Позволь прикоснуться

Антон шёл и шёл, не видя перед собой дороги. Он был рад облегчению, рад словам Арса и тому, что мужчина понял его чувства, признал их и не стал навязывать свою позицию. Для Шаста этот разговор стал действительно важным моментом, который обязательно станет точкой в их прежних неправильных, странных и очень неприятных отношениях. Тохе хотелось верить в это, хотелось думать, что мужчина больше не побеспокоит его душу, не станет лезть куда-то в глубь, чтобы коснуться того, чего даже сам парень дико боится трогать. Антон остановился. Вдруг этот круговорот радости прервала одна очень странная, нечеткая мысль, вылезшая, как росток из-под земли. Шаст что-то забыл. Что-то очень важное, что хотел сделать. Прошла минута… вторая… и только тогда он вдруг осознал, что купленная для Арсения Сергеевича шоколадка всё ещё лежит в портфеле. Антон тут же сорвал с плеча один из рюкзаков, немного покопался в его содержимым и вытащил со дна ту самую, купленную сегодня утром плитку темного. Шоколад немного размяк, но не утратил своей формы. Парень судорожно покрутил её в руке, думая, стоит ли возвращаться и, в итоге, развернулся, потопав назад. Он надеялся, что Арсений ещё не уехал, что он застанет учителя на том же месте, где они расстались. Шаст вдруг почувствовал острую необходимость сделать это - отдать мужчине шоколад, словно какое-то шестое чувство требовало, вело его, тянуло обратно. Антон ушёл не далеко, всего каких-то минут пять прошло. Наконец Шастун свернул и оказался перед школой. Взгляд метнулся на парковку, пробежался по рядам неровно стоящих автомобилей, зацепился за группу младшеклассниц, стайкой спешащих куда-то прочь от школы, а потом перепрыгнул на место, где, по идеи, должен был стоять Арс. Но машины с её водителем нигде не было. *** К началу октября школа казалась настоящим наказанием для всех учеников. Учителя больше не щадили их разнеженные за летние каникулы нервы, задавали кучи домашних заданий и строго ставили оценки. Арсений тоже изменился, как преподаватель. Больше не чувствовалось в нем того запал, с которым он выполнял свою работу даже неделю назад. Попов больше не горел этим огнем увлеченности, всё чаще ловя себя на мысли, что подустал видеть каждый день одни и те же лица. За прошедший месяц в его жизни ничего кардинально не поменялось. Попов, честно говоря, плохо спал, но это не мешало ему подскакивать чуть свет и идти на пробежку. Так начинался почти каждый его день, не считая выходных, в которые он теперь дрых до самого обеда, теша себя надеждами, что отоспится за две недели: прошедшую и будущую. С Пашей они встретились лишь раз, потому что ни у одного, ни у другого особо не было времени на прогулки по ресторанам. Их общение сошло к ежедневным обменом сообщениями или звонками. Воля пару раз напомнил другу, что до сих пор не отказался от идеи встретится с Антоном, на что неизменно получал очень туманный ответ и каждый раз совершенно разный: "Я ещё не придумал предлог для вашей встречи" или "Он занят, а когда освободиться, не сказал". По правде, Арсений почти не разговаривал с Шастом на отвлечённые темы. Они встречались на переменах, Арс всегда здоровался первым, старался как-то вывести парня хоть на какой-то разговор, но тот неизменно отвечал на всё коротко, односложно, от чего никогда не получалось нормально поболтать. Встречались на уроках: Антон почти никогда не смотрел на учителя, предпочитая скрупулёзно записывать новый материал, решать номера или разглядывать кольца на своих тонких, длинных пальцах, но не в какую не поднимать взгляд на мужчину. Встречались на индивидуальных дополнительных, где Шаст уже мог решать первые три номера в ЕГЭ, довольно часто ошибаясь, но всегда прислушиваясь к замечаниям старшего. Так не спеша, муторно и очень скучно тянулся их сентябрь. Страх Антона никуда не делся, он просто заполз поглубже в душу, ожидая своего момента славы. Парень продолжал опасаться Попова, обходил его стороной, если мог, но когда угроза контакта была неизбежна, то старался поскорее закончить разговор и уйти подальше. Между ними появилась неловкость, которую оба чувствовали, но ничего сделать не могли. Шаста вполне устраивало такое положение вещей, а вот Попова нет. «Бабье лето,» - оно приходит с последними теплыми днями осени, напоминая о прошедших трех месяцах каникул. В этом году синоптики дали прогноз, что оно начнется 28 сентября и продлится полторы недели. Немного ошиблись. Тепло пришло 29 и пока не собиралось