывы, но его рекомендации остались проигнорированными, так что пришлось поступить по-хитрому. Конечно, он мог и сам управиться с монстерой, но тогда бы Тэхён не отвлёкся даже на две минуты. Незаметно улыбнувшись, Чонгук кивает сам себе. Миссия выполнена успешно. Даже более чем, ведь Тэхён, шаркая домашними тапочками по полу, подходит к нему и сцепляет руки на животе. — Устал? — Устал, — подтверждает Тэхён и кладёт подбородок ему на плечо, тут же прикрывая глаза. — Ты всегда такой тёплый, — вздыхает он, прижимаясь ближе. Чонгук улыбается. С наступлением зимы Тэхён начал замерзать. О снеге остаётся только мечтать, но вот температура воздуха уже опустилась ниже нуля. На улице похолодало, и пускай полы в квартире с подогревом, он всё равно греется в чужих объятиях, а Чонгук с удовольствием делится своим теплом. — Сделаешь перерыв? Я поставлю чайник. Тэхён недовольно мычит, когда младший отстраняется и выпутывается из его рук. Оставив невесомый поцелуй на щеке в качестве извинения, Чонгук уходит на кухню. Проходит не больше двух минут, как Тэхён плетётся за ним следом и садится за стол, подбирая под себя ноги. — Когда у тебя последнее занятие? Он наблюдает за тем, как Чонгук заливает кипятком высушенные листья малины, и чувствует небывалое спокойствие. Вот уже вторую неделю на душе царит гармония. Как же радует находиться дома, быть рядом с любимым человеком и просто наслаждаться своей размеренной жизнью. — В конце месяца, а что? — Закрыв заварочный чайник крышкой, Чонгук поворачивается и заглядывает в глаза. Тэхён улыбается уголком губ. — Ничего. Я подумал, может, съездим куда-нибудь на выходные? Мы давно собирались на Чеджу, но у меня всё никак не получалось освободиться с работы. Правда, в это время года там делать особо нечего… Чонгук не сдерживает удивления. — А как же твоя диссертация? — У неё, вроде, ног нет. Надеюсь, не сбежит за два дня, — усмехнувшись, отзывается Тэхён. — Морской воздух полезен. Вдруг он поможет… — он, перестав улыбаться, поджимает губы. Чонгук тоже серьёзничает. Смотрит с грустью во взгляде и садится на стул, протягивая руку и вкладывая в неё чужую ладонь. — А если… если я так ничего и не вспомню? Уже столько времени прошло… — Всё хорошо, — заставляет себя улыбнуться Тэхён. — Не думай об этом. Конечно, сердце болезненно сжимается, когда он просыпается с мыслью, что Чонгук потерял все их общие воспоминания. Но что он может сделать? Остаётся беречь сохранившиеся в памяти моменты из жизни как нечто драгоценное и рассказывать их ему перед сном. Чонгуку нравилось слушать истории: Тэхён не торопился, пытался вспомнить как можно больше деталей, временами тепло улыбался от своих же слов, а после — ложился рядышком и крепко обнимал. — Ничего страшного, создадим новые воспоминания. Если честно, Тэхёну очень грустно. С одной стороны, он даже рад, что можно позабыть обо всём плохом, но с другой — некоторые памятные моменты имеют большое для него значение; даже при помощи рассказа не удаётся передать свои эмоции в полной мере. Тэхён хотел бы, чтобы Чонгук поскорее их вспомнил и разделил тоску по старым временам. И всё же кое-что хотелось бы никогда не вспоминать и оставить в прошлом. Перерыв затягивается. Они долго пьют чай, обсуждая предстоящую поездку, и в итоге Тэхён с щемящим сердцем выключает ноутбук. Говорит, что продолжит чуть позже, но Чонгук утягивает его на кровать, давая понять, что на сегодня учёба закончена. Поначалу Тэхён от недовольства морщится, пытается увернуться от мягких губ, смеётся, потому что Чонгук промахивается и целует куда-то в нос. Сдаётся быстро. После той ночи, когда Тэхён вернулся пьяным и они переспали, поползновений в сторону друг друга больше не было. Обоих, кажется, устраивало просто целоваться