Помоги мне

Понедельник выдался на удивление спокойным. Впрочем удивительным это едва ли можно было назвать: вряд ли кто-то захотел бы шататься по барам и ресторанам в начале недели. Половину дня Райнер провел делая редким посетителям кофе — во время обеда лишь поток клиентов стал чуть побольше — но в целом особо не перетруждался. Даже выкроил время почитать сохраненные в телефоне конспекты, которые брал у Порко, да так руки до них и не доходили. Управляющий в бар зашёл только утром, как бы для галочки, проверив, чем занимаются его подчиненные, и уехал. Надолго: вроде, в другой город, какие-то свои дела связанные с бизнесом вел, что-то закупал, с кем-то договаривался. Магат давно говорил Райнеру, что планирует расширяться, и если эта процедура пройдет успешно, то у него будут планы на самого Брауна. Какие именно, он пока умалчивал, но Райнер уже был заинтересован. Он терпеливо ждал — возможно, когда Магат вернется из поездки, что-то уже решится и Райнеру приоткроют завесу тайны. Пока же ничегонеделание измучило его почти так же, как работа в дни плотного наплыва людей. Не нравилось Райнеру сидеть без дела: казалось, будто он теряет время. Перебивая скуку непринужденными беседами с двумя официантками — одна рассказывала о проблемах с её парнем, а вторая активно давала советы по улучшению их личной жизни — Райнер скрашивал себе скуку. Когда девушки попросили его, как парня, высказать мнение о ситуации, он лишь пожал плечами. Проблема «он уделяет мне слишком мало внимания» для него звучала слишком знакомо. И была причиной, по которой он сам долго оставался один. Мысль о том, что он прокрутил у себя в голове её, как «оставался» — в прошедшем времени — немного подняла ему настроение. Райнер достал телефон, посмотрел на время. У Порко еще пары не закончились, поэтому он решил его пока не отвлекать. «Интересно, а ему моего внимания хватает?» Райнер решил себя такими вопросами пока не обременять: если бы Порко что-то не нравилось, он бы сказал. Держать любые эмоции в себе он вообще не привык, что общение с ним упрощало. И одновременно усложняло: от ситуации зависело. Райнер вернулся к разговорам с официантками, краем глаза почитывая конспекты и прерываясь на редких клиентов, которых к вечеру приходило все больше. Пришлось поднапрячься, забыть про лекции и заняться, наконец, работой. За полчаса до конца смены телефон завибрировал в кармане. Доделав очередной малиновый раф и отдав его в руки заказчика, Райнер проверил сообщения. Порко: «на работе еще?» В груди потеплело, Райнер улыбнулся экрану телефона. Это заметила одна из официанток и понимающе улыбнулась Райнеру, из-за чего он слегка смутился, но не показал этого. «С каких пор я так смс-кам от других людей радуюсь?» Райнер: «Да.» Порко: «устал?» Райнер: «50/50» Порко: «подвезти домой?» Райнер: «Если хочешь.» Порко: «адрес скинь» Райнер скинул название заведения, понадеясь, что с помощью карт и навигатора Порко сам прекрасно с задачей его поиска справится. Да и сам он точный адрес не знал, потому что дорогу на работу запомнил скорее зрительно. Переодевшись после окончания смены и попрощавшись на улице с девушками, Райнер окинул выжидательным взглядом парковку. Знакомая тёмно-синяя «Kia» Порко уже стояла за углом: он нырнул в машину, как в долгожданные объятия, хоть и свежий уличный воздух был приятной сменой обстановки после целого дня в душном помещении. Порко встретил спокойным кивком и они не сговариваясь двинулись домой к Райнеру. Заходить никуда не стали — настроения не было ни у одного, ни у другого. Из короткого разговора с Порко Райнер понял, что тот сам очень устал: поругался с преподавателем в университете. Не нравилась Галлиарду система его оценивания, не считал он её конструктивной. Особенно, по отношению к себе. «Так похоже на него. Все как в школе». Даже уставший, Порко приехал за Райнером. Это заставило его едва заметно улыбнуться своим мыслям, пока за окном проплывал засыпающий город. Так и стали проходить все его рабочие дни. Порко заезжал каждый вечер, каждый вечер отвозил домой. И заходил к нему тоже почти каждый: лишь единожды сослался на то, что язык не ворочается, и на реферат, у которого горел дедлайн, поэтому захотел уйти. Райнер предложил ему остаться и писать работу, если Порко захочет, конечно, у себя. И заночевать там же — не впервой. В тот день Галлиард отказался: все наброски для реферата остались дома, начинать его писать с чистого листа не хотелось, за что Райнер