***
Макс прижался к своей маме, и его маленькое тело дрожало от страха. Он слегка всхлипывал, и крупные слёзы катились из его серо-голубых глаз, сразу же впитываясь в шерсть его мамы. Маленькими пальчиками волчонок очень крепко вцепился в шкуру своей матери, отчего волчица лишь сильнее прижала его к себе, но так, чтобы не причинить ему вреда. Анабель так сильно боялась признаться себе в том, что может не успеть. Не успеть спасти сыночка. Пусть он и шкодит, но несмотря на это она его очень сильно любит и никогда не бросит в беде. Её шершавый язык прошёлся по его пшеничным волосам. Продолжая всхлипывать, Макс слегка отстранился. — Мамочка, — волчонок еле выдавил из себя самое родное и столь близкое для него слово. Сердце Макса громко стучало в груди, грозясь оглушить её. Но дело было не в этом. Оно билось. Хоть и от пережитого страха, но билось. Трансформировавшись обратно в человека, Анабель предстала перед сыном в лохмотьях. Волчицу это меньше всего волновало. Да и вряд ли кто-то застал бы её вот в таком весьма неприглядном для неё свете. В лесу, в это время обычно никого и не было. И не дай Бог оказаться здесь в самое неподходящее для него время. Отчаянные крики о помощи вряд ли хоть кто-то услышит. А если и услышит, то предпочтёт свалить в закат. Лишь бы не накликать беду на самого себя, спасая какую-то бездарность, которому вот не по счастливой случайности случилось оказаться не в том самом месте и не в то самое время. Поэтому, не опасаясь посторонних, она весьма бережно приподняла ладонями лицо, пока ещё самого младшего волчонка в семье, тем самым заставив его посмотреть прямо ей в глаза. — Макс? — её голос дрожал от сильнейшего волнения, а душа не находила себе места. — Милый, как ты? — она пыталась разглядеть хоть какие-то повреждения, но на сыне не было и малейших царапин. — Боже мой, Макс! Да у тебя сильный ангел-хранитель. Ни царапинки, ни ушиба, ни синяка. Ничего. Даже удивительно после такого-то падения. — Ни царапинки? — самый юный Фолл изначально не обратил на это внимание, но сейчас его цепкие глаза заметили, как его Мия с дрожащими ногами встала с холодной земли, потирая ушибленные места. Ладошки её были покрыты множественными царапинами, а лицо блистало несколькими яркими синяками. — И правда сильная. — Слабаки не становятся ангелами-хранителями. Мы проходим тщательную подготовку, которая не сравнится с подготовкой призывников в армию. Нас настолько жестоко тренируют, что после каждой упорной тренировочной пытки мы еле на ногах стоим, — Мия криво усмехнулась, глядя прямо ему в глаза. — Ты разве этого не знал, хвостатый засранец? Хотя, откуда тебе знать хоть долю из того, что мы проходим. Ты всего лишь жалкий смертный, который несёт своё бремя своей никчёмной короткосрочной жизни. Моя основная задача заключается в том, чтобы ты следовал правильному пути и не сходил на скользкий путь, который может привести тебя прямиком в ад. В том самом аду твоя жалкая бессмертная душа будет медленно, очень медленно, — она нарочно растягивала каждое слово и, не без удовольствия заметила, как он с каждой секундой становится всё бледнее и бледнее. — Томиться в котловане, полном кипящего раскалённого до предела масла. Несмотря на кажущееся, естественно, только для неё, шутливое оскорбление, Макс надул губки и снова отвернулся к маме. Она нежно гладила его по волосам и спине. Глядя на эту картину девушка лишь раздражённо закусила нижнюю губу и весьма недовольно сморщила носик. Она не была тактильной, но вот так запросто отказаться от совместных ночей она не могла себя заставить. Его размеренное дыхание и сердцебиение как-то слишком успокаивающе действовали на неё. — Обнимашки, — с презрением произнесённое ею слово заставило Макса снова посмотреть прямо ей в глаза. — От них польза такая же, как от козла молоко. Никакой. Бесполезное действие. Обнимашки — удел слабаков. — Мам? — волчонок не знал, как спросить, но в то же время он знал, что его мама ответит на любой его даже самый каверзный вопрос. — Тебя что-то так сильно мучает? — убрав прядь волос, упавших на его глаза, она с тревогой, свойственно любой матери, посмотрела прямо ему в глаза. — Я отвечу на все твои вопросы. Решу все твои проблемы. Ведь они не только твои, но и мои. Мы же семья, Макс. Что бы ни случилось, я всегда поддержу тебя. Макс отвернулся в сторону, лишь бы не смотреть в глаза своей проницательной мамы, а после, собрав всю свою волю в маленький кулачок, наконец-то осмелился: — Объятия — это же хорошо? — явная неуверенность и тревога смешались в одно целое и отчётливо слышались в его всё ещё дрожащем от пережитого страха голосе. — Объятия — не просто хорошо, а замечательно. Ведь, когда тебя обнимают, в организме вырабатывается окситоцин — гормон удовольствия. При объятиях с близкими людьми он сразу выбрасывается в кровь, даёт ощущение защищённости и удовлетворения от жизни и оберегает от плохого настроения. Чем чаще мы обнимаемся с дорогими для нас людьми, тем полезнее для нашего здоровья. Регулярные объятия способны даже менять характер людей, смягчать его. А почему ты вдруг этим заинтересовался? — Мне стало всего лишь на мгновение чуточку любопытно. Вот думаю, а есть ли такие люди, которые просто терпеть не могут, когда их обнимают? — Макс с интересом смотрел на свою маму и с трепетом ожидал ответа. — И такие есть. Просто это не тактильные люди. Не любят, когда их трогают, но есть и те, кому они очень нужны, но последние просто не хотят этого признавать. Такие люди просто пережили тяжёлые времена. И в данный период их жизни им очень тяжело показывать свои настоящие эмоции. Тяжело принимать чью-то помощь и поддержку. Но если очень сильно постараться, то рано или поздно