Святая земля

В следующий раз Ло очнулся в шикарной каюте корабля. Один. Мужчина резко вскочил с кровати. Рядом стояло зеркало. Ло осмотрел своё жилистое, истерзанное, истощëнное тело. Он невольно подошёл и коснулся холодной рукой, оставляя отпечаток на ровной поверхности, словно мог открыть другую вселенную и сбежать. На него смотрело непривычно молодое гладко выбритое лицо. Тёмные круги под глазами стали ярче, от чего взгляд казался ещё грустнее, чем он помнил. Едва заметная щетина уже успела прорасти, но он её ощутил только когда устало провёл рукой по лицу. Природа наградила его очень тонкими, мягкими и густыми волосами, которые трогательно торчали в разные стороны после сна. Когда-нибудь он планировал отрастить полноценную бороду и длинную прическу. Изначально человек в зеркале казался худым подростком, мрачным, но с живым умом и чуть более взрослым взглядом. В этот момент его лицо исказила мука. Ло не знал, как выразить своё отчаянье. Он прикрыл рот ладонью, чтобы не закричать. Глаза оставались сухими. Привычка дышать правильно спасла положение. Опять Дофламинго смял его даже не стараясь, переиграл, когда победа казалась мелькнула прямо у рук. Ло опустился голыми ягодицами на ковер у постели напротив большого зеркала. Он не знал, что делать и не хотел думать. Впрочем, одна мысль непрестанно крутилась, перекатываясь и играя разными гранями: он успеет себя убить. Должен успеть. Но, если Дофламинго буквально погрузит его в кому, будет поздно. Может стоит заняться этим вопросом прямо сейчас? Или... родить? Ло тоже думал про ребёнка, но само собой гнал мысли прочь. Не время, не место, не Судьба. И уж точно он не планировал самому рожать. У них с Дофламинго будет либо самый несчастный ребенок, либо самый злобный в мире. Это точно не вариант. Ло не хотел умирать. Сколько раз он думал про самоубийство в эти дни - не счесть. Но откровенно, положив на сердце руку перед своим отражением, он иррационально хотел жить. Просто не любой ценой. Видимо его омыли и забрали одежду после панической атаки. Сколько времени прошло? Вроде немного, судя по щетине. Ло сидел очень долго, не находя в себе силы пошевелиться. Мысли разбегались прочь, и он не мог призвать их больше к порядку. Когда дверь каюты отворилась и чуть сгорбившись зашёл Дофламинго, держа руки в карманах, бывший капитан всё ещё сидел, облокотившись спиной о кровать напротив зеркала. Ло никак не среагировал, и это заставило Небесного Дьявола нахмуриться. Он не верил, что игрушка сломалась. Скорее Трафальгар хотел, чтобы он так думал. Или всё же? Тогда то, что он собирался сделать его убьёт. Дофламинго сел в кресло, буравя взглядом смуглую фигуру. Он уже знал, что ему секс с Ло доставляет меньше удовольствия, чем обычный. Слишком грубые линии, слишком твёрдые мышцы, не за что схватиться. И также он знал, что ни к кому не испытывал столько страстного желания. Если и тело станет более аппетитным... Только когда мальчишка показал ему как он умеет любить, тенрьюбито понял насколько сильно он хочет быть любимым этим человеком. Дофламинго уже понял, что ломает Ло вернее всего - обречённость. Пока есть хоть малейшая возможность борьбы, выбора, неподчинения - он ринется в эту сторону. Ло обладал очень гибким сознанием, почти как вода. Вряд ли его хоть как-то коснётся смена пола, партнера и т.д. Он готов попробовать, посмотреть с другой точки зрения, адаптироваться. Ему важна цена и себя он ценит очень дёшево, хоть и старается быть объективным. Дофламинго был рад продемонстрировать эту их непохожесть. Ведь сам Небесный Дьявол ценил себя больше всего на свете. Научился этому. Защитился этим от мира, который терзает не хуже люций, проникая под кожу и сжирая мягкие ткани. И всё же будет момент, когда Дофламинго станет способен заплатить собой, по сути - всем, за Ло. Он уже сейчас знал это, хоть пока и не готов был в этом признаться. А мальчишка не сломается окончательно, не посмеет. Пусть выйдет из клетки обречённости, а Дьявол присмотрит за