его не винил. Спокойно проводил до машины, попрощался и ушел заниматься своими делами. И лишь немного не находил себе места вечером в слегка опустевшей без Порко квартире. Видимо, подавленное настроение Райнера было уж слишком явным: видя, как отрешенно он ковыряется вилкой в тарелке за ужином, Габи, приготовившая яичницу, сначала спросила «не вкусно?», потом, поняв, что дело не в угощении «что случилось?». Райнер отнекался, сказал, что просто устал, а Фалько уточнил, не поругались ли они с Порко. Было странно, что дети впервые связали его моральный упадок ни с чем-либо другим, а именно с Галлиардом. «Неужели, что-то начали понимать? Быть не может». Позже Габи принесла Райнеру чай с лимонным печеньем в комнату, когда тот снова занимался курсовой — достаточно безрезультатно, причём: мысли нестройным роем кружились в голове, но в целостные образы никак не складывались. Он рассеянно поблагодарил сестру и тепло улыбнулся ей — отчего-то, этот жест со стороны Габи показался ему таким милым и сердечным. Особенно учитывая тот факт, что это печенье было одним из его любимых. — Точно у вас с Порко всё хорошо? — осторожно спросила Габи, заглядывая своими огромными ясными глазами прямо в душу, как это никто в этом мире кроме неё, по мнению Райнера, не умел делать. — Да, — сказал Райнер, пытаясь выглядеть бодро. — Почему ты спрашиваешь? — Просто он не пришел, а ты снова стал грустным, — «устами младенца, как говорится». — Я люблю, когда Порко приходит. Ты как будто… как тебе сказать… начинаешь улыбаться глазами. — Улыбаться глазами? — удивление у Райнера скрыть не получилось. — Да, — Габи задумчиво почесала затылок. — Я не знаю, как по-другому выразиться. — Я тебя понял, Габи, — разговор начинал смущать Райнера, поэтому хотелось, чтобы он поскорее закончился. — Спасибо за чай и печенье. Очень мило с твоей стороны. — Это от нас с Фалько, — спокойно сказала Габи. Шагнула к брату и заключила его в одни из своих порывистых объятий. — Мы тебя любим, ты же знаешь. Если что-то нужно, ты только попроси! — Я вас тоже, — он бережно похлопал сестру по плечу в ответ. Найдя реакцию Райнера удовлетворительной, Габи отпустила его, пожелала удачи с заданиями и оставила одного. Снова стало тепло, и даже не от горячего чая. Чем-то девочка была права, понял Райнер. С тех пор, как они начали общаться с Порко, мрачные мысли стали гораздо реже посещать его. Даже на оттенке его взгляда эта перемена отразилась: видимо, душа начала светиться изнутри от этих изменений. В тот день, мучаясь бессонницей, Райнер достал пепельницу из нижнего ящика кухни, недолго покрутил в руках. И поставил там на подоконник. Пусть, решил: с открытым окном ничего не будет. Точнее, будет, конечно, но уже не таким важным ему казался этот факт. «Для него не жалко». Порко на следующий день, увидев это, усмехнулся. Но не воспользовался пепельницей, всё равно выходя покурить на улицу. Тоже сказал, что при детях не стоит. Райнеру в сердце в этот момент пробиралось странное чувство, будто это были их общие дети. В этот же день, когда Порко отвозил его домой, Райнер заметил в зеркальце заднего вида сумку от ноутбука на сиденьи. И ещё раз попробовал предложить Порко остаться на ночь, когда разговор зашел о том, что у того много запущенных по учёбе дел и нужно их разгребать, поэтому долго побыть у Райнера не получится. Галлиард словно к этому предложению был совершенно готов — так он быстро на него согласился. Они провели вечер каждый занятый своими делами. Зато рядом. Курсовик Райнера постепенно обрастал новым материалом, работа над рефератами Порко шла полным ходом. Сидели рядом, на кровати Райнера, спинами к стене, свесив ноги вниз. С кружками кофе или чая. Иногда переговаривались, давали друг другу какие-то советы, помогали в решении каких-то вопросов: Райнер даже к своему удивлению заметил, что несмотря на свои редкие появления на лекциях, материал знает неплохо. Не хуже, если даже не лучше, Порко, но тот-то не самообучением занимался. Иногда просто слушали клацанье клавиатур, разносящееся по молчаливой комнате. На третий такой день Порко не пошел спать на диване, а лёг рядом, сославшись на то, что полуторки им вполне хватит. Спорить с ним Райнер не стал: лишь покорно перенес подушку и одеяло, выделенные Порко, с дивана на свою кровать. Лежать пришлось почти впритык, с открытым окном, чтобы не было слишком жарко. Спать не одному было в новинку для Райнера. Приятную такую, словно пробовал ранее не виденное