***
Канзас. Тысяча пятьсот пятьдесят пятый год..
Полная луна освещала землю. Совсем юная девочка бежала сквозь чащу леса. Её руки и ноги были ободраны до крови. Она тяжело дышала. Сердце бешено стучало в груди. Усталость стала брать верх над ослабевшим телом, но страх быть снова пойманной оказался сильнее. И она всё бежала и бежала. Вдалеке послышался вой волков. Понимая, что они так просто её не отпустят, девушка ускорилась. Слёзы градом струились из её голубых глаз. Она не понимала лишь одного: почему всё это должно происходить с ней? Ведь она ничего плохого не сделала. Периодически оборачиваясь, она старалась бежать ещё быстрее, но… Споткнувшись о корень, ослабевшее тело девушки подалось вперёд, и она рухнула землю. Новые царапины появились на её руках и ногах. Едва найдя в себе силы, чтобы встать, она услышала в непосредственной близости вой волков. — Нет, — прошептала Ива. Резво вскочив на ноги, Ива пошатнулась и едва удержалась на ногах. Сердце, словно маленькая птичка, стучало в груди. Она бросилась бежать без оглядки. Ветки, больше напоминающие уродливые тощие руки чахоткой, тянулись к ней и грозились схватить в свои крепкие объятия и больше не отпускать. У страха глаза велики. Вот и мерещился ей большой чёрный волк. Словно он уже был рядом и вот-вот схватит её и утащит в свою берлогу. Хруст веток. Вздрогнув всем телом, она едва подавила в себе желание обернуться. Хруст веток, но уже совсем ближе, чем раньше. Удар в спину, и она рухнула под тяжестью чьих-то мохнатых лап на влажную землю. Поняв, что она попалась и милости не стоит ждать, Ива замерла. Дышать, когда на тебя навалилось почти сто килограмм чистого веса — дело не из лёгких. Горячее дыхание оборотня обжигало её нежную кожу. Ива сжалась от страха. Резко развернув её к себе, оборотень приблизил свою пасть к её лицу. Он был зол. Очень зол. — Ну, вот я и догнал тебя, моя принцесса! — оборотень прорычал эти слова в лицо напуганной девочки. Он отчётливо слышал, как сильно бьётся её сердце. Как под ним она дрожит от страха. — Ты моя! Моя! Слышишь! Моя! — он со всей яростью ударил по земле рядом с её головой, отчего она вздрогнула ещё сильнее. — За твой дерзкий побег ты будешь наказана. Самым жестоким образом. Знаешь, что тебя ждёт, моя принцесса? Ива отчаянно замотала головой. Она знала, что он беспощадный и самый жестокий тиран. Знала, и от этого не становилось ей легче. Она лишь хотела избавиться от той ежедневной боли, которую испытывала уже на протяжении шести лет. Целых шесть лет он грубо насиловал её. И, зная его одержимость ею, наказание будет подобием долгой, мучительной смерти. — Смотри мне в глаза, — прорычал оборотень. Он дышал часто. Ива с трудом открыла глаза и посмотрела прямо на него. Он был зол. Очень зол. На неё смотрели глаза безумца. В них читалась откровенная похоть. — Я никогда и ни при каких обстоятельствах не стал бы тебя ни с кем делить. Но, учитывая тот факт, что ты осмелилась сбежать, я изменю своё мнение, — что-то в его тоне заставило Иву захотеть умереть. — Сначала я поимею тебя, а потом и остальные. — Нет, — вместо крика из горла девочки вырвалось лишь жалкое подобие писка. — Да, моя сладкая, — он прошептал это ей на ухо. Грубо сорвав с неё всё бельё и раздвинув ноги, он вонзил в её хрупкое девичье тело свой огромный волосатый член. Вскрикнув от боли, Ива пыталась оттолкнуть его, но все попытки были тщетны. Это всё равно, что попытаться сдвинуть гору. Стиснув зубы, она пыталась не кричать. Ей было больно. Очень больно. За все шесть лет насилия с его стороны она так и не смогла привыкнуть к его огромному размеру. И вроде бы уже не девственница, но боль была всё той же адской, которая разрывала её плоть на мелкие кусочки. Он двигался в ней грубо, жёстко и очень яростно. Он не знал пощады. Да и как такой тиран может знать что-то о жалости. Он всегда брал то, что он хотел. И для него совершенно не важно было, совпадают ли его желания с окружающими. Оборотень рычал от наслаждения. Пока он грубо имел её другие волки уже стояли в стороне. Они были крайне в возбуждённом состоянии. С каждым толчком он приближался к своей кульминации. С каждым толчком он ускорялся. Тело девочки тряслось в его огромных лапах. Слёзы от боли и от отчаяния текли из её глаз по лицу. Ива стиснула челюсть, дабы не доставлять ему ещё большего наслаждения. Она упиралась своими маленькими ладошками в его могучую шерстяную грудь и пыталась оттолкнуть его. Мощный толчок, и она, не удержавшись, вскрикнула от боли. Услышав этот стон, оборотень взорвался в конвульсиях райского наслаждения. Громкий рык вырвался из его пасти и разнёсся по всему лесу. Он замер лишь на мгновение. Белая жидкость вытекла из его члена и полностью заполнила лоно девочки. Он ещё побыл в ней пару секунд и вышел. — Теперь она полностью ваша, — вожак был доволен. Удовлетворённый он отошёл от девочки. — Как закончите, не забудьте принести её в мой дом. Покидая лужайку, вожак даже не обернулся. К ней подошёл правая рука вожака. Он набросился на неё. Дикий крик вырвался из неё.***
Мия тряслась от конвульсий. Она пыталась вырваться из рук Черчилля, который крепко держал её в своих ладонях. Ангел держал девушку так крепко, как мог. Буквально несколько мгновений, и Мия успокоилась. Дыхание резко выровнялось, и она открыла свои голубые глаза. Заметив, что белокрылая смотрит на него, парень вздохнул с явным облегчением. Проведя рукой по её волосам, Черчилль убрал прядь волос, упавших на её лоб. — Черчилль? — голос Мии слегка дрожал. — Как себя чувствуешь, «сестрёнка»? — его зелёные очи насквозь прожигали девушку. — Ты что-то вспомнила? — Лишь убедилась в том, что все оборотни нуждаются в смертной казни, — съязвив, Мия резво вскочила на ноги и едва удержалась на них, благо её «брат» не дал ей упасть. Повернувшись к нему лицом, она забыла надеть маску безразличия и показала всю ту боль, которая годами копилась в ней. Черчилль в ужасе застыл, но держать Мию он не перестал. Он словно сам ощутил на себе всю ту боль, которая так сильно терзала её душу. — Мия? — голос парня невольно дрогнул, но он быстро взял в себя в руки, стоило увидеть, как её глаза приобрели стальной блеск. Как к ней вернулась прежняя стервозность. — Всё хорошо? — Более чем, — Мия осторожно покинула его объятия и с улыбкой на лице посмотрела прямо ему в глаза. — Не стоит беспокоиться обо мне, Черчилль. Со мной всё хорошо. Впрочем, как и всегда. — голос девушки прозвучал холодно, но вот на душе скребли кошки. «Твою мать. Это же я в детстве. Всё это время меня насиловали. За что? Чем я заслужила такую судьбу? Возьми себя в руки, тряпка.» Мысленно дав себе хороших лещей, Мия отошла от Черчилля. Не глядя на него, она направилась в сторону своего волкодава. Желание убить его становилось всё сильнее, но её схватили за руку. Так крепко, что она вынуждена была остановиться и посмотреть на этого смертного, который рискнул помешать ей. — Это не выход, Мия, — словно поняв её истинные намерения, Черчилль остановил её. Резко прижав её к своему телу, он прошептал ей на ухо эти слова. — Что бы не случилось в прошлом, ты должна, нет, просто обязана это оставить там. Прошлое не изменить уже. Иногда оно причиняет нам боль, но отомстив, ты всё равно не сможешь испытать то облегчение, на которое так рассчитываешь. — Да что ты знаешь обо мне и о моём прошлом? — Мия резко развернулась и их лица оказались слишком близки к друг другу. — Ты ничего обо мне не знаешь, Черчилль. Ничего. — Девушка буквально прошипела это ему прямо в губы. — Ничего, — ангел продолжал крепко держать её. — Я ничего о тебе не знаю. Это слишком очевидно. Но я знаю только одно: ты не такая, какой хочешь казаться. Я знаю, что ты задумала. Но поверь мне, это не стоит того, чтобы оказаться в небытие. Твоя душа растворится там за сто лет. Словно сахар в чашке с горячим чаем. — Отпусти меня, — Мия прошипела это ему в губы. — Я ненавижу его. — Это не ненависть именно к нему. Это ненависть к тем, кто так с тобой поступил, — заметив, как