Сказки красок

Комнату Флора выбрала, наверное, самую маленькую во всей Алфее, едва вмещавшую одновременно кровать-полуторку, небольшой письменный стол и прикроватную тумбу. В ней не было места даже чтобы поставить шкаф, соответственно, не было места и для вещей, кроме тумбочки и встроенных в стол ящиков, которые нормальные люди использовали под канцтовары и папки. Зато была крошечная, но её собственная ванная комната, явно не такая удобная, как несколько общих, используемых остальными студентами, но, честно признать, Флора не интересовалась какой-то серьёзной заменой чего бы то ни было. Впрочем, несмотря на любовь к комфорту и некоторый гедонизм, Флора вполне довольствовалась тем, что было, если её потребности были удовлетворены. Правда, эстетика тоже являлась её потребностью. Острая жажда прекрасного, так сказать. Флора, приехавшая в Алфею почти за две недели до начала учебного года, заменила кровать с матрасом, попросила дядю Бена сделать ей нормальное окно, подвесила в свободный угол маленькое плетёное кресло, бросила на пол шёлковый узорчатый ковёр и протянула по свободной стене несколько полок под книги и скетчбуки. Одну из полок она сразу же заполнила стандартным набором учебников для первого курса и уже начала заставлять вторую классической литературой Первого Мира. Под стол, туда, где должен находиться стул, Флора поставила мини-холодильник, а новый широкий подоконник стал местом для мраморной столешницы и двух электрических конфорок. Стены комнаты, бывшие изначально грязно-голубыми, были затянуты ею в коричный, с ноткой золотистой охры, шёлк, а вот шторы, бархатная обивка кровати, ковёр, кресло, даже подушки: все они были разных оттенков красного и зелёного: от пурпурного и артериально-алого до мятного и оливкового. Да, её комнаты были маленькими, но правильное использование пространства обещало в будущем позволить находиться в спальне практически круглые сутки, не контактируя с остальными студентами, и это — довольно приятный момент неприятного соседства. А когда Флоре становилось тесно и душно, она сбегала в дикую природу через окно. Прогулки она совершала с удовольствием: Алфея находилась всего в паре часов езды от побережья Недремлющего моря. И да, там было именно настолько красиво, насколько представляли себе люди, имевшие хоть какое-то понятие о дикой и грубоватой красоте. Осень в Солярии выдалась необычайно тёплой, не по сезону. На территории Алфеи ещё вовсю зеленела трава, но пышное увядание уже коснулось самого плато с его бескрайними каменистыми равнинами, озёрами, реками, и действительно прекрасными дикими водопадами, на берегах которых Флора уже успела посидеть, а позже — слегка заблудиться в прилеске и найти целую поляну, полную белого и нежно-сиреневого тысячелистника, с насыщенно-золотыми тычинками, выглядывавшими из соцветия. Верный признак наступившей осени... Флора мягко улыбнулась и бросила взгляд на небольшую кадку с пересаженными цветами, стоявшую в уголочке крошечной ванной комнаты. Они жадно пили её магию, продолжая цвести, буквально взрываясь оттенками, даже более насыщенными, чем были, но это всё еще было естественно и красиво. Вернувшись в спальню, она потянулась было за очередной книгой — название «Всадник без головы» звучало очень многообещающе — предвкушая вечер в уютном кресле, в тишине и покое, как вдруг с улицы повеяло восхитительным ароматом... кофе. «Ох...», — слабо подумала Флора, облизав враз пересохшие губы и почувствовав, как задрожали крылья носа, готовясь определить источник жидкого наслаждения. Невольно сглотнув слюну, она осторожно выглянула в окно, но высокая плакучая ива спрятала в своих ветвях почти всё, кроме края маленького столика с кофейником, от носика которого шли соблазнительные завитки пара. Времени на раздумья не было! Быстро достав из холодильника собственноручно сделанные десерты, ведомая надеждой обменять их — да хоть все! — на хотя бы чашечку божественного напитка, Флора уложила тарелки на