Святая земля

Звуки шагов. Снова всё тот же посетитель. Дофламинго было неудобно. Цуру будто с цепи сорвалась и обтянула его кайросеки просто везде: даже вокруг талии и груди. Забавно и смешно. Дорвалась, старая гончая. Дофламинго менял положение, чтобы тело не затекло, и закономерно звенел цепями. — Опять пришёл, старый Будда? — спросил Дофламинго с насмешкой. Сенгоку не удивился, что его вычислили по шагам. Цуру шелестела, словно осенняя листва по мостовой. Бывший адмирал флота снова сел перед решёткой тюремной камеры и задумчиво жевал вечные снеки, прогоняя тишину, но не реагируя на Дофламинго. — Фу-фу-фу, ну же, инспектор, мне тут скучно. Вы же спускаетесь не крекеры поесть? Сенгоку никак не показал, что слышит его. Дофламинго прогремел массивными цепями, меняя положение, чтобы рассмотреть своего тюремщика получше. Инспектор и герой Морского Дозора смотрел в одну точку на полу рядом с пленником и о чём-то думал. Дофламинго засмеялся от абсурдности такого поведения. — Мы отплыли, как я понимаю. Цуру не устроила пьянку по поводу моей поимки? Хотя куда там: вы с ней святоши всея Дозора. Может, тоже на радостях в отставку уйдёт? Ноль реакции. Только мерный хруст крекеров. Дофламинго поморщился от раздражения, не отпуская вечной улыбочки. — Фу-фу-фу, — засмеялся он, — как там малыш Ло? Я передал через Цуру, что хочу с ним увидеться. Вы решили сберечь его от меня? Сенгоку задумчиво хмыкнул. — Слышишь, значит. Фу-фу, вот и хорошо. Отвечай на вопросы! Или ты хочешь, чтобы я умер тут от скуки? Тогда стоило убить ещё в Белом Городе. Сенгоку полез в пачку за крекером, но схватил пустоту. Задумчиво посмотрев внутрь, обнаружил только стенки упаковки. Молча поднялся и пошёл на выход. Вслед ему по коридору разносилось бряцанье цепей. Дофламинго не знал, почему во всем этом был замешан Сенкогу. Почему он сотрудничал с Робин? Почему пришёл за Ло? Где-то здесь должен был толстый канат связи между ними, но небесный Дьявол не мог его обнаружить, сколько ни думал. Это раздражало. Он не мог увидеть полной картины из-за всего одного недостающего паззла. И снова проиграл. Но самое ужасное начинало твориться в темноте и одиночестве. Даже раздражение и яростная бессильная злость были лучше навязчивых воспоминаний. ...солёный ветер, скрип снастей и тихий плеск волн... …Ло оборачивается, и Дофламинго видит серую радужку широко раскрытых глаз. Чуть приоткрытые губы и растерянность. Мужчина кажется хрупким в своих вечных бинтах, но не только из-за них. Его душа как хрустальная ваза, собранная на клей беспечным ребенком: дунешь неверно — развалится. И тем примечательное смахнуть её на пол и понять, что она всё ещё цела…. ...желание сделать больно, разрушить изнутри, растоптать и бросить... ...закатное солнце и масляные шары, повисающие под потолком пещеры... …звериный оскал и яростный блеск в глазах. Ло становится таким от боли и страха. Но стоит надавить, перекрыть кислород, показать отсутствие надежды — волк ведёт себя словно лайка, счастье которой коротать вечера у камина вместе с Хозяином. У него проявляется обреченность в глазах, которая заменяет смирение. Дофламинго нравится эта игра и контроль. Нравится, что только он может настолько подавить Ло, что тот вынужден становиться таким… ...понимание, что ему нравится быть рядом... ...хрустящие чистотой простыни и широкая кровать на самой вершине мира... …Ло ранен и спит спокойно, словно у себя на корабле. Такой уютный и мирный. Серая тень усталости никак не портила его красивое лицо. Мерное глубокое дыхание, к которому так приятно прислушиваться. Никогда и ничего не успокаивало Дофламинго больше, чем эта картина. Он касается щеки Ло, поглаживая пушистые бакенбарды… ...нежность?.. ...