и обниматься. Иногда Чонгук массировал плечи и шею, плавно спускаясь ниже, и Тэхён не был против. Ласка ни к чему не обязывала, у них не срывало крышу от прикосновений. Достаточно было провести ладонью по спине и бёдрам, как Чонгук, точно домашний кот, вытягивал ноги на кровати и блаженно хрипел. Такая реакция на примитивные манипуляции забавляла. Но больше всего Тэхёну нравилось массажировать пальцами кожу головы или перебирать волосы — тогда Чонгук расслаблялся и обмякал в его руках. Вот и сейчас после долгих поцелуев они просто лежат, играясь с пальцами друг друга. Глаза прикрыты, а губы Тэхёна растягиваются в улыбке, когда Чонгук поднимает его руку и резко отпускает, из-за чего та падает на матрас. На третий раз он напрягает кисть, не позволяя оторвать ладонь от кровати. Посмеиваясь, Чонгук прикладывает силу и всё-таки добивается своего. Думать ни о чём не хочется. Тэхён медленно открывает глаза, упираясь взглядом в потолок. Они молчат так долго, что на какое-то мгновение ему кажется, что Чонгук заснул, но тот о чём-то думал. Только спустя десять минут Тэхён узнаёт, какими мыслями он был занят. — Мы никогда не менялись местами в постели? Вопрос неожиданный. Тэхён аж подвисает. — Почему спрашиваешь? Чонгук, положив руку на живот, несколько секунд ничего не говорит. — Просто интересно. Неужели за все шесть лет тебе не хотелось попробовать что-то новое? В спальне снова становится тихо. Тишина не напрягает, напротив, действует как успокоительное. Взгляд ползёт по потолку. — Нет, меня всё устраивало. — С минуту подумав, он добавляет: — И тебя, вроде бы, тоже. Мне всегда больше нравилось быть принимающим. Не знаю, с чем это связано. Почему-то Чонгуку кажется, что Тэхён не до конца с ним честен. Может, ему было так удобнее? Хотя бы в постели мог чувствовать себя ведомым. Порой Тэхён слишком серьёзен, — взять ту же работу: риск ошибиться большой, и, следовательно, ответственность — тоже. Поэтому в сексе он без труда доверялся Чонгуку, избавляя себя от каких-либо обязанностей. — А ты хотя бы пробовал? Нахмурившись, Тэхён поворачивает к нему голову. Чонгук смотрит ровным взглядом — не давит, но очевидно, что ждёт ответа. — С тобой — нет, — тихо говорит он. Поцелуи выжигают лёгкие. Щёки, как и всё лицо, горит. Чонгук разрывает влажный поцелуй и, прислонившись лбом ко лбу Тэхёна, переходит на шёпот: — Возьми меня. Тэхён растеряно улыбается. — В каком смысле? — В прямом. — Чонгук укладывает его ладонь к себе на ягодицу и шумно выдыхает, когда чужие пальцы сжимают нежную кожу. Подавшись вперёд, он снова целует, но в этот раз настойчивее, опрокидывая старшего на диван. — Мне любопытно узнать, что ты чувствуешь, когда я двигаюсь в тебе. От одежды избавляются по очереди, не спеша, пользуясь возможностью пройтись губами по изгибам тела. По спине бегут мурашки от соприкосновения голой кожи друг с другом. Чонгук переворачивается на живот и опускает голову на вытянутые руки. Ожидает дальнейших действий, но по какой-то причине ничего не происходит. Приподнявшись, он смотрит из-за плеча на замершего Тэхёна. Всё желание мигом пропадает. К горлу подкатывает обида. — Что, наденешь перчатки? — Догадаться, почему Тэхён остановился, не составляет труда. Подобное происходит уже второй раз — в первый Чонгук долго не мог поверить своим глазам. Его любимый человек боится к нему прикоснуться. — Прости, — вздыхает Тэхён. — Я правда хочу тебя… — Да к чёрту, ты даже трахнуть меня не можешь из-за своих долбанных заморочек! Чонгук, поджав губы, отворачивает голову. — Понятно, — кажется, будто в голосе проступает старая обида. Тэхён чувствует себя виноватым, как и три года назад. — Но если тебе вдруг хочется… Мы всегда можем попробовать. — Нет, — хмыкает Чонгук. — Я не