ним. — Коразон, — позвал Долфаминго и пленник поднял голову. — Я знаю, что ты и так всё прекрасно понимаешь: нам нельзя было больше оставаться на Мариджо. Мне удалось всё провернуть тайно, договорённости были достигнуты. Также я знаю укрытие, из которого я смогу начать всё заново. Это временно, буквально на несколько месяцев, но это необходимо. Ло молча смотрел на Дофламинго спокойно и обречëнно, будто знал, что ничего хорошего это ему не принесет и устал реагировать на новые испытания Судьбы. Пока не стоило упоминать, что Небесный Дьявол поднимает все свои контакты и активно разрабатывает план по нахождению Иванкова. Трафальгар и так всё понимал. — Мне помог в этом Горве, — ровно сказал Дофламинго, на что Ло наконец взвился. Он оскалился, почти как прежде. — И какова же цена? — Ты, конечно же. Ну и парочка других услуг, которые я смогу реализовать потом. — Ему мало было? — Само собой, ты же всё сделал, чтобы он показался клоуном, — засмеялся Дофламинго, вспоминая как Горве пыхтел над его волком. Ло было не до смеха. Мужчину бросало из жара в холод. — Я могу этого избежать? — прямо спросил он. — Боишься? — Дофламинго широко улыбался. — Я обойдусь без повторного опыта, — сухо возразил пират. — Так удиви его добровольным минетом, как меня, — Дофламинго подался вперёд. — Облевать его предлагаешь? — Ло приподнял бровь. — Боюсь с тем, сколько испытал мой желудок за последние дни, это не вопрос. Дофламинго искренне рассмеялся, Ло скосил на него взгляд и почему-то его черты смягчились, хоть и почти незаметно. Потом бывший капитан пиратов опустил голову на сложенные на коленях руки. — У тебя будет шанс, — сказал Дофламинго, и Ло снова резко поднял голову. — Да, я не просто отдам тебя в его руки. Это будет охота. И у тебя будет шанс избежать его рук. Ло снова опустил голову, но оперся щекой, чтобы видеть Дофламинго. — Адская охота. Вы не сделаете её для меня простой. — И не надейся, — усмехнулся тенрьюбито, — но кайросеки с тебя снимут. На лице Ло мелькнуло солнце, словно он не успел запереть в себе мгновенный всплеск радости. Одиннадцать долгих дней без фрукта и вот глоток свежего воздуха. Потом он нахмурился, снова уподобляясь грозовому небу. На чистом молодом лице заиграли желваки. — Это же не просто так, — сказал он, буквально вгрызаясь взглядом в Дофламинго. Тот кивнул. — И то, что мне на самом деле предстоит должно держаться в секрете? — Само собой. — Меня не оставляет мысль, что может перенести ещё одно изнасилование от Горве было бы легче. — Возможно, — осторожно подтвердил Дофламинго, — если не учитывать, что такое же изнасилование его вряд ли устроит. Он не был удовлетворен, как ты сам можешь догадаться. — Вы с ним похожи, — сказал Ло, утыкаясь устало лбом в предплечья. Самое обидное, что это не кинули в лицо Дофламинго, не бросили вызов. Это было самое простое в мире утверждение, с которым не имело смысла спорить. Ло действительно в это верил. — Когда? — Приведи себя в порядок, поешь, умойся. Будь готов через три часа. Ло устало кивнул. — А одежда? Я почти привык ходить в чём мать родила, но мне кажется холодает. — Будет тебе одежда. А пока ложись на кровать. Время есть. Ло сглотнул. — Отказываюсь. — Мальчик мой, это не обсуждается. Ты же хотел без наркотика, так давай попробуем. Я не уверен, выживешь ли ты и хочу тебя. — Без наркотика у меня зад будет болеть, как в первый раз. Ты хочешь, чтобы я в таком состоянии участвовал в охоте? — Не выпендривайся, — Дофламинго поднял его за предплечье и кинул на кровать. — Я постараюсь быть нежным. — Это что-то новенькое. Стой. Дай в туалет схожу. Потом вряд ли получится это сделать адекватно. У тебя клизмы есть в аптечке? Надоел ныть про "грязь". И хотя Ло говорил снова саркастично, чувствовалось, что голос его дрожит. Войдя в ванную он снова рухнул на пол. Он хотел убивать. Он не хотел жить. Но честным был бы ответ: он хотел вычеркнуть дни на Святой Земле из своей памяти. И тогда не нужно сжигать весь мир, чтобы затушить чёрный пожар в душе. Наверное, точно