Если сердце не бьется, так пусть хотя бы голова кружится

Крупный мужской силуэт, напоминающий судоходную баржу, вышагивал по тёмным коридорам. Позади него, гордо неся «добычу», ступали ещё двое. Их ладони крепко удерживали девичьи кисти и плечи, причиняя дискомфорт: от хватки ломило кости, а огрубевшая кожа царапала её. Маленькая пленница больше не вырывалась, осознавая безысходность своего положения: трое воинов-убийц удерживающих её без силы. Медовые глаза потухли, в тени они казались слишком блеклыми, словно осенняя увядшая листва в преддверии бесконечной зимы, запах которой уже кружил в воздухе и дурманил голову. Кожа на ступнях почти стерлась: талию и бедра сковывала прочная леска с набалдашником волка, отчего перебирать ногами удавалось с трудом, и мужчины буквально тащили девочку за собой по ковру, ворс которого перестал казаться мягким. Ночная рубашка уже не была столь светлой: подол посерел, рукава были разодраны после попыток девочки вырваться, а на левом боку разрасталось алое пятно, отчего тельце иногда содрагалось, воротник же испещрен линиями стекающей с лица крови. Нижняя губа треснула от удара и теперь сочилась кровью, как и левый глаз, покрасневший от лопнувших сосудов, кровь из которых медленно скатывалась по щеке и достигала ворота рубахи. Звон в ушах давил на девочку изнутри, отчего дорога из комнаты казалась бесконечной. Колени засаднили, а локти с кистями стягивала леска, врезавшаяся в позолоченную кожу. Маленькая пленница подняла голову и непроизвольно, как ей показалось, дёрнулась к молодой женщине с волосами цвета пламени, которое сияло в её глазах, направленных на крупного мужчину с внушительным шрамом на правом глазу. Его тёмная от сажи рука, лишённая безымянного пальца, зажимала рот девчушке лет шести, чьи глаза были наполнены слезами. По крупной ладони стекали тёмные капли — слезы девочки, что смывали грязь с ладони. — Вы приговариваетесь к временному заточению, пока не предстанете перед судом Фьерды за колдовство, неестественное для нашего мира, — с пренебрежением выплюнул слова генерал. — Неужели Ваша жестокость более естественна для нашего мира? — подала голос молодая девушка, за что получила пощёчину от мужчины за спиной. — Молчи, отродье. Вы называете жестокостью правое дело. Такие как вы не заслуживаете другого отношения. Вы — скверна этих земель и льдов, противоестественные твари. — И они тоже? — женщина кивнула в сторону детей. — Как вы можете так обращаться с ними? С наследием Вашей же страны. Откуда Вам знать, какой путь они изберут? — У Вас лишь один путь — суд! — За что судить ребёнка? За рождение? Он не выбирал этого! — Только не она, — мужчина схватил старшую девочку за локоны, поднимая её голову, отчего младшая взвизгнула в страхе. — Она использует самое мерзкое колдовство, настраивает тело человека против него самого. Она уже давно не ребёнок. — Правда. Раздался громкий хруст, похожий на треск многолетнего дуба, а затем дрюскель за спиной рыжей женщины, истекая кровью, упал. Взгляды его братьев были направлены на выгнутую в обратном направлении под прямым углом спину. *** Спешный стук каблуков раздался в особняке. Наталья, быстро преодолев кухню, выбежала в главный холл, огибая обеденный зал и поднимаясь по лестнице на второй этаж. Свернув в правое крыло, занятое членами семьи, она сбавила шаг по дороге в комнату. Первая дверь слева вела в покои отца Натальи, напротив них располагалась уютная комнатушка-мастерская младшей Герциной. Следующим помещением слева, по соседству с отцовской комнатой был его личный кабинет, дверь которого выходила на проход в пустующие покои матери девочек, его жёны. Комната самой Натальи находилась левее отцовского кабинета, прямо