такие люди смогут оттаять. А ты знаком с таким человеком? — Нет, мамочка, — Макс знал, что если расскажет ей про своего ангела, то она на вряд ли ему поверит. Ведь кроме него его милую и очаровательную Мию никто не видит. Да и лишний раз расстраивать мать он совершенно не хотел. — Честное слово. — Глядя на то, как он поспешил добавить эти слова, волчица сделала вид, что поверила ему, но тревога, словно снежный ком, стала медленно и тихо нарастать в её чуткой душе. Сколько времени прошло — никто из двоих не заметил. Лишь Мия ходила из стороны в сторону подобно разъярённой львице. В мыслях она медленно и весьма жестоко убила эту чёртову парочку. Периодически бросая на них косые взгляды, она пинала листву, которая уже полностью опала с деревьев, и на ней лежал очень тонкий слой снега. Не чувствуя холода, Анабель с трудом заставила себя отодвинуться от сына. Мальчишка, успокоившись, с нежностью смотрел на маму. Ему было стыдно за то, как он повёл себя утром. — Я же вижу, что тебя что-то беспокоит, — волчица внимательно смотрела ему в глаза, тем самым пытаясь понять истинную причину его беспокойства. — Ты же знаешь, что я всегда поддержу и выслушаю тебя. — Прости меня, мамочка, за такое ужасное поведение по отношению не только к тебе, но и к папе с братом. Мне очень сильно стыдно, — Макс опустил свой взгляд и посмотрел на землю, которая едва покрылась лёгким инеем. — Мне не стоило говорить тех ужасных слов, которые так сильно вас расстроили. Я больше так не буду. И я согласен с Ральфом. Надеюсь, у меня появится сестрёнка. — Тяжело вздохнув, он всё же набрался смелости и взглянул на маму. — Ты самая лучшая мама на свете. Я тебя очень сильно люблю, — волчонок говорил это искренне и от всего своего сердца. — Ты же простишь меня, мамочка? — Ох! — Анабель вздохнула, и лёгкая улыбка едва коснулась её губ, а уголки слегка приподнялись. — Конечно, милый. Главное, что ты всё осознал. — Да ёпт вашу мать, — Мия резко остановилась и посмотрела на эту чертовски раздражающую её идиллию. — Блядь. Вы там ещё долго будете в любви друг другу признаваться? Я замёрзла, мать вашу, замёрзла. На мне надеты три пары тёплых колготок, тёплое платье, свитер, зимнее пальто, тёплый платок на голове, зимние перчатки. Обута в зимние сапоги, но я всё равно мёрзну. Я крылья отморозила. Не чувствую их. Они сейчас отвалятся к чёртовой матери. Какой я на хрен ангел и без крыльев?! Придётся сидеть с тобой в одной машине. Поехали на хрен домой. Домой хочу. Хочу домой. — В попытках хоть как-то согреться Мия ныла и прыгала рядом с ними. Её взгляд, брошенный на мальчишку, ничего хорошего не обещал. Глаза безжалостно смотрели исподлобья то на мальчишку, то на его мать. — Мам? Может, поедем домой? Я устал. И кушать хочу. Не думаю, что в таком виде нас пустят в кафе. — Ты прав, милый. Нам уже пора домой. Не дай Бог кто-то увидит меня в таком виде. Ещё и в органы опеки пожалуются, а нам этого не надо. Быстро собравшись, они сели в машину. Пристегнув сына ремнями безопасности, Анабель быстро осмотрелась по сторонам. Её радовал тот факт, что вокруг не было ни души. Что никто не видел вот такого триумфального позора. Что никто не видел её обращения. Иначе им двоим не поздоровилось бы. Сев на место водителя, волчица завела мотор и стала ждать, когда он прогреется. Вздохнув, она слегка ударила по рулю. — С самого утра всё валится прямо из рук. Так и знала, что сегодня будет самый тяжёлый день. Хоть и не понедельник. — Посмотрев на сына в последний, раз она сосредоточилась на дороге. Плавно выехав, она поняла, что очень сильно устала и выжата полностью и без остатка. Путь до дома занял не очень много времени. Как только машина плавно остановилась возле дома, Анабель бегло осмотрела территорию, дабы избежать ненужных свидетелей. Ей нужно было как можно быстрее добраться до гаража и открыть дверь. Вернуться обратно и сесть в машину. Завести в гараж автомобиль не составит труда. План был просто идеальным. Осталось воплотить его в реальность. Медленно вздохнув, она покинула машину и направилась в сторону гаража, попутно осматриваясь по сторонам. Быстро добравшись, она нажала на скрытую кнопку, и дверь плавно стала подниматься вверх. Вернувшись в авто, она села и, закрыв дверь, нажала на газ. Ей понадобилась пара минут, чтобы припарковаться. И меньше минуты, чтобы закрыть за собой дверь. Отстегнув ремни безопасности, она позволила сыну выпрыгнуть из машины. Следом за ним вышла и Мия. Несмотря на кажущийся холод в её глазах девушка была безгранично рада возвращению домой. Потерев руки друг о друга, она стала предвкушать вкусный и весьма сытный обеда. Поднявшись на второй этаж в комнату сына, Анабель быстро приготовила ему сменную одежду домашние тапочки. — Ты сможешь сам переодеться? — стоя возле двери, она смотрела прямо на него. — Да, мамочка. Выйдя из комнаты, Анабель слегка прикрыла дверь. Мия быстро сбросила себя всю верхнюю одежду, но продолжила оставаться в платье. Сам дом из-за того, что в нём жили оборотни, отапливался не сильно, и девушка мёрзла. Горячая кровь не позволяла им мёрзнуть. Мия в ярости металась по всей комнате и, к величайшему своему счастью, нашла ещё и тёплый свитер. На ноги она надела ещё три пары тёплых носков. — А ты чего так сильно утеплилась? Дома жарко. — Невинный вопрос заставил девушку взорваться от переполнявшего её гнева. — Ты совсем что ли охуел, Фолл? — в бешенстве обернувшись, Мия едва сдержала себя от того, чтобы не придушить его собственными руками. — Если у тебя, щенок, горячая кровь, и ты, мать твою, не мёрзнешь, это не означает, что и другие, в отличие от твоей собачьей семьи, не мёрзнут. Сейчас ноябрь и минус десять градусов, а я замёрзла. Зимой