блюдо. Слышать чужое дыхание рядом было непривычно, но это Райнера успокаивало и давало необъяснимое чувство защищенности. Порко даже не храпел — в отношении себя на этот счет Райнер был совсем не уверен. Было уютно. Хоть и думал Райнер, что Порко перелег к нему отнюдь не для того, чтобы просто спать. Габи и Фалько, увидев, что утром Порко и Райнер вышли из одной комнаты, никаких вопросов не задали. Лишь пожелали обоим доброго утра и спросили, как идёт работа над их курсовыми, с видом, будто хорошо понимали, что эти курсовые из себя такое представляют. После завтрака все четверо как обычно загрузились в машину. Порко отвез сначала детей в школу, потом Райнера на работу. Райнер все не мог найти в себе сил целовать Порко на прощание. Это казалось немного избитым жестом, принятым у рядовых парочек, да и сам Галлиард ничего такого, вроде бы, не требовал. Просто был в его «ничего не забыл?», произносимым, когда Райнер собирался выйти из машины, какой-то подтекст. Или Райнер сам себе его надумал, а теперь мучился, а Порко просто спрашивал, действительно ли Райнер ничего не оставил в машине и не выпало ли что-то случайно из его карманов. Вот поэтому девушки у него до сих пор полноценно и не было, думал Райнер сам про себя, делая на работе кофе какой-нибудь счастливо выглядящей парочке, обнимающейся у него на глазах. В отношениях он чувствовал себя таким дурачком, что не удивился бы, если бы люди отказывались иметь с ним дело только по этой причине. Может поэтому все его отношения проживали максимум месяц и распадались, не успев по-нормальному начаться? С Порко всё было по-другому. Он как-будто предоставлял всем событиям идти своим чередом. Где-то давал им толчок, но какой-то уместный, аккуратный, что ли. С каждым их новым поцелуем приходила уверенность, а Порко позволял себе ощупывать ладонями всё новые бугорки на теле Райнера. Райнер и не заметил, как стал делать тоже самое в ответ. Однажды они купили кофе и поехали посидеть посмотреть на закат за городом. Контакт с природой, виды простирающихся на километры вперед и начинающих зеленеть равнин радовали глаз, создавая непринужденную романтическую атмосферу. Тогда между парнями чуть не произошло то, что обычно между взрослыми людьми и происходило. Порко был как всегда напорист, в этот раз даже чем больше, чем обычно, и Райнер еле сдерживал желание этому напору поддаться. Но машина показалась ему не самым лучшим местом для первого раза: и не удобно, и шансы быть замеченными умножались. Даже в казавшемся безлюдном месте. Райнер просто не смог бы расслабиться и насладиться процессом в полной мере. Порко уже нажал на рычаг сидения Райнера, откинул спинку назад, переводя партнера в полулежачее положение. Возбужденно навис над ним: по его шальному взгляду Райнер понял, что он готов. И всё равно мягко, стараясь не показать своим отказом, будто внимание Порко ему неприятно — оно было приятно, и даже слишком — убрал его руку с начинающего затвердевать от прикосновений члена. — Нет, — тихо сказал он. — Почему? Ты не хочешь? — Порко внимательно, но непонятливо посмотрел на него сверху вниз, горячо выдохнув фразу в губы. — Хочу, очень. Но не здесь. И Галлиард просто отступил. Хмыкнул в свойственной ему манере, но ничего не сказал. Райнер не то, чтобы чувствовал за это какую-то вину, просто ему было неловко разрушать для Порко всю атмосферу и надежду на что-то большее и взрослое. Он и сам бы хотел это испытать. Они прекратили поцелуи, чтобы друг друга зря не дразнить. Расселись обратно по своим местам, допили остывший кофе, о котором успели забыть: это было кстати, Райнер поймал себя на мысли о том, что в горле у него пересохло. Завели машину и поехали дальше. В день перед выходными Порко как всегда приехал за Райнером, но слегка опоздав — пришлось походить по улице десять минут взад-вперед, чтобы не замерзнуть от настырного ветра. С собой Галлиард привез бутылку виски, и предложил расслабиться вечером. Намёк Райнер понял и ничего против не имел: закроются у него в комнате, якобы снова делают задания для университета, и дети ничего не заподозрят. Даже не зайдут. Лучше даже будет разрешить им погулять на час подольше. Утром, конечно, они заметят странный запах, исходящий от парней, но это будет утром, так что наплевать. Так и двинулись домой. Там их как всегда радушно встретили: Габи с определенного момента стала обнимать их по очереди при встрече. Райнера всегда первым, даже если тот заходил в квартиру позади