настаиваю. — Боишься, что я тебя запачкаю? — Дело не в этом, — хмурится Тэхён. — Просто… мне сложно пересилить себя, понимаешь? Чонгук не понимает. Хочет, но не получается. Приложив ладони к лицу, Тэхён жмурится. — Я всегда был немного брезгливым, только в университете начал замечать за собой странные привычки. Например, мыть руки после того, как прикоснусь к незнакомому человеку, даже если контакт был мимолётным. Мне прям казалось, что на ладонях осела грязь, и её хотелось поскорее смыть. Принимать душ два раза в день для меня обычное дело и по сей день, я уже привык соблюдать порядок. Не только вокруг себя, но и в голове. Так у меня есть хоть какое-то чувство контроля, — задумчиво проговаривает он. Словив на себе удивлённый взгляд младшего, Тэхён, усмехнувшись, спешит успокоить: — Сейчас такого уже нет. Не могу назвать себя перфекционистом или жутким аккуратистом, но да, мания порядка сводила меня с ума ещё несколько лет назад. Я даже думал насчёт ОКР, однако ничего не подтвердилось, так что жить стало намного спокойнее. — Несколько минут они лежат в тишине. Тэхён кладёт руку на кровать, раздумывая над собственными словами. — Помню, когда мы только начали жить вдвоём, ты шарахался от меня. Однажды назвал педантом, — он хмыкает, вспоминая забавную реакцию Чонгука на просьбу помыть упаковки купленных в магазине продуктов. — Со временем ты, видимо, привык и больше не смотрел на меня косо — пускай и не понимал, к чему ежедневно делать влажную уборку. — Я до сих пор не понимаю, — отзывается Чонгук. Тэхён слабо улыбается, переворачиваясь на бок, к нему лицом, чтобы заглянуть в глаза. — И всё же ты смирился с моими странностями. — Он кладёт ладонь под голову, смотря на Чонгука. У каждого свои причуды, да? Чонгук вот напевает песни из реклам, когда моет пол, и ничего. Тэхён лишь улыбается, наблюдая за ним из укромного местечка. — Конечно, это произошло не сразу, но я рад, что мы сумели через это пройти. А насчёт того, что я около полугода не мог засунуть в тебя пальцы… Ты уж прости. В базовые знания к жизни инструкция по фингерингу не входила. — Закончив говорить, он слегка хмурится. И в какой момент разговор свернул не в ту сторону? — Так ты всё-таки сделал это? — усмехается Чонгук, а Тэхён кусает губы, чтобы сдержать весёлую улыбку. — Ты недооцениваешь анальную мастурбацию. Может, член я в тебя не вставлял, но знаешь, для этого придумали много интересных игрушек. — Тэхёна пробирает на усмешку, ведь Чонгук издаёт «оу» и сам начинает широко улыбаться. — Боже, даже не хочу спрашивать, что это было, — он закрывает глаза ладонью. Ладно, ему становится немного стыдно. — Могу рассказать, — смеётся Тэхён, подползая ближе. — О, ты так сладко стонал… — Замолчи! — Чонгук дотягивается до подушки и кидает в него, скрывая смущённую улыбку. Давно Тэхён не видел, как у младшего алеют щёки и кончики ушей. — А что в этом такого? Я вот даже не скрываю, что получаю удовольствие от анального проникновения. Тэхёну становится весело. Он специально тянется к чужим ягодицам, мягко поглаживая их, из-за чего Чонгук одаривает его прищуренным взглядом, а после, не сдержав смеха, приподнимается с кровати и наваливается на него всем телом. Пальцы забираются под пижаму, пробегаясь кончиками по оголённому животу. Слабо царапают, щекочут, вызывая новую волну смеха. Тэхён сгибается пополам, не переставая смеяться, и пытается увернуться от щекотки, но Чонгук настойчив. Месть совсем безобидная, но зато сколько веселья приносит обоим. — Ну хватит! По спальне прокатывается низкий смех. Лицо всё покраснело, волосы торчат в разные стороны. Чонгук, отстранившись, убирает руки, однако из хватки не выпускает: окольцовывает пальцами запястья, прижимая ладони к матрасу, и медленно поднимается