В Sochi всегда солнечно

Погода испортилась и все утро лил дождь. Море бушевало, вынося на берег брёвна и разный мусор. Да ещё и резко похолодало. Льюис не замечал непогоду. Он спешил в больницу, потому что позвонил брат Полины и сообщил, что девушка пришла в себя и ей значительно лучше. Льюис вошёл в палату и его лицо озарила счастливая улыбка при виде Полины. Она все также лежала в кровати, а рядом сидел Макс. При виде Хэмилтона он встал и мужчины пожали друг другу руки. — Рад видеть тебя в сознании,— не переставал улыбаться Льюис, подойдя ближе,— Как ты? Полина вымученно улыбнулась, смотря в добрые карие глаза, светящиеся от счастья. — Ничего не болит?— продолжил сыпать вопросами Хэмилтон. — От этих доз обезболивающего я вообще ничего не чувствую,— пожаловалась Полина. — Иначе нельзя. Травмы слишком серьёзны. Мы только что об этом говорили,— вступил Максим. — Я знаю,— протянула Полина. — Я все рано счастлив, что тебе лучше,— улыбался Льюис. Ему хотелось столько ей сказать. Полина смотрела на счастливого Льюиса и ее сердце разрывалось на части от того, что ей предстоит сейчас сказать. Она заметно напряглась, наблюдая за братом и Хэмилтоном, которые непринуждённо болтали. —Макс,— прервала их светскую беседу Полина,— Можешь нас ненадолго оставить? —Конечно,— хитро подмигнул брат, думая, что Полина хочет остаться наедине с Льюисом, потому что соскучилась,— Принесу нам кофе. Ты будешь, Поля? —Издеваешься, да?— надула губы сестра,— Я ем через трубочку, какой может быть кофе? — Понял, значит, не будешь,— с серьёзным видом кивнул Максим,— Ладно, я ушёл. Поворкуйте тут. В ответ Полина закатила глаза к потолку. Как только дверь за Максом закрылась, Льюис занял его место возле кровати. Он сжал пальцы девушки в своих руках и произнёс: —Я так испугался за тебя. Я боялся, что ты не выкарабкаешься, но ты справилась. Ты настоящий боец, Полли. Глаза его светились радостью, не верить в искренность произнесённых слов не было причин. Полина смотрела на него и ощущала, как тепло от мягких прикосновений поднимается по руке в виде ощутимых электрических разрядов. Не зря она всю прошлую ночь училась двигать пальцами. Инстинктивно девушка сжала руку Льюиса. Он удивлённо вскинул брови и спросил: — Ты чувствуешь? И можешь двигать? Полина лишь кивнула, улыбаясь. — Ещё одна отличная новость!— воскликнул Хэмилтон,— Ты определённо идёшь на поправку! — Я по-прежнему не чувствую ног. Улыбка сползла с лица Хэмилтона, уступив место озабоченности, но гонщик быстро взял себя в руки и произнёс: — На полное восстановление понадобиться время. Много времени и сил. Я устрою тебя в лучшую больницу и на лучшую реабилитацию, где тебе помогут встать на ноги. Я буду все время рядом. Вот оно, момент настал, когда она разобьёт ему сердце. Мысленно сжимая пальцами простыню, что на деле никак не проявилось, Полина тихо сказала: — Ты не можешь быть всегда рядом. У тебя незавершённый сезон, нужно лететь в следующую страну и завоёвывать титул. У тебя есть и другие важные дела. Ты не можешь и не должен быть тут. — Но я хочу. Хочу быть с тобой, Полина. Я все сделаю, чтобы помочь,— встревожено воскликнул Хэмилтон,— К черту титул! Если понадобиться, я уйду из «Формулы». Ты только скажи. Этого ещё не хватало. Нет, только не это. Полина предполагала, что он может сделать что-то подобное. Она ему не позволит. Гонки — это вся его жизнь. Он не может так просто в конце сезона отказаться от всего. Льюис должен завершить сезон и начать новый. Жить свою привычную жизнь без дополнительных проблем в виде покалеченной русской девушки. Собравшись с духом, Полина прервала поток слов Льюиса, призванный убедить ее принять его жертву: —Льюис, послушай меня. Тебе нужно лететь на следующий этап. Где он? В Мехико? — Сузука, Япония. — Тем более. Это далеко, тебе пора улетать. Ещё нужно подготовиться к этапу, а сидя целыми днями тут, ты вряд ли сможешь тренироваться. — Это не важно,— отмахнулся Льюис. — Нет, важно,— перебила девушка,— Ты столько трудился, чтобы быть чемпионом, ты не можешь сейчас отказаться от всего. — Я уже чемпион. Ещё один титул не имеет значения. В конце концов, я могу наверстать упущенное в следующем году. — Так нельзя. Ты не один работаешь для победы. Твоя команда тоже вложила в это много сил и ты не можешь ее подвести. — Но, если я уеду, я подведу тебя,— посмотрел на неё чемпион. — Не подведёшь. Ты должен выиграть, чтобы мой поступок не был напрасным, Льюис,— Полина легонько сжала его руку. — А… как же ты? — Со мной все будет хорошо. Это не должно тебя волновать. Я справлюсь,— стараясь сдержать предательские слёзы, произнесла Полина,— Ты должен лететь. И оставить меня навсегда. —Что?— глаза Хэмилтона стали ещё шире, чем обычно. Одинокая слезинка все же скатилась по щеке девушки, вытереть ее сил не было, но Полина все же повторила: — Ты должен лететь. —Я не брошу тебя. Я не могу. Полли, мы сколько пережили за этот уикенд, что мне кажется, что я знаю тебя всю жизнь и я не готов расставаться. Мы же…Ты…Я…,— Льюис запнулся на секунду и вдруг выпалил,— Я люблю тебя. — Не любишь,— жестко прервала Полина,— Ты не знаешь меня, тебе это кажется. Пройдёт время и ты это поймёшь. Нам нужно расстаться прямо сейчас, чтобы ты мог вернуться в прежнюю жизнь. Не понимая, как она может говорить столь ужасные вещи, Хэмилтон возразил: — Мне не нужна прежняя жизнь. Ты открыла мне мою другую сторону, где я не машина для победы, а обычный человек, который может иметь друзей и любимую девушку без корыстных целей. — У тебя будет хорошая девушка, но это точно не я,— срывающимся голосом перебила Полина,— У тебя впереди не один титул и не один роман на уикенд. А я же… посмотри на меня, я прикована к кровати и не известно, встану ли когда-нибудь. — Это случилось из-за меня!— воскликнул Хэмилтон. Он вскочил со стула, чуть не перевернув его, и забегал по палате, повторяя,— Это все я виноват! —Нет!— выкрикнула Полина,— Не смей обвинять себя! Виноват преступник. — Если бы я заметил машину раньше, ты могла бы сейчас быть здоровой. — Ты не мог этого сделать. Но ты можешь выиграть титул. — Он мне не нужен!—выкрикнул Льюис. — Нужен! Он нужен твоей команде!— повысила в ответ голос Полина,— Тебе пора возвращаться и оставить меня в покое! И забыть всё, что тут произошло. Твоей вины нет ни в чем. Так сложилось и мне с этим разбираться, не тебе. Понял?— Полина намерено говорила резко, грубо, чтобы Хэмилтон захотел уйти. Полина устало прикрыла глаза, а когда открыла, то увидела блестящие дорожки слез на темных щеках. Ее сердце сжалось от боли, которую причиняли мужчине ее резкие слова. Полина хотела забрать слова назад и никогда их не произносить, но дороги назад нет и она должна завершить начатое, чтобы вернуть британцу свободу. — Я очень устала, Льюис,— закрыв глаза, чтобы не видеть дорогое сердцу лицо в печали, произнесла Полина,— Уходи, уезжай и никогда не возвращайся. Я не хочу тебя больше видеть. — Полли,— ошарашено протянул Льюис, в раз потеряв все слова, которые следовало сказать. Он уже сказал много, он признался ей в любви, чего не делал давно. Никогда. Она же отвергает его и выгоняет из своей жизни. Хэмилтон не хотел сдаваться, он мог попытаться убедить ее в искренности своих намерений, но Полина ясно дала понять, что не нуждается в нем. Льюис окинув взглядом маленькую бледную фигурку, обвитую прозрачными трубочками