клубы пара и расслабляющее тепло... …Ло голышом. Стройные ноги, ладная фигура, узор почем-то таких уместных татуировок, открытое лицо в шапке густых черных волос. Вызов на лице, словно ему всё равно, что его так пристально разглядывают. Нет, ему не всё равно. Это видно по блеску в глазах, стоит только прикоснуться к коже, по чувственному стыдливому румянцу. По сжатым губам, когда он понимает, что не контролирует себя. По впившимся в кожу ногтям и ладоням, сжатым в кулаки… ...стоит ли затягивать удавку контроля... ...немного неудобная поза, тело девушки между ними... …Ло тихо стонет, едва сдерживая себя. Глаза подернуты страстью, удовольствием и безмятежностью. Конечно, это наркотики, но всё же даже эта грань кажется важной… ...а есть ли что-то похожее, но настоящее?.. ...мягкая ткань самых дорогих простыней и уют такого родного тела... …паника, мечущиеся зрачки. Судорогой сведенные мышцы шеи, словно Ло кто-то душит. Черные растрепанные волосы. Беспомощность. Дофламинго знает, что душил его сам, невидимой рукой контроля и власти. Ло метается, судорожно хватая ртом воздух, пытаясь преодолеть паническую атаку. Такой доступный в этот момент. На это приятно и сладостно-больно смотреть, словно собственное сожаление лишь добавляет картине остроты… ...это и есть искомое удовольствие?.. месть?.. ...долгожданная встреча после нескольких дней разлуки, широкое удобное кресло, костлявые ноги немного больно давят на бёдра... …Ло бросает вызов один на один. Настолько прекрасно, что не описать. Пока есть только они двое, его вызов не опасен, не несёт для Небесного Дьявола угрозы. Он может контролировать своего волка, как бы тот ни скалился и ни рычал. У Ло непередаваемо прекрасное выражение лица: решительное, смелое, дерзкое. Глаза смотрят словно бы чуть свысока. Если бы рядом с Дофламинго была Королева, то она должна была смотреть на людей так же… ...власть иметь что и кого хочешь... ...залитая кровью арена, отрубленные части тел, едва живые люди... …Ло бросил вызов мироустройству Святой Земли и смог выгрызть маленькую победу. Он смотрит на Дофламинго, зажмурив один глаз, иначе его зальёт из раны на лбу. Смотрит с кривой самоуверенной и немного грустной усмешкой. Только за это хотелось, чтобы его и дальше терзали на арене. Пусть бы получил по заслугам, вкусил выбранный путь боли, выпил страдания до дна... ...Дофламинго не смог этого допустить. Просто не смог… ...если и отпускать Ло в ад, то только в собственноручно созданный... ...холодная поверхность двери за спиной, покорные рабыни у стен... …взгляд снизу вверх, от его паха. Такой ласковый, нежный, чувственный, настоящий. Его улыбка манящая, чуть похотливая и… любящая. Огромные темные глаза, влажные губы, которые бережно и с трудом обнимают плоть Небесного Дьявола. Сводящее с ума голодное причмокивание, едва слышное в тишине. Нежные руки гладят спину, ягодицы и бёдра. Дофламинго чувствует, как его язык в это время играет с головкой члена, нажимает в центр. Волна неукротимого удовольствия проходит по телу… ...хочу всегда быть рядом с тобой... Шаги. Снова. Сенгоку возвращался, вырывая Дофламинго из навязчивых липких воспоминаний. Это похоже на избавление от мягкого и томительного, ужасающего в своей неотвратимой истоме кошмара. Небесный Дьявол ещё никогда и никем не был так одержим. Даже раньше Ло не занимал все его мысли. Теперь же его было оттуда не прогнать. Дофламинго вспоминал, что значит дышать. Неожиданно он почувствовал огромные звенья цепей, впившиеся в затёкшие рёбра. Мужчина поменял положение. Раздался извечный хруст. Дофламинго осознал, что улыбается. Для него с некоторых пор стандартная реакция на собственные нервы и душевную боль. Сенгоку составлял ему компанию, словно якорь удерживая его в реальности. Зачем бывший адмирал флота вёл себя так? Что за причина? Сколько Небесный Дьявол ни думал, это была самая большая и самая неинтересная загадка. Большая, потому что он действительно ума не мог приложить, при чём тут Сенгоку. Неинтересная, потому что по большому счёту ему было глубоко плевать. *** Сенгоку было грустно. Глупо в его возрасте думать такими категориями, но всё же сердце тоскливо ныло по несправедливой