Святая земля

— Да будет так, Ло, — голос Дофламинго звучал, будто перетянутая струна: тревожно, опасно, с внутренним надрывом. — Ты же, вроде, не курил? Ло кивнул совсем на автомате, безразлично. Дофламинго внимательно смотрел, как его пальцы осторожно открывают пачку, вытягивают первую сигарету за фильтр и тянут к тонким губам. Пират прикусывает осторожно, непривычно. Потом жилистые мужские руки с надписью "death" на костяшках спокойно щёлкают зажигалкой, добывая маленький язычок пламени и прикрывая его от ветра. Наконец из приоткрытых губ вырывается первый клуб дыма. Первая сигарета — Знаешь, я же любил тебя, — тихо говорит Ло, смотря куда-то вдаль, скользя по крышам мёртвого города взглядом, — сложно сейчас в этом признаться самому себе, но да: за то что принял меня в Семью, за то что тогда не дал другим шарахнуться от больного мальчика, за то что поверил в мой потенциал, за многое другое. Хотя бы за то, что именно ты не дал мне тогда умереть от отчаяния и гнева: ты постоянно занимался вместе со мной, обучал, покупал книги, проверял усвоенное и выученное, заставлял тренироваться в свободное от учёбы время, отправлял на задания, как взрослого члена семьи. Я думал, что могу умереть за тебя. Серьезно. Так много у меня десятилетнего было причин любить, что мне сложно их все посчитать. Но уж точно не за жестокость, беспринципность и подавляющую властную натуру. Тебя... тяжело любить. — Не тяжелее чем тебя, — смеётся Небесный Дьявол с ноткой фальши, скрывая тот факт, насколько он поражён таким признанием. — Меня настораживает, что это первое, а не последнее признание. — Это главное признание за сегодня, потому не вижу причин его откладывать, — голова Ло склоняется вниз, словно мужчина не хочет, чтобы его глаза увидели. — Я устал бегать от своих истинных чувств. Вдруг Ло поднимает голову и смотрит прямо в глаза Дофламинго. На лице играет спокойная улыбка, поразительно неуместная у человека, испачканного частично засохшей кровью. Луна рисует на нём серыми тенями, но свет, отраженный от многочисленных белых поверхностей, мягко рассеивается и не позволяет тьме царствовать даже ночью. Дофламинго понимает, что Ло, скорее всего, холодно ноябрьской ночью. Он начинает снимать шубу. — Что ты делаешь? — Тебе холодно, мой маленький демонёнок, засохшая кровь не способна согреть. — Не стоит, — качает головой Ло, и помахивает почти сгоревшей сигаретой, — это моё время. Как только докурю десятую, можешь хоть снова одевать меня в платья. Дофламинго замирает и хмурится. Что-то во всей этой ситуации ему сильно не нравится, но он пока не понимает, что именно. — Доффи-я,— зовёт Ло, привлекая к себе внимание. Он повернулся к тенрьюбито всем телом. — В последние минуты моей свободы, я хочу поцеловать тебя. На моих правилах, как мне нравится. Ло поднялся и встал на скамейку, становясь выше Дофламинго. Всё кричало, что это ловушка, что попадаться нельзя, но Небесный Дьявол не посмел остановить его, когда Трафальгар снял с него очки и осторожно опустил на скамейку, к своим ногам. Дофламинго снова понимает, что пропал: он находит Ло очаровательным, а худое грязное тело в крови - сексуальным. Задумчивый взгляд сверху вниз заставил его замереть в ожидании. Сердце болезненно сжималось от непривычных чувств, среди которых желание обладать - на последнем месте. Он забывает о недоверии к миру, и даже об осторожности. Вот его демонёнок, который победил в Охоте. Снова. Ло словно был коронован кровью и безумием. И Дофламинго на секунду забыл как дышать, опьянённый восхищением. Ло очень внимательно всматривался в крупные черты второго мужчины. Не дождавшись явного согласия, он осторожно и очень медленно потянулся свободной рукой к лицу Дофламинго, а второй выкинул догоревшую сигарету. — Доффи-я, я могу это сделать? — спрашивает паршивый мальчишка хриплым шёпотом, словно дразнится. Дофламинго подаётся вперёд, языком и губами подтверждая: "да!". Но Ло отстраняется и ловит его