***
Коноха, несколькими часами ранее.
Саске бежал со всех ног, взвалив потерявшую сознание Карин к себе на плечи. Здания рушились одно за другим, обжигающий ветер, рвущий и мечущий жилища людей со всех сторон, закручивал разрушительные вихри внутри селения. «Нужно добраться до убежища», — звучала набатом в его голове единственная мысль…***
Все четверо находились в состоянии, наиболее точно отражаемом словом «подавленность». Ни Наруто, ни Шикамару, ни даже Забуза не произносили ни слова, с молчаливым ужасом осматривая занесённые чёрным песком остовы зданий и разнообразные скелеты различных существ: людей, зверей, птиц… — Эй, Наруто! — крикнул Шикамару, и джинчуурики Девятихвостого, почувствовав в голосе друга что-то не то, бросился к нему, ощущая, как в душу закрадываются недобрые предчувствия. Когда он оказался рядом с поникшим гением клана Нара, сидящим на земле рядом с очередным скелетом, его сердце гулко ударилось о рёбра и, сбившись с ритма, стало перестукивать невпопад, перекрывая дыхание. Увидев на том, что когда-то было человеком, изодранное сиреневое кимоно без рукавов, перехваченное фиолетовым поясом, Наруто открыл рот и упал на колени. — Хината… — только и смог прошептать Узумаки, чувствуя, как к горлу медленно подступают рыдания. Нет. Так не может быть. Так просто не может быть… Они заслужили своё долго и счастливо… Они прошли через огонь, воду и медные трубы, прошли через настоящий Ад, через это чёртово горнило войны, чтобы в итоге жить… Жить! Так почему мир оказывается так жесток? — Почему… ПОЧЕМУ?! — взревел раненым зверем Наруто, запрокинув голову. Слёзы потоками лились из его покрасневших глаз, оставляя на щеках и на воротнике куртки дорожки влаги. Может быть, ещё не всё потеряно? Он ещё может попробовать всё исправить… Найти Нагато с его риннеганом и попросить оживить её. Даже из брюха Шинигами можно выйти… Если успеть, конечно. Но… Нет. Он однозначно опоздал. От его любимой почти ничего не осталось. Так, груда костей и рваной ткани. Мир рухнул, пробыв светлым и радостным совсем недолго… — Наруто! — гаркнул Забуза взволнованным голосом. — Да что?! — огрызнулся джинчуурики, но, увидев, куда направил взгляд мечник, содрогнулся от панического страха. Тысячи мёртвых тел усеяли путь к убежищу Конохи…***
С небес падали горящие камни, будто метеориты, прилетающие откуда-то из далёких галактик. — Саске, — еле слышно прошептала Карин, — брось меня… — Заткнись. Они виляли между улиц, уходя от новых падающих снарядов и разрушительных порывов ветра. Глядя на творящуюся вокруг вакханалию, Саске невольно вспомнил древние пророчества о конце света, которые ему рассказывали мудрецы клана в детстве. Тогда это казалось простой страшной сказкой для того, чтобы отбить желание не слушаться старших, но сейчас слова старцев заиграли новыми красками. Активировав шаринган, Саске мысленно выругался — столько угасающих жизней за раз выбили его из колеи. Гибель в бою воспринималась совсем иначе, ведь битва предназначена для смерти. Теперь же… Всё казалось таким неправильным, что аж дыхание перехватывало от охватывающей безнадёжности. Он не был оптимистичен, шансов у них с Карин было немного. Но следовало идти до конца…***
«Нет, нет, не может этого быть», — писатель лихорадочно соображал, пытаясь установить, что пошло не так. Всё происходящее до жути напоминало задумку его покойного друга Алексея, согласно которой мир был всегда обречён на погружение во мрак. Одно предположение за другим сотрясали его черепную коробку. А что, если Лёха жив? Однако это предположение было в корне неверным: тот буквально умер у своего собрата по участи на руках, когда он пришёл вызволять его из заключения. «В корне неверно… В корне… Сука! — дошло до него. — Корень! Чёртовы уроды…» Кивнув посмотревшему на него Забузе, он взялся за кунай Четвёртого Хокаге и, судорожно вздохнув, отправился туда, куда поклялся не возвращаться больше никогда. На заброшенную базу Корня АНБУ.***
— Потерпи, ещё немного осталось, мы доберёмся, — постарался ободрить девушку Саске. Та только слабо кивнула, больше не имея сил ни на что другое. Голова кружилась, мысли казались тягучими, как сироп, и мутными, как грязное стекло бутылки дешёвого сакэ. Она старался держать глаза открытыми, потому что была почти уверена, закрой она их — проснуться больше не выйдет. Несмотря на любовь к жизни, сейчас Карин было почти всё равно, умрёт она или нет. Всё в миг стало настолько неважно, потеряло всякий смысл… И мысль того, что она уснёт вечным сном рядом с любимым Саске, грела её, только подталкивая к безумному решению.