Судьбе. И почему единственное, что ему осталось — это смотреть на Дофламинго и вспоминать своего сына? Бывший адмирал флота почти не злился, но не мог бы искренне сказать, что огонь ненависти потух. Нет, просто он не имел права его судить. Росинант бы не стал. Ло отказался. Как бы он посмел? Сенгоку обсуждал свою потерю только один раз, когда сильно напился вместе с Гарпом. Больше никто, даже в Дозоре, не знал, насколько глубока его связь с Росинантом. И убийца самого дорогого для него человека лежал перед ним, беспомощный. Руки чесались, но Сенгоку раз за разом мерно доставал крекеры и отправлял в рот. Дофламинго пытался его разговорить, вывести из себя, добиться хоть какой-то реакции, но бывший адмирал флота упорно отвечал только мысленно, не желая вести беседу. Вот будь в клетке заперт Ло… — И всё же, старый морской пёс, как ты там оказался? Только не говори мне, что Демон Охары твоя третья внучка от тайно рожденного ребёнка, первого брака кузины. Или твоя дочь. Как вы вообще связаны? Почему ты так явно помогал ей, а она — тебе? Разве эта женщина не в подчинении этого бешенного пса, Луффи? Как вы всё спланировали так точно, проскользнув мимо сетей тенрьюбито? — вопросы лились рекой, словно Дофламинго наконец сдался и перестал играть в надменного Короля, который всегда улыбается. — Я знаю, что Ло вам никак не мог помочь. У него не было на это ни шанса! Сенгоку едва заметно подавился. Его взгляд угрожающе сверкнул при одном упоминании о том, что Ло был в руках Дофламинго, в полном владении. Может, Небесный Дьявол потому и не смел давить на эту точку, что чувствовал: это быстрее всего выведет Будду из себя. А может статься, для него воспоминания о этих моментах были гораздо больнее. — Я видел Ло-куна, он был в теле Робин. Мы поговорили, — вдруг сказал Сенгоку хрипло. Дофламинго напрягся, чтобы ничего не упустить. Может статься, что этот человек больше никогда ему не скажет ни слова. Почти каждое предложение прерывалось хрустом крекера. — Я передал ему твоё желание увидеться. Поверь, ровно это. Я не добавлял своей оценки и не отговаривал. Он не хочет с тобой видеться, — последнее предложение Сенгоку буквально отчеканил голосом. — Он хочет тебя забыть. Ни один мускул на лице Дофламинго не дрогнул. Он закрыл глаза под зеркальными стеклами очков и замер, словно от боли, какой очень давно не испытывал. — Робин действительно стала мне как дальняя внучка. Я бы не отказался от такой девочки, — мечтательно улыбнулся Сенгоку. Робин восхитила его, успела влюбить в себя своей решимостью, осторожностью, смелостью, смекалкой, стратегическим мышлением. И в словах бывшего адмирала флота не было ни капли пошлости: это прекрасная зрелая леди была для него ровно ребёнком. — И она исцелит его раны. Дофламинго чувствовал, будто глубокий порез прижгли раскалённым железом. Что из этого он не подозревал, не готов был услышать? Может, он и слишком упивался властью. Может, почти сломал Ло. Может, и торговал им. Иначе для чего было похищать? Чьи интересы важнее? Хирург Смерти, который обыграет любого, кроме Небесного Дьявола. Победит, даже ценою сотен кровавых жертв. Такой Ло был прекрасен, очарователен, незабываем. Так где же ошибся Дофламинго? «Она исцелит его раны…» — но это Дофламинго готов был положить к ногам Ло мир, после того как сам его захватит. — Эта женщина ничего для него не значит. Он никогда не сможет меня забыть, — голос Дофламинго хриплый, он и сам чувствует едва слышную неуверенность, настолько непозволительную. Сенгоку открыл рот, чтобы ответить, но положил туда крекер и задумчиво прожевал. Он больше не сказал ни слова. Незачем. Он знал, что Небесному Дьяволу плохо. Дофламинго прекрасно понимал, что бывший адмирал флота спускается к нему в темницу раз за разом из-за жалости, но был не против. Потому что злость и такая боль намного лучше, чём липкие тенёта гнилостно-сладких воспоминаний, которые тянули в бездну. Эти серые грозовые глаза будут