выше, сплетая пальцы с чужими. Кожа Тэхёна прохладная и немного сухая. Улыбнувшись, Чонгук наклоняется к его лицу и смотрит в широко распахнутые глаза. Тэхён дышит через рот, грудь округляется при каждом рванном вздохе. Больше не улыбается — глядит в ответ с поволокой. — О чём думаешь? — первым подаёт голос Чонгук, не отрывающий от него взгляда. — О том, что хочу тебя поцеловать. Уголки рта снова расползаются в стороны. Достаточно вытянуть шею, чтобы коснуться чужих мягких губ. Тэхён прикрывает глаза, раскрывая губы навстречу и впуская кончик языка глубже. Чонгук целует неторопливо, тягуче, словно хочет растянуть этот момент на несколько часов. Сжав пальцы Тэхёна своими, он получает шумный вдох. Сердце, на удивление, не колотится; оба спокойны, обмениваются скромными улыбками, залезая под одеяло, чтобы прижаться друг к другу. Прикосновения приятны. Чонгук, приподнявшись на локте, ведёт раскрытой ладонью по плечу, не переставая неторопливо целовать. Он никогда не возбуждался по щелчку пальцев, поэтому и сейчас не делает никаких намёков зайти дальше поцелуев. Просто целует, обхватывая губы Тэхёна своими, гладит кожу через ткань одежды, прижимает к себе. Тэхён сам льнёт к нему, придерживая голову ладонями, чтобы углубить поцелуй и соприкоснуться языками. Медленно, лениво, расслабляюще. Пальцы забираются под пижамные шорты, немного сжимая бедро. Тэхён отодвигается всего на сантиметр, чтобы выдохнуть горячий воздух. Чонгук открывает глаза, замечая, что тот слегка жмурится из-за его прикосновений. И если бы Тэхён не облизывал пересохшие губы, вжимая затылок в подушку, он бы обязательно остановился. Чонгук проходится по бедру короткими ногтями, оставляя поцелуи уже на шее — Тэхён всё-таки уводит голову в сторону. Его участившийся пульс считывается при помощи губ. Чонгук вытягивает его руку, мягко целуя запястье с синеватыми венками — кожа в этом месте особенно тонкая. Тэхёну кажется, что он задыхается. Кислорода не хватает, он черпает воздух ртом, не зная, куда себя деть. Возбуждение кроет сильнее с каждым новым поцелуем Чонгука. Горячие губы прижимаются к скуле; Чонгук переворачивает его на бок, спиной к себе, и прижимается грудью, переключаясь на шею. Носом зарывается в загривок и довольно улыбается из-за того, что Тэхён, потеряв возможность его видеть, разворачивает голову и ищет губы вслепую. Чонгук подцепляет его подбородок пальцами, фиксируя на месте, и целует. Внизу живота теплеет. Он опускает ладонь на ягодицу Тэхёна и слабо сжимает. Тела двигаются сами — подаются навстречу друг к другу, соприкасаются, ищут трение и получают ласку. Чонгук шумно вздыхает из-за того, что Тэхён выгибается в спине, прижимаясь к его паху. Они ведь хотели поговорить, погреться в объятиях, потом Тэхён вернулся бы к своим делам, а Чонгук провалялся с телефоном в кровати до самой ночи. Сейчас оба понимают, что текущий расклад вещей им нравится гораздо больше. Тэхён и попытался бы вылезти из постели, но кого он обманывает? Хочет, чтобы Чонгук его никуда не отпускал, продолжал целовать и гладить. Совесть, как ни странно, не проснулась, так что было бы глупо противиться ласке. Он тоже пытается сделать приятно: тянется рукой назад, вцепляясь в ногу Чонгука, и делает поступательные движения бёдрами, дразня фальшивыми толчками. Пальцы поднимаются выше, останавливаясь на шее, и притягивают к себе вплотную. Между ними и для воздуха нет места — всё, кажется, приклеились друг к другу намертво. Чонгук обхватывает тёплыми губами мочку уха. Слегка оттягивает зубами, посасывает, а после — ведёт кончиком носа по изгибу шеи. Улыбается. — Ты горячий. А ещё возбуждённый. Ладонь ложится на живот, и Тэхён вздыхает, обхватывая пальцами чужое запястье, чтобы направить руку