температура ещё ниже будет. Так я сдохну от холода. Ноги моей не будет на улице, пока лето не наступит. Хотя я и летом мёрзну. Я круглогодично мёрзну. И у меня аллергия на холод. — Мия театрально развела руки в сторону. — И не задавай глупых вопросов, хвостатый засранец. Несмотря на то, что она на него наорала, Макс быстро оказался рядом с ней и, неожиданно для неё и самого себя, крепко обнял своими маленькими руками ноги девушки. Мия в ужасе застыла, и весь спектр эмоций от удивления до желания отбросить его в сторону, отразился на её лице. Он словно почувствовал, что ей это нужно, что так будет естественно и правильно. Подняв руку, она сначала хотела оттолкнуть его от себя, но спустя пару мгновений её рука как-то неуверенно застыла на его макушке. Нервно сглотнув, белокрылая слегка провела ладонью по волосам мальчишки. Макс от такого весьма ненавязчивого прикосновения покрылся миллионами мурашек, которые прошлись вдоль по всему телу, прикрыл глаза и ещё сильнее прижался к ней. — Эй, ты чего это вдруг? — Мия впервые растерялась, не зная, что ей делать в такой ситуации. — Немедленно прекрати обнимать меня. Знаешь ли, мне это не очень-то и приятно. — Мия, — Макс еле выдавил из себя её имя. Нервно сглотнув, он ещё сильнее вцепился в её платье. — Давай постоим вот так ещё совсем чуть-чуть. Ещё парочку минут. — Волчонок словно чувствовал, что они в ближайшем будущем могут расстаться. Могут больше не увидеть друг друга. — Прошу тебя, Мия. Пожалуйста. Всего лишь несколько минут. Сама не зная причину этого поступка, она не отстранилась от него, лишь прижав волчонка к своему телу. Что-то в его просьбе заставило её уступить ему. И она сдалась. Сдалась на уговоры своего подопечного. Подопечного, которого так сильно презирала и горела желанием убить. Лёгкая улыбка озарила её лицо. В такой спокойной обстановке они простояли пару минут. Макс всё понимал и нехотя отстранился. Обнимая её, он чувствовал себя в своей тарелке. Он посмотрел на неё снизу вверх своими серо-голубыми глазами, которые так лукаво улыбались ей. Невинная улыбка и его взгляд никак не сочетались друг с другом. — Ты чего это задумал, хвостатый засранец? — глядя прямо ему в глаза, она пыталась разгадать его задумку. — Я так рад, что ты мой ангел. Такая красивая. Правда характер ужасный. — Макс снова улыбнулся. — Но ведь это можно исправить? — Ага. Прям бегу и спотыкаюсь. Пятки сверкают. Волосы назад. Не родился ещё тот мужчина, ради которого я стану меняться. И ради тебя я тоже не собираюсь это делать. Я люблю себя такой, какая я есть. И если мой чёртов характер кому-то придётся не по нраву, то я лишь могу ему посочувствовать. Меня можно как любить, так и ненавидеть. Кому-либо я навязываться не буду и определённо не собираюсь. А по поводу остального твоя наглая морда треснет от такого количества счастья. — Мия внимательно смотрела на то, как он реагировал на её столь гневную тираду. — Переживу, — и снова эта лукавая улыбка. Словно он что-то задумал. — У тебя же нет парня? Нету. Знаю. Вот когда я вырасту, я женюсь на тебе. И у нас будет трое детей. Нет, пятеро. Дети — счастье. Мальчики будут похожи на меня, а девочки на тебя. — Чего?! Эй, попридержи коней и не беги впереди повозки. У меня есть парень. И он самый лучший на свете. И замуж я за тебя не собираюсь. Ни через двадцать лет. Ни через тридцать. Ты не в моём вкусе. — Мия была до предела возмущена его наивностью. — Я мужчина. Если мужчина сказал — значит сделает. Ты будешь моей женой и матерью моих детей, — упрямо продолжал твердить Макс. — Ты будешь моей, а своего неудачника тебе придётся бросить. Ведь я лучше, чем он. Определённо лучше, чем он, в тысячу, нет, в миллиард раз! От такой, ну просто откровенной наглости, Мия, если не впала в ступор, то точно опешила. Она стояла и смотрела на дерзкого мальчишку, и улыбка невольно стала появляться на её лице. Рука девушки сама легла на его голову и растрепала волосы. Волчонок стоял с таким серьёзным выражением лица, что белокрылая не сдержалась и рассмеялась от души. — Эй! Я же вполне серьёзно говорю. — Макс был очень недоволен такой реакцией своего ангела. Вот чего, а такого он точно не ожидал. — Я же мужчина, который намерен сдержать своё слово. Ты будешь моей женой и матерью моих детей. И точка. Это даже не обсуждается. — Во-первых, я старше тебя, — Мие понадобилось время, чтобы просмеяться прежде, чем она смогла вести адекватный и конструктивный диалог. Сев на корточки, девушка посмотрела прямо ему в глаза. Спокойно и очень медленно начала объяснять ему, почему это в принципе невозможно. — Во-вторых, нам, ангелам, запрещено вступать в какие-либо отношения со своими подопечными. Кем вы, молодой человек, и являетесь. При нарушении данного правила ангелу грозит небытиё. А это очень плохое место. Место, где бессмертная душа будет медленно и весьма мучительно умирать в течение ста лет. По истечении этого времени от неё, то есть души, ничего не остаётся. В-третьих, не только ангелу, который вступил в такую порочную связь, не поздоровится, но и её подопечному. Он не сможет попасть в рай. Не сможет переродиться, а его душа сразу же развеется, словно туман. В-четвёртых, я себе такой, и тебе в том числе, смерти не желаю. Так что дам тебе совет (и очень рекомендую к нему прислушаться): выбрось всю эту дурь из своей головы. — Лёгкий щелбан по лбу, и блондинка отстранилась от него на несколько шагов. — Мне всё равно, — Макс упрямо сжал губы. Нежелание отступать чётко проявилось в его позе, в которой он стоял. Он широко расставил ноги, и его руки упёрлись в бока. Всем своим видом волчонок показывал, что достигнет своей цели. — Ты будешь моей женой и точка. У нас будут самые красивые дети. У нас будет пятеро детей. — Сколько? — Мия громко рассмеялась над его детской непосредственной наивностью .