преследовать его всегда. *** — Так они за ритуал в один день таким образом достали 500 человеческих сердец, которые ещё бились? Ради жертвоприношения своему богу? Да ещё и люди с удовольствием шли в жертвы? — Ло искренне удивился, слушая очередную лекцию по культурам Вест Блю. — Да я — милый котёнок по сравнению с твоими ацтеками. Ло сидел на Саузенд Санни на скамейке у дерева и подкидывал одинокий камешек. Робин заняла качели. Их совместный день закончился, пора было подниматься на спину огромного слона, присоединиться к своим командам и продолжать путешествие, но эти двое никак не могли наговориться. Субмарина революционеров отплыла несколько часов назад, а они всё сидели и делились своими историями, выдуманными и настоящими. — Да. Только было это, согласно легендам, ещё до Потерянного Века. Так что достоверность источников, переводов и интерпретаций вызывает сомнение, — ответила Робин. Зунеша начинал делать шаг ногой, к которой был прикреплён Саузенд Санни. Ло вдавило спиной в ствол дерева, а качели отклонились далеко назад. Они уже привыкли к перегрузкам такого рода, потому даже не пикнули. Когда нога остановилась, качели маятником качнулись и выкинули Робин вперёд и вверх, но внимательный наблюдатель увидел бы на её лице довольную улыбку. Room. Shambles. Вместо одинокого камешка на руки Ло приземлилась Робин. Они уже играли так, но женщина снова и снова, как маленькая девочка, пересаживалась на качели ради этого момента. Она мило и слегка кокетливо поджимала стройные ноги и нежно приникала к груди мужчины. А её улыбка в такие моменты была теплее любого рассвета. Обнимая Ло за шею, она снова взглядом поймала его глаза. Капитан пиратов Сердце завороженно ловил солнечных зайчиков в её синих радужках. — Как Буря и Океан, — вдруг сказал он, представив себя и её со стороны, так близко друг к другу. Робин в ответ на это довольно сощурилась, но тут же напряглась, почувствовав его мелкую дрожь. «Это гораздо лучше, чем Буря и Небесный Дьявол, » — успел невольно подумать Ло. Он торопливо взял себя в руки. Ни один мускул не выразил его внутренний крик, но волна мелкой дрожи выдала его перед Робин с головой. И всё же тянуть больше было нельзя: им нужно было определить правила дальнейшей игры. Обозначить границы, которые будут действовать отныне и впредь. Робин открыла и закрыла рот, не найдя в себе силы начать этот разговор. Она не хотела отдаляться от этого человека. Не могла представить, что бросит его сейчас одного, справляться с тем, что он пережил, когда никто из друзей и близких не сможет увидеть эти раны. Тонкие изящные пальцы задумчиво пробежали по линиям татуировки сердца на груди. — Робин, пора подниматься. Я… — Ло опять мило начинал запинаться, как только дело касалось его чувств. — Я безумно тебе благодарен. И я… никогда не забуду этого дня рядом с тобой. Отныне ты имеешь право на мою жизнь и отплаты долга любой ценой… которую могу оплатить я сам. Это было похоже на ритуал договора с демоном. «Демоном Охары, » — вспомнила своё прозвище Робин. Она отвела взгляд, не находя в себе силы смотреть в лицо Ло. Он сейчас клялся, что принадлежит ей, не всецело, но большей частью, самой возможностью жить. И оплатит этот долг в любой момент, по первой просьбе, но только сам, без команды. Смешно так тщательно подбирать слова, когда говоришь не с потусторонним демоном, а с женщиной, которая такую плату никогда не возьмёт, потому что любит. Это могло бы оскорбить, если бы она не понимала, насколько израненным и уязвимым он себя сейчас чувствует. Он должен был проговорить это, чтобы поверить, что может сам, своими силами оплатить долг, который признал неоплатным. Чтобы снова ощутить себя капитаном, а не торбой с редкой специей, которая перешла из одних рук в другие. Робин думала пошутить и потребовать от него чего-то непомерно пошлого прямо тут, на газоне родного корабля, но вовремя поняла, что для него это будет совсем не смешно. Она хотела избавиться от