POV Антон
Ребята из класса, с которыми я довольно хорошо общался, даже, можно сказать, дружил, решили забраться на территорию заброшенной стройки, что была за городом. Пришлось прокатиться полчасика на автобусе, где было довольно душно из-за жары, стоявшей тем летом на улицах Питера. Когда выпадала такая теплая летняя погода, что для города редкость, мы не вылезали с улицы, как бы родители не просили зайти хотя бы пообедать. Было еще столько неизведанных мест, и жарких дней могло не хватить на их исследование, так что тратить драгоценное время на какие-то там обеды было не в наших приоритетах. В заброшенном, наполовину построенном доме было сумрачно. Кое-где сквозь квадратные разъемы под окна проникал солнечный свет, освещая забытые цивилизацией бетонные стены и пол. Мы крались, затаив дыхание вдоль стен, опасаясь бомжей, которое, как мы тогда знали, облюбовали это уютное местечко. Но нам везло, никого так и не обнаружив, мы уже смелее бродили по восьми этажам, изучая все самые тёмные местечки. Хотелось найти что-то такое, чего боится каждый ребёнок в кромешной тьме, приходящей ночью. Мне было десять. Кто-то мог бы сказать, что это самый лучший возраст, когда вроде и обязанностей у тебя никаких почти нет, а самостоятельность уже потихоньку начинает появляться. Мне нравилось то лето. Стоял июль, жара продолжалась уже неделю, мы кайфовали с друзьями, которые проводили каникулы в городе. Я был одним из тех, кто ненавидел выезжать за город, в особенности на дачу, куда мы ездили каждое лето на протяжении девяти лет моей жизни. Но в том году от чего-то не поехали. В окне седьмого этажа был виден лес, который простирался за городом. В нескольких часах езды в ту сторону располагалась граница с Финляндией, где я мечтал побывать тогда. Хотелось разглядеть хоть что-то среди этих деревьев, найти что-либо, будто-то я чувствовал шестым чувством какое-то притяжение и не мог отвести глаз. Неожиданно чьи-то руки цепко хватают со спины за талию. Я вздрагиваю, прижимаюсь к холодному бетону, натыкаясь животом на острый край оконного проема. Какой-то абсурдный дикий ужас накатывает откуда-то снизу, парализуя сразу все процессы в моем организме. Что это? Моя смерть? Я упаду? Вопросы в голове исчезают, когда я слышу такой знакомый смех. Паника никуда не девается даже тогда, когда меня разворачивают спиной к таинственному лесу, и я понимаю, что это тот, чьи глаза я ненавижу больше всего на свете. Сейчас ненавижу. Дыхание на миг отмирает, а потом снова, словно ком в горле, и я задыхаюсь от нехватки кислорода. Надо мной нависают, болезненно прижимая спиной к острому углу окна. Кажется, словно сейчас сломается позвоночник. Руки приклеиваются к бетону, пот стекает по ключицам. Передо мной Сережа с его такой отвратительной ехидной улыбкой, искривившей губы. Мне шестнадцать. Я четко понимаю это, ведь браслет с его именем я носил именно в тот год. И он всё ближе. Не понимаю, что происходит. Вдруг солнце исчезает и кромешная тьма накрывает так резко, что я теряю ориентацию в пространстве и спустя какой-то миг, я чувствую, как падаю. Приземляюсь на что-то мягкое, а сверху меня накрывает такое знакомое тело. Я могу по одному прикосновению определить, что это он. Сережа глубоко и чуть хрипло дышит, приближаясь все ближе к моему лицу. Отвратительное ощущение чего-то происходящего. Я совсем теряюсь, не понимая, что сейчас творится. А он целует. Целует, как умеет только он, просовывает язык сквозь мои приоткрытые губы. И я не сопротивляюсь. Внутри все горит, а мое сознание орет от ужаса и отвращения. Я целую в ответ, обвиваю руками за плечи, перебираю пальцами его волосы, пытаясь прижаться к нему ещё сильнее. Поцелуи переходят на шею. И я поддаюсь этому желанию, откликаюсь на