– Свадьба? Дети? Да ещё пятеро? Боже упаси. В мои планы это совсем не входит. Так что вынуждена тебе отказать. — Я заставлю тебя передумать, — упрямо топнув ножкой он продолжал смотреть прямо ей в глаза. — Я, Макс Фолл, оборотень, альфа. Фоллы всегда добиваются своего. Всегда. И я добьюсь тебя. Чего бы мне этого не стоило. — Милый! У тебя хотелка ещё не выросла, чтобы хотеть. И… — она еле сдерживала себя, чтобы вновь не рассмеяться. — Хотеть не вредно — вредно не хотеть. — Моя хотелка вырастет. И я вырасту. Так что это всего лишь вопрос времени. Я вырасту и добьюсь тебя. — Его ослиному упрямству мог бы позавидовать только сам ишак. И то, он бы и его переплюнул. Он говорил так, словно прекрасно понимал, о чём сейчас идёт речь. — Вперёд и с песней. Прям интересно будет на всё это посмотреть. — Она резко замолчала, увидев своего парня в дверном проёме. — Какой очаровательный женишок у тебя появился. — Черчилль стоял в проёме и внимательно смотрел на эту картину. — Прям не знаю, стоит ли мне переживать из-за такого «сильного» соперника. — Черчилль! — глаза Мии загорелись при виде ангела. Он, как впрочем и всегда, был одет во всё белое. Бросившись к нему в объятия, она буквально утонула в них. Нежным поцелуем она коснулась его губ. Трепетный, едва ощутимый поцелуй, вызвал в ней крупную дрожь по всему телу. Она прижалась к нему и слегка повела бёдрами о его пах, тем самым дав ему понять, чего же она на самом деле так страстно желает. Его язык вторгся в её открытые уста. Поцелуй из весьма невинного перерос в более страстный. Лишь сильный удар по ноге Черчиллю заставил их оторваться друг от друга. — Не смей её облизывать. Она моя женщина. Моя. Руки прочь от неё, кусок покойника. — Макс пнул его по ноге снова и со свирепостью в глазах посмотрел на своего соперника. Зрачки моментально вытянулись в горизонтальное положение, а цвет стал ярко-жёлтым. Глаза зверя. Глаза хищника. — Мия моя, а ты ей — никто. — И вновь удар по его ноге. Волчонка совершенно не волновал тот факт, что он намного меньше и слабее своего конкурента. Он готов был броситься в бой в любой момент. Лишь бы этот плохой дядя не трогал то, что по праву принадлежит ему. Сам того не осознавая, волчонок дико ревновал Мию к этому мужчине. Резко подскочив, Макс попытался оттащить его как можно дальше от его ангела. Он пытался, кряхтел, но не сдвинул соперника ни на дюйм. Глядя на это, белокрылая лишь укоризненно покачала головой. Подойдя к нему вплотную, она успела перехватить руку мальчишки и подняла его на руки. Макс начал активно сопротивляться. Он хотел лишь одного: чтобы этот плохой дядя исчез из его комнаты. Исчез навсегда и больше не смел появляться на его глазах. Не смел приближаться к его Мии. Смотреть на неё и даже дышать в её сторону. — Скоро увидимся, мой ангел, — Мия прошептала это одними губами и нежно посмотрела на Черчилля. Ангел всё прекрасно понял и быстро покинул комнату Фолла. Он знал: как только мальчишка заснёт, они проведут эту ночь вместе. Кто-то из ангелов подменит их. Они поймут и простят. Ведь знают, как тяжело ему дались эти два самых адских года. Словно без неё он не жил, а лишь существовал. — И что это только что было, молодой человек? — Мия опустила на пол брыкающегося волчонка и, скрестив руки на груди, ждала объяснений. — Что это, мать твою, за поведение? Я требую ответа. Насупившись, Макс даже не взглянул на девушку. Но он прекрасно знал, что она смотрит на него и ждёт от него хоть каких-то мало-мальских объяснений. Шмыгнув носом, он весьма недовольно проворчал: — Он мне не нравится. Я его ненавижу. Ты должна уделять время только мне. — Послушайте меня очень внимательно, молодой человек, — Мия процедила каждое слово сквозь зубы. — Черчилль — мой парень. Это раз. Вам я лично ничего не должна. Это два. Вы всего-навсего мой подопечный. Это три. Между нами ничего, абсолютно ничего, невозможно. Это четыре. Отчитываться перед вами я тоже не обязана. Это пять. И моя личная жизнь вас совершенно не касается. С кем я провожу всё своё свободное время — вас не должно волновать. Это шесть. Надеюсь, вы меня поняли? — Ты моя, — Макс упрямо продолжал твердить одно и тоже. Ему было явно всё равно на то, что она намного старше его самого. — Моя. — Не пора ли вам, молодой человек, спуститься к своей маме. Она, видимо, уже заждалась вас. — губы ангела превратились в узкую полоску. — То, что я вам нравлюсь, не означает, что и вы мне по нраву. Ваши чувства не взаимны.***
Не говоря ни слова, Макс быстро переоделся и покинул свою комнату. Он знал, что она нравится ему. И очень расстроился из-за того, что она относится к нему так несерьёзно, как к маленькому ребёнку. А он не маленький мальчик. Он уже большой и самостоятельный мужчина. По крайней мере, он таким себя видел. Спустившись вниз, он быстро нашёл свою маму. Она уже успела переодеться в новую и чистую одежду. Стоя возле плиты, от которой исходили просто божественные запахи, Анабель мурлыкала под нос песню и слегка виляла бёдрами. Услышав, как её сын спустился вниз, обернулась с улыбкой на лице. — Что-то ты долго переодевался, сынок. Всё хорошо? — Мам? — Макс как-то неуверенно посмотрел на свою маму. — Моему другу из сада очень сильно нравится одна девочка, и он хочет с ней дружить, но она не обращает на него внимание. И ещё у неё есть друг, с которым она хорошо дружит. Я очень сильно хочу ему помочь, а он боится сказать своей маме. — Та-ак, — Анабель присела на корточки и внимательно посмотрела прямо ему в глаза. Волчица прекрасно поняла, что он имел в виду себя, а не вымышленного друга. — Она так сильно ему