этого навязчивого «долга», потребовав поцелуй, но знала, что для него это будет скорее оскорблением. Слишком маленький долг и какой-то странный, если можно оплатить всего-то поцелуем, которыми они уже и без того обменивались, хоть и не так часто, как ей бы хотелось. Затем Робин почти погрузилась в сладкую дрёму, представив, что просит его любить её вечно. Или всегда думать о ней, если грудь сжимают тиски и больно до крика. Или, может быть, забрать её к себе на субмарину лет через пять. Похитить, где бы она не была, и пригласить в команду. Робин крепко зажмурилась. Ей стало стыдно перед Луффи и командой. Она их очень любила, всех. Нежно и заботливо, терпеливо и открыто, как они сами научили её любить. При чём тут Ло в этом уравнении? И что изменится через пять лет? Он — увлечение, страсть, влюбленность, сильная симпатия. Что угодно, только не истинная любовь. Потому что в это верят только глупые маленькие девочки. Потому что в их мире нет соулмейтов. А если бы и были?! Что изменилось бы? «С тобой так хорошо. Спокойно. Понятно. Уверенно. Я не просто могу быть маленькой девочкой, положиться на твою силу. Я чувствую такую эмпатию с твоей стороны. Чувственность. Любовь. Я могу быть самым умным археологом на свете, но ты не будешь казать глупее рядом со мной. Мы всегда будем соревноваться в том, кто больше знает, чьи познания разностороннее. Я бросаю тебе вызов, а ты на него достойно отвечаешь. Всегда. Я знаю, что ты пережил. Знаю, насколько это больно, но за эти часы вместе с тобой забыла обо всём на свете. Я…» К горлу подступил комок. Робин уткнулась лбом в его грудь. — Ло, я… — «я люблю тебя, » — но она так и не смогла сказать это вслух. Это бы только усложнило всё. А она — взрослая и рассудительная. Лучше разойтись сейчас, чем мучиться потом. Ло чувствовал сжатые рыдания в её голосе и начал волноваться. Он не знал, что сделал не так и почему женщина на его руках плачет. — Робин, — зовёт он и нежно целует в макушку. — Я и Мугивара-я в альянсе. Мы не прощаемся. И я буду рядом. Робин встряхнула головой. Зунешу сделал ещё один шаг, но она провела его в объятиях человека, который создал иллюзию её идеальной пары. И всё же иллюзии — не реальность. Встав и отряхнувшись, словно не она только что была на грани слёз, Робин посмотрела на Ло: — Да, я знаю, только это будет не нужно. У меня есть сильные накама, которые смогут меня защитить, — потом она немного задумалась. — Все думают, что мы провели эти дни, наслаждаясь друг другом на Дресс Роуз. Думаю, нам стоит ещё некоторое время повстречаться. Вряд ли мы сможем изобразить вдрызг разругавшихся любовников, так что сыграть медленное затухание чувств будет логичнее. Ло послушно кивнул и отвёл взгляд. Он тоже признавал этот план логичным. Солнце уже разгорелось закатом, когда они начали собираться. Ло достал краску временных татуировок из-под кожи Робин, чтобы не было лишних вопросов. Робин набрала Нами по ден-ден муши. Голос рыжей навигаторки был обеспокоенным, но счастливым. Между прочим она предупредила Робин, чтобы та ни в коем случае не пользовалась её духами, так как там какой-то мускус, который отбивает минкам обоняние. Но Робин хитро улыбнулась и закрыла рот ладошкой. — Ой, как жаль, что я уже успела их на себя нанести. А если сейчас буду принимать душ, то мы до темноты не успеем. — Ну, душ можно и тут принять, — усмехнулась Нами. — Хотя это вряд ли поможет, он же очень стойкий. Просто минки пока будут относиться к тебе менее тепло, что поделать? Ло наблюдал за диалогом с интересом. Робин не использовала духи, само собой. Зачем бы женщине, которая пахнет самыми лучшими цветами, ещё ароматы? Но Робин достала из недр каюты флакончик с духами, подошла к Ло и без предупреждения брызнула на едва видную тонкую полоску волос на животе. — Эй! — немного наигранно возмутился Ло. Робин уже обняла его, приближаясь лицом к лицу, а он почувствовал холодное прикосновение аромата к пояснице. — Ты же боялся, что