также он старался выжечь память о событиях во Флевансе, чтобы не будить больше безумного монстра внутри. Холодный пол успокаивал. Будь вместо него лёд, было бы ещё лучше. Руки дрожали. Добровольно... Одно желание дважды не исполняют. А был ли выбор? Если Дофламинго возьмёт его силой, то будет разрыв, внутреннее кровотечение, на охоту он пойдет не просто не в форме, а с нулевыми шансами. Хотя были ли они, эти призрачные шансы? Ло протянул руку и взял клизму, потом встал. Он был врачом, физиологические процессы его не пугали, тем более процедуру он мог провести. Казалось, ему удалось впитать холод пола и он сковал его нутро. Не думать, не чувствовать, замереть. Ждать... Чего? Снова?.. Когда ему уже хватит мотивации просто умереть? Ло почистил прямую кишку. Сколько дней он употреблял эластодон? Три или пять? Считать не хотелось. Воспоминания больно пульсировали в голове. В принципе, по любому немного. Если он больше не будет этого делать, то химия тела быстро восстановится. Нестандартных реакций больше не будет. Эластодон плохо взаимодействовал со многими веществами, употреблять его часто было попросту опасно. Наркотики, которыми его накормил Дофламинго в первый вечер на Мариджо сработал ещё быстрее в частности потому, что ему вводили эластодон вместе с восстанавливающими лекарствами. Неконтролируемое возбуждение было от туда же, помутнение разума так же. А яд, который должен был почти убить его через пол часа, увеличил время реакции вдвое. Он медленно чистил зубы, смотря на интимное масло. Пожалуй, лучше это сделать самому и не под присмотром Дофламинго - слегка разработать себя. Кролик сам себя засыпает овощами, добавляет соль и перец по вкусу... абсурд же. Привычные вещи успокаивали. Он с усилием перестал натирать белоснежные зубы мягкой щетиной. Дофламинго не будет ждать вечно. Собственное отражение бесило неимоверно. Он не хотел смотреть себе в глаза, устал сам перед собой притворяться сильным. Молодой мужчина чувствовал себя разбитым, смятым, бессильным. Когда он выходил из ванной, в раковину опадали осколки зеркала. Ло боялся худшего, но всё прошло более, чем сносно. Разрывов удалось избежать в частности из-за его хладнокровия, хотя Дофламинго вечно рвался в бой. Впрочем, как и обещал, в этот раз он хотя бы прислушивался к советам. Когда он потерял терпение и начал снова неистово вколачивать, то вечно спрашивал: "как тебе?", - но что он хотел услышать? "Ах, как хорошо, Молодой Господин"? "Войдите поглубже"? Ло отвечал, что больно, хотя было скорее странно и неприятно. В этот раз стимуляция простаты больше было похоже на разряд тока, без явной волны удовольствия. Всё же в этом процессе многое значат эмоции и взаимность. Ло не переставал удивляться на своём примере человеческой физиологии. Если бы всё проходило иначе, при других обстоятельствах, то он бы смог получить удовольствие даже в первый раз, даже с таким партнёром. Бывшего капитана пиратов Сердца пугало, как обыденно он воспринимает насилие над собой, без ужаса, по-деловому. Разум говорил, что это адаптация, что так он может хотя бы не сойти с ума, что это способ выжить и остаться собой. Выжить - да, "остаться собой" - что это вообще значит? Конечно же Долфаминго не волнуясь ни о чём кончил прямо в него. Конечно же Ло упал без сил, радуясь, что это закончилось. Конечно же насильник наклонился к уху, осторожно лизнул и сказал, чтобы Ло не притворялся, что не понравилось, ведь он стонал в голос. Ло стонал от интенсивности ощущений. А ещё потому что отделы мозга отвечающие за удовольствие и боль находятся рядом. И потому что при сексуальной стимуляции отдел боли блокируется гормонами. На нём это не полностью сработало, но пару раз он не понимал: настолько больно, что хорошо, или наконец хорошо, хотя и больно? Но он ничего не ответил, потому что привыкнет. И потому что так лучше, чем с наркотиками. "Я хочу сбежать сегодня. Мне вернут силу фрукта. Хочу на свободу или умереть." Да, он параллельно думал и о побеге и о