Порко. — Совсем забыла! Порко, смотри, наше сочинение заняло первое место! — воскликнула Габи, когда с ужином было покончено и все расселись в гостинной. По телевизору шла какая-то передача с ютуба, которую очень любили дети, а Райнер с Порко смотрели из праздного любопытства, чем там сейчас молодежь дышит. Габи принесла тетрадь, положила её Порко на колени, как бы показывая нарисованную там огромную пятерку. — Даже Фалько был второй, хи-хи. — Не ваше сочинение, а сочинение Порко! — возмутился Фалько, который тем фактом, что его текст лучшим не признали, был крайне возмущен. Тут Райнер и понял, отчего тот весь вечер такой посмурневший сидел. — Теперь я еду на конкурс! — радостно воскликнула Габи, игнорируя замечания брата и светящимся от эмоций взглядом ища похвалы у Порко и Райнера. — Молодец! — Порко энергично погладил Габи по голове, из-за чего та расцвела ещё больше. — Талант растет! — Эй! Это не честно! — Фалько искренне недоумевая, нападал на Габи и пытаясь отнять тетрадь так, будто это чем-то могло помочь. — Ты обязана сказать, что это не твоя работа! — Обязана? Пф. Я ещё поеду и конкурс выиграю теперь, — она скрестила руки на груди в оборонительном жесте, зажав тетрадку подмышкой. — А без Порко сможешь его написать-то, дуреха? На этом Габи заметно замялась. Глаза её забегали, она растерянно крикнула в ответ: — Сам дурень! — Ты не можешь участвовать в конкурсе с краденным сочинением! — продолжал гнуть свою линию Фалько. — Райнер, скажи ей! — он посмотрел на него, как на последнюю надежду. Удар по его гордости, очевидно, был ощутимым. До последнего старший Браун, дремавший до этого момента сидя на диване, не хотел влезать в разборки. Но понимал, что дети на этот раз сами просто не справятся. — Ну, не краденым. Я ей его… подарил, — спокойно вставил Порко, чем разрешению ситуации вообще не помог. — Ты? Написал сочинение, которое заняло первое место? — недоверчиво скривился Райнер, отказываясь верить в произошедшее и беря в руки тетрадь, которую ему горделиво сунула Габи. По диагонали он пробежался глазами по тексту. Пришел к выводу, что для ребенка написано слишком хорошо: видно, что сама Габи вряд ли бы такое смогла выдать. Непонятно было, куда смотрел учитель, эту работу проверявший. — Ты ж всегда за них тройбаны носил? — он обратился к Порко. Фалько сверлил их гневным взглядом, будто напоминая, что о нем все забыли. — Всё течёт, всё меняется, — развёл руками Галлиард. — Оно патриотическое? — удивился Райнер, дочитав до конца. — О, боже… — Не все тебе быть лучшим в этом плане, — усмехнулся Порко. С ним Райнер решил разобраться потом. — Райнер, скажи им, что это нечестно! — не выдержал Фалько, уже напирая на брата. Райнер вздохнул, отложил тетрадь на журнальный стол. Подался корпусом вперед к Габи, оперевшись локтями на колени, чтобы находиться с ней на одном уровне глаз. — Габи, послушай, — вкрадчиво начал он. — Ты, конечно, молодец. Вернее, не ты даже, а Порко, — на этом моменте он кинул красноречивый взгляд на сияющего Галлиарда, своей вины очевидно не понимающего или банально не признающего. — Но это действительно не честно. Особенно, по отношению к твоему брату, я уже молчу про остальных детей. Ты должна рассказать, что сочинение не твоё. — Но Райнер, я же впервые… — Габи, — твердо, но спокойно объяснял Райнер. — Это всё равно не твоя победа, так? И какой тогда прок от такого первого места? А без Порко ты как будешь писать сочинение на конкурсе? Та моментально поникла и опустила голову. Замолчала, то ли не зная, что сказать, то ли демонстрируя этим свою обиду. — Извинись перед Фалько. И больше так не делай, хорошо? — мягко продолжил Райнер, чувствуя замешательство девочки. — В жизни важно добиваться всего самому. Пусть и в маленьком. Комнату наполнило напряженное молчание. Габи переминалась с ноги на ногу, напряженно пыхтя. Затем выдохнула и подняла виноватый взгляд на старшего брата. — Прости, Райнер, — протянула она, затем медленно обернулась к Фалько. — И ты, Фалько, тоже прости. — Ладно, — тоже выдержав паузу, сказал Фалько. — Хочешь, завтра вместе сходим к учительнице и расскажем всё? Габи неуверенно кивнула. — Вот и молодцы, — кивнул Райнер в знак одобрения их решения, аккуратным отеческим движением потрепав Габи по голове. — А теперь идите в свою комнату. Дети взялись за руки, забрали тетрадь раздора и, негромко переговариваясь, исчезли у себя. Райнер выключил телевизор, будто почувствовав усталость от любых звуков, и