ниже. Чонгук усмехается. Послушно следует его желаниям, гладит вставший член через ткань, но Тэхёну этого мало. Накрыв ладонь Чонгука своей, он сжимает её и тут же хрипит, вытягивая шею. К счастью, его намёк моментально улавливают. Чонгук оттягивает резинку шорт и залезает в них рукой, сразу же накрывая эрекцию ладонью. Тэхён тянет пижаму вниз, следом нижнее бельё, и обхватывает пальцами член, после чего Чонгук кладёт поверх свои и целует за ухом. Тесно, горячо и очень приятно. Приходится сомкнуть губы и проглотить рвущийся наружу стон. Тэхён зажимает рот свободной рукой, понимая, что сдержать эмоций не получится — уже успел в них утонуть. Чонгук помогает ласкать себя, не прекращая оставлять поцелуи в местах, до которых только удаётся дотянуться, и Тэхён сдаётся: позволяет полностью контролировать процесс, обмякая в его руках. Чонгук скользит ладонью по члену не спеша, в своём, известном только ему, ритме. Поддаваться инстинктам и животной страсти — это, конечно, здорово, но растягивать удовольствие — не менее приятно. Он наклоняется, чтобы поцеловать в плечо, и тянет за локоть, заставляя Тэхёна убрать руку от лица. Его низкие стоны ласкают слух, отдаваясь вибрацией по всему телу. Слушая их, Чонгук чуть сжимает пальцы и ускоряется, открывая рот и присасываясь к гладкой коже, на которой вскоре расцветает засос. Тэхён шевелится в постели, — из-за одеяла и горячих ладоней становится жарко. В горле и во рту сухо, он облизывает губы, толкаясь бёдрами навстречу. Ему совсем не стыдно переложить свободную руку Чонгука к себе на грудь. Пальцы сжимают затвердевшие соски, гладят, царапают, а он извивается змеёй и хрипло стонет. Чонгук, прижавшись губами к плечу, двигает кулаком быстрее, доводя до оргазма. Ладонь пачкается спермой, он делает ещё пару движений, позволяя кончить в полной мере, и только потом отстраняется. Перекатывается на спину и тяжело дышит, открывая глаза. Взгляд плывёт. В комнате темно — плотные шторы задёрнуты. Ему не хочется не то что бы подниматься и включать свет — в целом двигаться. Где Тэхён берёт силы на то, чтобы встать и пойти в ванную — неизвестно. Чонгук так и остаётся лежать на кровати. Согнув левую ногу в колене и прикрыв глаза, он кладёт ладонь на живот и только после того, как начинает шуметь вода, скользит ниже и ныряет рукой в штаны, немного приспуская их для удобства. Тэхён встаёт под душ и запрокидывает голову. Разморенное ласками тело накрывает усталость. В ванной не задерживается: ополоснувшись, он вытирается чистым полотенцем и выходит, оставляя дверь открытой. Дорожка света проникает в спальню. Поначалу Тэхён даже не обращает внимание на младшего, подходя к шкафу с одеждой, чтобы достать новый комплект пижамы. Уже переодевшись, он смотрит в сторону кровати и слабо улыбается. Чужое красное лицо закрыто рукой, Чонгук прикасается к себе, утопая в полутьме, и тихо стонет. Это с Тэхёном хотелось быть нежным и осторожным, а с собой можно не растягивать удовольствие. Матрас прогибается под его весом. Тэхён забирается на кровать и на коленях подползает ближе. Несколько секунд просто наблюдает, как чужая ладонь быстро поднимается и опускается, а потом всё-таки не сдерживается и располагается между ног, укладывая руки на бёдрах. Чонгук, по всей видимости, так увлёкся процессом, что не заметил его возвращения. Он вздрагивает от неожиданности, чувствуя, как спортивные штаны тянут вниз, к лодыжкам. Улыбнувшись, Тэхён помогает раздеться. Футболку просто закатывает наверх, до груди, чтобы не мешалась. Одна половина его лица подсвечивается со стороны ванной, — Чонгук смотрит на него и по какой-то причине замирает. Тэхён тёплый после душа, его волосы влажные, губы по-прежнему мягкие. Склонившись над ним, он приближается к лицу