понравилась? Так сильно переживает? Что он хочет на самом деле? Как зовут эту девочку? Можешь мне чуть больше рассказать об этой девочке? — Она очень сильно ему нравится. И то, что она общается с другим, его очень раздражает. Он хочет, чтобы она общалась только с ним. Она лишь грубит ему и не хочет с ним общаться. У неё самое красивое имя. Её зовут Мия. Голубоглазая блондинка. Всё время ругается на него и общается с самым тупым мальчишкой. Вот что мне, то есть… ему делать? — запнувшись, Макс резко поправил себя. — Вот как? — Анабель с интересом смотрела на своего сына и гладила его по голове. — Я уверена, что и ты ей тоже нравишься. Просто таким образом, видимо, она пытается привлечь твоё внимание. Ну или просто сама этого ещё не поняла. Ведь есть такие, кому тяжело признаваться в своих чувствах. Скоро всё наладится. Дай ей время. Мия стояла и смотрела на эту слабую попытку утешить своего сына. Прислонившись к стене, она лишь снова криво усмехнулась. Сморщив носик, она засунула два пальца в рот, имитируя рвотный рефлекс. Её это всё сильно раздражало. Вот только почему это вызывало такую реакцию — она точно и сама не знала. — Серьёзно? — Мия истерически рассмеялась на такое высказывание в свой адрес. — Да ты меня совсем не знаешь, псинка. Я другая. И ни за что не соглашусь встречаться с таким, как он. Он не в моём вкусе. Точнее, сероглазые блондины не в моём вкусе. Да я старше его самого! Он мне в хрен знает какие там правнуки годится. Мне на данный момент четыреста пятьдесят шесть лет. На кой чёрт мне сдался такой малолетка, как твой сын? У меня есть и получше. Мой ровесник. Ну, почти. На три года всего лишь старше меня. Мне комфортно с ним. — Всё будет хорошо, сынок, — Анабель нежно погладила его по светлой макушке. — Уверена, что рано или поздно, но она обратит на тебя внимание. Зная твоё упрямство, я искренне верю в это. Так что действуй медленно, но осторожно. — Я всё передам ему, когда мы встретимся в садике. Спасибо за советы, мама, — Макс прижался к своей маме и вдохнул её аромат. В ауре волчицы он чувствовал себя как за каменной стеной. Он знал, что она всегда будет на его стороне. Что бы ни случилось. Что бы он ни натворил. Она его мама. И её терпение безгранично. — Ты же знаешь, что можешь спрашивать меня о чём угодно и в любое время суток. Я, папа и твой брат — мы одна, хоть и небольшая, но всё же семья. И в этом мире мы должны держаться друг за друга. Ведь семья — это своего рода корабль. И от каждого зависит, в какую реку мы попадём: в бурную или тихую. Макс молча обнял свою маму. Нежно поглаживая своего сына по спине и голове волчица невольно улыбнулась. Мия стояла в нескольких шагах от них и молча наблюдала за ними. Поражаясь его наивности, она в тоже время невольно начинала им гордиться. Ну вот кто с таким рвением и чертовски ослиным упрямством будет завоёвывать понравившуюся ему девушку. Да и слухи, что оборотни никогда не отступают от своей чётко поставленной цели вполне себя оправдали. И теперь ей было очень даже любопытно, как он собирался воплощать свой замысел в жизнь, если учесть и тот факт, что времени у него как раз в притык. — Интересно. Даже очень интересно будет на это посмотреть, — Мия весьма скептически отнеслась к его словам. Ведь доверие не входило в число её достоинств. Время научило её, что чем больше доверяешь, тем чаще обманывают. И чаще всего наносят удар в спину именно самые близкие и родные люди. Приготовив обед, волчица стала накрывать на стол. Макс вырвался ей помочь. Столовые приборы и посуда уже стояли на столе. Дверь дома открылась, и вскоре в гостиную вошли муж и сын. Увидев их, Анабель бросилась обнимать своих любимых мужчин. Макс спрыгнул со стула, бросился к папе и брату. Уже сидя за столом Роберт внимательно посмотрел на Макса, а потом на свою жену. — Как съездили к врачу? — Никак. Макс вёл себя чрезмерно нагло. Поэтому мы опоздали. Я позвонила и предупредила, но нас отказали принимать. Я, конечно, расстроилась, но ничего, к сожалению, уже не поделаешь. Я и решила: раз мы не попали, то поедем прогуляемся. Но и там нам не повезло, — опустив глаза, она тяжело вздохнула, но после секундого замешательства всё же продолжила. — Одним словом я отвлеклась, и на Макса напал медведь. Но самое странное то, что он резко отшатнулся и потерял сознание. Сам Макс упал в небольшой овраг и покатился кубарем вниз. Удивительно, но на самом сыне не было ни царапины и ни ушиба. Даже синяка не осталось. Я сама виновата. Мне так стало стыдно. Я плохая мать, Роберт. — Боже мой, милая! — Роберт был расстроен, но в тоже время был очень счастлив, что они оба целы и невредимы. — Ты хорошая мама и жена. Такое с любым могло случиться. Не вини себя. Главное, что вы оба живы и невредимы. Остальное не так уж и важно. За то, что Макс себя так плохо вёл, он будет наказан. Никаких сладостей и телевизора в течение целого месяца. Надеюсь, ты меня понял, Макс? Понял, за что тебя наказали? — Да, папа. — Опустив свой взгляд, Макс сильно расстроился, но против вожака стаи он не решился протестовать. — Наказан? — Мия внимательно посмотрела на Макса, который сидел за столом и ковырял вилкой в своей тарелке. — Этот шакал прав, конечно, но наказывать тебя могу только я. Сев рядом с ним Мия, посмотрела на тарелку с едой. В животе предательски громко заурчало. Девушка поняла, что она голодна настолько, что готова съесть целого мамонта вместе с его шкурой. Услышав это, Макс посмотрел на сидящую рядом с ним ангела. Он понял по её голодному взгляду, что она совсем не против опустить его тарелку. — Великий Шепфа, как же я есть хочу. Голодная как волк. — Всё ещё продолжая смотреть то на тарелку, то на Макса, она готова была душу продать за