уходить. Антон в эти дни откровенно наслаждался погодой, подолгу гуляя после уроков, исследуя неизвестные ему места района. На 4 октября было назначено удивительное событие. Арсений узнал об этом утром в пятницу, когда вышел на перемене в коридор и наткнулся на учительницу биологии ведущую диалог о чем-то с учителем английского. Они поздоровались и англичанин ненавязчиво осведомился: а в курсе ли Попов о том, что завтра будет футбольный матч между учителями их корпуса и соседнего, что находился буквально через дорогу. Попов удивленно спросил: о чём это он, ведь ничего подобно Арс не слышал и тогда ему объяснили, что и как будет проходить. Заинтересовавшись этим событием, Арсений наконец нашёл выгоду в своих утренних пробежках, ведь его физическая форма, в отличии от доминирующего большинства здешних преподавателей, была вполне себе на высоте. Весь вечер пятницы, по рекомендации учителя английского, Попов искал подходящую спортивную форму. Два комплекта его беговой никак не могли в полной мере ответить требованиям Арсения, поэтому, недолго думая, мужчина собрался, сел в машину и поехал в ближайший спортивный магазин. В вечернее время посетителей было немного, так что консультант с энтузиазмом помог подобрать что-то подходящее, посоветовал кроссовки, ходил за вещами от примерочных, если Арсу не подходил выбранный размер и вообще всячески оказывал помощь покупателю. Попову такая забота пришлась по вкусу, так что между мужчинами завертелся поверхностный разговор о свежих новостях. До закрытия оставалось полчаса, когда Попов наконец выбрал все необходимое и пошёл к кассе. Консультант весьма тепло попрощался с ним, выразил надежду, что Арсений еще придет сюда и покинул покупателя, поспешив куда-то по своим делам. Домой Арсений привез два пакета, в одном из которых лежал новенький комплект спортивной футбольной формы, а в другом коробка с кроссовками, которые они выбрали исходя из объяснений, для чего конкретно обувь понадобится. Мужчина был весьма рад покупкам, от чего вечер, хотя по времени уже была ночь, прошел спокойно и закончился быстро. Попов, заряженный предвкушением, лег спать, впервые за несколько дней, сразу заснув. Антон же в это время смотрел фильм, на который наткнулся совершенно случайно, исследуя просторы Netflix. Он вспоминал встречу с родителями, в сотый раз прокручивая её в голове и думал, что мог бы вести себя по-другому, мог бы сильнее закрыться от них, наверное, что он, по итогу, и сделал в среду, когда те приехали к школе перед вылетом. Майя позвонила сыну узнать, выйдет тот попрощаться с ними, на что получила отрицательный ответ. Шаст следил за ними в окно класса, где у него как раз начиналась литература. Парень знал, что такой поступок несколько оттолкнёт их, не позволит так стремительно приближаться. Тохе было сложно представить это прощание, воспроизвести в голове, как они будут его обнимать, что он скажет им напоследок, что сделает в ответ на их ласки. Всё это так и осталось темным, не исследованным пятном в когорте предположений. Антон увидел, как такси, у которого минуту назад стояла Майя, отъезжает от ворот школы и сворачивает, проскальзывает вдоль школьного забора, а потом скрывается за поворотом. Шастун нисколько не жалел о том, что не вышел тогда. Всё-таки, он был ещё не готов принять их, не готов открыться тому будущему, которого хотели они, но парень знал, когда-нибудь, когда его сердце залечит глубокие, пока что кровоточащие раны, тогда и только тогда, он свернет на этот путь, стараясь наладить отношения с близкими, но не самыми родными ему людьми. За эти прошедшие четыре недели в школьной жизни Шаста не происходило ничего особо интересного, выбивающегося из привычного ритма жизни. Всё было точно так же, как в прошлом году, позапрошлом году и два года назад… ну в общем, как всегда. Отличие было лишь в том, что учителя словно помешались, начав усиленно давить на одиннадцатиклассников, мол, тем через восемь месяцев экзамены сдавать, а они лентяи и последние остолопы, ничего не делающие для подготовки. Антон искренне недоумевал, от чего они так с учениками. Словно такого рода унижения могли как-то замотивировать детей на подготовку. Да добрые 90% класса до сих пор окончательно не решили, что будут сдавать, а если не знаешь, к чему готовиться, то и готовиться не получится нормально. В общем, сентябрь закончился, наступил октябрь. В беседе 11А класса обсуждали что-то очень интересное, судя по количеству уведомлений в чате. Антону не хотелось читать эти две сотни бессмысленных сообщений, так что первую половину он быстро пролистал, лишь мельком замечая какие-то стикеры, изобилие восклицательных знаков, читая отдельные слова. В суть диалога получилось вникнуть, так что парень особо не задержался на части, где его одноклассники обсуждали университеты, хотя эта тема была достаточна актуальна и для Шаста. Пролистав вниз, взгляд зацепился за сообщение, где на фоне всех остальных слов яркой вспышкой выделялись инициалы А.