Мой милый господин

В один из привычных ночей в кабинете графа, Акутагава задумывается над тем, что такого хорошего в этом алкоголе. В памяти всплывают образы пьниц из места в котором он провел детство. Они были противными, похожими на свиней, зависимость от горького пойла делала их похожими на животных, не отдающих отсчёта своим действиям. Они многое себе позволяли с теми, кто слабее, домогались женщин, обижали тех, кто не мог дать отпора, обворовывали свои же семьи, избивали жён и детей. Рюноске всегда презирал пьяниц. —Задумался о чем-то интересном? — из мыслей его отвлек хриплый голос Накахары-сана. Чуя совсем не похож на уличного пьяницу, потому что богатый? — Думает Рюноске. — Нет, ни о чем интересном. Я пойду с вашего позволения. — Акутагава поклонился, в ожидании разрешения, но на этот раз его попросили остаться. — Выпей со мной, это приказ. — Чуя откинулся на спинку кресла, скрещивая руки на груди и взглядом указывая на неподалеку расположенное кресло. Акутагава хотел было отказаться, потому что время уже идёт к полночи, и на сон у него осталось совсем мало времени, а завтра много дел, но не смог сказать всего этого вслух. — Должно быть раздумывал над тем, почему я так много пью… — Это не так! — неожиданно для самого себя выпалил Рюноске. — Ты смотрел на бутылку с особой неприязнью. Уверен ты не пьёшь. Но выпей сегодня со мной. — Чуя протянул слуге бокал с красной жидкостью. — Спасибо. — Акутагава сделал небольшой глоток, пробуя вино на вкус. Первое, что он ощутил было горечью во рту, хотелось выплюнуть, но он все же проглотил. Через пару мгновений, в груди отдало теплом, тело начало расслабляться. — Ну же, смелее, Рюноске. — брюнет мигом опустошил бокал, дабы не нарваться на хозяевскую неприязнь. — И как тебе, правда тепло? — Мягко и беззаботно протянул Граф. — Да, вы правы, господин. — не соврал Рюноске. По телу вправду разлилось что-то приятное, отуманивающее сознание, делающее разум не ясным, но соблазняюще свободным для мыслей. 'Так вот зачем вы пьете? Чтобы утолить одиночество! ' — хмыкнул Рюноске, после второго бокала. Неожиданно для себя он сказал это вслух, а когда слуга осознал это, его проживали хозяевы глаза, холодные, цвета ясного голубого неба. — Возможно. — ответил он и громко расхохотался, будто бы его уморил ответ глупого слуги. Он продолжил уже серьёзным тоном: — Тогда скажи же, как мне от него избавиться? — он встал со своего кресла, медленно зашагал в сторону Рюноске, от чего ему сделалось очень худо. Оставалось надеяться, что под ним провалится пол, и он исчеснет до того, как его настигнет гнев хозяина. Сердце зашлось в страхе перед наказанием. — Думаешь, мне стоит найти прекрасную даму, привести ее в этот дом, завести семью? — с неприязнью спросил Чуя. Это видение будущего совсем не привлекало хозяина, более того, он будто бы ненавидел эти слова на подкорке своей души. — Ннет. — Тогда возможно у тебя есть другой вариант развития событий, при котором, я поборю свое одиночество, а с ним и безудержное желание пить это горькое поило? — Чуя одной рукой оперся на край спинки кресла, другая же покоилась на плече слуги. — Не знаю. — тихо прошептал Акутагава, взгляд его упирался в низ желетки Чуи. — Посмотри на меня! Разве не в любой голове есть мысли, не терплю безвольных кукол, отвечай по существу, когда я тебя спрашиваю! — Накахара хотел было помочь упрямому слуге, но тот вздернул голову кверху раньше, чем рука господина коснулась чужого бледного подбородка. Их взгляды встретились. Хмурый, но в то же время покорный Рюноске и яростный и ошарашенный Чуи. — Можете оставаться одиноким всю жизнь или полюбить наконец кого-то, кого угодно, вам не обязательно жениться на ком-то или возыметь ребёнка! — сорвался Рюноске, позже тихо добавив: — Вот только почему такой состоятельный дворянин как вы спрашивает о таких вещах обычного раба, вроде меня? — обычно бледные щеки Акутагавы сейчас имеют приятный розовый оттенок, то-ли потому что ему неловко говорить о таких понятиях с хозяином, то-ли причиной всему немного опьяненное состояние. Такая картина нравится Чуе, поэтому он не может сдержать своей улыбки, он пытается скрыть её, поворачиваясь к собеседнику спиной и веля тому покинуть кабинет. На душе делается легко и он просто валится на постель, впервые за долгие месяцы засыпая без посторонних вмешательств.