Лучи жаркого полуденного солнца отражались в лазурной глади бескрайнего океана, играя весёлыми бликами, а лёгкий морской бриз ласково трепал волосы и доносил морской аромат — истинный запах свободы.
Нагато лежал на тёплом песке и, улыбаясь, глядел на редкие крошечные облачка, плывущие по ясному голубому небу. Ему наконец-то выдалась возможность оставить важные дела на целое лето и отправиться в отпуск, о котором он так долго мечтал.
О том, что в организации что-то пойдёт не так, Узумаки не переживал: Итачи, несмотря на то, что долгое время был шпионом, успел зарекомендовать себя как отличного руководителя, который, к тому же, верен делу, теперь уже безоговорочно. А даже если Итачи и допустит где-то прокол, то его всегда подстрахует Какузу. Этот старый жучара уж точно не допустит никаких потерь, особенно финансовых.
«Можно вздохнуть спокойно. Всё в порядке, ничего не случится…»
Нагато довольно зажмурился, и его рот сам собой растянулся в широкой улыбке. Вот уж чего ему точно не хватало за последние лет десять, так это спокойствия и отдыха от всего того жуткого дерьма, что свалилось на его плечи. Наверное, так спокойно он себя не чувствовал с тех пор, как погиб Яхико. То одни, то другие неприятности не давали ему спокойно жить, и долго приходилось отказываться от сна и от приёма пищи. Что уж говорить, если бы не забота Конан, которая вовремя напоминала Нагато о необходимости есть и пить, он бы уже давно умер от голода и обезвоживания, несмотря на все его заявления о том, что он может обойтись и без этого.
О личной жизни и думать не приходилось: а когда ему было её обустраивать? Все силы — делу, иначе никак. Однако теперь-то ситуация обстояла совсем иначе. Всё уже довольно давно двигается вперёд под воздействием своих собственных сил, а значит, теперь главная обязанность Нагато — следить за тем, чтобы это самое всё текло себе по нужному руслу и не отклонялось в неправильную сторону.
А потому, здраво рассудив о том, что он всё-таки мужчина в самом расцвете сил, Нагато поспешил наверстать упущенное. Но, поскольку в этой сфере он не имел совершенно никакого опыта (а откуда, спрашивается, ему взяться?), он стал просить совета у своих знакомых и соратников. К большому раздражению носителя риннегана, практически вся мужская часть его организации стебала его на этой почве, хоть ценой этому смеху и были месяцы отработок. Только Итачи без шуточек развёл руками и сказал, что ничем не может помочь, так как его отношения сложились «не лучшим образом». Нагато понял и особо лезть не стал, однако Учиха всё равно захандрил и неделю-другую обжирался данго и пил сакэ, не выходя из комнаты и депрессии, в чём ему составил компанию его родич по линии двоюродного брата отца его отца. Да, да, Обито тоже подключился к недельному запою, поскольку вспоминал Рин.
Затем к их алкомарафону присоединился и Дейдара, имевший гораздо менее траурные резоны: он собирался жениться, попросив руки, сердца и прочих органов у своей давней подруги Куроцучи, что, впрочем, весьма осложнялось фактом прямого родства со знаменитым Ооноки Обеих Чаш Весов, Третьим Цучикаге, известным своим прескверным характером, дающим фору даже Райкаге.
Вполне закономерно, словно снежный ком, катящийся с вершины горы, попойка перетекла в разряд массовой, чему немало способствовал неожиданно выкаченный Какузу бочонок самогона, подтвердивший, к слову, его статус главного деда в организации.
В общем, в стороне не остался никто, и в ходе разговоров за пиалой сакэ сей верховный консилиум постановил, что Нагато Узумаки и Конан Хаюми просто жизненно необходим отпуск. Немного поупиравшись для виду, Нагато быстро сдался, внутренне ликуя. Собирать вещи им с Конан не было почти никакой нужды, ведь всё, что нужно, они могли спокойно приобрести прямо на месте, а потому они не теряя ни минуты рванули на южное побережье Страны Ветра, где ласковые волны океана Нанмен лизали самую кромку растянувшихся на многие мили берегов белоснежного песка.
Вот он, тот мир, о котором ему говорил Джирайя-сенсей: чистое небо над головой, красивая природа, любимый человек рядом…
Нагато вдруг осознал, что вся та тьма, через которую ему пришлось пройти, существовала только для теперешнего момента. Будь всё иначе, и ничто не привело бы его к нынешнему дню, такому спокойному и радостному, что спроси его, поменял-ли бы он что-то в прошлом, и он вряд ли бы ответил согласием.