лицо ладонями, слегка хмурясь. Он качает головой, словно говоря: "На моих правилах, как мне нравится". Дофламинго вспоминает, что для него очень важно согласие. — Да, — говорит Небесный Дьявол, пытаясь понять, почему в такой момент Ло выглядит особенно грустным. Тенрьюбито замирает, стараясь сдержать себя. Ло мягко переводит одну ладонь за ухо, потом оглаживает затылок, проходя против роста волос. Вторая рука уходит вверх, гладя лоб и макушку. Его ладони сходятся сзади и сцепившись в замок замирают на шее. Трафальгар закрывает глаза и наклоняется, но словно "промахивается", касаясь щекой щеки и затем целуя мочку уха. Он прильнул всем телом, словно немного падая вперёд, доверчиво касаясь татуировкой в форме сердца чужой груди. Руки проскальзывают по сильным широким плечам, прикрытым розовой шубой, разрывая контакт ладоней и шеи. Дофламинго даже не обращает внимание на то что и сам пачкается в чужой крови. Ло страстно выдыхает рядом с ухом, а потом чуть-чуть отстраняется, снова смотря Дофламинго в глаза, один из которых был слеп, а другой точь-в-точь как у Росинанта. Небесный Дьявол едва сдерживается, чтобы не сжать это тело и не подмять под себя, заставляя действовать согласно своим ожиданиям. Чувственность Ло ощущалась как игра, которой он доводил партнера до неистовства ожиданием удовольствия. Впрочем, Дофламинго очень хорошо помнил, что это не просто бравада, а вполне реальный навык и желание довести до пика. Потому он просто сглотнул слюну, смотря с ожиданием и страстью. Его рот чуть-чуть приоткрыт. Теплое дыхание вырывается легким паром и оседает на губах Ло. Молодой пират словно случайно оглаживает носом нос, а потом позволяет губам встретиться. Томительно долго он просто исследует упругую плоть, отстраняясь как только Дофламинго пытается добавить язык и перейти в более агрессивным действиям, замирая, а потом снова идёт на контакт. Ло держал свой темп, целовался чувственно и страстно, как сам привык. Когда партнёр почти изнывал от желания, он добавил язык, проникая неглубоко, буквально едва раздвигая губы. Эта игра оттягивала всё внимание. Дофламинго даже не помнил, когда закрыл единственный зрячий глаз и отдался полностью на милость ощущениям. Ло неожиданно, но при этом логично наращивая темп, вжимается сильнее, доверчивее, теснее, проникая глубже. Небесный Дьявол подается навстречу, опьяненный слишком приятной мечтой... — Ой... — шепчет Ло, вдыхая от недостатка кислорода. Когда Ло отстранился, Дофламинго услышал приметный "плюх" со стороны реки и успел увидеть грань лопнувшего Пространства. — Ты... — Дофламинго задохнулся от собственных эмоций и мыслей. Ло сел обратно на скамейку. Он сбросил маску, а за ней скрывались пустые глаза, не способные больше на эмоции. Бывший тенрьюбито быстро осматривал карманы: браслетов из кайросеки не было, остались только листья с местных деревьев. Он зло в сердцах бросил, — дьявол! — Посчитаю за комплимент, — проговорил Ло бесцветно. Он спокойно закурил вторую сигарету, будто ничего и не случилось. Вторая сигарета — Почему ты не убил меня? — спросил Дофламинго. — Не успел бы, у меня нет на это достаточно сил. Впрочем, если тебе приятнее так думать, то могу сказать, что не хотел тебя убивать. Моё сердце сгорело, а вместе с ним и ненависть к тебе. У тебя талант уничтожать Сердца, сам знаешь. Ло курит жадно, затягиваясь полной грудью. Он словно ищет в этом утешения или набирается смелости. Предательская мысль о том, что он пытается вытравить вкус их поцелуя больно дёргает Дофламинго изнутри. — Я был глупым ребёнком, — Ло затягивается в очередной раз, жадно и быстро, — я наслаждался болью своей или чужой. Мне казалось, что те крохи твоего внимания спасают меня, но они лишь держали на краю пропасти, чтобы в нужный момент ты толкнул меня вместо себя. Ты хотел понять Росинанта? — Ло не мог заплакать, но голос его звенел от боли. — Он любил меня очень сильно, потому что я во всём напоминал тебя. Он никогда