она вздрогнула, он ещё сильнее прижал её к себе. — Я не могу допустить того, что ты собираешься совершить на моих глазах. Тебе немедленно стоит успокоиться. — Отпусти меня, — прошипела Мия. — И это не просьба. Это приказ. — Пока ты в таком состоянии, я не отпущу, — он ещё крепче сжал её за локти и прижал к себе. — Не стоит принимать решения, находясь на вершине отрицательных эмоций. — Пусти меня, — прошипела Мия. — Немедленно пусти меня. — Нет, — Черчилль был твёрд в своих убеждениях. — Не отпущу тебя. Не позволю совершить ошибку, последствия которой приведут тебя к забвению. — Тебе то… — девушка не успела договорить, Черчилль грубо впился в её губы. От неожиданности Мия замерла на месте, но предательская дрожь по всему телу подкосила ноги, и она едва бы смогла удержаться на них, если бы Черчилль не держал её так крепко. В глазах застыло непонимание, но когда он уже захотел отстраниться, Мия резко прижалась к нему и ответила на поцелуй. Замерев лишь на долю секунды, ангел снова прижал её к себе. Поцелуй был нежным, едва ощутимым. Отстранившись от Мии, ангел с дерзкой улыбкой направился к своей подопечной. От такой неожиданности все, включая саму Мию, стояли в полном ступоре. В глазах белокрылой был немой вопрос, а на лице виднелся шок. Она не могла понять, как допустила поцелуй и как посмела ответить на него. Вот какого лешего на неё это нашло? — Что это за на хуй тут только что было? — тихо произнесла блондинка. — Это тебя надо спросить, Мия, — Ингрид как-то косо посмотрела на неё. — И давно у вас роман? — Какой ещё на хуй роман? — Мия тут же пришла в бешенство. — Ты, блядь, в своём уме? Я и Черчилль? Да он, мать твою, святоша из святош. Да чтоб я, дьявольское отродье, связалась с ним? Да скорее ад заледенеет, чем это произойдёт. — «А святоша-то не плохо целуется.» Даже не посмотрев на свою «сестру» Мия отошла от неё. — Ну да, — скептически закатив глаза, Ингрид посмотрела на своих «братьев». — Вы ей верите? — Да, — на лице Питера появилась улыбка. — Черчилль сделал это спонтанно. Лишь бы отвлечь её от её же подопечного. Видимо, она что-то нехорошее затеяла. И он это понял. Так что не думаю, что между ними есть роман. Пока что. Но в будущем вполне возможно. — Хотя парочка из них получится весьма специфической, — Руперт коварно усмехнулся, глядя на то, как они старательно избегали друг друга. — Уверен, что рано или поздно, но Черчилль наберётся смелости и попросит стать его девушкой. — Не смеши меня, Руперт, — Ингрид брезгливо посмотрела на Мию. — Эта девушка слишком вульгарна. Она не для такого, как Черчилль. Он слишком хорош для неё. Идеальный. Все его поступки говорят за него. Он добрый, с прекрасным чувством юмора. — Ошибаешься, — Питер внимательно посмотрел на то, как они искоса глядели друг на друга. — Они идеально подходят друг другу. Ведь, как говорится, противоположности притягиваются. Они внимательно смотрели, как Мия внимательно наблюдала за своим подопечным. В её глазах было не только желание его убить, но и что-то, чего они никак не могли понять. Что-то, что она так тщательно скрыла и замаскировала. Но потом она резко решила сфокусироваться на Черчилле. Он стоял в стороне и смотрел на Ральфа, который со всем классом зашёл в школу и скрылся в её стенах. На лице Мии появилась коварная улыбка. Грациозной походкой она направилась к Черчиллю. Притворно закусила нижнюю губу. Почувствовав на себе чей то взгляд, ангел обернулся. Удивление промелькнуло в его зелёных глазах. — Мия? — это всё, что он успел сказать. Мия резко схватила его за край идеально выглаженного белого пиджака и притянула к себе. Она внимательно смотрела то ему в глаза, то на его губы. Они манили её, словно он был тем самым запретным яблоком, а она той самой Евой. Непроизвольно дыхание участилось. Сердце стало отбивать бешеный темп. Бабочки внизу живота исполняли сальто. Нижнее бельё намокло от накатившего её сильного возбуждения. Её пальцы так крепко сжимали его пиджак, что костяшки побелели. Черчилль смотрел в её глаза и тонул в них. Эта небесная синева её очей прожигала его насквозь. Он видел, как она смотрела на него. Видел, как глаза потемнели от возбуждения. Они словно превратились в бушующий океан. Парень чувствовал, как участилось её дыхание. — Ты уверена? — его голос стал хриплым. — Не стоит играть со мной. Не стоит играть с моими чувствами. Я живой. — Более чем, — Мия едва смогла выдавить из себя эти слова. Голос дрожал от сильного желания. Она хотела его. До дрожи в коленях. До боли внизу живота. — Возьми меня, Черчилль. Унеси на небеса. Доставь мне истинное наслаждение. Ему не нужно было повторять дважды. Он взял её за руку, и они направились в противоположную сторону. Его орган был уже готов. Он и сам хотел её. Уже давно. Так сильно, что не верил тому, что они скоро соединяться в порыве любви. Зная, что никто из смертных их не видит, встали за дерево. Прижав девушку к стене, Черчилль грубо впился в еë губы. Желание обладать ею было таким сильным, что это буквально сносило ему крышу. Мия отвечала не менее пылко и со страстью, на которую только была способна. Не отрываясь друг от друга, они быстро раздевались. Нежность и прелюдия были лишними для тех, кто давно не был близок с противоположным полом. Одежда оказалась на земле. Приподняв еë за бëдра, Черчилль грубо вошёл во влажное лоно девушки. Вскрикнув от неожиданности, Мия вцепилась в него пальцами. Каждый толчок уносил обоих на вершину блаженства. Каждый толчок приближал их к долгожданный кульминации. Мия громко стонала от удовольствия. Ни Черчилля, ни Мию не интересовал то факт, что их слышат другие ангелы. Выйдя из неё, он услышал тихий стон разочарования. Развернув её к себе спиной, а к дереву лицом, ангел нежно поцеловал её спину, отчего Мия выгнулась и сама приподняла бёдра. Он снова вошёл в неё. Удовлетворённый стон, словно музыка для его ушей. И снова резкие и грубые толчки. — Черч… МММММ! — Мия крепко держалась за дерево и двигалась в такт движениям своего партнёра. Громкие стоны девушки лишь сильнее раззадорили Черчилля. Не выдержав, он слегка шлёпнул её по попке. Его пальцы схватили несколько прядей волос и с силой оттянули назад. Другой рукой он схватил её за шею и слегка сдавил, отчего сладкий стон снова вырвался из её уст. Он наклонился над её ухом. Горячее дыхание обожгло её шею. Вдыхая её сладкий аромат, он прошептал прямо ей над ухом: — Нравится, когда грубо трахают? — Не… не останавливайся, — умоляюще прошептала Мия. — Я уже. Почти. Сама того не осознавая, девушка опустила руку вниз и слегка начала массировать свой чувствительный бугорок. От нахлынувшей волны удовольствия она издала громкий стон. Громкие стоны и шлепки влажных тел разносились по всей территории школы. Пару грубых толчков, и Мию накрыло. Миллиард ярких огоньков, подобно фейерверку, взорвались перед её глазами. Удовлетворительный стон, вырвавшийся из её уст говорил о том, что девушка достигла пика. Ещё пару толчков, и сам Черчилль достиг пика, громко простонав. Пару мгновений чтобы отдышаться. Пару мгновений чтобы привести себя в порядок. Выйдя из-за дерева, они заметили шокирующие лица своих «братьев» и «сестёр». Выражение их лиц уже о многом говорило. Вот такого поворота они явно не ожидали. Молча открывая и закрывая рты, они были похожи на выброшенных рыб на берег. Судя по всему, они не могли произнести и слова. Коварная улыбка едва коснулась губ новоиспечённых любовников. Черчилль крепко держал руку Мии, и они направлялись в сторону её подопечного, который уже успел проснуться и выглядел очень недовольным. Видя, как его ангела держали за руку, он начал капризничать. Всем своим видом Макс показывал, что ему ой, как не нравится всё это. Его носик тут же покраснел, и из серо-голубых глаз потекли слёзы. Он начал тянуться к ней, но она лишь равнодушно посмотрела на него. — Мне всё равно, Макс, — Мия показала ему язык и остановилась в паре метров от него. Он был на руках у своей мамы и продолжал горько плакать. Он тянулся к