Игрок

      — Приветствую тебя, Незу, — детектив зашёл в кабинет директора Юэй. Была глубокая ночь, что в общем-то никак не помешало Незу назначить эту встречу, которая сорвала Наомасу и Мирая с посиделок на даче у друга. Вообще, должны были поехать все четверо, но Тсукаучи уговорил назойливого директора оставить их в покое, чтобы Тоши и Дэйв смогли остаться наедине и побыть вместе после долгой разлуки.       — Добрый вечер, детектив, — усмехнулся Незу, а потом заметно напрягся. — Где Ночноглаз?       — Мирай попросил завезти его домой и ехать сейчас без него, — ответил Наомаса, присаживаясь напротив директора. — Сказал, что сам доберётся сюда чуть позже. Надеюсь, он ещё и поспит немного. Этот придурок четверо суток без перерыва работал, — переключился детектив на ворчливый тон, но говорил он о друге всё равно с нежностью.       — Тогда я перейду сразу к делу, — Незу серьёзно посмотрел на Наомасу. — Один из «Иммортал Тим» был замечен в районе дома Ночноглаза, а также возле его агентства. Именно поэтому я так обеспокоен. Мне кажется, что Им-Тимовцы что-то задумали против него.       — Кто? Кого вы заметили там? — чуть ли не подскочил Тсукаучи, от волнения вцепившись в подлокотники кресла.       — Злодея по прозвищу Неформат. Его узнали только по кошачьим ушкам, да и это было лишь мельком, — он вздохнул. — Но мои информаторы уверены, что это именно Неформат.       Наомаса всё так же находился в напряжённой позе: он слегка приподнялся в кресле, руки намертво вцепились в подлокотники, причём так, что аж костяшки побелели. Его лицо выглядело обеспокоенным. Он отпустил своего друга в место, за которым, похоже, наблюдали их враги. О нет. Нет-нет-нет! Только бы всё было хорошо! Он набрал номер друга и нервно слушал гудки… Трубку никто не брал. Если и правда что-то случилось, то это его вина. И не важно, что он не знал! Его друг попал в беду из-за него. Если бы только они не покинули дачу или поехали бы сразу в Юэй. Если бы он хотя бы зашёл вместе с Мираем к нему домой.       — Возможно, он просто спит… Возможно, он просто спит… — шептал Тсукаучи, а по его щекам уже начали течь слёзы. Он не знал, всё ли в порядке, поэтому не мог быть уверен, что его друг жив и здоров. — Всё хорошо… Да ни черта не хорошо!..       Он обессиленно упал в кресло и спрятал лицо в ладонях, плечи Наомасы задрожали. Незу же времени не терял и уже давным-давно отправил сигналы всем, кому надо было их отправить. Сейчас его главной задачей оставалось привести в себя нервного детектива и отправиться, наконец, к дому героя. Возможно, что он ещё жив. Но Тсукаучи не требовалась поддержка или помощь. Он не мог позволить себе расклеиться, не в этой ситуации. Именно поэтому неожиданно для Незу Наомаса сам быстро взял себя в руки. На его глазах были слёзы, но он уже уверенно стоял возле выхода.       — Чего же мы ждём тогда, Незу? — он резко открыл дверь. — Собирайся быстрее, я завожу машину.       Детектив вылетел из директорского кабинета, промчался по коридорам и стремительно покинул территорию Юэй. Вихрем влетел Наомаса в машину и завёл её. Он нервно ждал директора Юэй, злясь, что у того слишком короткие ноги. А потом резко вдохнул воздух и закрыл глаза. Прошло чуть больше минуты, воздуха стало не хватать. Через 2 минуты он резко выдохнул и снова судорожно вдохнул воздух. Теперь он тяжело дышал, но зато смог прийти в себя. Как раз к этому времени подоспел Незу, и они рванули с места.       Молниеносно пересекал чёрный «Субару» улицы ночного города. Наомаса был зол. На себя, на случай, на неугомонных злодеев, даже на друга, которому так приспичило домой. Он ненавидел. Ненавидел себя за то, что, возможно, Ночноглаз сейчас в огромной опасности. И эта ненависть подпитывала его реакцию, мозг, силу… Это не было той разновидностью ненависти, от которой сносило крышу, от которой хотелось испепелить, стереть с лица земли то, что вызывало это чувство. Это была ледяная ненависть. Ненависть, которая придаёт сил, которая заставляет мозг работать быстрее, чётче, точнее. Он ненавидел то, что именно по его вине его друг, наверное, мёртв (о нет-нет-нет! только бы не был мёртв!) или находится в тяжёлом состоянии. И если внутри Наомасы бушевали чувства, снаружи был лёд, безэмоциональность, пустота.       