не нарушал моё личное пространство без разрешения, но бережно обнимал, пока я рыдал. Он успокаивал и шептал что-то, что я вовек не вспомню. Что-то глупое, вроде: "Всё будет хорошо, не вини себя, я с тобой". Он много говорил, даже слишком, почти постоянно. Какие-то истории, байки, пересказанные книги. Просто чтобы я забыл про чувство одиночества. Он плакал и извинялся после каждой больницы и вовсе не за то, что опять не сдержался избил персонал и всё разнёс. Он просил прощения за то, что снова заставляет пережить меня забытый кошмар, в котором у меня нет больше дома и семьи, а сам я превратился в монстра. Он извинялся за чужую глупость и жестокость, словно мог это хоть как-то исправить. Я тогда не знал, что это любовь взаймы, я не понимал его. И это делало его чувства ещё более драгоценными. Он открыл для меня Сердце, пусть я и воспользовался неосознанно твоим ключом. Этот сильный и прекрасный человек показал мне, что такое Любовь. И сексуальное влечение в данном случае совсем не важно... Это как свет, которые имеет так много спектров... Твой - сжигающий дотла. Безжалостней ультрафиолетового излучения. Ло тушит остаток сигареты, сжимая её в кулаке. И снова закуривает. Третья сигарета Дофламинго думает, что всё это глупость: Росинант любил его просто так, за то какой он есть. Сам Небесный Дьявол нашёл в себе эту простую истину не так давно. Наверное, Ло очень сложно позволить себе быть любимым. — У него был фрукт Наги-Наги, который позволял всё делать беззвучным. Знаешь, где он спрятал меня? — Когда Дофламинго молча отрицательно покачал головой, Ло рассказал. — В сундуке с сокровищами. Он обещал, что ты не убьёшь его. У него получилась очень страшная окровавленная улыбка, но я помню её до сих пор, словно увидел вчера. — Ты был там... — Дофламинго непроизвольно сжимает кулаки. Он тоже помнил смерть Росинанта, словно это случилось вчера. Так много странностей. — Ты сказал, что он успел швырнуть тебя за пределы птичьей клетки. — Я соврал тогда, — пожимает плечами Ло. — После его смерти я и сам хотел исчезнуть. Не было причин жить. Знаешь, в эти две недели ты заставил меня дойти до того же состояния. У меня тринадцатилетнего не было ответов на вопросы. Почему он поступил так? И я нашёл единственную причину продолжать существование в том, чтобы завершить его миссию: освободить мир от твоего гнёта, сорвать планы по порабощению Дресс Роуз. Я жил во имя Коразона, и только благодаря ему. Дофламинго резко встал, сжимая кулаки до боли. Он вдруг начал тихо смеяться. Ло спокойно сжал очередную сигарету и рассыпал в пыль. Достал четвёртую и закурил. Четвёртая сигарета — Я так зол сейчас, Ло, — Небесный Дьявол то ли дышал прерывисто, то ли так странно смеялся. — Если ты был там, то всё становится на свои места. Его дурацкое извинение, что он из Дозора предназначалось не мне. Он вывел меня на эмоции, чтобы я бросил в сердцах, что заставлю тебя умереть за меня. Даже улыбался в последние минуты он ради тебя. Дофламинго резко повернулся и тыльной стороной ладони ударил Ло по лицу. Почти не тронутая сигарета отлетела на белые камни мостовой. Трафальгар оправился, словно и не было никакой пощёчины, только удивлённо посмотрел на пустые пальцы. — Ты идиот, — шепчет Небесный Дьявол, — настолько непроизвольно влюбляешь в себя, и при этом отрицаешь саму возможность быть любимым. Никогда не прощу Росинанта за то, что убил в тебе такой потенциал. Ты не хочешь вести за собой никого, боишься этого. Знаешь в чём разница между мной, Мугиварой и тобой? Мы - Короли, потому что позволяем другим любить себя, жертвовать собой ради нас, ведём их на край мира ради наших порою несбыточных мечтаний. А ты - трус. Но ты не сможешь бесконечно прятать это в себе. Слишком сильная королевская воля действует пассивно, вне зависимости от нашего желания. Так Мугивара собрал команду отбросов и привёл её на войну в Маринфорде. В этом нет ничего примечательного. А вот