той, которая так равнодушно смотрела на него. — Ангел, — тихо позвал её Макс, и снова потянул к ней свои маленькие ручки. Фоллы обернулись и посмотрели туда, куда так упорно рвался самый маленький член их семьи. — Макс? — Анабель проследила за ним взглядом, но так и не смогла увидеть то, что видел её сын. — Там никого нет, Макс. Но мальчик всё равно тянулся и пытался слезть с рук матери. Видя, что он так упорно пытается слезть, она опустила его на землю. Твёрдыми шагами он направился прямо к ней. Остановившись рядом, он со слезами на глазах смотрел прямо на неё. Ему не нравилось, что его ангела кто-то держал за руку. Но глядя на это, Черчилль лишь сильнее сжал её руку. Мия прижалась к нему. В глазах не было и тени сожаления и жалости. Лишь превосходство перед ребёнком. — Неужели ты думал, что мы всегда будем вместе? Неужели ты на это рассчитывал? Ты будешь взрослеть, и у тебя будут свои друзья и интересы. Ты будешь жить своей жизнью, в которой мне не будет места. У тебя будет своя семья. Ты состаришься и помрёшь. Так что сделай одолжение и отвянь от меня. У меня своя жизнь. Слышишь, своя. — Мия сделала шаг назад и заметила разочарование в его заплаканных глазах. Прижав к себе девушку, Черчилль внимательно посмотрел ей в глаза. Он понимал желание девушки быть независимой от него. Понимал, как ей приходится тяжело с таким подопечным: когда приходится всё время быть рядом с ним. Почувствовав, что его новоиспечённая партнёрша напряглась, проследил за её взглядом. Именно сейчас, в самой гуще толпы, несколько чертей пробирались к её подопечному. Взгляд Мии резко стал ледяным. Отстранившись от Черчилля, она, словно танк, двинулась в сторону Макса. Её выводил сам факт того, что они решили напасть на этого волкодава. — Да сколько уже можно то? Вижу, что с некоторыми особями нужно как-то по-особому разговаривать. Иначе просто не понимаете, когда с вами по-хорошему говорят. На каком мне ещё языке сказать, чтобы вы, убогие создания, отсовокупились от этого пса? Он мой и только мой, — в глазах Мии полыхал огонь. — 最後の時間のために私は私のオオカミあなた悲惨な生き物をオフに性交を取得すると言います. Не понимаете? Тогда по-другому скажу: das letzte Mal, als ich sagte, verpiss dich von meinem Wolf. Макс обернулся и увидел невысоких красных людей с рогами на голове. Страх пронзил его. Ноги отказывались подчиняться ему, но видя, как его ангел буквально шла напролом, зарядился её энтузиазмом и сам решил настучать по ним. Он пытался идти к ней навстречу, но не мог. Белокрылая проскочила мимо него, на ходу вытаскивая два кортика. — А вот и его психически ненормальный хранитель, — чёрт плотоядно смотрел на девушку. — Может, повеселимся? — Да пошёл ты в ад, — прорычала Мия. Она уже успела подлететь к одному и нанесла несколько ударов, но тот в последний момент успел увернуться. Черчилль не мог просто стоять в стороне и смотреть, как его девушка защищает своего подопечного от этих созданий. Ангел вытащил два острых меча и бросился на них. Парочка с лёгкостью уворачивалась от атак, но при этом не отходили от юного волчонка. Макс пытался помочь, но лишь споткнулся и упал на попу. Пока он вставал, он успел ещё раз десять упасть. Мия с лёгкостью, словно танцуя, нанесла удар по одному чёрту. От адской боли он заорал во всё горло и испарился, словно роса от палящих солнечных лучей. Обернувшись, она увидела, как к Максу почти добрался чёрт, и она сломя голову бросилась наперерез другим его собратьям. Отбиваясь от них, она наносила им смертельные удары. Ещё пару секунд, и девушка, подобно живому щиту, прикрыла его от удара клинком, пропитанным волчьим аконитом. В её тело лезвие клинка вошло, словно раскалённый нож в сливочное масло. Вскрикнув, она со всего размаха нанесла смертельный удар по чёрту, который тут же рассыпался в прах. Задыхаясь от боли, Мия упала на землю. Острое лезвие клинка до сих пор находилось в её теле. Он так удачно вонзился в её правый бок, что при любом движении тела заставлял Мию стиснуть челюсть. Черчилль бросился к ней и упал на колени. Его зелёные глаза отражали ту боль, которую он испытывал вместе с ней. — Потерпи чуток, солнышко, — Черчилль положил руку на рукоятку и внимательно смотрел прямо ей в глаза. — Я его сейчас вытащу. Будет больно. Резким движением он дёрнул оружие на себя и вытащил из её тела кровоточащий клинок. Мия вскрикнула, и её тело непроизвольно дёрнулось вперёд. Остальные ангелы стояли рядом, и шок отражался на их лицах. В драке с чертями они не могли остаться в стороне. Помогали чем только могли. Но вот такого они точно не ожидали: зная Мию, они не могли подумать, что она бросится наперерез и закроет Макса своим телом, тем самым не дав ему погибнуть. Только сейчас Ингрид поняла, как сильно ошибалась насчёт своей «сестры». Ей было так стыдно. — Мне так жаль, «сестра»… — но грозный взгляд Черчилля тут же заставил её замолчать. Опустив свой взгляд, Ингрид нервно закусила губу. — Моя! Моя! Моя! — Макс кричал и пытался вырваться из рук матери, которая крепко держала своего сына. — Там никого нет, Макс, — Анабель устало посмотрела на своего мужа, и тот всё понял. Он быстро оказался рядом и взял сынишку на руки, но тот упорно продолжал вырываться. — Моя! Моя! Моя! — Макс продолжал орать на всю улицу и так отчаянно рвался к ней. Он видел, как его ангела подняли с земли и несли на руках. Видел, что она потеряла сознание. И какое-то странное и весьма отвратительное чувство родилось в его душе. «Что это за чувство, которое так гложет меня? Это так больно. Словно кто-то тычет меня чем-то острым в моё сердце, тело и душу. Так больно видеть её с кем-то другим. Она же моя. Моя? Так почему я не хочу её с кем-то делить?» — Моя! — Это было последнее, что он прокричал, пока его не посадили в машину и не пристегнули в специальном кресле. Макс до последнего оказывал сопротивление, но что маленький волчонок мог сделать против взрослого волка? Против своего отца и вожака стаи. Ничего. Он пытался разглядеть её, но не видел. Слëзы катились из его красивых глаз. Носик и глаза покраснели. Маленькие губки дрожали. Юный Фолл всхлипывал и всё звал и звал еë, но на зов его никто не отзывался. — Макс, там никого нет. Кого ты всё время зовёшь? Немедленно прекратить истерики, — Роберт строго посмотрел на сына, но тот упрямо отказывался слушаться. — Нет, — упрямо вторил юный волчонок. — Успокойся, — сквозь зубы произнёс Фолл. — Нет, — снова повторил Макс. — Моя. — Господи, — вожак устало закаил глаза. — И в кого же ты такой упрямый? — Догадайтесь с трëх раз, — Ирма стояла сзади и внимательно смотрела на внука. Что-то не давало ей покоя. — Вы, Фоллы, такие упрямые, что сам Сатана особенно позавидует вам и сдохнет от жалости к самому себе. А потом ещё удивляетесь чему-то. — Полностью согласен, — Конрад стоял неподалёку и внимательно следил за своей семьёй. — Что-что, а упрямство у Фоллов в крови. Так что привыкай к такому нелёгкому характеру своего сына. Анабель села рядом с водителем, пока Макс, надувшись, сидел и злобно смотрел в окно. В данный момент он был похож на маленького хомячка, во рту которого было много припасов. Уж так забавно он выглядел с надутыми щëчками. Глаза и носик были красные от пролитых слëз. Всём своим видом он показывал, что обижен на них. Быстро рассредоточившись по машинам, Фоллы направились домой. — Моя! — снова слëзы катились из его серо-голубых глаз. Он тихонько всхлипывал, думая, что больше не увидит еë. — Моя! По дороге домой Макс, наплакавшись, заснул. Аккуратно расстегнув ремни, Роберт вытащил сына, и его взгляд смягчился. В нём читалась нежность. Поцеловав ребёнка в макушку, направился в дом. Неся сына домой, он даже и не подозревал, какая война шла за его бессмертную и чистую душу. Как он важен был для ангелов, и как жестоко хотели от него избавиться дьяволы. Юный волчонок сладко и безмятежно спал на его руках. Зайдя в дом, глава семьи быстро поднялся на второй этаж и зашёл в комнату. Положив сына в кроватку и вновь поцеловав в макушку, покинул комнату.***
Спустя несколько часов.