перед резными дверьми в библиотеку, из которой был небольшой проход в комнату покойной матушки. Свернув в свои покои, Герцина припала спиной к дверям, дабы отдышаться. Гонимая интересом, она подошла к небольшому окну справа от нее. Отодвинув край занавески, она посмотрела на сад в поисках чёрного силуэта и обнаружила его у беседки, где недавно сидела и мастерила сестра. Молодой человек аккуратно держал длинными светлыми пальцами искореженный кусок металла. — Чёрт! — девушка и сама не знала, ругалась ли она на сестру или на парня. Зашторив окно, она отвернулась, осматривая комнату. Все предметы были на своих местах, следов нет, отчего гриш облегчённо выдохнула. Она направилась в правый угол комнаты, где стоял вместительный деревянный комод, из нижнего отсека которого девушка изъяла белый полупрозрачный квадрат чего-то воскоподобного. Отломив небольшой кусочек, положила его на деревянную поверхность, а сам квадрат вернула в ящичек. Ухватив отломленный кусок пальцами, Наталья окунула его в металлический тазик, что стоял у неё под кроватью. Когда кусочек почти расплавился, девушка, закатав рукава, окунула в ёмкость ладони, после чего распределила полученную смесь по всем открытым участкам тела. Закончив, убрала излишки влаги светлым полотенцем, и задвинула тазик поглубже обратно под кровать. *** Проводив взглядом синих глаз своего Генерала, Виктория заправила выпавшую прядь обратно в хвост и двинулась южнее, ко входу в деревню, где ей было велено расспросить о гришáх. Девушка с особой гордостью разглаживала ткань своего плаща и поправляла капюшон, обрамлявший её крайне симпатичное личико. Дойдя до въезда в деревушку, Виктория осмотрелась и заприметила чуть поодаль от всех домов небольшую избу, откуда и решила начать свои расспросы. Ухватившись за ручку, гриш дёрнула ту на себя, но дверь оказалась запертой, отчего блондинка провела глазами снизу вверх, рассматривая ветхую дверь. Темный носок сапога столкнулся с древесиной, издавая приглушённый стук. После пары минут послышался скрежет металла — защёлка с той стороны открылась. В проходе стоял высокий и вполне крепкий, однако старый мужчина. Не подав виду, Виктория улыбнулась. — Добрый день, не сочтите за грубость, но меня интересует пара вопросов об этой деревне. Вы, мне кажется, уж точно здесь все знаете, могу я… — Конечно, вы проходите, нечего на холоде стоять. — Не стоит, всего пара вопросов… — Я сказал: проходите! — мужчина схватил девушку за плечо и резко потянул на себя, подставляя ногу. Виктория споткнулась и оказалась в тёмной избе, дверь которой уже была закрыта на защёлку. *** Григорий лишь кротко кивнул словам Киригана, после чего развернулся и зашагал к северу деревни, к горам. Мужчина, хоть и был собран, не мог не замечать царящую вокруг атмосферу. Эти маленькие улочки с деревянными заборами, уютные дома, в которых проживали большие семьи, саморучно замазанные дыры в стенах и залатанные крыши, тележки с соломой, как у фермеров из его детства, и дети, белёсые мальчики и девочки бегали между домишек, сражались на мечах, которые смогли утащить из кузницы: вот он, момент свободы. Но в следующее мгновение уже все полыхает, слышатся крики людей, вой скота, а в воздухе повисает запах гари, от которого так кружится голова, что ты и понять не можешь почему все ещё на ногах. Мотнув головой, Григорий возвращается из плена собственных мыслей. Холод вокруг не способен сдержать мужчину, отчего снег под ногами начал таять. Снег. Гриш поднял голову и перед ним предстали горы Фьерды. Оказавшись к ним ближе, мужчина вдохнул чистый и морозный воздух, способный его остудить. Он обернулся и понял, что совсем забылся в своих мыслях, не заметив, как покинул деревню. Вновь