его прикосновения, словно мне самому хочется этого. И ощущение такое, будто я раб собственного тела, сознание кричит, что я не хочу, но организм отказывается слушаться. И все пропадает. Я распахиваю глаза, в ужасе глядя куда-то вперед, не понимая, что я вообще вижу. Руки подрагивают, а губы болезненно искусаны. Сердце колотится так бешено, будто после десятикилометровой пробежки. Дышать получается не сразу. Первый вдох с хрипом и болью, кислород заполняет легкие, раскрывая их. Всё кружится. Не понимаю. Ничего. Где-то слева слышится отдаленный неразборчивый голос. Кто это? Перед глазами ещё стоит образ Серёжи, который склоняется надо мной. Больно. Что-то внутри в очередной раз крошиться на части, хотя, казалось бы, там ничего уже не осталось. - Антон! - наконец разбираю я в голосе слева. Кто это? Кому я нужен настолько разбитый? - Малой… - снова зовёт голос. Знакомый. Но не Сережа. Это радует. Ладно, надо бы собраться. Вроде и машина знакомая.Конец POV
Парень бледен. Волосы на висках пропитались потом и прилипли к коже. На ресницах еще остались следы выступивших слез. Губы все красные, а кое-где виднеется небольшая капелька крови, что вот-вот норовит соскользнуть на подбородок. Арсений не понимает, что так могло побеспокоить парня. Кошмар приснился? Единственный логичный ответ на этот простой вопрос. Тогда что делать? Кажется, словно парень в трансе, замер и не реагирует на голос. Попов тянется, аккуратно касаясь плеча Шаста, немного потряхивает и наконец видит осознанный взгляд парня, который тот мгновенно переводит на математика. - Антон, что такое? Что тебе приснилось? - невольно спрашивает Арс, ласково проводя большим пальцем по щеке, пытаясь хоть как-то привести парня в адекватное состояние. - Арсений Сергеевич? - хрипло выдыхает Тоха. - Я… Мне надо идти… Я не хочу… - и слова заканчиваются. - Так. Подожди. Я тебя не отпущу в таком состоянии. Пойдем, провожу до квартиры. Ты меня знаешь как напугал. Слушай, выглядишь даже хуже, чем обычно. Тох, я волнуюсь, очень, - на последнем предложении голос падает до совсем тихого шепота. - Не надо меня провожать. Я прогуляться хочу. Один. Без вас, - довольно резко отвечает тот и дёргает за дверную ручку, намереваясь выбраться из тесного пространства машины. - Антон, нет. Извини конечно, но нет. Правда. Я не смогу бросить тебя сейчас. Просто не смогу оставить одного. Пожалуйста, позволь помочь тебе. - Нет! Я сам всегда справлялся и в этот раз смогу! С чего вы вообще взяли, что сможете помочь? - наткнувшись на заблокированную дверь, огрызается юноша, не намереваясь терпеть это вмешательство в личное пространство. - Потому что я очень хочу тебе помочь, Тоха! - выдыхает Арсений, сжимая рукой бутылку воды, что стояла в подстаканнике. - Вы ничего не знаете обо мне! - с холодной насмешкой комментирует Антон, сжимая руки на груди в защитной позе. - Не знаю, ты прав. Но это не исключает моего беспокойства. Пожалуйста, просто поверь, если я тебя сейчас оставлю, то через десять минут вернусь и всё равно буду рядом, - настойчиво отвечает Попов, пытаясь утихомирить недовольного парня. - Так вам плевать на мое состояние, просто хотите совесть свою успокоить…ха… - как-то зло усмехается Антон, пытаясь больше задеть математика. Арсений молчит. Его небесный взгляд меркнет, становясь ледяным. Прикрыв на миг глаза, он тяжело выдыхает и нажимает кнопку блокировки, давая парню желанную свободу. Сердце колотится в груди, как бешеное. Слова Антона правда смогли задеть мужчину. Стало обидно и больно. - Иди, Антон. Раз так хочешь быть один, то я держать не стану. Иди, - без тени былого беспокойства холодно произносит Арсений, отворачиваясь от парня. И атмосфера между ними рассыпается, как разбитое стекло, болезненно впиваясь