Возле дома мягко опустились ангелы. На руках одного из них была в бессознательном состоянии девушка. Вся одежда её была в крови, а дыхание тяжёлым и прерывистым. Черчилль с тревогой понимал, что она может и не выжить. Выход был только один: небесная больница. — Мия может умереть, — Черчилль внимательно осмотрел каждого. — Я вынужден отправиться на небо. Мию срочно нужно доставить в небесную больницу. Иначе она умрёт. У меня просьба к тебе, Льюис. Посмотри за Максом. Он нуждается в защите. — Я всё сделаю, брат, — Льюис был согласен подменить своего «брата». — Не переживай. Главное — спаси её. Посмотрев в последний раз на дом, Черчилль взмахнул крыльями и взлетел высоко в небо. Ему понадобилось чуть больше времени, чем если бы открылся водоворот. Полчаса он летел до неба. Приземлившись, он уже знал, что там их ждут. Серафимы смотрели, как он нёс её на руках. Вопросы читались в их глазах, но то, как он смотрел на них, заставило передумать что-то спрашивать. Лишь Шепфа стоял в стороне. Его мучили противоречивые чувства. Он хотел броситься и помочь ей, но не мог. Не должен. Развернувшись, он скрылся в тени деревьев, но сердце его было не на месте. Ворвавшись в больницу, Черчилль уверенным шагом шёл по коридору. Навстречу к нему уже бежали врачи. Они знали, что должны были доставить раненого ангела. Увидев, кого принесли, они переглянулись. Вот кого они явно не ожидали увидеть, так это Мию в качестве пациента. — Быстро в реанимацию, — небесный врач бежал впереди и показывал дорогу. Через несколько мгновений они были на месте. Открыв нужную дверь, он жестом указал, что нужно войти. Черчилль быстро зашёл в палату. Положив девушку, он с ужасом стал осматривать помещение. Всё говорило о том, что дело может закончиться весьма плачевно. — Спасите её, — его голос надорвался, и он еле сдержал свои слёзы. — Мы сделаем всё возможное, Черчилль, — врач с сочувствием посмотрел на него. — А теперь вынужден попросить Вас покинуть реанимацию. — Но… — Черчилль хотел уже начать возражение, но чья-то твёрдая рука легла ему на плечо и заставила обернуться. — Так будет лучше для неё, — Серафим смотрел прямо ему в глаза. — Здесь самые лучшие врачи. Но я искренне удивлён, что она решила стать живым щитом и спасти его. Видимо, страх перед забвением всё так же сильно действует на неё. — Прошу прощения за мою дерзость, Серафим, — ангел склонил свою голову и опустил глаза в знак почтения и уважения. — Вы совершенно правы, но я ничего не могу поделать с собой. Очень сильно переживаю за свою «сестру». — «Сестру»? — Серафим загадочно улыбнулся. — Ты видишь Мию в качестве «сестры»? Или она для тебя значит больше, чем… — Вы совершенно правы Серафим. Мия для меня больше, чем «сестра». Она самое лучшее, что есть в моей жизни. И это несмотря на то, что она ведёт себя слишком агрессивно. Несмотря на то, что она материться, как отъявленный алкоголик. Ест, как не в себя. Она замечательная, — щёки Черчилля покрылись лёгким румянцем. — Надеюсь, что у вас всё с ней получится, — улыбнувшись напоследок, Серафим быстро удалился. «Как неожиданно всё складывается. Мия и так защищает своего подопечного. Прям удивительное преображение. Интересно, что же будет дальше. Ой, как мне интересно.»Реанимация.
Мия лежала на кушетке. Дыхание её было хриплым и прерывистым. После того, как врач взял все необходимые анализы, он осмотрел её полностью. Обработав рану ангел-врач лишь тяжело вздохнул. Прекрасные голубые глаза были прикрыты веками. Дотронувшись до её лба, он улыбнулся. — Удивительно, что температура не поднялась, — встав с кровати, ангел направился к выходу. — Макс, — тихо прошептала она имя своего подопечного. — Не смей подыхать, хвостатый засранец. С того света вытащу и сама тебя убью. — Сама при смерти, а беспокоится о нём. Меняешься, Мия, — ангел слегка улыбнулся. Покинув палату, он заметил Черчилля. — Как она? — он тут же подскочил к нему. Ангел даже и не скрывал того факта, что беспокоится о ней. — Пока ещё трудно сказать. Но… — он на мгновение замолчал, словно обдумывая свои слова. — Она в крайне тяжёлом состоянии. Я крайне удивлён, что она всё-таки решила защищать волчонка и бросилась наперекор черту. Могу точно сказать, что лезвие клинка было пропитано не только волчьим аконитом, но и другим ядом. Словно они знали, что она станет его защищать. Пока яд неизвестен, но я отправил анализы, взятые у неё, на экспертизу. Боюсь, что мои опасения оправдаются. — Что вы имеете в виду? — Черчилль не на шутку перепугался. — Змеиный яд. Он опасен как для людей, так и для оборотней. Противоядие есть. Нам остаётся только ждать. Но я более чем уверен, что такая настырная девушка как Мия обязательно выкарабкается. Но вам лучше вернуться к своему подопечному. Негоже его оставлять одного. Мало ли, что случиться. — Я знаю. Моя девушка сильная личность, — он и сам не заметил как назвал своей. — Вы правы. Мне стоит вернуться. Пока она тут лечится, нужно присмотреть за её Максом. Ведь другого ангела-хранителя ему не дадут. И не важно, что он остался без защиты. Мои «братья» и «сёстры» помогут мне. — Я в этом не сомневаюсь. Они самые лучшие. Черчилль широким шагом направился к выходу. Он так торопился, что не замечал косых взглядов в его сторону. Никто не мог понять, как такой идеальный ангел мог запасть на эту ошибку природы. Он и сам не мог этого понять, но ведь чувствам не прикажешь. Нельзя взять и просто так легко выключить эмоции. Хотя он с самого начала видел её, как «сестру». Не более. Когда он перестал видеть в ней самого обычного ангела? Когда он так смог влюбиться в неё, что это буквально сводит его с ума. Ревность? Отнюдь.Дом Фоллов.
Черчилль вернулся на землю. Но не успел дойти до дома, как уже слышал крики Макса. Он прекрасно его понимал. Ведь Мия была важна не только для него, но и для этого юного волчонка. У них была с ней, с Мией, особая связь. Он это понимал, но почему-то было так больно осознавать это. Этот волчонок видел её. Мог дотронуться до неё. Они спали в одной кровати. Зависть охватила его по новой. И не только зависть. Видимо всё-таки ревность. Зайдя в дом, он увидел, как самый юный Фолл истерил. — Моя! — он кричал так громко. Слёзы катились из его глаз. — Моя! Моя! Каждый пытался успокоить его, но результата не было. Вдоволь наоравшись, он устало лёг на пол и стал смотреть в пустоту. Ему было так больно, что он не мог больше видеть её. Больно, что кто- то посмел забрать её. Всхлипывая, он взял свой маленький кулачок в рот и начал медленно посасывать. — Моя! Ангел! Моя! — Макс всхлипывал, но кулачок не убирал изо рта. — Макс, — Конрад сел на корточки рядом с ним и погладил по его пшеничного цвета волосам. — Тебе так сильно понравилась та девочка? — Нет, — снова слёзы покатились из его серо-голубых глаз. — Ангел, — он снова произнёс это слово. Засунув кулачок в рот, Макс тихо вздохнул. — Ну чего ты так расплакался, Макс? — Черчилль устало улыбнулся ему и дотронулся до его светлой макушки. — Она скоро вернётся. Я уверен в этом. Просто ей сейчас очень плохо. Но она обязательно поправится, Макс. Вот увидишь. Только тебе стоит вести себя очень хорошо. — Ангел, — тихо прошептал Макс. — Точно, Макс, — сел на пол в позе лотоса. — Мия наш ангел. — Моя! — надул губки Макс. — Твоя, — он заметил, как тот успокоился, хоть и на время. Его глаза закрылись, и он заснул прямо на полу. Конрад осторожно взял внука на руки и посмотрел на свою сноху. Та благодарно улыбнулась. Никто не мог понять такую резкую перемену в его настроении. Приближался день рождения Ральфа. Нужно было готовиться, но вот в такой обстановке Анабель ничего не хотелось. Но и расстраивать своего первенца она не хотела. Она знала, что он побудет дома, а потом отправится гулять со своими друзьями. И это хоть как-то облегчало ей жизнь. Ральф имел право отдыхать так, как он хочет. — Я не знаю, что с ним творится, — Анабель села на диван и устало помассировала виски. — Его словно подменили. В какой-то момент он такой очаровашка, а в какой-то момент в него словно бес вселяется. — И давно он так себя ведёт? — Ирма села рядом и посмотрела прямо ей в глаза. — После крещения. Такое чувство, что он словно… — Анабель резко замолчала и отмахнулась рукой от засевшей мысли, которая, словно надоедливая муха, вертелась над ней. — Да нет. Чушь это. Такого просто не может быть. — Ты хочешь сказать, что наш Макс каким-то чудом видит своего ангела? — Ирма сама не могла в это поверить. — Да нет. Бред. Ангелы незримы как для человеческого глаза, так и для наших глаз. Они слишком осторожны в этом плане. Так что, думаю, это просто такой характер у него. — Надеюсь, ты всё-таки права, Ирма. — Анабель натянуто улыбнулась. — Нам тоже всем пора уже спать, — Роберт посмотрел на часы, которые показывали почти одиннадцать часов ночи. — День и так был очень тяжёлый. — Согласен, — Ральф встал с дивана и с трудом подавил зевок. Этот день полностью вымотал его. Черчилль забыл о своей подопечной и поднялся за Конрадом. Он видел, как старый волк положил своего внука в кровать и накрыл его одеяльцем. Так же он знал, что волчонок может в любой момент проснуться и больше в доме уже никто не будет спать. Он прекрасно знал, что запах Мии его успокаивал. Найдя её белый платок, он положил его рядом с ним. Словно почувствовав незримое её присутствие, Макс прижался к нему, и его дыхание сразу же успокоилось. — И правда наркоман, — усмехнувшись, он сел на кресло рядом с кроватью. Глаза медленно закрылись, и он заснул.Небеса. Больница.