тяжко выдохнул. Потер ладонью лоб. Вроде бы, ни один ни второй его ребенок не обиделись, значит сделал он всё правильно. — Испортил девочке праздник, — смешливо протянул Порко. Райнер строго посмотрел на него, всё ещё помня, кто был формальным зачинщиком произошедшего. — Я хочу дать им правильное воспитание, а не позволять радоваться минутной ерунде, — серьёзно заявил Райнер. Порко аж глаза от удивления вытаращил, не ожидая от него такого: челюсть сжата, строгий взгляд, решительность в голосе. — Пусть учатся всего добиваться сами, а не за счёт других. — У-у-у, — протянул Порко, выйдя из остолбенения, потерев одной рукой шею, не глядя на Райнера. — Какой ты строгий родитель. Райнер фыркнул. — Насмехайся сколько хочешь. — Не насмехаюсь я. Это правильно, — почувствовав легкий укол вины, Порко придвинулся к Райнеру. Аккуратно навалился на него боком: вместо объятий. — Ты хороший брат, им повезло, что ты у них есть. Быть хорошим братом трудно, — чуть тише он добавил: — Уж я-то знаю. — Спасибо, — Браун чуть помолчал, думая над последней фразой, озвученной Галлиардом. — Думаешь, ты был плохим братом? Тут Порко вспомнил про принесенный виски. Предложил Райнеру, наконец, закрыться у него. Так и сделали: принесли стаканы, разместились у подоконника, поставив на него бутылку и стоя плечом к плечу. Смотрели то на посеревший пейзаж за окном, то друг на друга. Порко предложил включить какую-нибудь музыку для шумового фона их разговора, и Райнер предоставил ему ноутбук, разрешая выбрать что-угодно на его вкус. Песни слегка щекотали уши, но на них внимание обращали мало. Они нужны были для заполнения редких пауз во время разговоров. — Не лучшим братом я был, если уж честно, — почти незаметно покачал головой Порко, продолжая начатый в гостиной разговор после первого шота алкоголя. — Марсель был нашим мозгом, а я руками что ли. Ну типа, знаешь, он думал, а я делал. — Понятно. Извини, что так поздно спрашиваю, но как он… — слово «умер» Райнер просто не смог из себя выдавить. Такие страшные буквы морально тяжело соотносить с когда-то близкими тебе людьми. Он запил их, шумно выдохнул, часто моргая. -…ты понимаешь. Порко захотелось закурить. Было нельзя, хоть и нетронутая пепельница на подоконнике, на всякий случай принесенная Райнером сюда, приобрела невыразимо соблазнительные очертания — это Райнер по тому, как тот стрельнув в нее взглядом понял, поэтому аккуратно подвинул пальцами в его сторону. Порко растерянно хлопнул по всё равно пустому карману — пачку сигарет в куртке оставлял теперь — сжал кулаки, задавив в себе желание забить ком в горле дымом, после чего набрал воздух в легких. — До отвратительного банально, честно говоря. Сбила его машина, — сквозь зубы проговорил он. — Девка одна там пьяная каталась, без прав ещё. Вот и… — Соболезную, — Райнер положил ему руку на плечо в жесте поддержки, тем самым говоря, что если тот не хочет, то подробности может не рассказывать. — И извини, что не пришёл на похороны. — Не важно. Придешь на годовщину, — быстро ответил Порко, задумчивым взглядом огладив чужую руку на своем плече, затем спрятал взгляд за оконным стеклом. — Он бы понял твои причины. — Надеюсь, — Райнер так не был в этом уверен, но раз уж Порко сказал… Сложно было представить в мире человека, который знал бы Марселя лучше, чем собственный брат. Говорили же, что близнецы две частички разделившейся души. Когда Райнер смотрел на этих двух, то мог не сомневаться в правдивости этого мнения. — Девку-то хоть наказали? — Да. Она особо вину и не отрицала, сама была в ужасе от того, что натворила. Я и с ней разговаривал, и на суды ходил. В этом плане хоть нервотрепки не было особо, — сплюнув, проговорил Порко. Потом слегка расслабил плечи, попытавшись прийти в себя, сбросить пелену злобы с глаз. И перевести разговор с темы, которая его удручала. Он повернул голову к Райнеру, заглянув ему в глаза. Его собственные уже сменили оттенок настроения на другой. — Она встречалась с Кристой, кстати. Твоя первая любовь. Помнишь? — Удивляюсь, почему это помнишь ты, — теперь отвернул лицо Райнер: чтобы не заливаться краской перед Галлиардом. Для него это тема была, есть и всегда будет позорной в некотором роде. Первая любовь и так самая неловкая, а в его случае всё вышло на грани злой комедии. Когда ты пытаешься всеми силами понравиться девушке, ведешь себя как истинный джентльмен в своих ухаживаниях, а потом выясняется, что с тобой она мила, потому что характер у неё