Бепо всё поймёт? Теперь, даже если моего природного аромата не хватит, он точно принюхиваться не станет, — её хитрая улыбка была соблазнительной. Ло покачал головой. От каждой такой выходки он влюблялся всё больше. — А вы опасна, археолог-я. Ло поднял её на руки и перехватил поудобнее. Женщина вспомнила, что вчера в его теле не смогла это провернуть: было слишком больно. Ло подкинул два орешка и создал Пространство. Поменявшись с ними местами, он повторил заново манипуляцию, крепко и нежно прижимая Робин к себе. Так они поднимались вверх, пока Ло не устал. Робин не заставила себя ждать и создала лестницу из ног, по которой оба побежали, но уже один за другим. Когда она устала, Ло снова начал поднимать их вверх, с помощью Пространства. Так они менялись постоянно, работая в слаженной команде. Только они материализовались на ровной поверхности, Ло отпустил Робин на землю. Закат перетёк в сиреневые сумерки, но их уже ждали. Нами бросилась на шею Робин. Луффи запрыгнул на плечи Трафальгара, широко улыбаясь: — Трао! Я так рад тебя видеть! Хорошо отдохнули? — Да, — выдохнул Ло в чужой живот, — незабываемо. Луффи опять оглушил его своей светлой аурой. Смял душу заразительным смехом, будто рождённым в параллельном с его, Ло, мире. Как может существовать такой непостижимый «Ди»? Ло замер, не смея ни злиться, ни бояться, но не умея уже и радоваться банально тому, что рады тебе. Душа болезненно сжалась, будто от неё требовали невозможной реакции. Будто по синяку ударили сильнее. — Луффи! Ло потерялся, просто провалился в какофонию звуков вокруг. Было не больно, но невыносимо интенсивно, будто яркий свет прямо в глаза, который прожигает сквозь веки. Он уже не мог ничего видеть, словно вот-вот упадёт. — Луффи! Отвали от него, — Зоро оттащил Луффи за шкирку от Ло. Стало возможным дышать. Другие минки и Мугивары тоже отступили слегка. Чоппер успел обнять Робин и уже приник к ногам Ло, немного морщась от неприятного запаха. Усопп похлопывал по плечу и самозабвенно рассказывал очередную выдумку, а Нами будто специально прижалась грудями и смотрела снизу довольно провокационно. Ло смог это осознать только после того, как Луффи отцепили с его лица. И даже этого было слишком много. Робин подошла и обняла его за плечи, скидывая руку Усоппа. Нами тактично сама отстранилась. — Трао, ну как? — Луффи по-деловому висел в руках Зоро и требовал ответа. — Что «как»? — опешил Ло. — Как мы провели вместе время? — Робин кокетливо и слегка насмешливо склонила голову и прищурила глаза. Все мгновенно смутились, представив весьма изысканные и хитросплетённые постельные сцены. Все, кроме Луффи. — Ну да! — Дубина! — Зоро ударил капитана по голове. — Про такое не спрашивают. Сейчас будет прощальная вечеринка, мы в ближайшие два дня отправимся в путь. Ждали только вас. — Новостей много! — вскрикнула Нами, но потом вдруг потухла. — Не все хорошие… — Твои накама ждут тебя в Китовом лесу. Пусть кто-то проводит тебя, у нас есть внутрикомандные дела, которые стоит обсудить, — Зоро как-то слишком пристально разглядывал Ло, так и не отпустив шкирку Луффи, который снова и снова рвался обниматься. Все остальные лишь отметили, что Ло от этого взгляда становился мрачнее с каждой секундой, словно невидимо оскаливался, вздыбливая шерсть на загривке. Такая обстановка не нравилась никому, так что Ло довольно быстро с провожатым отправили в Китовый лес. *** Встреча с накама прошла тепло, но Ло было сложно сосредоточиться на их рассказах. Его подкалывали и поздравляли с очередным любовным приключением, а он старался, чтобы кривая усмешка не превратилась в нелицеприятную маску. В итоге он отправил всех веселиться на вечеринке с минками и мугиварами, а сам лёг отдохнуть. С ним остался только Бепо, который зажимал нос лапой, но упорно терпел тело капитана рядом с собой. Ло прижимался щекой в белому меху, зарывал туда ладони и нежился в естественном дружеском тепле: ничего не