Жар, словно огонь, начал распространяться по всему телу девушки. Стопы и кисти рук, в отличие от остального тела, были ледяными. Пот маленькими капельками стекал с её лба. Тихие стоны переросли в громкий возглас. На её крик сбежались медсёстры. Заметив её состояние, они сразу же дотронулись до её лба. — Слишком горячая, — медсестра посмотрела на свою коллегу. — Нужно померить температуру. Аккуратно положив градусник подмышку, медсёстры то и дело переглядывались. Им не очень нравилось, что девушка то резко бледнела, то становилась красная, как рак. Это очень плохие симптомы. Поняв, что самим им не справиться, одна из медсестёр бросилась за врачом. Стоило ей выбежать из кабинета, как градусник пропищал. Вытащив его, медсестра ахнула. — Боже мой! — Что там у Вас? — врач внимательно посмотрел на весьма обеспокоенную девушку. Она протянула ему градусник, и он внимательно посмотрел на него. То, что он увидел, совершенно его не порадовало. — Это плохо. Это очень плохо. Температура сто четыре и тридцать шесть по фаренгейту. Кожные покровы постоянно меняют цвет. Я выяснил, что лезвие клинка было пропитано ядом чёрной мамбы. Противоядие есть. Так что сейчас сделаем ей укол. Но мне вот совершенно не нравится её жар. Сразу же попытаемся сбить температуру. — «Великий Шепфа! Пусть эта дрянная девчонка не помрёт. Иначе беды не миновать…» Достав ампулу с противоядием, врач быстро разломал её, и лекарство плавно набралось в шприц. Игла вонзилась в тело пациентки, и ангел медленно начал вводить лекарство. Сразу же после этого ввёл и жаропонижающее. — Останьтесь здесь и следите за её состоянием. При любом ухудшении или улучшении тут же сообщайте мне, — ангел обернулся и очень строго посмотрел на медсестру. — Вам всё понятно? — Я всё поняла, — ангел скромно опустила свои глаза.Ад.
Высокий брюнет с ярко-красными глазами стоял возле окна и смотрел, как мелкие его сородичи носились туда-сюда. Вся эта беготня его сильно утомляла. Поза и взгляд говорили о его преимуществе перед остальными. Его очи были коварны, а улыбка, словно у чеширского кота. Он знал, что рано или поздно займёт место своего отца и возглавит Ад. И он к этому был абсолютно готов. Приоткрыв окно, Люцифер вальяжно сел на подоконник и лениво осмотрелся по сторонам. — Что за суета с самого утра? — хоть его голос и прозвучал тихо, но стальные нотки всё-таки присутствовали. — Неужели произошло что-то настолько интересное, что вы все тут носитесь, словно ужи на сковородке? — Благая весть, Люцифер, — черт остановился и поклонился будущему главе. — Благая весть для нас. — Да что же, мать вашу, такое произошло? — его терпение лопнуло, как мыльный пузырь. Будущий наследник ада не имел такой дурной привычки, как терпение. — Сегодня наши снова напали на юного волчонка. Мы знали, что Тёрнер, как всегда, заступится за него. Но вот такого поворота точно не ожидали, — черт смаковал каждое произнесённое им слово. Он так гордился погибшими товарищами. — Безбожно матерящийся ангел-хранитель бросилась наперерез клинку моего собрата, и он пронзил её насквозь. Она была ранена, и очень тяжело ранена! Её доставили в небесную больницу. Состояние крайне критическое. Может и не выжить, — он улыбался во весь рот, демонстрируя острые как бритва зубы. — Это очень хорошая новость. Мия считается самым сильным хранителем. Хотя ей далеко до Серафимов, но всё же. Главное препятствие на пути к устранению Макса Фолла почти стёрта с лица земли. Право на перерождение у неё уже нет. Нам сыграло на руку её бунтарское поведение. Она была бы идеальной королевой ада, если бы выбрала нужную ей сторону. В ней все задатки идеальной дьяволицы. Значит, она сейчас находится в больнице? — Люцифер задумчиво потёр свой подбородок. Гениальный план возник в его тёмной голове. — Нужно как можно быстрее устранить угрозу. Скоро Мия Тёрнер уйдёт в небытие. Скоро Макс Фолл исчезнет с лица земли. Спрыгнув с подоконника, Люцифер направился в сторону выхода из ада. Он уже знал, что ему стоит предпринять. Он знал, что Мия скоро умрёт. Умрёт от его руки. Его до сих пор воротило от одной только мысли, что она отказала ему, унизила его. До сих пор так и не определили, что же она подсыпала ему в напиток, что его перья мигом осыпались. И как она смогла это сделать? Месть — блюдо, которое подаётся исключительно ледяным. Пора преподнести основное блюдо. И он опустится до уровня официанта, но сделает это сам. Надев чёрную мантию, он накинул капюшон на голову. Дойдя до выхода из ада, дьявол взмахнул своими чёрными как смоль крыльями и резко взлетел. Приземлившись на границе входа в ад, он бегло огляделся. На его пути никто не стоял. Злостная улыбка появилась на его идеальном лице. Сейчас на дворе стояла глубокая ночь. Прячась в темноте, он с лёгкостью оказался возле больницы. Как и ожидалось, охраны нигде не было. Быстро оказавшись в нужной ему палате, он заметил спящую медсестру. Тихо ступая ногами, он спустился на пол. Подойдя к девушке, он наклонился к её лицу. — Зря ты отказала мне, Мия Тёрнер. Ой как зря, — его дыхание коснулось её кожи, но девушка не почувствовала этого.–Теперь пришло время расплаты, — приподняв её за подбородок он приоткрыл её рот. Наклонившись ещё ниже, он выдохнул красные пары прямо ей в рот. Приняв эти пары, тело Мии невольно поддалось вперёд. Он знал: чтобы они подействовали, нужно время. Быстро скрывшись в темноте, Люцифер коварно улыбнулся. Он знал, что пары, выпускаемые демонами, очень смертельны как для людей, так и для ангелов. Только последние очень сильно мучаются перед смертью.Спустя несколько часов.
Громкий крик раздался на всю палату. Безумные от адской боли глаза были широко раскрыты. Мия жадно хватала ртом воздух. Вдыхать-то она вдыхала, но вот выдохнуть уже не могла. Хриплые стоны, вперемешку с дикими криками, сильно сотрясали воздух. Врачи бегали вокруг неё и не могли понять, в чём дело. Ведь температура спала, противоядие подействовало. В чём была причина такой реакции организма? Врач, лечивший её, заметил какие-то странные чёрные линии на её теле. Подойдя ближе, он снова присмотрелся, но из-за того, что девушка металась по кровати, не мог толком рассмотреть. — Держите её крепко. На её теле что-то есть, — врач с ужасом мог только представить, что это такое. Санитары тут же принялись выполнять его просьбу. Но несмотря на это, девушка всё так же успешно вырывалась. Она была сильна. Чертовски сильна. Лишь спустя минуту они смогли удержать её. Врач присмотрелся и в ужасе отошёл. Шок отразился на его лице. Он понял, что на Мию было совершено покушение, что её хотели убить. Если шансы выжить после яда были значительно выше, то сейчас они сократились во сто крат. Пары дьяволов очень опасны для ангелов. Пока ещё никто не выжил, вдыхая их. Порвав на ней белый больничный халат, врач показал остальным развивающиеся, словно ветки, чёрные полосы по всему телу. — Видите эти чёрные разветвления, которые так похожи на ветки деревьев? Это пары дьявола, которые так неблагополучно влияют на организм ангелов. Кто-то проник ночью в больницу и впустил в неё этот яд. — Что же нам… — медсестра не успела договорить, как дверь в палату резко отворилась. — Что здесь происходит? — голос вошедшего был спокойным, но дружелюбия в нём не чувствовалось. — Шепфа, — шёпот прошёлся по всему помещению. — Немедленно возьмите её на руки, — он не смотрел на врача, но обращался именно к нему. — И следуйте за мной. Остальные должны остаться здесь. — Слушаюсь. Неся на руках умирающую девушку, он не понимал, куда они шли. Почему сам Шепфа решил вмешаться? Да и что, в конце-то концов, происходит? В полной тишине, которая уже стала резать слух, они шли по коридору в известном только самому Шепфе направлении. Постоянно петляя по коридорам, молодой врач никак не мог запомнить дорогу. Спросить он не решался. — Дорогу всё равно не запомните. Даже не пытайтесь. Скоро прибудем на место, — голос Шепфы прозвучал мягко и успокаивающе. Покраснев от стыда за то, что его так быстро раскусили, молодой врач лишь промычал вместо ответа. Судя по тому, как долго они шли, можно было судить, что прошло чуть больше часа. Заметив, что Шепфа остановился, ангел решился поднять голову. Перед ним неожиданно возникла чёрная дверь. Проведя по ней рукой, Шепфа открыл её. Жестом показав, что ему следует войти, уверенно сделал шаг вперёд. Внутри, вдоль стен, горели факелы. Вниз, словно водопад, спускались ступеньки. Огонь от зажжённых факелов достаточно освещал путь. Спускаясь, врач дивился рисункам на стенах. Каждые десять ступенек и новый образ ангела. Разглядывая живопись, он не забывал смотреть и под ноги. Ведь он был не один и нёс на руках Мию. — Как Вас зовут? — голос Шепфы был слишком тихим. — Брайан. Дальнейший путь они преодолели в полной тишине.Спустя полчаса.