той жизни, которая ждёт его рядом с розовым монстром. Ему казалось, что это равновозможные варианты. Конечно, очень хотелось снова стать свободным. Но когда внимание полностью сосредоточено на огромном члене, который двигается внутри кишечника и причиняет боль, а сильные руки удерживают тебя, пока чужие бедра бьют по ягодицам, – очень сложно поверить, что эта власть отступится и разожмëт острые когти. Этот раз был примечателен не только тем, что обошёлся без эластодона. И даже не тем, что насильник действовал осторожно, пытаясь не покалечить. Раздражало то, что Дофламинго смотрел за его лицом, постоянно лез целоваться, прижимался всем телом. До этого его насиловали ночью, без света, преимущественно со спины. Теперь мучитель предпочёл не самые удобные позы и только в завершении, когда уже вышел на финишную прямую, развернул Ло и поставил на четвереньки. Дофламинго лег рядом с ним, он целовал его в волосы, играл одной рукой внизу. — Я вставил в тебя палец, чувствуешь? — прошептал он игриво. — Нет, — честно ответил Ло. Плоть устало восстанавливала форму, но поврежденные ткани не чувствовали прикосновения. — Настолько растрахан. Мне нравится. Знаешь, ощущения действительно отличаются. Когда ты станешь женщиной, я не забуду и про анальный секс. Правда, надо будет сдерживаться, когда ты будешь ждать ребенка, — Дофламинго погладил его по плоскому мускулистому животу, размазывая липкую сперму. — Я не женщина, и я не хочу ребенка, —устало сказал Ло. — Тебе действительно было больно? — Да, но не так, как от разрыва тогда в пещере. Хотя не скажу, что намного легче. Не знаю сколько пальцев ты засунул, но прекрати, неприятно, — Ло попытался встать. Пора приводить себя в порядок. — Ло, — Дофламинго повалил его обратно. — Что тебе? — Ты сказал, что мы похожи, с Горве. Но кого бы ты предпочёл? Ло закатил глаза. — По размерам – его. Тебя в себе терпеть это ад. А так я предпочту того монстра, которого больше понимаю и знаю. Тут уж ты выигрываешь по очкам. — И даже не ответишь, что хочешь снова стать капитаном и вернуться в море. — В условиях задачи этого ответа не предусмотрено, не так ли? Пусти. На этот раз он встал и снова направился в ванну. Когда он прикрывал дверь, кто-то постучал в основную. Ло включил душ. Свести ягодицы было больно, это скорее всего будет мешать двигаться на охоте. Да и раны не до конца зажили. Может осторожно своровать и ввести себе обезболивающее? Это хороший ход. Дофламинго взял в дорогу такой же набор лекарств, который был у доктора в Мариджо. Ло сможет сориентироваться. Главное уличить момент. Когда Ло вышел, его уже ждали. Ло замер на пороге ванной, с полотенцем на бёдрах. Человек в чёрном костюме, высокий и мускулистый смотрел на него темными стёклами очков, но почему-то чувствовалось, что как на мусор. Дофламинго сидел в кресле, одетый в обычном стиле. — Этот наш? — просил агент. — Вы полагаете, что я ещё кого-то прячу? — засмеялся Небесный Дьявол. — Подойдите! — приказал мужчина в чёрном. Рядом с ним лежал набор подозрительных шприцов. — Отказываюсь, — привычно сказал Ло, зная, что за этим последует. — Ло, — осуждающе протянул Дофламинго и использовал нити. — Я знаю, что тебе это не нравится, и ты так это выражаешь, но сам же знаешь, что выбора у тебя нет. Ло сам подошел к кровати и сел рядом с агентом - паразит не давал осечек. Трафальгар внимательно смотрел, как мужчина берет в руки первый шприц, выпускает остатки воздуха отработанным движением. Затем он вогнал его под кожу Ло и впрыснул немного. Вынул иглу и сделал тоже самое рядом. Ло не спрашивал, потому что боялся услышать ответ. На месте укола под кожей растекалось медленно белеющее пятно. И это было очень похоже на симуляцию того, что он не хотел вспоминать. Нити держали его голову, пока агент загонял иглу под кожу на лбу и щеках. Под веки запретил Дофламинго. Потом тенета отпустили. Закончив с грудью, животом, головой и спиной, агент спустился ниже. Паразит заставил Ло лечь, полотенце деловито развернули. Мужчина