такой, а не из-за того, что ты ей тоже нравишься, и вообще она уже встречается с другой девушкой, впору плакать и смеяться одновременно. Тогда вся компания Райнера и смеялась. И он их даже не осуждал. Сам бы так сделал, если бы всё произошло не с ним. Только Марсель и Бертольт пытались поддержать: Марсель из-за комплекса старшего брата для всех вокруг, а Бертольт сам был жертвой неразделенной любви. — А вот помню, — загадочно ответил Порко. — Спросишь почему — не отвечу, так что не пытайся даже. «Ты тогда громче всех надо мной ржал: вот почему?» — У тебя-то как все это время было в любовном плане? — решил тогда спросить Райнер, свинчивая неудобную тему. — Да как бы никак, — пожал плечами Порко, подойдя к Райнеру теперь со спины и попытавшись устроить подбородок на его плече. Поняв, что стоять задрав голову неудобно, просто прижался к нему щекой. — Было пару человек, но как-то все без души оно, понимаешь? — Понимаю. По стеклу забарабанил редкий дождь. Погода испортилась. Шансы на отправить детей погулять и набраться с Галлиардом без свидетелей бесследно растворились в дождевых каплях. Немного постояли молча: только Порко слегка подпевал играющей сейчас песне. — Будешь еще? — спросил он, поднимая вверх свой пустой стакан, когда музыка сменилась. — Буду. Они выпили еще по несколько шотов. Устав стоять, сели на кровать, скрестив ноги, друг напротив друга. У Порко окончально развязался язык и он стал травить байки о своих предыдущих отношениях, а Райнер их с интересом слушать. Про себя он мог рассказать немного: все бы заканчивалось неинтересным «погуляли две недельки, поняли, что что-то идёт не так и разбежались». Что именно шло не так, Райнер и сам бы не смог внятно объяснить. Чем больше он пил, тем сильнее странные импульсы щупали ему виски. Сигналы того, что, возможно, ему стоит завалить Порко на кровать прямо сейчас, начать целовать везде, куда дотянется, не давали ему покоя. Может этого ему в предыдущих пародиях на отношения и не хватало? Он никогда еще не хотел человека в этом самом смысле, даже мысли об этом у него не возникало. Случай в машине за городом мелькнул перед глазами ожившей картинкой. Он выдохнул. «Дети дома, держи себя в руках идиот.» — Райнер, ты меня слушаешь? — голос Порко донёсся как из вакуума. — Да, конечно, — рассеянно пробормотал Райнер, поднимая взгляд на него. — На чем я остановился? — Порко подозрительно прищурил глаза, говоря это. — Ты? Э…. на своей бывшей девушке? — предположил Райнер, зацепившись за последнюю нить из рассказа Порко, которую припомнил. — Да. Девушке. По имени Марк. Неловкая пауза повисла между ними, Райнер вдруг отчетливо услышал текст очередной песни, проигрываемой ноутбуком. Порко смотрел с немым вопросом, подперев подбородок рукой. Райнер почувствовал себя круглым идиотом. — Бога ради, прости. Я задумался, — он отставил стакан, который всё это время сжимал так сильно, что пальцы устали от этого, на пол, перегнувшись через кровать. Затем вернулся в положение сидя и скрестил руки на груди. — О чём? Поделись, будь добр, раз твои мысли интересней, чем мои рассказы, — Порко допил содержимое своего стакана, и тоже убрал его к стакану Райнера. — О… тебе, — простодушно выпалил Райнер. — Эти мысли неприличные, да? — отшутился Порко, игриво подмигнув. Заметив как расширились глаза Райнера, понял, что попал в точку. Почесал затылок, смотря в сторону, словно стимулируя этим происходящий мыслительный процесс. — Слушай, долго мы вокруг да около ходим, а, вроде бы, взрослые люди. Если дети за стеной тебя не смущают, то мы могли бы… — Они и смущают, — спешно отреагировал Райнер, разворачиваясь к Порко боком и откидываясь спиной на стену. — Ладно. Надо выделить вечер и поехать ко мне, — как ни в чем не бывало пожал плечами Порко, будто они о погоде разговаривали. Райнер мысленно отматерил себя за то, почему эта идея к ним только сейчас пришла: элементарно же! — Хотя и сейчас можно попробовать все сделать тихо и быстро, нет? Чтобы в случае чего сделать вид, что ничего не происходит, — голос Порко заиграл заговорщическим красками, прорисовывая в мыслях Райнера пятна интереса. — И это как? — сглотнул он, приказывая своей фантазии по запретным дебрям пока не гулять. — А ты подумай. У меня есть руки… рот. — Даже не знаю… хорошая ли это идея, — в Райнере боролись собственные «хочу» и неуместные зудящие «а вдруг». Хоть и внизу живота зудело куда больше, чем в мозгу. А воображение было уже не удержать: оно стало