Как только ступеньки закончились, они прошли ещё несколько минут. С каждым шагом факелов становилось всё меньше и меньше, но несмотря на это путь всё также был освещён. Дойдя до конца, перед собой он увидел необычайной красоты озеро, которое находилось посреди огромной пещеры. Сами стены были чёрные, как ночь, но вот то, что было внутри них, впечатлило даже его. Мерцающие камни являлись имитацией топазов. Шепфа подошёл к молодому человеку и взял Мию на руки. Ядовитый пар от Люцифера практически полностью распространился по всему её телу. Лишь небольшой отрезок остался возле её сердца. Заботливо прижимая девушку к себе, он быстро оказался возле воды. Начиная медленное погружение, мужчина внимательно прислушивался к каждому шороху, доносящемуся из-за его спины. Но в то же время он знал, что Брайан не пойдёт против его воли. С каждым шагом он погружался всё больше в воду. С каждым шагом его одежда намокала и приобретала золотистый оттенок. Спустя пару минут они полностью ушли с головой. Время словно остановилось. Брайан не находил себе места, ведь даже пузырьки не касались водной глади. Паника медленно, но верно начинала подниматься по позвоночнику. Он подошёл к краю берега и уже хотел было наступить в воду, но крепкая мужская рука не дала совершить этот необдуманный поступок. — Мы возвращаемся, — Шепфа устало посмотрел на ангела. — Мия умерла. Я не смог её спасти. У Макса Фолла будет другой ангел–хранитель. — Как же так? — Брайан печально посмотрел на воду. — Всем скажете, что её тело кремировали, а прах развеяли по ветру. Ни слова о том, что здесь произошло. Вы меня поняли? — Шепфа впервые за свою долгую жизнь смотрел так серьёзно. — Да. — Брайан молча склонил голову. Он знал, что Шепфа сделал всё возможное, чтобы спасти её. Жаль, что это не удалось сделать и избежать её смерти.Некоторое время спустя.
Слухи о том, что Мия пожертвовала собой ради своего подопечного быстро разлетелись по всему небу. Шок от этой новости отражался на лицах даже у тех, кто так люто ненавидел её. Только ленивый не обсуждал эту новость. Сам Шепфа назначил другого ангела-хранителя для волчонка. Плохие новости достигли и Черчилля. Бедный ангел кричал от боли. Его утешали как могли. Он не мог поверить, что его возлюбленная покинула этот мир. Что он больше не увидит её. — Она жива! Жива! — сбросив руку своего «брата» Черчилль посмотрел на него взглядом побитой собаки. — Я не верю в это. Просто отказываюсь в это верить. Ангел рухнул на пол, и его плечи невольно задрожали. В его голове никак не укладывался тот факт, что девушки больше нет в живых. Что больше никогда не услышит её смеха, её грубых речей. Не увидит этих небесно-голубых глаз. Боль, словно адские тиски, сжимала его грудь. Кошки скребли на душе. — Моя девочка, моя Мия, не могла меня покинуть. Не верю в это. Не могу верить, — его дыхание было прерывистым. Слёзы, которые он уже не мог больше сдерживать, катились градом из его зелёных глаз. — Судя по всему, Мия и есть тот самый ангел-хранитель Макса Фолла, — тихий голос раздался. — Смелая девушка. Была. Раз отдала свою жизнь за своего подопечного. — Ты кто такой? — Поднявшись с пола, Черчилль обернулся. Перед ним стоял высокий молодой брюнет. — Меня зовут Арман, — голос парня прозвучал с лёгкой хрипотцой. — Я новый ангел-хранитель юного волчонка. Меня сам Шепфа назначил. Так что придётся привыкать к моему присутствию. Сейчас мальчик крепко спит. Всё-таки уже почти полночь. Дети в это время обычно всегда спят. Почему я сейчас не с ним? Хороший вопрос. Я поставил защиту. Она временная. Я спустился, чтобы со всеми вами познакомиться. Другого времени у меня не будет. Я же должен двадцать четыре часа на семь дней в неделю быть и с ним и охранять. Наставлять на правильный путь. Хотя то, что я увидел, меня совершенно не порадовало. Мия слишком многое ему позволяла. Не стоило ей лежать с ним в одной кровати. Это недопустимо. Много раз делала ему поблажки. Это тоже недопустимо. Нарушала правила. И я не удивлён. Это же было в её духе. После этих слов он развернулся и покинул гостиную. На лицах ангелов отражался настоящий шок. Но больше всех была поражена Ингрид. Ангел словно увидела себя со стороны. И ей это очень не понравилось. Теперь она лучше понимала Мию. Понимала, как ужасно она выглядела в её глазах. — Я его ненавижу. Можно его убить, — Ингрид стиснула челюсть и непроизвольно сжала кулачки. — Теперь я понимаю Мию. Я точно так же себя вела. Прям убого. Вот же тварь. Правильная тварь. Бесит. — Серьёзно? — Черчилль повернулся к ней. — Наконец-то до тебя дошло. Вот теперь мы будем лицезреть твою точную копию. Я в восторге. В полном восторге. Убить ты его не можешь. Так что смирись. — Господи! — Ингрид умоляюще посмотрела на своего «брата». — Это моё наказание. Как же она меня терпела? Что же теперь будет? — Однозначно ничего хорошего, — Льюис даже не посмотрел в сторону своей «сестры». — Тебе придётся терпеть все его мнения по тому или иному поводу. Терпеть, как это делала Мия. Могу сказать лишь одно: мне тебя искренне жаль. Хотя, в данном случае, нам всем придётся несладко. Ведь теперь здесь находится точная твоя копия. И это совершенно никого из нас не радует. Нам всем уже давно пора расходиться. Впереди очень тяжёлые дни. — Ты прав, Льюис, — Черчилль едва мог стоять на ногах. Ему было очень больно от потери любимого ангелочка. И пусть они не всегда ладили, но от этого совершенно не становится легче. Боль только усиливается. Желание жить испаряется, словно вода в жаркую погоду. — Может с тобой остаться? — Льюис не знал, какого это — потерять близкого и столь любимого человечка, но вот так просто оставить его он тоже не мог. — Не стоит, Льюис, — ангел стоял спиной к своему «брату». — Я ничего с собой не сделаю. Просто не могу бросить своего подопечного. Анабель не виновата в том, что я потерял свою девушку. Та что всё нормально. Я смогу это пережить. Ведь, как говорится, время лечит. — Его голос дрожал, но слова были произнесены без колебаний. Пойду отдохну. И вам всем желаю как следует набраться сил перед предстоящим днём.***
Пятнадцатое сентября.