капельниц, вспомнил, какой жизнерадостной была Полина, а теперь ее жизнь не будет прежней. Он все также хочет помочь, но не мог пойти против ее желаний. Она же не хотела иметь с ним никаких дел. Что ж, он уйдет. Смахнув не прошенные слёзы, мешающие ясно видеть, Хэмилтон произнёс, стараясь придать голосу твердость: — Я сделаю, как ты хочешь. Больше беспокоить тебя не буду. — Сделай милость,— холодно отозвалась Полина, не поднимая век. Наступила тишина, нарушенная лишь тихим вздохом. Затем послышались мягкие шаги. После резкого хлопка дверью, от которого Полина вздрогнула, все стихло. *** Макс вернулся с двумя большими картонными стаканами кофе из ближайшего кафе, потому что напитки из автомата не отличались приятным вкусом. Парень вошёл в палату, толкнув дверь спиной, и с улыбкой повернулся к присутствующим. Кроме Полины, неподвижно лежащей на кровати, в палате никого не было. — А где Хэмилтон?— спросил Макс. —Ушёл,— прошептала Полина и открыла глаза. Подойдя ближе, Макс увидел слёзы, заливающее лицо сёстры. Расплескав кофе, парень подскочил к кровати: — Что случилось? Он обидел тебя? — Нет- нет. Это я…его обидела. Я попросила его уйти. — Почему?— удивился Макс. —Потому что он не должен тратить жизнь на инвалида. Ему нужно жить дальше,— заплакала вновь девушка. —Но он хотел помочь тебе,— растерянно произнёс Макс, опускаясь на стул и вытирая слёзы с лица сёстры. —Мне ничего не нужно от него. — Ты сдурела?!—взревел Макс,— Твоя реабилитация, чтобы ты вновь смогла ходить стоит кучу денег и лучше всего в мире этим занимаются в Европе! Как ты теперь попадёшь в эту программу? Льюис хотел все оплатить, а ты отказалась! — Он не должен делать все это для меня. — Ты спасла ему жизнь. Он обязан. — Мне ничего не надо,— замотала головой Полина,— Он хотел остаться и помогать, но я не могу позволить, чтобы он ломал свою жизнь. — Ох, Поля,— протянул Макс, понимая, что сделала сестра,—Ты вновь думаешь о ком-то, только не о себе. Слёзы вновь потекли по щекам. — Где взять обезболивающее, которое отправит меня в сон дней на семь?— спросила она брата. — Тебе нельзя спать, нужно вставать на ноги, это будет не просто. —Я не хочу. — Это ты сейчас так говоришь, но впереди тебя ждёт трудное время и мы переживём его с Льюисом или без него,— взял руку сёстры в свою Макс. —Без него,— эхом повторила Полина. Она не хотела думать, что ждёт ее впереди и какой теперь будет жизнь. В сердце поселилась сильная боль, мешающая дышать. Полина мечтала от неё избавиться и в тоже время понимала, что впереди ждёт ещё больше трудностей, слез и боли. Весь прошлый уикенд казался нереальным, словно далёкий сон, и лишь тяжесть в груди напоминала, что был Льюис Хэмилтон и он был реален. Она сама отказалась от него и старалась убедить себя, что поступила правильно. *** Бросив у входа в номер чемодан, а на кровать спортивную сумку, Льюис стал ходить по номеру кругами. Он был зол, нет, он был в ярости. Разъедающее изнутри чувство не притупил ни длительный перелёт, ни радостная встреча команды. Ему нужно идти к Вольффу, навёрстывать все, что он упустил перед новым этапом в Японии. Вместо этого Хэмилтон никак не мог справиться с эмоциями. Он сказал три важных слова, а она отказалась от них. Льюис чувствовал себя оскорбленным и отвергнутым. Только он было решил, что достоин лучшего, что у него могут быть нормальные отношения, как все пошло прахом. Измотав себя мрачными мыслями и долгим перелётом, Хэмилтон упал на кровать и, неожиданно для себя, уснул. Утро не принесло желанного облегчения. Боль по-прежнему была с ним, царапая сердце и высасывая душу. Гоночный уикенд немного отодвинул страдания в сторону и тем не менее