подкидывать ему самые разномастные картинки. Райнера будто ударили под дых: настолько стало не хватать воздуха от одной мысли, озвученной Галлиардом. Порко покачал головой, поняв, что ответа не дождется. Встал с места, перемещая вес на четвереньки, подполз по прогибающемуся старому матрасу к Райнеру. Положил ладонь ему на ширинку и посмотрел в глаза, как бы спрашивая, но пока не принуждая. Слегка погладил через ткань брюк, проверяя реакцию и чуть приподнимая уголки губ. Снова Райнера будто под дых ударили. — А ты? — на выдохе прошептал Райнер. Стена обороны окончательно пошла трещинами, из которых стало сочиться с трудом удерживаемое и долго вынашиваемое желание. Теперь отказаться от рискованной затеи будет сложнее. Слишком хочется. Давно хочется. Не секса хочется, а именно Порко. — А как пойдет, — ответил Галлиард, принимая ответ Райнера за согласие. Неспешно он расстегнул сначала ремень, затем молнию на его брюках, растягивая секунды до невозможности, давая прочувствовать то, к чему они шли, всю важность и интимность этого момента. Взялся за края брюк руками, взглядом попросил Райнера приподнять бедра, чтобы приспустить брюки вместе с бельем. Райнер послушно, но замедленно бедра поднял-опустил. В дуэте со звуком шуршания ткани по коже это движение показалось ему чрезмерно эротичным. Порко чуть задрал его рубашку, открывая низ крепкого живота, останавливаясь на нём взглядом, рассматривая чуть выступающие вены на мышцах. Сам выдал зачарованный вдох: увиденное ему понравилось. Одобрение на его лице заводило Райнера ещё больше: эти блестящие глаза, кончик его языка, мазнувший по губам. На Райнера никто и никогда так не смотрел. Райнер же не знал, смотреть ему на Порко или отвести глаза, хоть он и не мог отвести от него завороженного взгляда. Не знал, куда девать руки, поэтому просто сжал в них покрывало, расслабляя тело, предвкушая, и позволяя Порко вести. Он ему доверял, так что не боялся, что Галлиард мог бы сделать хоть что-то в подобной ситуации не так. Если бы что-то и пошло не так, то явно не из-за его вины. Усмехнувшись чему-то своему, Порко выдавил из себя настолько пошлую улыбку, сопроводив ее бархатным движением ладони вверх-вниз по стволу, что Райнер шумно выдохнул. Их взгляды скрестились, прошла искра, которую Райнер всей своей бурлящей кровью почувствовал. Порко облизал пересохшие губы. Приблизил своё лицо к Райнеру, словно собираясь поцеловать, но лишь обдал горячим воздухом, раздразнил сладким шлейфом собственного запаха. Порко словно играл. И Райнеру это чертовски нравилось. Так было гораздо интересней. Наконец-то всё, кроме Порко, отошло на второй план и не имело смысла здесь и сейчас. Галлиард наклонил голову и больше не говоря ни слова, занял свой рот совсем другим. Большим, горячим, уже твердым. Теплая мокрая глотка Порко обволокла ощущением судорожного удовольствия. Разум нырнул в сладкую истому. Никогда в жизни Райнеру никто не отсасывал, а вот у Порко, судя по мастерству владения его языком в этом деле, он первым не был. Он гладил им те места, в которых это было незабываемо, сжимался вокруг именно тогда, когда было нужно. Порко справлялся слишком хорошо. То пытался взять член Райнера полностью, то ласкал губами одну головку, поигрывая с ней языком. И игра этих контрастов порождала в мозгах Райнера бурю. Порко всегда был человек контрастов, даже сейчас. Все нервы Брауна были натянуты как струны, резонировали в груди, тело и разум трепетали от долгожданной близости. Зарывшись пальцами в волосы у Порко на темени и внеся немного хаоса в идеальную укладку, Райнер то осторожно перебирал их, исполненный нежных чувств. То несдержанно дергал, сжимал-разжимал мягкие пряди в кулак от накатывающих рваным шквалом волн удовольствия. Думал о том, что это делал с ним он, именно он, его Порко. И от этого становилось ещё приятнее, еще горячее. Еще невыносимей терпеть и сдерживаться, чтобы не стонать в голос. Год назад бы ещё он не предположил, что они дошли бы когда-нибудь до таких отношений. Сейчас было жаль, что до них они дошли только лишь сейчас. Почувствовав, что вот-вот кончит, Райнер потянул Порко на себя и увлек в долгий жадный поцелуй, толкаясь языком в рот, сделав их контакт более глубоким. А тот охотно позволил себя в это утянуть. Распухшие влажные губы Порко показались Райнеру самым сексуальным зрелищем из всех виденных. Найдя рукой его твердый член, он обхватил его под бельём: ощущение чужого ствола в собственной руке было для