Мой милый господин

      Чуя ненавидит Дазая, но с недавних пор у него появилась причина посещать его дом чаще. Вскоре об этой причине узнает и Осаму. — Что ставишь? — нехотя интересуется Накахара. — А ты? — язвит хозяин дома. — Эта игра обещает разорить меня. — Рыжий выписывает чек с круглой суммой и кладёт его в центр стола. — Отдам тебе любого слугу, которого выберешь. — насмешливо отвечает Дазай. Для шатена слуги всегда были разменным материалом, он считал что на человеческие жизни гораздо веселее играть, чем на деньги. Накахаре редко везло в азартных играх, никогда он не уходил не разоряя себя. Поэтому и сейчас смирился бы с материальной потерей, но ему необходимо выиграть для кое-кого. На этот раз от исхода зависит жизнь человека, поэтому он выпивает не менее трех бокалов во время игры, на душе тревожно. Дазай щурится, будто давая понять, что знает почему Чуя хочет победить. Или же это всего лишь галлюцинации пьяного. Но нет. Дазай и вправду обо всем знает, поэтому подзывает к себе слугу, того самого, на которого каждый раз заглядывается граф Накахара. Вот и сейчас он смотрит на юношу в упор, печально улыбается, развалившись на кресле. Акутагава одет в то же, что и другие слуги этого дома. Белоснежная рубашка, чёрный смокинг, лакированные туфли. Рюноске с каждым днем выглядит все более болезненно, он никогда не поднимает своего лица, Чуя уверен, оно измученное и несчастное. Он переводит взгляд на Дазая, который в свою очередь смотрит с вызовом на давнего друга. Хочется, чтобы Рюноске выказывал и ему свою преданность, безграничное внимание, нет, только ему, не Дазаю, он не заслуживает. Это злит рыжего, он ненадолго теряет координацию и роняет бокал на дорогой паркет. — Акутагава. — Да, хозяин. — голос юноши всегда такой холодный, интересно было бы послушать каким он может быть, когда тот в хорошем расположении духа. — Убери. Брюнет опускается на корточки прямо под ногами Чуи, торопливо собирает осколки. И будь его хозяин Накахара, приказал бы быть аккуратнее, а пока все что ему остаётся наблюдать не вмешиваясь. С каждой минутой игры Чуя становиться злее, знает, что не контролирует ситуацию, висит на волоске от поражения, им манипулируют. Дазай заливисто смеется, когда Чуя все же побеждает, зовёт его награду. — Да, Хозяин. — Теперь ты принадлежишь графу Накахаре, собирайся и можешь уходить отсюда. — приказывает Осаму. — Как прикажете, Хозяин. — голос у парня подрагивающий, похоже ему совсем не понравилась новость, думается Чуе. Он выходит с одной единственной шкатулкой на руках, в том, во что был одет внутри поместья. Благо хоть на ноги надел что-нибудь отдалённо напоминающее зимнюю обувь. До владений Накахара ехать часа три на лошади, за это время даже внутри кареты он может превратиться в сугроб, поэтому граф сразу подзывает к себе Рюноске, приказывает тому садиться на карету. Слуга молча исполняет поручение, затем туда заходит и сам Чуя, садится рядом с брюнетом. Парнишке холодно, как никак на дворе декабрь, Накахара понимает это ещё и по дыханию. Рюноске физически не может скрывать дрожь в теле. Сам Чуя одет в длинное и тёплое пальто, дорогая обувь не даёт замерзать его ногам, да ещё и плотный плед лежит на коленях. — Хочу спать. — Граф протяжно зевает, кладёт голову на колени к забившемуся в угол Акутагаве. — Тебе не жить, если я проснусь до того, как мы приедем в особняк. — после этих слов он затихает. Вскоре дорога становится кочковатой, из-за этих неровностей, карета переодически шатается. И Рюноске не остаётся ничего кроме как обхватить чужую голову замерзшими руками. Шея и лицо графа такие горячие. Слуга склоняется над ним, пресекая любую возможность графа свалиться с седения. Вскоре Акутагава начинает радоваться необходимости держать нового хозяина, потому что так он может получить хоть немного тепла. Чуя засыпает ненадолго, из объятий сна его вырывают ледыные руки. Тонкие пальцы нерешительно касаются распаленой кожи щеки пару раз, затем обхватывают её, тоже самое происходит и с шеей. Все это вызывает дрожь у графа, но он не подаёт виду. К тому же вскоре чужие ладони становятся совсем тёплыми. Чуя не знает почему, но продолжает притворяться спящим. Быть может потому, что не хочет наказывать Рюноске, за то, что проснулся. Или же не хочет чтобы его отпускали. Карета проваливается, заставляя вскочить на месте сидящих в ней. Чуя не подает виду, продолжает лежать на костлявых коленях, с закрытыми глазами, еле сдерживает ухмылку, когда слышит испуганный писк и тихое, еле различимое «ксо». Но то, что происходит дальше заставляет его дыхание сбиться. Лицо и шеку шекочат жёсткие пряди волос. Он слышит дыхание насколько близко, что оно перекрывает его собственное. — Прошу прощения. — зачем-то шепчет Рюноске. — он кладет голову на чужую грудь. И Чуя молится всем богам, чтобы они не дали услышать Акутагаве то, насколько Граф сейчас взволнован. Через пару часов они все же доезжают. Акутагава расстеряно смотрит на хозяина. Думает о том, стоит ли будить его или же нет. А Накахара просто лежит бездвижно. — Хх…хозяин… — мямлит Акутагава, ведь раньше он не называл так никого кроме Дазай-сана. Он вздрагивает, когда замечает у себя в ногах движение и молится всем Ками, чтобы не быть наказаным, он ведь выполнил все условия, Накахара-сан спал все это время. — Иди за мной. — Накахара поднимается с места, выходит из кареты. Его встречает какая-то молодая дама, управляющая. Они разговаривают о чем-то, Чуя приказывает Акутагаве идти с ней. Новенького знакомят с усадьбой, показывают комнату и выдают одежду, которую ему предстоит носить до тех пор, пока Накахара-сан его не проиграет в споре или же пока его не продадут. Одежда немного удобнее, чем та, которую он носил в доме Дазай-сана, возможно потому что она ему великовата. Единственное поручение которое ему дают за сегодня это отыскать какое-то изысканное вино в подвале, отнести его Господину. Он возится с этим делом недолго, ведь за девять лет службы в прошлом особняке многому научился, там не принято было прощать чьи-то ошибки или кому-то помогать. — Господин Накахара. Я принёс вино. — Входи. Прошло две недели с тех пор как Акутагава служит в новом доме. За это время он успел познакомиться со всеми слугами и помощниками графа. Каждую ночь он приносит Господину Чуе бутылку вина, которая на слудующее утро оказывается полностью опустощенной. Он пьёт не просыхая, всегда серьёзен, не то что Осаму-сан, любящий улыбаться абсолютно всегда. Накахара улыбается только по вечерам, когда пьёт в своём тусклом кабинете, освещенной свечами, в полном одиночестве. За это время к нему не приезжал ни один из родственников, только коллеги по работе. Его единственный друг — вечный соперник, Осаму Дазай. Акутагаве не свойственно интересоваться чужой жизнью, поэтому он решил не отходить от своего жизненного принципа, помогающего ему избегать многих проблем, не решался спросить у кого-либо из слуг о Хозяине, или попытаться разузнать что-то самостоятельно. Акутагаве всего навсего не интересно.