поднос, закрепила его на сгибе правой руки и изящно выпрыгнула из окна. Приземление вышло мягким, ни одна тарелка даже не звякнула, удерживаемая магией на своём месте. Воздух подхватил хрупкую фигуру, замедляя падение, и Флора бесшумно скользнула на тропинку, тут же начав путь к поставленной цели. Специально наступив на ветку и толкнув для приличия пару камешков, Флора предупредила о своём присутствии и осторожно приблизилась ещё немного, остановившись в десяти шагах от столика, ощутив лёгкую нервозность, выразившуюся в мурашках, пробежавших по спине от слабого подрагивания магии. Для понимания: ярко-выраженная стихийная аура фей приходила в движение только во время колдовства. В специалистах тоже была стихийная сторона — они всё же были уроженцами магического измерения — слабенькая и проявлявшаяся внешне только во время сильнейших эмоциональных всплесков. Сидевший за столиком мужчина не колдовал. От слова «совсем». А значит, был специалистом, и любое движение его магии было равнозначно десятибалльному штормовому предупреждению. «Кофе!», — напомнило обоняние причину их нахождения возле зарождавшегося тропического циклона, и Флора без раздумий сделала ещё несколько шагов вперёд. — Простите? — очень осторожно позвала Флора, и мужчина чуть наклонил голову к плечу, как бы показывая, что слушает, даже не обернувшись. — Простите за беспокойство, но я принесла некоторые десерты и хотела только узнать, не согласитесь ли вы поделиться со мной кофе к ним? Пожалуйста? «Некоторые вещи просто стоят того, чтобы за них бороться и умереть», — довольно философски заключила она, подводя итог своего отношения к безопасности. — Поделиться... «Ещё немного, и наступит смерть от недостатка прекрасного в жизни», — грустно предположила Флора, бросив короткий взгляд на сервиз, рассчитанный на одного человека. — ...кофе? — медленно, почти скованно протянул мужчина, и повернул голову в её строну, мгновенно впившись взглядом в поднос на руках. Его живот издал голодное ворчание, похожее на рык попавшего в капкан волка, и всё в этой картине, буквально со щелчком встало на свои места. Ближайшие родственники саранчи, по странной причине считавшиеся в миру «педагогическим составом Алфеи», наверняка уже полностью прикончили остатки сегодняшнего ужина, кафетерий открывался только с началом учебного года, а за новой партией продуктов дядя Бен собирался лишь завтрашним утром. — Да. Кофе. Ваш кофе. Пожалуйста? У меня тут есть эклеры, клафути, канеле, остатки рождественского полена... — начала быстро перечислять Флора, поставив поднос на траву, так как на столике было места ровно на один кофейный набор. — Остатки чего? — аккуратно переспросил мужчина, и Флора ощутила, как чужое раздражение истаивало, контроль над магией восстанавливался, а благожелательность сменяла чрезмерно-ледяное спокойствие на красивом лице. Эту красоту нельзя было назвать «классической красотой». Мужчина не был широкоплеч, как большинство знакомых Флоре специалистов, но и не тощ, среднего телосложения. Не массивный двуручный фламберг, не клеймор или фальшион, но гибкая рапира из дамасской стали. Длинные светлые волосы обрамляли узкое, немного вытянутое лицо, спадали на широкие плечи. Умные, проницательные, цвета тёмного гречишного мёда глаза — как бездна под крыльями собольих бровей. Его можно было бы назвать мужественным, если бы не чётко очерченные, безбожно красивые губы, нижняя чуть более широкая, что говорило о скрытой чувственности и страсти. Я с вызовом ношу его кольцо! — Да, в Вечности — жена, не на бумаге! — Чрезмерно узкое его лицо Подобно шпаге. Безмолвен рот его, углами вниз, Мучительно-великолепны брови. В его лице трагически слились Две древних крови. Он тонок первой тонкостью ветвей. Его глаза — прекрасно-бесполезны! — Под крыльями раскинутых бровей — Две бездны. В его лице я рыцарству верна, — Всем вам, кто жил и умирал без страху! — Такие — в роковые времена — Слагают стансы — и идут на плаху. Как про него написано!