в кожу обоих. Шаст молча смотрит на математика, рассматривая его лицо, повернутое боком. В миг расхотелось идти куда-то, появилась потребность остаться здесь, захотелось просто сидеть рядом с Арсением, смотреть на него и знать, что он рядом. В очередной раз стало больно от осознания своей никчемности и эгоизма. Ненависть к самому себе пустила корни глубоко под кожей, оплетая вены, органы и плотно сжимая сердце. Вдруг затошнило. К горлу подкатил рвотный порыв. Но делать было нечего и ручка покорно поддалась, открывая машинную дверь. Что дальше? Шагнуть в это отвратительное одиночество или остаться здесь, где буквально минуту назад не хотели отпускать? Миг превратился в вечность, мысль растянулась в бесконечную нить, конец которой был где-то во тьме. И злость отступила. Боль отступила. Остались ненависть и холод, пробирающий до мурашек, сжирающей все остальное внутри. Одна нога почувствовала холодный жесткий асфальт. Другую ставить туда было страшно. Будто цепи приковали все тело к креслу, не давая выбраться. Но поборов это странное чувство, Антон вылез. Минуту постоял, слушая тишину автомобильного салона. Арсений не смотрел в его сторону вовсе, намертво приковав свой взгляд к впереди растущему дереву. - До свидания, Арсений Сергеевич. Спасибо за кофе, - все же почти неслышно выдыхает Шастун, но никакой реакции от Попова не следует. Хлопнула дверь. Антон скрипя зубами направился к подъезду. Рюкзак тянул одно плечо, но внимания обращать на это не было сейчас в приоритетах парня. Вынув из кармана красно-белую пачку, Шаст быстро сунул в рот желаемую сигарету и, щелкнув зажигалкой, опалил до красноты кончик. И было все равно, что машина Арсения еще не уехала, продолжая стоять где-то позади. И математик мог увидеть вредную привычку. Сейчас лишь ненависть и сожаление наполняли ноющее сердце. Он обидел единственного во всем мире человека, который увидев парня в таком состояние захотел помочь и поддержать. Сейчас Антон считал себя последней тварью. Застыв у подъезда, Шаст уселся на лавочку, скинув рюкзак. Зеленые глаза вцепились к черную BMW, продолжающую неподвижно стоять на месте. Что с Арсением? Антон мог разглядеть отсюда профиль математика, продолжающего сидеть неподвижно, словно изящная скульптура, ничем не отличающаяся от живого человека. Но еще миг и Попов берется за руль, выруливает с парковочного места, оборачивается на Антона, который в этот момент делает очередную затяжку, но его голубые глаза видят словно насквозь. И Шасту больно. Арсений стремительно покидает двор, словно вовсе не заметив сигареты, да и парня, тяжело привалившегося к спинке скамейки. И единственное, что греет во всей этой ситуации - белесый дым, облачком растворяющейся в воздухе.***
Как в тумане проходит утро. Голова раскалывается с самого подъема. Наверно, идея напиться вчера была не самой удачной, учитывая, что сегодня вторник. Под глазами залегли мрачные тени, белки немного покраснели. Вроде и не скажешь, что вчера набухался до беспамятства, но понять это может и можно. Первая пара - история и общество. Шаст с удовольствием укладывает голову на сложенные на столе руки и отключается, игнорируя лекцию. Преподаватель, кажется, вовсе не замечает спящего парня, продолжая рассказывать материал. К концу урока Шаст просыпается, как по команде, недовольно открывая глаза со звонком. Теперь нужно переходить в другой кабинет. Что ж, это испытание он выдержит. Заспанный вид парня привлекает любопытные взгляды двух дежурных учителей в коридоре, но те даже не думают подозревать его в чём-то, ведь куда интереснее обсудить, что кошка, которая живёт на школьном дворе вчера непонятно куда убежала и не вернулась даже во время традиционной вечерней трапезы. Шастун вяло плетется