и, не прикрывая глаз, целует. Медленно, с языком, отчего Чонгук плавится как мороженое на солнце. Пальцы зарываются в волосы, оттягивая их назад, и Чонгук приподнимается, уже собираясь перевернуться, но Тэхён давит ладонью на грудь, не позволяя этого сделать. — Лежи смирно, — голос тонет в тишине. Чонгук падает обратно на матрас и раскидывает руки в стороны. Он и не просил помощи, но раз Тэхён настаивает, то отказываться не станет. Тем более, что желание исходит от обеих сторон. Тэхён с удовольствием целует в губы, перекидывая ногу через живот. Ответить на поцелуй не предоставляет возможности — перемещается влево, ведя носом по щеке, после — скуле. Из груди вырывается шумный вздох. Просто лежать и ничего не делать — оказывается, иногда бывает сложно. Чонгук закрывает глаза, наклоняя голову к плечу, чтобы Тэхён мог беспрепятственно поцеловать его в шею. Поцелуи опускаются всё ниже и ниже. Но неожиданно Тэхён останавливается и возвращается к губам. Терзает их с особой жадностью вперемешку с нежностью, одновременно накрывая вздёрнутый член ладонью. Чонгук стонет прямо в рот. Напряжение граничит с возбуждением; теперь он, кажется, понимает, что чувствовал Тэхён ещё несколько минут назад. В голове — каша; мысли, путаясь, быстро исчезают. Всё внимание сосредоточено на одном — обжигающих губах Тэхёна, которые добираются до живота. Думать о чём-то другом не получается, он пытается реагировать не так остро на каждое прикосновение, но это выше его сил. И всё-таки Чонгук не сдерживается: хмурит брови, раскрывая рот и позволяя эмоциям найти выход. — Давно я тебя таким не видел, — улыбается Тэхён. Доставлять Чонгуку удовольствие — приятно. Опустив взгляд, он недолго думает и обхватывает губами головку члена. Аккуратно посасывает, наклоняясь ещё ниже и придерживая пальцами. Чонгук открывает глаза, устремляя взгляд в потолок. В памяти всплывают давно забытые воспоминания: на них Тэхён виновато поджимает губы и целует в качестве извинения за то, что не может отдать столько же тепла, сколько получает. Настоящий Тэхён смотрит на него поплывшим взглядом и проводит языком по всей длине, после чего снова вбирает в рот. Не настолько глубоко, чтобы вскружить голову, но достаточно, чтобы заставить потерять самообладание. В это мгновение приходит осознание: их отношения так сильно поменялись за несколько лет. Они развивались, меняли размер и форму, не всегда двигались в одну сторону, из-за чего траектория постоянно менялась. Это сложно объяснить, но создаётся такое впечатление, что между прошлым и настоящим проводится черта. Сверкающая линия, напоминающая молнию, словно разделяет жизнь на до и после, разбивает на две части подобно тому, как от ракеты на большой высоте отделяется ненужная ступень. Не имеет значения то, что уже прошло. Минувшие события уже не вернуть, определённые чувства не испытать во второй раз. Воспоминания смешиваются, переплетаются, мелькая вспышками в голове. Всё происходит настолько быстро, что Чонгук не успевает ничего понять. В висках начинает пульсировать, он пытается зацепиться за проплывающие мимо отрывки из их жизни, но те будто утекают сквозь пальцы. Эмоции пестрят, чувства напоминают оголённые провода. Ощущая себя словно в падении, он выгибается в постели и вытягивает руку, — пальцы зарываются в чужие мягкие волосы. Чонгук приходит в себя, понимая, что всё это время по ощущениям находился в другом месте. Восстановить связь с телом удаётся в считанные секунды. Он неосознанно давит ладонью на затылок Тэхёна. Губы смыкаются почти у самого основания, его окутывает тепло, разносясь словно вирусом по всему телу. Мысли бесследно растворяются, уступая место чувствам. Наступает долгожданное расслабление. Всё как в тумане. Тэхён ложится рядом