С. В голове Антона что-то щелкнуло, появился интерес, так что, замедлив темп, он стал более медленно и тщательно вчитываться в диалог. Речь шла о завтрашнем дне, а конкретно, о футбольном матче, о котором девчонки узнали буквально сегодня. Учительница женской половины класса по физкультуре мельком обмолвилась об этом на уроке. Конечно, девочек это заинтересовало, так что они усиленно выяснили все подробности и теперь выясняли: кто собирается пойти и посмотреть, ради чего конкретно идёт туда и все такое, интересное лишь пищащим от восторга школьницам. Парней в беседе было не видно. Они ничего не писали, не вмешивались в ход обсуждений и, наверное, как Антон, просто с интересом читали это нечто. Оля, одна из тех, кто повсюду бегает за Ирой, открыто заявила, что пойдет на матч только ради того, чтобы посмотреть на Арсения Сергеевича. Её поддержали другие подружки из Иркиной компании. Алиса же начала возмущаться их целями, от чего завязалась недолгая возня с выяснением того, а ради чего стоит идти на матч. Ира присоединилась к своей компании, заявив, что хоть она конкретно и любит футбол, но завтра пойдет лишь для того, чтобы увидеть Арсения, потому что не сомневается, что он в превосходной физической форме, судя по внешнему виду. Алиса, Саша и Надя заявили, что это идиотизм, потом повесили на Иру ярлык "глупая влюбленная школьница" и обозначили, что ехать с другого конца Питера лишь для того, чтобы увидеть препода, которого они видят пять дней в неделю в школе - это бессмысленная трата времени. Антон в этой дискуссии молчаливо поддерживал почему-то Иру с её компанией. Парень даже собрался написать, что и ему интересно было бы увидеть Арсения Сергеевича на поле, но потом осекся и стёр сообщение. Спор потихоньку утих, стороны остались при своих мнениях, никто из парней так и не вмешался в пятничный диалог, а у Антона появились весьма четкие планы на завтрашний день, от чего он быстренько сходил в душ, выпил стакан сока и лег спать, впервые за месяц раньше, чем стрелка пересекла отметку в два часа ночи. Шастуну приснился весьма неожиданный сон. Из недр памяти выплыл эпизод, связанный с учителем по математике, что не очень-то обрадовало парня. Они находились в классе. Кажется это было их первое дополнительное занятие. Тоха что-то писал на доске, но во сне всё написанное было смазанным, нечетким, неразборчивым. Потом Антон увидел Арсения, сидящего на столе, сложившего руки на груди и наблюдающего за ним. Взгляд этих голубых глаз заставлял поёжиться от мурашек. Хоть Шаст и был во сне, но эмоции казались такими реальными, что хотелось поскорее вылезти из этого воспоминания. Тоха сделал шаг назад, чуть отдаляясь от доски, оглядел записи, ничего не понял, потом перевел взгляд опять на мужчину. Тот грациозно поднялся, подошёл и что-то сказал, но слов было тоже не разобрать, а потом Арсений положил руку на голову Антона и погладил. Шаст замер, застыл, ощутив, как по спине, вдоль позвоночника пробежал холодный ток. Спало очарование от небесных глаз, и Антон отшатнулся от мужчины, во все глаза уставившись на Попова, который остался стоять на месте, недоумевая от реакции парня. Шаст испугался, тут же окаменел, оступился обо что-то и, не удержав равновесие, ближе познакомился с полом, приземлившись пятой точкой на оный. Легкая боль от падения оказалась тоже очень реальной. Но дальше сон пошёл не по сценарию эпизода из жизни. Арсений, который в памяти остался стоять, сейчас же присел на корточки перед парнем и тихим, пронизывающим до костей шепотом спросил: - Что такое, малой, я тебе о семье напомнил? И Антон ощутил могильный холод, страх натянул мышцы, до боли сжались губы, а Арсений на этом не остановился, начав медленно приближаться, к продолжающему сидеть парню, зачем-то встав на колени. - Прости, не хотел. Хотя, мне вот очень любопытно, о чём конкретно я напомнил тебе? - с каким-то дьявольским интересом во взгляде вопросил Попов, подползая к Шасту ближе. Парень попытался