Они прибыли на… Место преступления. Всё было как в тумане. Они не успели… Мирай Сасаки был мёртв. Хотелось разрыдаться, биться в конвульсиях, валяясь по полу, кричать в голос. Было больно. Но снаружи всё ещё была пустота. Многие герои и полицейские знали, что детектив и Сасаки были друзьями, многие из них поражались, как же так вышло, что детектив совсем не горюет по другу, хотя стоит прямо перед его бездыханным телом. Но ему нельзя. Ему не позволено, даже если это его друг! Сейчас он на работе, вокруг него много людей! Им тоже плохо, они все понимают, понимают, что это для них значит. Если сдастся сейчас он, то и все остальные последуют за ним. Он не позволит этому произойти. Он еще поплачет, когда будет один у себя дома, где ему никто не сможет помешать, где он хоть и почувствует свою беспомощность, но в то же время будет ощущать и безопасность.       Поэтому детектив, отрешившись ото всех чувств, собирал улики. Первым делом встал вопрос о том, как пуля попала в комнату. Достаточно быстро была найдена дыра в окне. Это отверстие было маленьким, почти ювелирным. Он знал только одного человека, способного так стрелять. Окно почти не было повреждено, если не считать отверстия и пары мелких трещинок возле него. Благодаря этой улике они смогли найти ещё одну. Прямо напротив дома, в котором они были, стояло заброшенное недостроенное здание, откуда, скорее всего, и стрелял злодей. Удалось даже чётко определить место, где он располагался. Следы от подошвы в пыли были сфотографированы, а возле квадратной дыры под окном была найдена стрелянная гильза, ещё даже тёплая.       Возможно, что замечен был и Неформат, но убийство явно не его рук дело. Может быть, он находился рядом с домом героя, чтобы подать сигнал, когда Ночноглаз вернётся туда. Это, конечно же, был очередной хитрый план Игрока. Несомненно, караулил именно Неформат, а стрелял Охотник, ведь никто другой не умел так хорошо стрелять. Но виноват во всём был определённо Игрок. Они давно уже знали, что этот злодей взял под своё крыло команду молодых преступников, повсеместно сеявших раздор ещё десять месяцев назад, но потом неожиданно притихших.       И снова Игрок. Опять он ломает жизни, перечёркивает судьбы, сеет боль и отчаяние, чтобы потом упиваться чужой беспомощностью.       Всё так же, как в тумане, возвращался детектив домой, по пути забросив Незу в Юэй. Он всё ещё не мог поверить в то, что сегодня произошло. Это каким-то тяжёлым камнем свалилось на дно озера, вот только, похоже, его за шею привязали к этому камню короткой верёвкой, и теперь он тоже погружался на дно, задыхаясь от нехватки воздуха. Сначала был всплеск, когда камень коснулся водной глади, всплеск эмоций, когда детектив только узнал о грозящей другу опасности. Потом водная гладь успокоилась, утихли эмоции, задержанные сильной волей детектива. А потом он пошёл на дно. Воздуха не хватало, казалось, он задыхался, вся тяжесть событий последних трёх часов давила на него, как толща воды в самой глубокой точке этого озера. Боль. От боли так нужный сейчас воздух не помещается в лёгких, вытесняемый этой жуткой эмоциональной пыткой самого себя, едва детектив пересекает порог своего дома и кое-как закрывает дверь.       Эта толща давит на него, выбивая всякое желание сражаться, бороться за своё сознание, периодически уплывающее от него. Он слышит нечеловеческий крик боли, ужаса и отчаяния, и только через минуту осознает, что это его собственный. Как хорошо, что он всё-таки приехал в свой частный дом, а не в квартиру. Его голосовые связки рвутся от напряжения, а он всё кричит, хрипит, сипит… Слёзы льются рекой, ноги его больше не держат, обессиленный детектив сползает по стене на пол, бормоча что-то себе под нос. Кажется, что чувства разрывают его изнутри. Особенно отчаяние, особенно боль. Внутри него горит пожар, выжигая всё в его душе, но почему-то остаётся ещё что-то человечное, не выжженное болью. Сердце бешено бьётся о рёбра, но уже постепенно замедляется, он слышит собственные судорожные вздохи, как будто со стороны, перед глазами всё ещё пелена, но и она расползается. Этот пожар всё ещё горит, но трава, покрытая снегом, остаётся нетронутой, чувства, закрытые льдом ещё вечером, не выжигаются, не исчезают. И от этого ещё больнее, ведь он продолжает чувствовать. Чувствовать эту жгучую, такую ненавистную им боль.       И всё резко проясняется. Детектив теряет сознание.