кусочек пюре, свежих овощей и мяса по-французски. Услышав тяжёлые вздохи рядом с собой, он взглядом показал, что она может сесть рядом с ним и пообедать, что он не против, чтобы она поела из его тарелки. Мии не требовалось дважды повторять, и с такими круглыми и голодными глазами, словно она сбежала из концлагеря, тут же села рядом с ним. Нервно облизывая губы, она достала свою особенную вилку и ножик. Благодаря такому столовому прибору никто из присутствующих не мог видеть как взлетает еда и исчезает в неизвестном направлении. Пюре и мясо тут же оказались у неё во рту. — Твою ж мать, — Мия прикрыла глаза от удовольствия. Медленно, с наслаждением пережевывая каждый кусочек сочного мяса, она буквально возвышалась к небесам. — Я словно умерла и оказалась в раю. Боже мой! Как же вкусно-то. Услышав такие восторженные слова, Макс прыснул от смеха, но быстро взял себя в руки, как только три пары удивлённых глаз тут же посмотрели на него с явным любопытством. Сделав вид, что всё хорошо, он продолжил ужинать. Положив в тарелку ещё и овощной салат, он был рад тому факту, что Мия сидела рядом с ним и обедала. Как только тарелка стала пустой, ангел недовольно сморщила носик. — Всё что ли? — только и смогла проворчать белокрылая. — Я всё ещё голодна. Кушать хочу. Очень сильно хочу кушать. — После этих слов в её животе снова предательски заурчало. — Мамочка? — Макс невинно посмотрел на свою маму. — А можно мне ещё добавки? Всё очень вкусно. — Конечно, солнышко, — Анабель встала из-за стола и стала накладывать новую порцию. Положив ещё кусочек мяса, она внимательно посмотрела на сына. — Ещё или хватит? — Ещё чуть-чуть, мамочка. И салатика немножко. — Конечно, солнышко! Какой у нас аппетит разыгрался. Кушай на здоровье. — Ещё еда. Много еды. Моя ж ты прелесть. — В порыве своих чувств Мия крепко обняла Макса со спины и поцеловала макушку. — Ты ж мой герой. Не дашь мне с голоду умереть. Какой у меня подопечный идеальный. Прям слов нет. Как же мне повезло. Моё солнышко! Мой волчонок! И десертик не забудь позже взять. Чувствуешь, какие запахи? Прям слюнки текут. Не забудешь, мой сладкий пирожок? — проговорив слова благодарности, Мия снова плюхнулась на своё место. Макс как-то коварно улыбнулся. Теперь он знал её самое слабое место. В его маленькой голове созрел весьма коварный план. Он приступил к трапезе вместе со своим ангелом. Мия кушала с удовольствием, не зная, что её ждёт впереди. Она не видела, как волчонок периодически бросал на неё свои взгляды. Лишь другие ангелы поняли, что он смог найти её слабость: безграничная любовь к еде. К самой вкусной еде. — Попала наша «сестра» в ручки маленького тирана. Видимо забыла, что с ним нужно быть начеку. — Льюис печально смотрел на эту картину. — Согласна, «брат», — Ингрид с сочувствием смотрела то на Макса, то на Мию. — Теперь я ей совсем не завидую. Нужно предупредить её. Иначе быть беде. Плохо, если он будет её на этом фоне шантажировать. — Боюсь, как бы любовь к еде, вкусной еде, не погубила её. Но не думаю, что она вот так просто позволит ему играть с ней. Мия далеко не маленькая девочка. Она способна постоять за себя. Уж кому, а какому-то волчонку лишнее не позволит. — Черчилль был уверен в своих словах и с трепетом смотрел на свою девушку. — Твои б слова да Богу в уши. Надеюсь, что ты окажешься прав. — Сидя за отдельным столом, Льюис приступил ко второму блюду. — Более чем. Мия даже Люциферу не позволяет так по-скотски с собой обращаться, а он всё–таки сын самого сатаны. С ней даже другие «сёстры» и «братья» не хотят связываться. Знают, что в гневе она страшна. Не зря же её сравнивают с грузовым товарным составом, который снесёт всё на своём пути, который движется к своей цели. Проще уйти с её пути, а ещё лучше бежать без оглядки. Она достанет тебя из того света, и смерть тебя не спасёт. Мия самолично воскресит тебя, а потом сама же и убьёт. И повторится это не один раз. Так что ещё и смерти её будешь умолять. И уж её вещи никто не трогает. До жути собственник. Так что ему лучше вести себя очень прилично и не стоять у неё на пути. В нашем окружении все знают, насколько Мия эмоционально не стабильна. От милой зайки до законченной стервы разгон за секунду, — Черчилль с гордостью произнёс каждое слово. — Бедный парень. А ведь она ему нравится. Хорошо, что она видит в нём лишь ребёнка. — Ингрид в последний раз посмотрела на эту странную парочку и отвернулась. — Так, пора кушать, а то отвлеклись. Когда в очередной раз тарелка опустела, Мия с удовольствием облизала каждый пальчик. Нежно погладив свой плоский животик, она посмотрела в сторону кусочка домашнего пирога с вишней. Глаза белокрылой загорелись ещё сильнее. Слегка стукнув по плечу Макса, она показала пальцем на кусочек пирога. — Хочу кусочек. Попроси у своей мамы. — Мам? — Макс и сам любил пироги своей мамы. Так что он прекрасно понимал Мию, он всегда наедался одним куском, но не в этот раз. — Мне два кусочка твоего фирменного вишнёвого пирога. И сок апельсиновый. — Вы посмотрите, какой аппетит разыгрался у нашего сына? — Роберт в шоковом состоянии смотрел на него. — Прям волчий голод сморил сыночка. — Волчий, не волчий, гони сюда кусок пирога! Я очень сильно хочу его съесть. Он должен быть в моём животе. Я требую, немедленно требую кусок пирога! — Мия чуть от злости не лопнула, пока его ждала. — Неужели тебе жалко два кусочка для меня? — Макс состроил невинные глаза. — Конечно же нет, милый, — отрезав два кусочка, она бережно положила их на тарелку и поставила рядом с ним. — Не прошло и года. На кой чёрт так аккуратно ставить? Всё равно в желудке будет. — Её рука тут же потянулась к куску. Взяв его, она сразу же засунула его в рот. Каждый кусочек