мотнув головой, Григорий осмотрелся в поисках лачуги, но ничего не обнаружил. Кинув последний взгляд на величественные горы, он продолжил свой путь. *** Катерина с сомкнутыми за спиной руками медленно вышагивала по коридору, расположенному в левом крыльце особняка. Свои каштановые волосы гриш убрала в нетугую косу, закрепив белой лентой. Большие светлые глаза девушки с детским интересом рассматривали убранство коридора, хоть он и был менее красив, чем их гостевой, эта часть особняка казалась другой. Светлая, спокойная и…домашняя. — Мисс, эта часть дома отведена для помощников по хозяйству, Вам не стоит здесь находиться. — пролепетала служанка, заметив из приоткрытой двери комнаты женский силуэт. — Да, я лишь хотела осмотреться. Ах, и мне сказали, что здесь есть выход в сад. — Имеется, да, до конца коридора и налево. Я вас провожу, там может быть закрыто. — Служанка улыбнулась уголками губ и, указав гостье идти вперёд, закрыла дверь в комнату и направилась вслед за шатенкой. У двери было темно, но работница дома безошибочно вынула ключ словно из неоткуда. Вставив его в замочную скважину, повернула, после чего послышался щелчок и коридор залило светом из открытой двери. Катерина шагнула на камни, когда за спиной услышала: — сад в Вашем распоряжении. Эту дверь я запру, вернуться в дом можно через правое крыло и главный вход, всего хорошего. Выйдя из-за угла дома девушка оказалась среди живых изгородей, поразивших её своей красотой. Катерина, прожившая 16 лет в Западной Равке, где климат был гораздо теплее, не имела представления об истинной природе Фьерды или же её границе. Ей всегда казалось, что в вечном холоде этой страны невозможно вырастить что-либо зелёного цвета, да ещё и с бутонами, источающими столь невероятный аромат вкупе с морозным воздухом. Пальцы сами потянулись к лепесткам, которые казались бархатными и хрупкими от холода. — Вам нравится? Катерина отдернула пальцы и посмотрела в сторону, откуда послышался голос. Чуть левее, где ограда кончалась стояла русоволосая Яна Герцина с заложенными за спину руками. Она выглядывала из-за угла, наблюдая за каждой деталью, каждым движением, словно анализировала саму Катерину, ведь взгляд у девочки был крайне проницательный. — Нравится, даже очень. Не думала, что здесь может цвести такая красотка. — в голосе слышался восторг и удивление. — Если бы вы задержались до первого снега, то увидели бы ту самую снежную и холодную Фьерду. Отвратное зрелище, на самом деле. Все белое и унылое. Ненавижу это место. — Герцина повела плечами, словно стряхивала снег, после чего будто переключилась. — Откуда вы родом? Явно из тёплого места, где нет всей этой грязи, холода и убийц-фанатиков ищущих гришéй. — Из Равки, западной. И почему же вы не покинете это место? Яна развернулась и побрела обратно к беседке, в которой сидела последние часа два. — Отцу с сестрой и здесь хорошо, а меня и подавно никто не спрашивал. Еще пару лет и я смогу сама за себя отвечать, тогда и сбегу из этого ледяного склепа. — Похоже на мою историю, почти. Родилась в Новокрибирске и жила там с желанием сбежать. Я до жути боялась расширения Каньона. Потом стало все больше удачных переправ через него, пока на одном из скифов не прибыли гриши-экзаменаторы, ищущие учеников. Они распознали мои силы, ума не приложу как, и забрали из дома. Это было приятно, ведь я давно этого хотела, страшно, ибо переправа через Каньон и неизвестность пугали, и больно, мне пришлось оставить родителей, а ведь я их любила, по-настоящему. Поэтому, как бы ты не хотела отсюда сбежать, не оставляй их. Объясни им все, они должны понять. — Меня не заберут. Больше нет. Шатенка подняла свои светло-карие глаза на девочку. — Больше?