вперед, медленно подползает осознание того, что сегодня целых три урока с Арсением Сергеевич и до них остался примерно час. Интересно, как выжить на паре по геометрии и на допе? Сердце замерло в тот момент, когда напротив, пробираясь сквозь толпу школьников, появился математик, рядом с которым шёл какой-то неизвестный парень и девушка. Антон видел, как Попов что-то терпеливо говорил ученику. Шаст застыл глядя на это вполне удовлетворенное выражение лица мужчины. Они прошли мимо. Попов даже взгляд на парня не бросил, словно проигнорировав присутствие того. Антон оглянулся, словно желая убедиться в произошедшем. Математик мерно отдалялся по коридору. Хотелось окликнуть его, привлечь внимание, ставшее в миг таким ценным, но ком в горле не дал даже пикнуть, а новый всплеск боли в голове и вовсе испортил самочувствие, поставив похмелье выше всех остальных чувств. - Антон! - кто-то позвал его так дружелюбно и радостно. - Привет, - пробормотал юноша, сфокусировав взгляд на Диме, который стоял перед ним. - Слушай, вы с Арсением Сергеевичем поссорились что ли? - с интересом спросил десятиклассник. - Видел просто, как он мимо прошёл, даже не посмотрел на тебя. Извини, если лезу не в свое дело, просто какой-то Попов совсем грустный сегодня, - поделился интересной информацией Поз, завладев вниманием Антона полностью. - Грустный? Вроде выглядел, как всегда, - хмыкнул парень, желая, чтобы Дима рассказал больше, и это сбылось. - Так у нас с ним сейчас урок был. Это мои одноклассники рядом шли. Он реально сегодня странный. Знаешь, как-то не чувствуется той светлой энергии, которая обычно от него исходит. Да и в выражении лица он поменялся едва в коридор вышел. Не знаю, может тебя заметил и решил впечатление о себе в твоих глазах не портить. - Дим, а ты как думаешь, что мне сделать, чтобы он вот так не игнорил меня? Просто у нас сегодня с ним три урока… - Слушай, я же не знаю, что произошло, так что и посоветовать ничего не могу. Если поссорились, то подойди и извинись для начала, даже если не ты виноват в конфликте. Я его хоть и недавно знаю, но успел понять, что гордость в нем тоже есть. - Да, виноват я. Полностью, - согласно кивнул Шаст. - Ну вот. Извинись перед уроком. Но я не думаю, что на учебный процесс как-то повлияют ваши личные конфликты. Так что, я даже советую подойти к нему после уроков. Поговорите о случившемся заодно, обсудите все разногласия, так лучше будет точно. - проанализировав крупицы информации, сделал вывод Дима. - Я понял. Думаю, сделаю так, как ты и говоришь. Спасибо, - впервые за этот день Антон едва улыбнулся, намереваясь своими силами исправлять плачевную ситуацию. - Кстати, ты выглядишь очень не очень. Пил, что ли? - с подозрением вопросил Позов, вглядываясь в бледное лицо. - Заметно? - разочаровано выдохнул Антон. - Ну не так уж сильно, я просто несколько проанализировал ситуацию. Вы оба сегодня выглядите плохо. Арсений никакой, ты тоже. Тох, заметно, что ты не выспался. Алкоголь тоже оставил свой след, так что лучше бы тебе сегодня было остаться дома. Попов может понять, что ты пил вчера. Раз уж я понял это, хотя не так давно знаю тебя, - констатировал Дима, поправив очки, совсем сползшие на нос. - Святые черти! Будем молиться чтобы Арсений не о чем не догадался, - пробубнил Шастун. - Ага. Я за тебя свечку потом поставлю обязательно, - решил хоть немного веселья добавить в эту тяжелую атмосферу Поз. - Спасибо и на этом. Ладно, давай. До звонка немного совсем осталось. - Ага. Не грузи себя слишком и подумай над тем, что Арсению скажешь, - посоветовал Дима, и на этом они разошлись. Наверное, самое страшное случилось после звонка на первый из трех уроков математики. Арсений по обыкновению своему пошел по классу, проверяя домашние задания