пирога нежно таял у неё во рту. Сочная и сладкая вишня буквально заставили прикрыть глаза от удовольствия. Тихий блаженный стон сорвался с её губ. — Потрясающий вкусный пирог с вишней. Обожаю. Самая настоящая и чистая любовь — это любовь к еде, — промурлыкала Мия. Макс мог впервые наблюдать, как по-настоящему счастлива его Мия. Именно его. Ведь отступать он явно не намерен. Как и не намерен отдать её какому-то проходимцу. Она его и только его. Хоть он ещё и был достаточно мал, но что-то всё-таки понимал. А понимал он лишь одно: связь, хоть пока и весьма тонкая и хрупкая между ними, но всё же она есть. Ведь когда его ангел рядом, его глаза становятся глазами зверя: вертикальные зрачки, жёлтые радужки. Животная грация явно выдавала в нём опасного, хоть пока ещё маленького, но всё же хищника, с которым явно не стоит связываться. — Спасибо за вкусный обед, мамочка, — Макс поднялся из-за стола и направился в свою комнату. — Всё было очень-очень вкусно. Прям пальчики оближешь, — довольный ангел едва ли не вприпрыжку поскакала за своим подопечным. — Пожалуйста, сынок. — Анабель была очень довольна тем, как покушал Макс. — Странный он, — всё это время молчавший Ральф неожиданно вставил свою реплику. — Такое чувство, что нашего Макса кто-то подменил. А вдруг его пришельцы похитили, и вместо него оставили своего собрата? — голос Ральфа прозвучал слегка угрожающе. — Не говори чушь, Ральф, — Роберт улыбнулся сыну. — Вот кого точно нет, так это пришельцев. — Ну а вдруг? Кто знает, — Ральф всё никак не унимался. Ему не хотелось верить в тот факт, что его брат просто взял и в одночасье изменился. — Его точно подменили. — Ральф, тебе уже шестнадцать лет, а ты веришь в тех, кого не существует. — Ну оборотней, чисто теоретически, как и вампиров, тоже не существует. Но мы же есть. Хотя, ты права, мама.***
Макс поднялся в свою комнату и с разбегу запрыгнул на кровать. Спать ему совершенно не хотелось, но он знал, что мама скоро придёт и начнёт укладывать его спать. Папа уехал на работу, а брат будет усердно готовиться к экзаменам. Следом за ним, словно молодая козочка, забежала Мия. Улыбка не сходила с её уст. Плюхнувшись с разбегу на его кровать, Мия растянулась в позе величайшей звезды. Мурлыкая себе под нос песенку, она с явным интересом наблюдала за волчонком. Что-то слишком тихо он себя вёл. Это её сразу же насторожило, и она резко села. — Ты чего это там задумал, хвостатый засранец? Что там прячешь за спиной? — Макс так отчаянно прятал небольшую вещицу, что это сразу же привлекло её внимание. — У меня для тебя подарок, — волчонок скромно опустил глаза. Он так сильно волновался, что не знал, как начать. Ведь от того, что он собирался сделать, зависело и будущее. — Та-ак, — белокрылая растянула слово и села в позе лотоса на его кровати. — Колись, мелочь. Меня прям так и распирает любопытство. А оно, как известно, один из моих пороков. Немедленно говори, что у тебя там за спиной. Макс сжал кулачки и очень долго решался совершить столь, как ему казалось, благородный поступок. Всё-таки набравшись храбрости, он медленно подошёл к ней, но остался в паре шагов от девушки. Он видел, как это делается в фильмах, которые так любила смотреть его мама. И он был уверен, что всё получится. Ведь в фильмах девушки были такими счастливыми, что слёзы счастья катились из их глаз. Ну, так мама ему рассказывала. Он решился. Ведь не мог же он, Макс Фолл, допустить, чтобы его девушка ушла к другому. Вздохнув, он встал на одно колено. Увидев это, Мия сразу поняла, к чему это всё идёт. Её глаза расширились от ужаса. По всему телу прошёлся холодок. Хотя, скорее, ледяной водой облили из ведра. Макс очень нервничал. Вытащив из-за спины маленькую коробочку, Фолл медленно открыл её. — Мы знакомы с тобой с самого моего рождения. Мы всё время вместе. Я чувствую, что нас связывает очень тонкая нить судьбы. Мы словно инь и янь созданы быть вместе. Ты мне очень нравишься. И я, как настоящий мужчина, хочу заботиться о тебе, быть опорой для тебя в трудные времена и не только. Я разделю с тобой счастье и горе. Мия, сделай меня самым счастливым мужчиной на этой планете, выходи за меня замуж! Услышав это, Мия застыла на месте. Она, конечно, поняла, к чему он ведёт, как только мальчишка встал на одно колено, но в тайне надеялась, что её догадки не подтвердятся. Что она всё же ошибается. «Ебать меня конём. Он что, это серьёзно? Я, замуж? И за кого? За него? Да ё моё. Вот к такому меня жизнь точно не готовила. Да у меня сейчас приступ истерики случится. Он что, это серьёзно что ли? Замуж? Да что мне с ним-то делать? Он же щенок. Куда бежать? Где мне скрыться? Блядь. Кто узнает — засмеёт меня. Бежать пока не поздно. Бежать, куда глаза глядят. Спрятаться и не высовываться до конца своих дней. Долбоебизм какой-то.» — Послушай меня очень внимательно, Макс, — Мия старалась говорить как можно спокойнее. По крайней мере, она пыталась заставить себя не начать орать на него, как последняя истеричка. — Хочу напомнить тебе, что я старше тебя. Связь между нами невозможна в принципе. Нас не связывает никакая нить. Так что вынуждена тебе отказать. Я не выйду… Губы волчонка задрожали, когда он понял, что ему отказали. Тяжесть, словно огромный валун, навалилась на него. Грудь сдавило тисками, и с каждой секундой ему становилось всё тяжелее и тяжелее дышать. Душу охватило адское пламя, а сердце от боли стало сжиматься всё сильнее и сильнее. Воздуха в лёгких перестало хватать. Пытаясь не задохнуться, он судорожно хватал ртом воздух. Коробочка с кольцом упала на пол. Он пытался закричать, но боль просто не позволяла издать хоть какой-то мало-мальский звук. Из его рта выходили лишь тихие всхлипы. Мия с ужасом