Время тянулось медленно. Ингрид чуть ли не каждый день ругалась с Арманом. Он её так сильно раздражал, что она забывала о рамках приличия и частенько стала переходить черту. Театрально вскинув руки, она ходила из угла в угол и гневно бросала косые взгляды на новоиспечённого ангела Макса. Желание убить и бросить его тело на съедение волкам только усилилось. Если бы дым мог выходить из ушей и других отверстий, то они бы все задохнулись. Ингрид просто кипела от злости. Со стороны она была похожа на паровоз. Ну, или на худой конец, самовар. — Арман? — голос Ингрид прозвучал слишком слащаво, но молодой ангел даже не обратил на этот факт внимание. Он лишь сделал ей одолжение, повернувшись к ней. — Ты не видишь, что Макс капризничает? Может хоть что-то, но сделаешь? — Не вижу смысла потакать его капризам. Учитывая, кто до меня был его хранителем, я весьма не удивлён, что он такой избалованный, — в его голосе не было тепла. Лишь отчётливо слышалась сталь. — Я не Мия. И быть ею определённо не собираюсь. В скором времени он привыкнет. Для исполнения его капризов у него есть его родители. — В том то и дело, что ты — не она. Она была лучше тебя, — Черчилль в гневе подскочил к своему «брату» и толкнул его. — Она была лучше тебя. Во всех отношениях. Хоть и терпеть его не могла, но не позволяла ему быть одному и чувствовать, что он не нужен. Она всегда была рядом. Даже, если и на расстоянии вытянутой руки. Нужно думать не только о физическом состоянии подопечного, но и эмоциональном. Все вечера они были вместе. Засыпали вместе. Им вдвоём было так удобно. Пока они буравили друг друга недовольными взглядами, Макс подошёл и со всей дури нанёс удар по ноге своего ангела молотком, оставленным его отцом. Арман вскрикнул от резкой боли и посмотрел вниз. Смеясь, Фолл убежал от него в сторону и спрятался под стол. Стиснув челюсть, он пытался подавить в себе гнев и такое настойчивое желание придушить этого волчонка. — Сука! — крикнул маленький волчонок. — Вот, к чему привело такое воспитание, — Арман еле сдерживал себя. — Ты защищаешь её лишь потому, что ты её трахнул. Не более. Не тем местом думаешь. — Не смей так о ней говорить, — Черчилль пришёл в гнев и набросился на своего"брата». — Она — лучшее, что было в моей жизни. Самый лучший ангел. Была такой чуткой и внимательной к своему подопечному. Ты же, наоборот, бесчувственный самовлюблённый упырь. — повалив его на пол, он предварительно нанёс ему несколько ударов. Но тот даже не думал оказывать сопротивление. — Макс? — в гостиную забежала Анабель, посмотрела, как её сын прятался под столом и громко орал. Она не могла понять, кого он так боялся. А боялся он своего нового ангела. Тот ему очень не нравился. Маленький волчонок совершенно не мог понять, по какой такой причине его самый красивый ангел больше не с ним. — Что случилось, малыш? — вытащив его из-под стола, она взяла его на руки. Крепко прижав его к своему телу, она отчётливо поняла, как сильно он дрожит от страха. — Что тебя так сильно напугало? Макс жестом показал на своего хранителя. Арман в шоке смотрел, как в глазах маленького мальчика читался дикий ужас, но вместо того, чтобы посочувствовать и пожалеть, лишь криво усмехнулся, глядя прямо ему в глаза. Все знали, что в отличие от человеческих детей, дети-оборотни значительно превосходили как в физическом, плане так и в плане развития. — Дядя! — шмыгнув носом, Макс прижался к плечу матери. — Плохой. — Макс, — обернувшись, волчица никого не увидела. — Там никого нет. Пойдём садиться за стол. Сейчас отпразднуем день рождения Ральфа, а после наш драгоценный именинник поедет отдыхать с друзьями. — Что он только что сказал? — Арман был в шоке. — Что сказал этот малец? — Ты всё прекрасно слышал, — съязвив, Ингрид с лукавством в глазах посмотрела на своего «брата». — И, впервые за всё это время, я с ним полностью солидарна. Вот уж никогда не думала, что скажу такое, но Мия была лучшим хранителем для этого волчонка. Хоть и ненавидела его, но заботилась о нём так, как могла. Оберегала его по мере своих сил. Возможно она перегибала палку. Но она делала всё возможное и невозможное, чтобы уберечь его. И от совместного сна они оба получали спокойствие. Мне жаль, что Мии больше нет. Но я так горжусь тем, что была знакома с ней. Ты ей и в подмётки не годишься. — Мия сама бездарность, — Арман смог лишь криво усмехнуться. — Нарушая правила, она тем самым сама себя подставляла. Правила нужны, чтобы их соблюдать, а несоблюдение ведёт к весьма печальным последствиям. И расплата неминуемо её коснулась. — Да что ты такое несёшь? — Последние слова «брата» привели Черчилля в бешенство. В мгновение ока и он оказался рядом с ним. Арман не успел ничего понять, как получил удар по лицу. Не удержавшись на ногах, он рухнул на пол. Кровь потекла из его носа. Глядя на Черчилля, он не мог скрыть своего искреннего недоумения. Вытерев кровь рубашкой, он медленно поднялся с пола. — Ты что вытворяешь? — Арман стиснул челюсть. — Защищаешь ту, которая сама виновата в такой судьбе. — Заткнись, Арман, — Льюис встал между своими «братьями» он прикрывал своим телом Черчилля. — Мия — лучшее, что было, есть и будет. Она — самый идеальный ангел-хранитель для Макса. Только она могла понять его. Только она могла успокоить его, ведь они связаны. Каким образом — я не знаю, но связаны. — Да из тебя хранитель-то никудышный. Ничего не умеешь кроме того, что слепо следовать правилам. — Ингрид лишь с презрением смотрела прямо ему в глаза. — Нам пора идти к своим подопечным. Всё-таки, это наша работа. Работа, которую мы все планируем выполнять на отлично. После этих слов ангел развернулась направилась на кухню. остальные, в полной тишине, последовали за ней. Лишь Арман молча наблюдал за ними стараясь осмыслить только что высказанные претензии в свой адрес. Претензии, которые он считал необоснованными. Усмехнувшись он всё же решил присоединиться к ним.***
Сидя за столом, дружная семья отмечала день рождения Ральфа. Довольный мальчишка смотрел сияющими глазами на свою семью. Он был счастлив. На его коленках сидел Макс и пытался достать конфеты из вазы. Но Ральф лишь дальше отодвинул вазу. Глядя на это, юный волчонок надул губки. Вот почему самое вкусное обязательно нельзя кушать в таком количестве, в каком ты хочешь? — Дай мне! — Макс снова попытался дотянуться до вазы с конфетами, но его брат лишь сильнее прижал его к себе. — Дай мне! Хочу! Дай мне! — Не дам тебе конфеты, — Ральф засмеялся, но ослаблять свою хватку даже и не думал. — Я же сказал: нет. И в кого ты такой настырный? — Дай мне! — снова запричитал Макс. — Хочу! Дай мне! Макс тянулся к сладостям, но брат лишь сильнее прижимал его к себе. Он так хотел конфетку, но ему никак не давали желаемое. Глядя на эти попытки, Фоллы лишь улыбнулись. Они знали, что Ральф не позволит ему есть слишком много сладостей. Они видели, как он держал братика, и с какой нежностью он ему улыбался. Время пролетело незаметно, и Ральф собирался уходить. — Мне уже пора, — поцеловав макушку Макса, отдал его маме. — Обещаю, что скоро вернусь. И спасибо за этот день. — Хорошо отдохнуть тебе, — проводив его до двери, Фоллы вернулись в гостиную. Взяв на руки своего сына, Анабель заметила, что он снова загрустил. Словно всё это веселье было тщательно замаскированным притворством. Словно глаза блестели от счастья, а губы сами расплывались в улыбке. Протянув ему одну конфетку, заметила, как он равнодушно отвернулся. — Нет, — ударив по руке мамы, он положил свою голову ей на плечо. Он скучал по Мии. Очень сильно скучал. И не мог поверить, что больше её не увидит. Вещь, которая лежала на кровати, когда он ложился спать, постепенно теряла её запах. С каждым днём он улетучивался всё быстрее. Юный волчонок горько вздохнул, и на глазах появились слёзы, которые грозились покатиться из глаз мощным потоком. — Моя! Моя! Моя! — он шептал и звал ту, которая больше не приходит. Ту, которая непроизвольно бросила его. Он скучал по ней. Сильно скучал. — Твоя, солнышко! — волчица подумала, что он говорит про неё и не знала, какая тоска его съедала. — Пора уже спать. — Моя! — из серо-голубых глаз потекли слёзы. — Боже мой, Макс! — Анабель стала вытирать слёзы платком, который она тут же достала из кармана. — Я здесь. Всё хорошо. Твоя. Конечно, я твоя. — Моя! — снова произнёс Макс. Прижимая к себе сына, Анабель поцеловала его светлую макушку. Поднявшись на второй этаж волчица зашла в комнату сына. Положив его в кроватку, она села рядом и начала читать сказку на ночь. Тяжело вздыхая, Макс прижимал к себе вещь своего ангела, и вдыхая запах, который практически выветрился, медленно начал засыпать.Два года спустя. Ноябрь.