отодвинуться, для чего заёрзал, но через мгновение его спина уперлась в стену, напоминая, что пространство тут довольно ограничено. Арсений был слишком близко, его руки в следующее мгновение оказались по бокам от бедер парня, а лицо буквально в двадцати сантиметрах от испуганного, бледного и очень встревоженного лица Антона. - Тох, ну же, я хочу знать это. Расскажи мне! Давай! Утоли мое любопытство, - жестко выдохнул Арсений, а потом с рычанием в безумном интересе, чуть повысив голос, потребовал, в этот момент всё больше и больше напоминающий какого-то хищного зверя, загнавшего свою жертву в угол и теперь попросту измывающегося над ней, наслаждаясь беспомощностью. - Ар…Арсе…Серге… - только и смог прохрипеть с мольбой в голосе, в конец напуганный происходящем Антон, а потом отвернулся, уперевшись щекой в стену, дальше шея попросту не выкручивалась, да и холодный бетон мешал. Вдруг весь воздух одним ударом вышибли из груди, а сердце остановилось и появились огромные сомнения, что оно забьется вновь, по коже забегали мурашки, а волосы встали дыбом, отвечая на очередную волну ужаса, неверия, изумления и опять ужаса, что закипел в груди. Антон вжался в стену, страстно возжелав стать с ней единым целым. Задыхаясь, он не мог сделать нормального вздоха, чувствуя кожей каждый выдох и вдох Арсений. - Антон, - прошептал низким, чуть хрипловатым, каким-то жутким, поистине нечеловеческим голосом Попов, а потом его зубы, которые Антон не видел, зажмурившись до боли, сжав ладони в кулаки так, что ногти впились в кожу, сомкнулись на основание шеи парня, не сильно, но болезненно кусая. Антон в этот момент вскрикнул, прикусил язык и завыл, не понимая, что вообще происходит. Арсений выпустил кожу из плена, а потом одними губами ласково, с какой-то жестокой нежностью, прикоснулся к месту укуса, словно пытаясь избавить бледную поверхность от ярко-красного оставшегося отпечатка. Антон отказывался даже в этот момент открывать глаза. В нём не проснулся интерес узнать, что вообще происходит, не проснулось ничего, кроме нарастающего панического ужаса и той болезненной беззащитности, которую в этот миг парень так отчетливо почувствовал. - Не бойся меня, я не кусаюсь, - вдруг с остротой, шутливо произнес Попов, а потом добавил, выдержав драматическую паузу. - Хотя, если это так, то что тогда было только что? Антон готов был заплакать. Действительно взять и зареветь, но упорно сдерживал рвущиеся всхлипы, до боли прикусив внутреннюю сторону щеки и почувствовав металлический привкус. К горлу подступила горечь, в носу закололо, появилось ощущение, словно парня вот-вот стошнит. Голос Арса пугал не меньше, чем вся эта ситуация. С ним разговаривал не человек, а кто-то непонятный, потусторонний, словно впитавший в себя всю тьму кладбищ, но точно не тот Попов, которого Шаст знал. - Антон? Что такое? - вдруг раздался привычный, такой родной голос Арсений откуда-то издали. Парень не поверил своим ушам и ощущением. Распахнув глаза, он посмотрел вокруг и понял, что Арсений стоит в шаге от него, а сам он сидит на полу в той самой позе, как упал. Шаст изумленно, округлив пылающие зеленью глаза, воззрился на Попова, того самого, который вёл у него уроки и так неосмотрительно погладил по голове. Арсений протянул руку, предлагая парню помощь, но тот продолжил сидеть, а потом раздался непонятный далекий шум, нарушающий тишину класса и казалось, Арсений вообще не слышит нарастающего гомона. В следующий момент Антон провалился во тьму. Вытащил парня из этого кошмара будильник, который тот вечером поставил, чтобы не проспать матч. Антон неуверенно вгляделся в потолок, пытаясь понять, точно ли это реальность. Тот потусторонний, холодный голос Арсения до сих пор эхом отдавался в ушах, от чего казалось, словно кошмар не до конца ушел и вот-вот норовит вернуться. Но Антон нащупал чуть подрагивающий рукой телефон, отключил будильник и посмотрел на экран. Часы показали 8:02. Шаст вылез из кровати не сразу, немного полазив для начала в соцсетях., а когда осознал, что прошло уже полчаса, наконец заставил себя подняться. Подушка и простыня были влажными, что не сразу почувствовал парень. Видимо, тому кошмару, воспоминание о котором уже стерлось из головы, оставив после себя лишь неприятный осадок ужаса, всё-таки удалось повлиять и на реальность. Хмыкнув, Антон потратил ещё десять минут на то, чтобы поменять постельное белье на чистое и только после этого наконец занялся утренними делами, направившись для начала в душ.