где-то на периферии сознания постоянно присутствовала мысль, что его отвергли, не давая полностью сконцентрироваться на гонке. В итоге Хэмилтон приехал только третьим, чем не сильно порадовал команду. Ему же было все равно. Перед следующим этапом был перерыв в две недели. Льюис отменил часть внегоночных мероприятий и вместе с помощницей вернулся в Монако. Чтобы хоть немного притупить боль, он вышел на пробежку, когда стемнело и на набережной было меньше людей, чем днём. Анжела увязалась за ним. Хэмилтон не возражал. Сорвался с места и побежал, не имея конечной цели. Лишь бы бежать. — Льюис, остановись,— попросила Анжела, задыхаясь и складываясь пополам. Даже ей было тяжело угнаться за Хэмилтоном и держаться выбранного темпа. Гонщик сбавил скорость и подошёл к физиотерапевту. — Подобные тренировки не полезны. Ты так загонишь себя,— сказала Анжела. — Нужно держать темп и не сбавлять,— ответил Хэмилтон. —Что с тобой происходит, Льюис?— задала вопрос помощника,— От команды не укрылось, что ты стал ещё более замкнутым и раздражительным. Ещё больше, чем до Гран-при России. В планы Хэмилтона не входило отвечать на личные вопросы. Даже Анжеле. —Побежали,— бросил он через плечо и отвернулся, готовый начать тренировку. Спокойный голос Анжелы остановил его: —Тебе не одному плохо. Я знаю, что с Полиной. Поверь, ей куда хуже, чем тебе. — Она отвергла меня и мою помощь! Сказала, что я ей не нужен!— выкрикнул Хэмилтон. — Очень в этом сомневаюсь,— нахмурилась помощника,— Ты не думал, что она специально так сказала. —Зачем? Я хотел ей помочь, готов быть рядом, оставить Формулу. — А ты не думал, что ей не нужны такие жертвы? Возможно, она думала о тебе, когда отказывалась от помощи. Поверь, она нуждается в ней, но не хочет обременять,— предположила Анжела,— Так что, отодвинь свой эгоизм, перестань думать только о своих проблемах. — Я сказал, что люблю ее, а она… Анжела не дослушала и произнесла: —Она защищала тебя. Фыркнув, Льюис отвернулся и устремился прочь. Догонять Анжела не стала. Льюис все ускорялся и ускорялся, пока дыхание не сбилось. Он остановился, чтобы отдышаться. Мысли путались. Воспоминания сочинского уикенда переплетались в голове гонщика с моментами ужаса, что случились после награждения. Боль и задетые чувства не давали ясно мыслить. Чтобы заглушить их Хэмилтон специально загонял себя, тренируясь до изнеможения. Слова Анжелы не выходили из головы. Он вновь и вновь прокручивал их и чем больше думал, тем больше убеждался, что она права. По-прежнему Полина была ему не безразлична, никак не удавалось ее забыть. Льюис сомневался, что сможет вычеркнуть девушку из своих мыслей. Слишком многое произошло за тот далекий уикенд и ещё больше не случилось того, что следовало сделать. Льюис установился и посмотрел на чёрное море и темное небо, усыпание миллиардами ярких звёзд. Небо Монако напомнило ему другое, точно такое же звездное небо южного города России, воскресив в памяти событие, изменившее его. Льюис принял решение. Он не был бы чемпионом, если бы отступал так легко, как хотели недруги. В этот раз он сделает то, что считает нужным и добьётся своего. Вытянув из кармана телефон, Хэмилтон набрал номер. — Привет, Тото. Это Льюис. Ты, я, Мерседес обязаны Полине, той девушке, которую сбила машина,— счёл необходимым напомнить Льюис,— Нужно сделать все, чтобы она в кратчайшие сроки встала на ноги. Сколько бы это ни стоило. Завтра я вылечу в Германию и обо всем договорюсь. Найди необходимую сумму. —Будет сделано. Нажав отбой, Льюис поднял лицо вверх, подставляя его тёплому ветру. Блестящие, словно драгоценные камни, звёзды будто бы замерцали ярче, одобряя решение уставшего гонщика.