твоя, задавленная, неуверенная, покалеченная Росинантом воля просит любить тебя. Это мутация, искажение, почти как Боа Хенкок, которая пассивно заставляет всех желать её. — Доффи-я, — зовёт Ло спокойно откидываясь на спинку лавочки, открывает пачку сигарет и достаёт ещё одну. Дофламинго замолкает, внимательно следя за своим маленьким демоном. — Мне всё равно, есть у меня королевская воля или нет. — Тебе вообще на себя наплевать... — В некотором роде, — подтверждает Ло, чиркая зажигалкой. Тёплый свет на пару мгновений освещает его лицо. Пятая сигарета — Горве умрёт, — тихо сказал Ло. — Для него встреча с "Ди" стала фатальным стечением обстоятельств. — Ты отравил их, верно? — понимающе сказал Дофламинго, держа иллюзию контроля. — Им занимаются лучшие доктора из Мариджо. Он был в стабильном состоянии, когда я отправился за тобой. — Я Хирург Смерти, а мы были в больнице, Доффи. Там остались старые лекарства. Ты знаешь что такое рицин, к примеру? Или конваллятоксин? Их используют в малых дозах в медицине, потому что это сильнейшие яды. Даже из просроченных препаратов мне было несложно достать подобные вещества и отравить еду. Но для надежности я добавил небольшую дозу свинца в соль и ещё немного метилртути, которая практически не выводится из организма. Металлы очень токсичны, убивают медленно, но верно, мне ли не знать? Сигарета тлела в его руках, потому что он больше не затягивался. Дофламинго обожгло яростью. — Как только мы вернёмся, ты достанешь эту гадость из Горве и спасёшь ему жизнь, — сказал он уверенно, но Ло лишь улыбнулся, смотря куда-то в сторону белого древесного ствола. — Мне надо было только подождать, пока смесь моих ядов подействует. И быть рядом с Горве, где меня никто не посмеет тронуть. Смешно и так просто. Он не почувствовал, что его организм умирает потому что глотал наркотики пачкой. Глупый человек. — Он - Небесный Дракон, а не обычный человек, — снова попытался надавить Дофламинго, впрочем, с таким же результатом. — Его подчиненные тоже вряд ли далеко от него ушли, — кивнул Ло, продолжая говорить сам с собой. — Тоже прошляпили первые симптомы. Теперь все мертвы. Как ты там оказался, кстати? — Я присматривал за охотой и знал, что не стоит тебя недооценивать. Увидел, что с гончими что-то не так, проанализировал всё и понял, что пора спасать шкуру нашего покровителя в Норд Блю. Ты чуть не обыграл и меня тоже. Очередная сигарета пропала в кулаке и мелкой пылью рассыпалась по ветру. Ло поспешил зажечь следующую. Шестая сигарета — Эшли. Ты знаешь кто это? — спросил он, посмотрев на Дофламинго. — Без понятия, Ло. — Это принцесса Флеванса. Однажды, в возрасте четырнадцати лет она поехала на Совет Королей, в сопровождении отца и брата. А приехала на две недели позже их возвращения, сразу в нашу больницу, — Ло характерно спрятал лицо в ладони.— Король обвинил в её психическом состоянии бело-свинцовую болезнь, но это была не она. Не в ней было дело. — Трафальгар шумно выдохнул и снова сел прямо. — Впрочем, не знаю что там произошло. Я был слишком мал. Это не моё дело, — он немного помолчал, сделав очередную затяжку. — Горве сказал, я похож на неё, — выдыхая дым, произнёс Трафальгар. — На принцессу? — сразу понял Дофламинго. — Видимо, была своевольной, опасной и дерзкой штучкой. Я бы познакомился. Ло не среагировал на шутку. Он всё ещё собирал себя по кусочкам, и подозрительно долго молчал. Дофламинго не выдержал и по-хозяйски положил руку ему на бедро, осторожно погладив. Ло немного отстранился, сморщившись, но лавочка была слишком узкой, чтобы отодвинуться далеко. — Ты действительно напоминаешь принцессу-недотрогу, Ло, — Дофламинго осторожно поставил руку с другой стороны бедра молодого мужчины и навис над ним. Трафальагар посмотрел в лицо похитителю и медленно выдохнул дым. — Ты действительно сдаёшься? — Десять сигарет моей свободы, у меня осталось четыре с половиной. Сядь нормально, ты выглядишь нелепо, — спокойно сказал Ло, а потом ещё более