с ним, водит ладонью по животу, что-то шепчет, но Чонгук его не слышит. Отголоски оргазма заглушают все остальные звуки и слишком быстро пропадают. Что Чонгук чувствует в эту самую минуту? Невесомость. А ещё горький привкус на своих губах после поцелуя. Может быть, именно так ощущается счастье? Когда голова пустая, тело воздушное, и изо рта вырывается вздох облегчения, он вдруг улыбается, поворачивая голову к Тэхёну и находя его глаза в полумраке. Ничего не говорит, просто смотрит. Смотрит и понимает, что никогда не был настолько счастлив, как сейчас. Тэхён опускает голову на его плечо и обнимает. — Влюбись в меня ещё раз, — просит он шёпотом. Чонгук лениво взмахивает ресницами. — Это невозможно. — Почему? — Потому что я уже люблю тебя. Сердце пропускает пару ударов. Тэхён замирает, не зная, что сказать в ответ. Взгляд Чонгука мягкий и тёплый. Родной. — Ты… Договорить Чонгук не позволяет — приближается к лицу и накрывает губы Тэхёна своими, сталкиваясь с ним в поцелуе. Что Чонгук чувствует? Счастье. Счастье быть с Тэхёном, целовать его, придерживая за подбородок, загребать лицо в свои ладони и улыбаться в поцелуй. Эмоции искрятся, ими хочется делиться. Он притягивает Тэхёна к своей груди и крепко обнимает, зарываясь носом в шею. — Я скучал по тебе. — Слова Чонгука напоминают мёд: такие же сладкие, липкие, вязкие. Его сжимают в объятиях, а он растерянно улыбается, хлопая младшего по плечу в успокаивающем жесте. — Всё в порядке? Отстранившись, Чонгук мотает головой. — Прости, — неловко улыбается. — Чонгук-и? — М-м? — Скажи ещё раз. Чонгук по-доброму усмехается. Тэхён прячет взгляд ему за спину. — Просто я так давно не слышал этих слов… Чонгук касается костяшками его щеки, нежно поглаживая. От ненавязчивых прикосновений Тэхён опускает ресницы и, накрыв его руку своей, прижимает к себе, наслаждаясь теплом. Чонгук грустно улыбается. — Я люблю тебя, Тэхён, — повторяет так же тихо и, наклонившись, целует в лоб.***
Тэхён не может перестать улыбаться. Лёжа на боку, он смотрит в сторону ванной, где горит свет, и прокручивает чужие слова в голове по кругу. Чонгук ушёл в душ, даже дверь не стал закрывать, и, если честно, Тэхёну очень хочется встать и пойти за ним следом, но сил совершенно не осталось. На город уже опустилась ночь. В квартире и за её пределами тихо, если не считать звуков из ванной. Глаза успели привыкнуть к тусклому свету, льющемуся из-за приоткрытой двери. Руки лежат перед собой, на матрасе. Веки кажутся тяжёлыми, он вот-вот заснёт, ведь бороться с накатывающим сном становится труднее с каждой минутой. Специально не разрешает закрыть себе глаза, чтобы дождаться младшего и уже после провалиться в сон. Телефон, находящийся на прикроватной тумбе, загорается входящим сообщением. Потолок подсвечивается на пару секунд, а после экран гаснет. Нахмурившись, Тэхён зевает и тянется к мобильнику, бросив взгляд на электронные часы. И кому не спится в двенадцать часов ночи? Прочитав короткое сообщение, состоящее из двух слов, он распахивает глаза. Сонливость как рукой снимает. Подскочив с кровати, Тэхён проходит мимо ванной, на всякий случай закрывает дверь и идёт в коридор. Этого ещё только не хватало. Видеть Сокджина хочется меньше всего. Тэхён стоит, смотря в монитор видеодомофона и пытается немедленно что-нибудь придумать. Пока Чонгук не вышел из душа, надо поскорее избавиться от непрошенного гостя. Тот барабанит кулаком по входной двери, так что открыть всё-таки приходится. — Что ты здесь делаешь?! — Тэхён выставляет руку, не давая перешагнуть порог квартиры. В нос ударяет резкий запах алкоголя. Подняв брови, Тэхён оглядывает мужчину. Он пьян?.. — Тэхённи… — мямлит Сокджин. Губы растягиваются в кривой улыбке. Он делает шаг вперёд, но Тэхён