Маленький волчонок, перепрыгивая через ступеньки, спустился со второго этажа на первый. Вся семья собралась в гостиной за завтраком. Обернувшись, они заметили Макса, который всё ещё был одет в пижаму. Глядя на это, волчица улыбнулась. Поправив волосы, она с нежностью и огромной любовью смотрела на своего, пока ещё самого младшего члена семьи. Сев за стол, он улыбнулся своей маме, но улыбка эта была грустной. Словно что-то или кто-то забрал у него смысл жизни и исчез в неизвестном направлении. Он посмотрел на тарелку с кашей. — Пора завтракать, Макс, — поцеловав сына в макушку, Анабель тоже присела за стол. — А папа будет с нами завтракать? — Ральф спрашивал маму, но смотрел на брата. За все эти два года Макс так и не улыбнулся. Его глаза были полны печали и скорби. — Папа вынужден был уехать на работу. Там кто-то заболел, вот его и попросили выйти в свой выходной, но вечером он обязательно будет дома. — Как ты себя чувствуешь, мам? — в глазах Ральфа была заметна тревога. — Намного лучше, чем вчера, — голос волчицы прозвучал нежно. Ведь только она знала причину своего недомогания. — Всё хорошо, Ральф. — Мам? — Ральф с беспокойством посмотрел на своего брата. — Тебе не кажется, что за последние два года Макс так ни разу и не улыбнулся. Он словно замкнулся в себе. Говорит мало, но по делу. Словно то, что его так радовало, вдруг исчезло, лопнуло, как мыльный пузырь. — Я заметила, — Анабель с тревогой посмотрела на Фолла младшего. — Такое чувство, что сама жизнь перестала его радовать. Надеюсь, ты определился, куда хочешь поступать учиться? — Женщина решила перевести тему. — Давно уже определился… Хочу поступить в университет Оттавы на инженерный факультет. Уверен, что у меня получится, но для этого мне надо будет переехать в Оттаву. Надеюсь, ты не против? — Конечно же нет. Это случилось бы в любом случае. — Анабель слегка потрепала его макушку. — Ты совсем справишься, Ральф. Я искренне верю в тебя. Ты, самое главное, хоть изредка, но звони своим родителям. — Обещаю, мам, — Ральф хоть и не любил обниматься, но прижался к маме. За этой картиной наблюдали ангелы. Каждый из них был тронут этой сценой. Ну, почти каждый. Ведь только Арман стоял, скрестив руки на груди, и равнодушно смотрел в сторону. Ему были чужды эмоции и переживания. Он не знал слабости и всегда шёл напролом. Ему было плевать на эмоциональное состояние своего подопечного. За прошедшие два года, пока он является его хранителем, на него много раз нападали. Он умело маневрировал как при атаках, так и при защите. — Какая мерзость, — язвительные слова так и летели с его губ. — Именно такие проявления эмоций делают из мужчин тряпок и подкаблучников. — Вот же сукин сын, — весьма чётко и осознанно произнёс Черчилль. — Как самого худшего ангела могли назначить хранителем для юного волчонка? Шок отразился на лицах остальных. Они знали, что из всех ангелов материлась только Мия. Ей всегда было плевать на предрассудки. Два года. Долгих два года без неё. Теперь-то они понимали, что уж лучше ругаться с ней, чем с таким вот эгоистом, как он. Мия всегда говорила то, что думает. Из него же лишнего слова и не вытянешь. Он словно сам по себе. — Прошло два года, как её не стало, — Черчилль сел на пол и внимательно посмотрел на Льюиса и Ингрид. — До сих пор не могу поверить, что её больше нет с нами. Мне всё время кажется, что сейчас она зайдёт сюда, предварительно выбив дверь ногой, и как всегда съязвит в своём репертуаре. Ну что, мелкие упыри, сидите и всё жрёте? Ингрид, а тебе бы пора сесть на диету. Смотри, какие бока отъела. Ненароком придёт серый волчок и укусит за бочок. — После того, как её не стало, Макс сам не свой. Он так долго ждал и надеялся, что она всё же вернётся. Но с каждым днём он словно начинал понимать, что она больше не придёт. И с её столь неожиданным уходом он будто смысл жизни потерял. Словно потерял частичку себя. — Ингрид села рядом с ним и с сочувствием сжала его руку. — Вот никогда бы не подумала, что скажу такое, но мне её очень не хватает. Если бы она вот так внезапно воскресла и вернулась, я была бы счастлива и попросила бы у неё прощения. Но её больше нет. И мне так жаль, что с ней вот так по хамски обращалась. Теперь, когда её не стало, я жалею о всех тех сказанных словах, произнесённых мною. Я хочу, чтобы она вернулась, а этот бездарь исчез. Макс смотрел в ту сторону, где всегда сидела Мия и читала книгу. Подойдя к своему маленькому столику, он взял карандаши и альбом. Держа в руках свои сокровища, он направился к той стене. Сев на пол, он открыл альбом и начал рисовать её. Начал рисовать свою Мию. Иначе он боялся забыть её. — Макс, солнышко! Может, вернёшься за стол и будешь рисовать за ним? — в голосе волчицы были слышны тревожные нотки. — Не хочу, мамочка, — волчонок не поднимая головы продолжил рисовать. — Мне и здесь хорошо. Макс так сосредоточенно выводил линии на рисунке, как незаметно высунул язык. Он рисовал сначала простым карандашом, а следом за ним пошли и разноцветные. Крылья получились ассиметричными, но это всё-таки был детский рисунок, и не так важно, хорошо получилось или плохо. Главное — усиленное старание со стороны мальчишки. Анабель молча подошла и стала наблюдать, что же с таким энтузиазмом рисует её сыночек. Увидев девушку с крыльями, она присела на корточки. — Ты ангела нарисовал? — Да, — произнёс Макс, не отрываясь от своего рисунка. — Мой ангел. Она была со мной, а потом исчезла. Я скучаю по ней. Она была моим самым лучшим другом. Я хочу, чтобы она вернулась. Почему она меня бросила? Я был плохим для неё? Мы же так хорошо вместе спали в моей кроватке. Почему она не возвращается? Я буду хорошим. Честное слово. Просто пусть она вернётся ко мне. Я буду слушаться её. Лишь бы она была рядом. Я очень-очень по ней скучаю, — слёзы потекли из его глаз, и он кулачком начал их вытирать, но несколько капель всё равно упало на его рисунок, образовывая мокрый след. — Я хочу чтобы она вернулась, мамочка. Мне плохо без неё. Пусть она вернётся. Услышав такое откровение со стороны сына, Анабель пришла в ужас. Она подозревала, что что-то творится в его маленькой голове, но чтобы настолько всё было плохо… Она снова посмотрела на рисунок сына, а потом на своего волчонка. Макс сидел на коленях, и его маленькое тело сотрясалось от безудержных рыданий. Слёзы градом катились из его глаз. Поняв, что у сына истерика, прижала к себе. Тихо раскачиваясь из стороны в сторону, пыталась утешить его. — Она бросила тебя? — задав вопрос, волчица пыталась понять его. Кто она такая? Почему её сын говорит, что она бросила его? — Она бросила меня? Почему? — Макс сильнее прижался к матери. — Почему она меня бросила? Я хочу, чтобы она вернулась ко мне. Я буду хорошим. Пусть только вернётся ко мне. Мой ангел! — крики отчаяния разносились по всему дому. Ангелы молча стояли и смотрели, как бился в истерике самый младший Фолл. Как сильный приступ кашля не оставлял его. Трое из четырёх ангелов хотели ему помочь, но не знали, как это сделать. Они и сами скучали по ней. Скучали по той, которая отдала свою жизнь за то, чтобы спасти его. Бросилась наперекор врагу и подставила своё тело, словно живой щит. Они знали, что в живых её уже нет. Знали, что она не вернётся, и ничем помочь не могли. Не могли, но так отчаянно хотели. — Боже мой! — волчица прижимала его сильнее к своему телу, но Макс, как назло, не хотел успокаиваться. — Почему она меня бросила? Почему? Я так скучаю по ней. — Макс не понимал и не хотел понимать. Он ревел так громко, что если бы прислушались, то услышали и в Китае. Анабель встала с пола и пыталась успокоить, поглаживая по спине и голове. Ну никак не могла она понять, про кого он говорит, ведь всегда была рядом с ним и никого не видела. Почти час она ходила с ним из стороны в сторону. Потихоньку волчонок стал успокаиваться. Глаза его были полны печали. Словно весь мир рухнул для него в один момент. От усталости он уже не мог плакать, теперь он лишь отчаянно хрипел. Тоска по ангелу была слишком сильной. Держась за маму маленькими ручками, он незаметно для себя заснул. Заметив, что сын успокоился и заснул, женщина отнесла его в кровать. — Кого же ты видишь, Макс? — Анабель была встревожена не на шутку. Пока Макс спал, волчица быстро навела порядок и приготовила ужин. Она знала, что скоро придут мужчины, они поужинают, а после Ральф отправится праздновать день рождения со своими друзьями. Услышав топот маленьких ножек, обернулась и увидела сына. — Проснулся? — подойдя к сыну, она присела на корточки. — Как себя чувствуешь, малыш? — Я не малыш. Я большой и страшный волк. — надул губки Макс. — Конечно же большой. Как никак, три года уже. Дверь дома открылась. Двое мужчин зашли в гостиную. Заметив их, женщина улыбнулась. Как только маленький волчонок заметил папу, то сразу же бросился к нему в объятия. — Папа! — Макс так был рад его видеть. — А вот и моё маленькое солнышко! — присев на корточки и расставив руки в стороны, произнёс Роберт. — Я не маленький. Я большой. — Но всё же обнял папу. — Конечно же ты большой. — Быстро руки мыть и садитесь за стол, — скомандовала Анабель. Чтобы сесть за стол, семье понадобилось пару минут. Каждый рассказывал, как прошёл день. Роберт заметил, что его жена как-то странно себя вела. — Милая, всё хорошо? — Да. Ну почти. Я вчера была у врача. — Волчица сильно нервничала. — Ты чем-то серьёзно больна? — Роберт не на шутку забеспокоился. — Да нет же. Всё хорошо. — Улыбнувшись, она посмотрела на каждого члена своей семьи. — Я всего лишь беременна. У нас будет ещё один ребёнок. — Беременна? — это всё, что смог произнести глава семьи. Но он очнувшись, бросился к ней и нежно поцеловал. — Боже мой! У вас скоро появится братик или сестрёнка. Вы рады, мальчишки? — Я очень рад. Надеюсь, всё-таки сестрёнка. Ведь братик у меня уже есть. — Ральф был рад такой новости. — Не хочу ни сестрёнку ни брата. Ничего не хочу. — Макс слез со стула и убежал в комнату.