смотрела, как её подопечного сводит судорогой от боли. Но то, что произошло дальше, никак не укладывалось в её голове. Она заметила, как тонкая красная ниточка, исходящая от Макса, тянулась в её сторону. Добравшись до неё, она крепко переплелась с ней. И тут Мия ощутила всю боль, испытываемую волчонком. Ангел резко сползла на пол. Душа горела от адской боли. Слёзы градом покатились из её глаз. Сердце болезненно сжималось. Лёгкие охватило пламенем. Посмотрев на Макса, она еле доползла до него. Это ей стоило огромных усилий. Она чувствовала всю его боль. Всё его отчаяние. — Ты не любишь меня! Ты терпеть меня не можешь! Я не нужен тебе! Ты хочешь, чтобы я умер! Ведь тебе так легче будет. Ты не хочешь быть моей женой, — слова с трудом выходили из его уст. Он задыхался от адской боли. Вместе с Максом страдала и его ангел. Тёрнер до крови закусила нижнюю губу и уже ощутила металлический привкус во рту. Она понимала, что выход из сложившейся тупиковой ситуации только один, но вот как решиться на этот шаг. Ведь потом уже нельзя будет отступить. Путь назад будет отрезан раз и навсегда. Мосты сожжены дотла. «Твою мать. Я действительно собираюсь это сделать? Я совсем выжила из ума? Или так сказывается мой почтенный возраст? Ведь известно, что чем старше, ангел тем ближе старческий маразм. Неужели это всё же он? Но если ему от этого станет легче? Если он перестанет плакать, то да. Почему его боль, его слёзы так задевают меня? Эта нить. Она связывает нас. Наши судьбы каким-то образом переплелись. Но это невозможно. Решайся, тряпка. Иначе ты погубишь его.» — Макс! — Мия попыталась обнять его, но он ловко увернулся. — Послушай меня… — Нет. Не хочу. Не хочу слушать тебя. Мы связаны. Я чувствую связь между нами. Почему ты это отрицаешь? Почему я тебе не нужен? Ты же мне очень нужна. — Макс, — Мия сделала резкий выпад и схватила его, притянув к своему телу. Волчонок начал вырываться, но крепкие объятия ангела не позволили этого сделать. — Прости меня, что задела твои чувства. Прости меня, мой хороший. Ты самый лучший волчонок. Сама не могу поверить в то, что я сейчас тебе скажу. Но просто доверься мне. Ведь сейчас я говорю от всего чистого сердца. — «Великий Шепфа! На что я подписываюсь. Если Серафимы узнают, нам обоим не поздоровится. Мы оба ходячие трупы. Никак не иначе.» Она вздохнула, и её лёгкие обдало огнём. — Я согласна выйти за тебя замуж. Я буду твоей женой. Макс? Я согласна. Слышишь меня? Согласна. Мия слегка встряхнула его за плечи. Он вздрогнул и посмотрел прямо ей в глаза. Боль постепенно стала отступать. Дышать стало легче. Фолл осознанно прижался к ней. Но слёзы градом продолжали литься из его глаз. Он плакал и не мог поверить в то, что сейчас услышал. Его плечи дрожали в такт его всхлипам. Мия крепко прижимала его крохотное тело к своему. Его боль отступила, и ей тоже стало легче. Она гладила его по спине и светлой макушке. — Ты правда… Ты правда… — снова всхлипы. — Ты правда выйдешь за меня? Я нужен тебе? Моя жизнь важна для тебя? Ты же не из жалости это делаешь? — Конечно, я правду сказала. Твоя жизнь очень важна для меня. Ты должен жить, волчонок, — Мия в первые так ласково назвала его. Макс обнял её. Его маленькие пальчики слишком крепко вцепились в её тело. Но это было не так важно. Важно то, что он успокоился. И её очень испугала та самая красная нить, которая вот так неожиданно образовалась между ними. Ей срочно нужно было связаться со своим наставником. Майкл должен знать, что это всё значит, ведь он живёт дольше, чем она. Он мудр не по годам. — Я не вру, Макс. Мне незачем это делать. Поверь мне. Я врать-то не умею. Я же ангел. Ангелы врать не могут. Это не в нашей природе. — Моя Мия. — Макс так устал, что у него просто не осталось сил. Его тело расслабилось, и он, слушая её размеренное дыхание и сердцебиение, заснул. С трудом встав с пола, она подняла его на руки и отнесла в кровать. Заметив на полу коробочку, она быстро подняла её и спрятала и в подоле своего платья. Её организм не хило потрясло, и такой усталости она уже давно не ощущала. Стоило ей лечь, как рядом в комнату зашла мама Макса. Заметив, что сын уже спит, она поцеловала его макушку и накрыла одеяльцем. Тихо выйдя из комнаты, она прикрыла дверь. Желание что-либо делать, включая её любимое чтение книг и рисование, пропало, словно его не бывало всё. Тело всё ещё болело. Мия лежала рядом с Максом и смотрела в потолок. Тёрнер не могла поверить, как такой ангел, как она, повелась вот на такое. Хотя её подопечному действительно было очень больно. Она чувствовала его боль. И ей это не понравилось. Очень не понравилось. Случайно брошенный взгляд на нить заставил девушку побледнеть. Она не только стала более яркой, но и слегка потолстела. — Зашибись, — тихий стон вырвался из её уст. Неожиданно темнота поглотила её, и сознание словно погасил лёгкий ветерок. Сколько прошло времени — Мия точно не знала, но проснулась от сильнейшего приступа головной боли. Сильный жар мучал её. В горле першило. Кашель начал мучать Мию. Желание почесать разом всё тело стало просто непреодолимым. Еле открыв глаза, она поняла, что проще сейчас сдохнуть. Нос заложило так, что она не могла дышать. Во рту образовалась пустыня Сахара. С трудом повернув голову, она увидела Макса. Он метался по кровати. Всё его тело было покрыто какими-то пятнами. Посмотрев на себя, она обнаружила точно такие же и на своём теле. Тело Макса так же горело. Он сильно кашлял. Дышать он мог с трудом. — Да что за хрень со мной творится? Я сейчас сдохну. Мне плохо. — Мия еле соображала. Тихий стон Макса заставил вновь посмотреть на него. Пятна на теле сильно чесались. Сил бороться не осталось, и темнота вновь поглотила её.