замер со шприцом на перевес. — У этого больше всего должно быть пятен, но я не знаю, было ли что-то на половых органах, — обратился он к Долфаминго. — Было, — уверенно ответил тенрьюбито. Он видел Ло в детстве. У Ло заиграли желваки. "К аду невозможно привыкнуть, но у меня нет выбора." Мутноватая жидкость чуть жгла кожу, распространяясь. Ло закрыл глаза. Он не хотел этого видеть. Постепенно в месте уколов цвет кожи менялся, он это знал. Наконец и ноги, передняя и задняя поверхность, были обработаны. Агент попрощался с Дофламинго и вышел. Паразит его давно отпустил, но Трафальгар лежал неподвижно. — Ло, — набатом ударило его имя. — Не хочешь посмотреть на себя? — Не хочу, — Ло чувствовал, что глаза снова постыдно увлажнились. — Я, кажется, догадываюсь где именно будет проходить охота. — Твоя проницательность меня пугает, — засмеялся Дофламинго. — С закрытыми глазами ты не сможешь одеться. — Сам меня одень, — бросил Ло. — Как скажешь. Трафальгар почувствовал укол паразита. Он не смотрел, какие джинсы и рубашку его заставили натянуть на себя. — Но тебе ещё нужно плотно поесть. Или хочешь сдаться сейчас? Хочешь, я тебя с ложечки покормлю? Ло открыл глаза, но увидев отпечаток бело-свинцовой болезни на своих руках и бессильно опустил веки: "Сколько можно? Когда я сломаюсь? Может стоит вернуться в ванную и порезать вены зеркалом? А для верности ещё и проглотить несколько осколков?" Дофламинго осторожно сел рядом с ним на кровати и обнял за плечи: — Ло... — что он хотел сказать дальше? "Прости"? За что бы ему, Ло, прощать Короля, Небесного Дьявола, Джокера, главу его семьи Донкихот, которую мальчишка без разрешения покинул так давно? Ло должен был его простить за то, что сам появился спустя одиннадцать лет, дразнился на аукционе, а потом и на войне при Марифорде? А спустя ещё два года лишил его, Дофламинго, всего? Разве он просил какую-то сверхплату за это? Разве не защитил он его тогда, на арене, от собственной глупости? Он готов был просить прощения за то, что провел с ним ночи? За секс? Да толпы людей, мужчин и женщин, готовы были глотки друг другу перегрызть ради того, чтобы оказаться в его постели. Дофламинго поймал себя на том, что сильно сжимает ладони на плечах Ло, вминая пальцы в каменные, обтянутые кожей мышцы. Он тут же их разжал, но не перестал обнимать. — Хочешь, попробуй сбежать, у тебя будет шанс. — Ты бы ни за что так не сказал, будь у меня реальный шанс, — прошептал Ло. — А если и есть, то наверняка такой, от которого не хочется жить. Как ты тогда сказал на арене? Заставить меня изнасиловать союзника ради жизни ребёнка? — Твоя проницательность... — ...меня пугает, — закончил Ло. Он так и не нашёл в себе силы открыть глаза. — У тебя есть что-то с длинными рукавами и перчатки моего размера? Я просто... Ло не договорил. Да и не требовалось. Дофламинго подумал, что будь на обед хлеб, Ло бы его съел и не заметил. Перчаток, само собой не было. Дофламинго снял свою рубашку и накинул Ло на плечи. Наверное, мальчишка воспримет это как очередную отметку власти, но не плевать ли? — Не боишься проявлять такую слабость при мне? — спросил вдруг Дофламинго. — Мне плевать. Вряд ли это что-то изменит. Мне действительно нужно поесть. Обречённый... Гензио сказал это тогда, в первый же день. Почему он не поверил? Впрочем, он спас их. Если бы он покончил с собой в первый же день, поверив чутью и разуму, то даже эта капля в море обречённых не имела бы шанса увидеть свет. "Знать бы, что с ними всё в порядке!" - Ло покачал головой, застёгивая на себе белую рубашку поверх выданной одежды, и натягивая рукава на кисти рук. Ему кололи даже ладони. Он открыл глаза, пытаясь не вспоминать о белях пятнах по всему телу. Ло встал с кровати, рядом на краю зрения мелькнуло движение. Одним резким ударом, не смотря, мужчина разбил второе зеркало. Он не стал смотреть на осколки, которые опадали на пол. Ло встряхнул ещё мокрой головой и подошёл к обеденному столу. "Не сломается," - подумал Дофламинго с надеждой.