требующем, безусловном, спокойном. Впрочем, сон не шёл. Даже Бепо уже то ли сам провалился в гости к Морфею, то ли потерял сознание от вони наминых духов. Ло ворочался, наблюдая, как появилась и карабкалась вверх луна. Ло сел в кровати. «Зря я позволил ему остаться. Сейчас бы лучше с другими веселился. Хотя он пить не умеет, но так даже веселее другим, » — подумал Ло, поглаживая широкий лоб Бепо. Капитан пиратов сердца спустился с подвесного домика. Хотелось побродить в тишине. Родной Кикоку привычно лежал на плече, как лучший талисман душевного покоя. Меховая шапка прикрывала чувствительную голову от случайных ласк ветра. Когда он подошёл к самой окраине леса правого бока слона, вдруг почувствовал опасного противника. Room возник вместе с ударом, таким разрушительным и мощным, что замершие в Пространстве куски мира напоминали буйство адмирала Иссе. — Тише-тише, — успокаивающе поднял руки Зоро. В каждой было по бутылке. — Я просто тут бухаю. Там слишком шумно, знаешь ли. Что-то ты больно нервный для того, кто больше двух недель нежился в женских объятиях. Ло не спешил убирать Кикоку, хотя понимал, что это нелепо. Зоро ему точно ничего плохого не сделает, только попытается спровоцировать. Впрочем, что вообще он знал про Зоро, кроме ауры мечника-убийцы? Ло покрепче перехватил свой меч, хотя упорно приказывал себе успокоиться и убрать его в ножны. — Я не угроза. Хочешь, отложу все три меча в сторону? — и вдруг Зоро совершенно спокойно снял ножны всех катан и положил себе под ноги. — В тебе что-то сломалось за это время. — Если ты чувствуешь, что во мне что-то сломалось, то потрать ещё немного своего мыслительного ресурса на осознание: режущая кромка осколков опасна. И я серьёзно. — Ло буквально рычал. Интерес, да даже просто участие в его судьбе другого достаточно сильного мужчины нервировало. И капитан пиратов Сердца никак не мог взять себя в руки. Все инстинкты кричали, что Зоро стоит опасаться: он хищник, который разорвёт и не заметит. А нужно ударить с предупреждением, чтобы не просто заметил, но и запомнил навсегда. — Я понял, — спокойно сказал Зоро. — Ты можешь всё тут починить? А потом мы поговорим. Можно на этом же расстоянии. Ло вдруг понял, что так и не отпустил сферу Пространства. С помощью Takt Хирург Смерти снова собрал мир по кусочкам. Он не собирался просить прощения или оправдываться. — О чём ты хочешь поговорить? — Скорее показать. Тут недалеко, пойдём. Ло направился за Зоро через темный лес. Постепенно тёплый свет начинал мелькать сквозь листву и послышался шум веселой гулянки. Зоро неожиданно решил забраться на дерево, и Ло последовал за ним. Как ни странно, это был идеальный обзор на вечеринку. Ло видел толпу минков, танцы у костра и на столах, своих накама и мугивар. — Знаешь, Робин, она с такими же острыми краями, как и ты, — вдруг сказал Зоро, грустно всматриваясь в фигуру женщины рядом с большим роботоподобным Френки. Он отпил глоток прямо из горла, а Робин тем временем мило смеялась там внизу, прикрыв рот ладошкой. — Была. Теперь будто самородок, который обтесало море до состояния драгоценности. Я знаю, что вы друг друга слишком хорошо понимаете, до идиллии, но что ты можешь ей дать? Сейчас или потом, лет через пять? Ло и подумать не мог, что если его размышления озвучит кто-то другой, это может быть настолько болезненно. — И? Что ты хочешь от меня? — Ло наблюдал, как Френки всячески ухаживает за Робин, поднося ей коктейли, предлагая еду, оберегая от жара костра. Она казалась счастливой и спокойной. — Просто понять, понимаешь ли ты. — Понимаю. — кивнул Ло. — Мы с ней уже договорились всё вернуть на круги своя. Ты же этого хочешь? Зоро кивнул. — Тогда считай, что это уже сделано… Ло перенёс себя с помощью Room подальше от Зоро и вечеринки. Сердце сжималось, а легкие трепетали, словно вот-вот должна была начаться паническая атака. Ло поднялся с колена и глубоко вздохнул. Потому что он не имел права сдаваться. Даже когда остался один.