Райнера совершенно новым, именно этим и заводило. Порко раздвинул бедра, сев поудобнее, давая больше пространства для действий и показывая этим, что совсем не против, если теперь и о нём позаботятся. Тихо грудно постанывая в такт движениям руки в губы Райнеру, он создавал приятные вибрации на них. Воздух короткими толчками парил между их губ. Жадно целуясь они так же жадно дрочили друг другу. Порко вцепился свободной рукой в волосы у Райнера на затылке, отчего он прошипел, выгнув шею, и шумно выпустив воздух из лёгких. Эта пылкая грубость почему-то стала для него последней каплей. Кончив, Райнер выдохнул. Довел до конца Порко, и когда почувствовал липкое и горячее на своей руке, позволил себе расслабиться — только сейчас понял, как все это время была напряжена буквально каждая мышца его тела. На лице Порко выискал признаки удовлетворения. Прижался потным лбом к его лбу. Поймал его губы своими. Слушая дыхание друг друга и играющую в комнате слишком агрессивную музыку, под ситуацию совершенно не подходившую, они просидели какое-то время, приходя в себя и давая мыслям снова вернуться в привычное русло после пережитого прилива. Райнер понял, как взмок. Снял рубашку, прилипшую к спине, ещё раз поймав на себе оценивающий взгляд Галлиарда. Открыл форточку по его просьбе и отправился в ванную, чтобы с рук результаты их вечера смыть. И заодно и рубашку в стирку забросить. С ужасом он обнаружил, что дверь в его комнату всё это время даже не была заперта: Райнер думал, что сделал Порко, но он, видимо, забыл. Вот было бы весело, зайди сюда дети и увидь Порко с членом Райнера во рту. Райнер бы в жизни не смог им объяснить происходящего. От одной мысли об этом ему подурнело. Хоть и настроение нисколько от этого не испортилось. Порко только посмеялся, но сказал, что запишет в список обязательных к выполнению в этом доме вещей закрывать за собой двери. — Я один живу, так что отвык от этого, — в своё оправдание выдал он. Дети, к счастью, уже улеглись спать. Проходя мимо их комнаты, Райнер заметил, что свет выключен, а Габи с Фалько лежат в кроватях. Так что никто не заметил ни его внепланового визита в ванную с обнаженным торсом, ни приятно-уставшей ауры. Райнер подумал, что надо музыку выключить, вдруг детей разбудят. — Твои многочисленные «отсоси, Порко» приняли интересный оборот, а? — с озорством протянул Галлиард после того, как сам вернулся из ванны, упал на кровать рядом с Райнером, что уже растянулся там во весь рост. Оставив немного места сбоку для Порко, естественно. «Нашел время вспоминать старое». — Обязательно было портить момент? — выдавил из себя Райнер, уже влезший за это время в чистую футболку. Порко уложил свою голову на его плечо. Ничего не ответил. — Планы на завтра какие у нас? — спросил тогда Райнер, понимая, что этого они пока не обсуждали. А его начинало потихоньку клонить в сон. — Не знаю, — зевнув ответил Порко, чуть поерзав в его объятиях. — Чем хочешь заняться? — Я обещал Габи и Фалько сводить их в парк развлечений, — вспомнил Райнер. Откладывать дальше это дело он просто не мог: Габи начинала обижаться. — Так что… — Понял, — сказал Порко даже не дав закончить Брауну фразу. — Парк так парк. — Если тебе скучно будет, то можешь не идти, — сказал Райнер. На это Порко приподнял голову, заглянув Райнеру в глаза своим «за дурака меня держишь?» взглядом. — Чтобы я пропустил сцены, как ты мило играешь с детишками? Да ни в жизнь, — возмущенно сказал он. Вернул голову в прежнее положение, поудобнее укладываясь. — Я туда не ходил никогда толком. Попробуем что-то новенького. — Ладно, как хочешь. Я, к слову, тоже бы на твое взаимодействие с детьми с удовольствием глянул. — Что ж, тогда радуйся выпавшей тебе завтра возможности, — Порко еще раз заразительно зевнул и прикрыл глаза. — Спать будем? — понял Райнер. — Если ты не против. Райнер против отнюдь не был. Заснул он слишком быстро. Прикидывая, когда они теперь смогут осуществить идею, поданную Порко и съездить полноценно уединиться у него дома. Райнер бы с радостью сделал это и завтра, но в его жизни были дети, так что приходилось выбирать и снова засовывать собственные желание на второй план. Эти наручники добра всегда оставляли след на его запястьях. Впрочем, они с Порко никуда не спешили: много времени еще будет попробовать всё и везде. И Габи с Фалько он уделял всё ещё меньше внимания, чем мог бы, и чем они заслуживали. Да и произошедшего сегодня ему для первого раза более чем хватило.