в тетрадях. Его приближение все больше и больше натягивало нервные струны по всему телу Антона. На перемене перед этим они не перекинулись даже банальным приветствием. Арсений увлеченно работал за ноутбуком, а Антон не стал заговаривать первым, пройдя мимо. Наконец Арсений подошёл. Его темные голубые глаза пробежались по Антону, а потом замерли на листе в клеточку, где было написано все, что требовалось выполнить дома. Попов просмотрел записи, перелистнул назад, убедился, что есть записи за предыдущий урок и тогда нарисовал ожидаемую пятерку в конце. И ушёл к следующей парте. Ушёл. Ничего не написал, как делал обычно на протяжение всего времени. Антон разочарованно смотрел на эту ненавистную пятерку, маленькую и красную, словно цифра насмехалась над ним, удовлетворенно говоря, что теперь парень такой же, как все, не особенный для Арсения. Шастун поднял затравленный взгляд на математика, который размеренно прошел к своему столу, достал учебник, открыл его и скомандовал сделать тоже самое классу, начиная урок геометрии. Ближайшие сорок минут прошли вполне обычно, не считая того, что Арсений раз прикрикнул на Антона, когда тот больно засмотрелся на математика и перестал записывать. Шастуну стало совсем плохо. Голова продолжала разрываться от дикой боли, а сердце замирало при каждом взгляде на такого холодного Попова. Хотелось что-то сделать. Набравшись храбрости, Антон поднялся с места через пару минут после звонка и медленно подошел к столу учителя. Арсений поднял на него уставшие глаза и тихо произнес: - Не сейчас, Антон. Потом поговорим. Парень молча постоял какое-то время, кивнул, но взгляда не оторвал. Между ними выросла тонкая стена и очень хотелось бы разрушить ее в тот же миг, но просьбе Арсения Сергеевича юноша противиться не мог. Накрыло чувство вины за свое вчерашнее поведение. Но математик прав, не сейчас, да и не здесь. После уроков. Да. В коридоре стало легче. Не было гнетущий атмосферы, что наполнила класс. Шастун облегченно выдохнул и уселся на скамейку, пытаясь привести мысли в порядок. Подошел Дима, присел рядом. - Ну как ты? - первое, что сказал Поз. - Пока нормально. Арсений сказал, что поговорим потом, - выдал Антон, хотя не собирался делиться личным со знакомым. - Ну и хорошо. Значит, все решите. О, кстати, я забыл отдать тебе, - Позов полез в портфель и достал оттуда тетрадь, на обложке которой значилось "ОГЭ". - Я решал там несколько вариантов, но тебе она будет полезнее. Смотри, сейчас и этого уровня хватит с твоими математическими знаниями. Решай по мере сил и возможности. Я всегда помогу и объясню, если вдруг будет что-то непонятно. - Дим, а чего ты со мной возишься? Неужели лучше меня компании не нашлось? - вдруг вопросил Антон, забирая тетрадь из рук парня. - Я особо ни с кем и не пытался общаться. Просто с тобой вот так само собой выходит. Меня вполне устраивает такая компания. К тому же, я тут единственный, кто дружит с тобой. Даже с Арсением умудрился поссориться, - выдал Позов и только потом пожалел о сказанном. - Ага. Ты прав. В очередной раз, - согласно кивнул Шастун. - Ну вот. Ладно, я побежал на первый этаж, а ты не переживай, все будет отлично. И Арсений обязательно поймет и простит тебя. Я в этом не сомневаюсь, - подбадривающе похлопал по плечу Позов, а потом поднялся, закинув свой рюкзак на плечо. - Спасибо, Поз, - искренне произнес напоследок Антон и, собравшись с силами, которые появились неизвестно откуда, вернулся в наполовину пустой классе. Арсений кинул на парня тяжелый взгляд, а потом снова вернулся к проверке тетрадей, что стопкой лежали рядом. Шастун прошёл к парте, убрал задачник в рюкзак, сел на свое место и воткнул наушники в уши, решив ещё подумать над тем, что скажет Попову после уроков.