бесцветно добавил. — Видимо да, я сдаюсь. Я мысленно ищу выход, но его нет. Как не было и на лодке тогда, кажется, в другой жизни. Он выбросил ещё тлеющую сигарету на мостовую и ветер покатил её прочь. Дофламинго сжал кованную скамейку так, что она погнулась. Ему хотелось ударить Ло, но безжизненные глаза мальчишки наполняли сердце забытым чувством, чем-то похожим на жалость, а может и сожаление. Седьмая сигарета — Белый город - Белый туман. Черное небо - Старый обман. Белый на чёрном- Истины свет. Чёрный на чёрном- Грусти ответ. Давай мы добавим Ещё один цвет. Ликорис для счастья Уже за чертой, Маки покажут Где вечный покой. Розы поранят Тебя до крови. Красный на красном Быстрее умри. Ло прочитал наконец весь стих вместе. — Знаешь что это?— повернулся он к Дофламинго. — Примитивная поэзия? — скривился Небесный Дьявол. — Да, она самая. Я как-то практиковался в латыни и перевёл этот стих на общий язык из папиного трактата. Скорее всего у него есть скрытое значение. И скорее всего, я его не точно перевёл, а оригинала не помню. Но ребятам понравилось и это стало нашей считалочкой. Знаешь, как: "буду резать, буду бить, всё равно тебе водить"? Только это была наша фишка. Дофламинго не знал. Он презрительно поджал губы, всем видом показывая, что ему плевать. Ло усмехнулся: — Хотя откуда ребенку тенрьюбито знать обычные детские считалки. Вы, наверное, вырываете пальцы рабам по очереди. Кто вырвет последний - тот и водит. — Ло... — в голосе Дофламинго явственно звучала обида. Ло смял очередную сигарету. Восьмая сигарета. — Ло, ты планируешь убить себя? — спросил Дофламинго, догадавшись обо всём. — И теперь, как бы я не старался, остановить твой фрукт я не смогу. — Да, почему бы нет? — кивнул Ло равнодушно. — Если ты думаешь, что я готов вернуться в твои руки, то ты сильно ошибаешься. Если и есть что-то во мне "моего", не одолженного другими, то это любовь к свободе. Я с ужасом вспоминаю наши ночи. То что ты считаешь "сексом", для меня больше напоминает самые извращённые пытки. Меня пугает то, что со мной, на самом деле, даже не произошло большинство классических вещей: заражение ран от нечистот, отрывание конечностей или ещё чего в таком духе. И почему-то очень не хочется, чтобы что-то из того, что я могу вообразить случилось со мной впоследствии. Я больше не могу. Ты прав. Я сдаюсь. — Я отпущу тебя. Ло так резко поднял голову, что казалось, она должна была оторваться. — Ты хочешь простить меня, как простил брата и отца? - улыбнулся Ло. В этом было что-то от прежней его саркастичной ухмылки. — Фрукт переродится где-то тут, Дофламинго. Найди его, скорми верному псу и проведи операцию вечной молодости. Я ради тебя стараюсь. От меня такого одолжения ты не дождёшься. И я ни за что не поверю тебе. Дофламинго неожиданно выпустил нити. Ло мгновенно отреагировал - Room. Но опасные тенёта срубили вековечные деревья и раскрошили ближайшие здания вдребезги. Ло подумал, что это вспышка гнева, но Дофламинго требовательно спросил. — Кто здесь? И действительно среди обломков мелькнула высокая тонкая фигура. Глаза Ло расширились, потому что на женщине была его белая в пятнах шапка, его джинсы, и даже рубашка с коротким рукавом и меткой пиратов Сердца. Женщина подошла ближе и сквозь разлетающуюся белую пыль Трафальгар рассмотрел свои собственные татуировки. Черные волосы выбивались из-под шапки. Для полного сходства не хватало только Кикоку, который крепко сжимал сам Трафальгар Ло, капитан пиратов Сердца. И в данный момент, покрытый кровью, израненный и истощённый, он был меньше похож сам на себя, чем эта незнакомая женщина. Дофламинго замер, как громом пораженный. Он не мог отвести взгляда от того, что мечтал увидеть: стройную женскую фигуру его третьего Коразона. А потом женщина, спокойно идущая к двум бывшим Шичибукаям, подняла голову и взглянула на них. - Нико-я? - ужаснулся Трафальгар, потому что именно её бездонные, как океан, глаза смотрели прямо на них.