Умиротворение, дарованное шумом прибоя, окончательно и бесповоротно утвердилось в его душе, и он, сделав вдох поглубже, по-детски громко рассмеялся, подставляя лицо солнцу.
— Всё хорошо, Нагато? — спросила немного обеспокоенная Конан, отвлёкшись от книги, которую она читала, лёжа на шезлонге под зонтом из оригами.
— Всё замечательно, Конан, — всё так же открыто улыбаясь, отвечал ей Нагато. — Кстати, а что ты читаешь?
— Да того психа, — фыркнула она. — Должна признать, пишет он не так уж и плохо. У него явно есть свой собственный стиль.
— И что там? — полюбопытствовал аловолосый.
— Почитать тебе вслух? — с сарказмом спросила Конан, совершенно не ожидая, что Нагато возьмёт и согласится…
***
«Почувствуй ор, познай ор, прими ор, созерцай ор… Те, кто не знают ора… Никогда не узнают, что такое настоящий кек».
© Пень.
Позвольте поведать вам воистину трагическую историю о мальчике, который выжил должен был спасти мир.
Давным-давно, когда морщин на лице Хирузена Сарутоби ещё не было так много, в одной бедной-бедной стране жили-были двое лекарей, у которых был маленький сынишка. Жили они небогато, но на хлеб хватало, спасибо и на том. Но однажды в их страну пришла война: большие и богатые страны использовали земли маленькой и бедной как поле битвы, чтобы решить конфликт. Родители мальчика помогали раненым, как могли, но в одну тёмную ночь, когда за окном шла гроза, в их дом вошли двое воинов и, по ошибке приняв их за врагов, убили их, оставив мальчика круглым сиротинушкой…
***
Нагато заворожённо слушал пересказ собственной жизни, глядя на подругу своими большими фиолетовыми глазами, и Конан собралась было продолжить чтение, но их прервал оглушительный грохот и яркая вспышка жёлтого света.
— Нагато! — послышался искажённый громоподобный голос. — Мне нужна твоя помощь, чтобы спасти этот мир. Готов-ли ты к очередному приключению?
— Мужик, какого хрена?! — не выдержал и возмутился обычно спокойный Узумаки. — Это мой первый день отпуска, нельзя было в другой раз прийти? Да и вообще, ты с головой не дружишь, видимо, раз после всего, что натворил, заявляешься ко мне!
— Дело срочное, — покачал головой уже знакомый незнакомец, надевший в этот раз другую, более странную маску какого-то усатого ухмыляющегося мужчины. — От твоих сил зависит судьба этого мира. Ты должен исполнить пророчество нашего сенсея и спасти этот мир.
— Нашего? — встряла в разговор Конан, проявив любопытство. — Джирайя-сенсей и тебя обучал?
— Я исцелил его после того, как вы истыкали его чёрными стержнями.
Нагато неловко отвёл взгляд, сильно стыдясь своего поведения в тот день.
— Ну так, чо? — с какой-то дурацкой интонацией спросил прибывший. — Ты поможешь?
— Придётся, — тяжко вздохнул Нагато, накидывая на себя фирменный плащ в облачко.
— Хватайся за плечо и представляй себе картинку, которую я буду рассказывать, — проинструктировал его парень.
— Ладно, — послушался аловолосый и кивнул головой, давая знак готовности.
— Слушай внимательно, — начал пришелец, — небольшая комнатка с тусклым светом настольной лампы, по рабочему столу хаотично разбросаны карандаши, перьевые ручки, листы бумаги, блокноты и скетчбуки. В воздухе пахнет лапшой быстрого приготовления премиум-класса, чернилами и чаем…
***
В рабочем кабинете царила атмосфера неожиданного оживления работы после многих лет бездействия. Масаши Кишимото, учуяв запах баблишко, сместил своего предшественника в качестве мангаки «Боруто», и уже довольно потирал ручки, предвкушая денежный поток и лютейшую ярость фанатов, которым предстояло узнать, что он собирается убить Кураму новым режимом Бариона, который был введён тупо ради крутизны.
Бурча что-то себе под нос и делая глоток чая, он даже не заметил, что за дверью раздался подозрительно громкий шум и будто сверкнула молния. Не заметил он и открывшейся двери, и шагов по направлению к нему, а опомнился только от глубокого устрашающего голоса:
— Масаши Кишимото?
— А? — он повернулся и поперхнулся чаем: перед ним стояли два каких-то косплеера. Говоривший был точной копией здорового, но уже не юного Нагато Узумаки («Ну и точность!» — подумал он), а второй, стоявший рядом, был каким-то анонимусом.
Анонимус же приобнял художника за плечи и, достав что-то из сумки, возвестил:
— Нет времени объяснять, суй ананас в жопу!