толкает его обратно, не позволяя войти. — Проваливай отсюда, — стараясь говорить тише, произносит Тэхён. Сокджин хмурится, не понимая, чем заслужил такое отношение. Ещё неделю назад он должен был вернуться в Германию, но остался ради Тэхёна, а он выгоняет его? Голова кружится. Сколько же они выпили на пару с Кёнхой? Если бы не девушка, наверное, он всё-таки уехал бы к себе домой, — та хоть как-то отвлекла от душевной боли, отгородила от неё, а сердце всё равно привело к источнику страданий. Взглянув на Тэхёна, Сокджин тяжело вздыхает. — Поехали со мной, пока ещё не поздно. — Он цепляется за руку и тянет на себя, что есть силы. — Отпусти его. Тэхён замирает. Строгий голос Чонгука раздаётся за спиной. Повернув голову, он сглатывает, встречаясь взглядом с другим — холодным как глыба льда посреди океана. Сокджин медленно отпускает его руку. Тэхёна накрывает растерянность. Что делать? Он словно меж двух огней; сдвинуться боится, вот и стоит на месте как каменная статуя. Те смотрят друг на друга, готовые наброситься в следующую секунду и порвать соперника в клочья. Тэхён чувствует напряжение, повисшее между ними, — ещё немного, и его точно ударит высоковольтным током. Чонгук шевелится первым. Подойдя к Тэхёну, он берёт его за плечи и отодвигает в сторону, давая ясно понять, что в обиду больше не даст. На нём одни только штаны, грудь голая, волосы мокрые, но даже в таком виде он излучает силу. Тэхён прячется за его спину, чувствуя себя в безопасности, и надеется, что всё обойдётся мирно. Главное, чтобы Сокджин не сглупил, не ляпнул ничего лишнего и просто ушёл, а Чонгук держал себя в руках. Обхватив пальцами плечо младшего, Тэхён сглатывает, не зная, чего ожидать. — Пожалуйста, уходи, — обращаясь к Сокджину, просит он. Сокджин переводит взгляд с Чонгука на него. — Только с тобой, — уверенно звучит в ответ. — Кажется, ты не расслышал. — Чонгук подаётся вперёд, но Тэхён останавливает его, крепко держа за руку. — Дорогу забыл? Так я тебе напомню. Сокджин внезапно ухмыляется. — Только и можешь тявкать рядом с Тэхёном. Кто ты без него? Жалкий пёс на привязи. Ладонь сжимается в кулак. Тэхён начинает нервничать: если Чонгук разозлится, он вряд ли его удержит. Ещё и Сокджин подливает масло в огонь, смотря без капли страха — знает, что его не тронут. А если тронут, то в этот раз Чонгук точно получит по заслугам. — Тебе ясно дали понять, чтобы ты убирался к чёрту, — цедит сквозь зубы Чонгук. — А тебя не спрашивали, шавка, я с Тэхёном разговариваю. Можешь помолчать, ладно? У Тэхёна сейчас выскочит сердце. Чонгук опять дёргается, смыкая челюсти, а он загнанно дышит через рот, стараясь не поддаваться панике. — Уходи… — одними губами проговаривает он. Отпускать Чонгука — страшно. Тэхён и хлопнул бы дверью перед чужим носом, если бы не боялся, что в ту же секунду у Чонгука сорвёт стоп-кран. Столько ненависти в нём, злости, обиды, — это всё смешивается, разогревая эмоции до предела. — Тэхён, — не сдаётся Сокджин. Всё происходит слишком неожиданно: Чонгук вырывает руку и срывается с места, подлетая к мужчине и хватая его за грудки. Глаза горят, кулаки чешутся проехаться по лицу. Тэхён с испугом смотрит на них. Тело цепенеет, он не может пошевелиться, наблюдая за тем, как Сокджин пьяно улыбается, прежде чем произнести: — В прошлый раз тебе было мало? — О чём ты? — хмурится Чонгук. — В последнюю нашу встречу, два с половиной месяца назад… Ты же видел меня и Тэхёна вместе, да? Я сначала думал, что мне показалось, но нет. — Сокджин хмыкает, отстраняя от себя чужие руки. — Ты стоял на другой стороне дороги и видел, как мы целуемся в моей машине. Тэхён, раскрыв рот, прикладывает трясущиеся пальцы к глазам и оседает на пол. Весь мир, кажется, рушится в это мгновение.