Моя вебкам-модель.

Отсчёт пошёл. После небольшого разговора было принято решение, что ждать Дрима можно будет уже через три дня. Три дня, и он увидит его в живую. Сможет коснуться широких плеч и почувствовать всю нежность светлых локонов. Наконец-то сможет насладится взглядом янтарных очей ни через экран телефона, а вблизи, словно рассматривая там каждый хрусталик. Наконец-то безумное желание прижать этого человека к себе ближе, насколько это возможно, станет осуществимо. Конечно, если за эти три дня не случится что-то непредвиденное. Достаточно страшно мечтать о подобном, чувствуя тяжёлое дыхание матушки-судьбы у себя над ухом. Тяжело держать себя в руках и не поддаться возможному стрессу, когда ты чувствуешь, как чужие вздохи горячим дымом проходятся по кончикам ушей, окружая тебя полностью и касаясь, кажется, каждого сантиметра твоей кожи. Конечно, это всё станет реальностью, если за эти три дня Джордж сможет разложить свою жизнь на «До» и «После». Случится, если примет тяжёлое решение. Стоит ли продолжать эту карьеру? Нужен ли ему вебкам? Ведь тот стал словно роднее собственного дома. Он имел связи и знал большую часть стримеров. Обжился и уходить явно не собирался. Но ничто не вечно. Стрелки настенных часов неспешно шли друг за другом, а стены собственного дома начинали давить, заставляя делать еле слышные вдохи и выдохи. Все комнаты словно погрузились на дно тишины. Не в той самой тишине, о которой мы думаем, сидя у себя в офисе или в кабинете, умоляя Бога пустить нас раньше, лишь бы не слышать этот шум и гам. Это не та тишина, которую можно встретить ночью, когда каждый уже давно погрузился в мир грёз и Морфея, лишь ты, стоящий у приоткрытого окна в летнюю ночь. Эта тишина была натянутой, как струна гитары, что грозилась вот-вот лопнуть, оставляя музыканта без необходимой ему ноты. Но сейчас этой натянутой струной стал сам Джордж и увы, порвись он, никто, кажется, и не заметит. Ведь своего «музыканта» он так и не обрёл. И вот он, как всеми забытая скрипка, вынужден валяться где-то на чердаке. Отвергнут и опорочен. Лишь одна мысль давала сделать вдох поглубже. Когда приедет Дрим, это всё ведь кончится? Ему не придётся вновь бороться с ужасным давлением и одиночеством от собственной комнаты. Ему не придётся задыхаться, лишний раз задумайся он о чём-нибудь. Ему не придётся из раза в раз видеть перед собой вновь и вновь этот фиолетовый неон, перемешанный с золотыми оттенками. Конечно, всё закончится, но сколько продлится его спокойствие? А что будет потом, когда дверь перед ним захлопнется, заставляя внутри всё сжаться, вновь обжигая щёки слезами? Переживёт ли он вновь эти пытки, зная, что о ближайших встречах и думать не стоит? Фиолетовый неон с золотым блеском. Кажется, что это воспоминание мучило всю его сознательную жизнь. Мучило, но он же прекрасно знал, что произошло после этого вопроса, на который он не успел ответить, как чужие горячие губы коснулись его, действуя как наркоз. Мы чувствуем мерзкий запах, а потом начинаем видеть странные сны, прежде слыша короткое: «Ты меня слышишь?», что тут же обрывается, заставляя тебя утонуть в мире иллюзий, созданных твоим же сознанием. Этот сон настолько крепкий, что ты просто не чувствуешь ничего. Даже то, как чужой человек ведёт тебя в какую-то комнату, запирая ту на замок. Последней каплей становится горячее дыхание вокруг шеи и грубые руки, что без спроса стягивают с твоей туши одежду, даже не боясь порвать ту в клочья. Ему это не важно. Им движет лишь желание отыметь бедного шатена. Похоть и алкоголь, что выпроводили рассудок за дверь, толкая обидчика в лапы сладостного желания коснуться нетронутого. Бледноватая кожа под фиолетовым неоном, такая нежная и беспомощная. Как сам Джордж, что сейчас лежал на мягкой постели, вовсе не подозревая, какой ужас его встретит через пару минут. Ты не можешь сопротивляться, всё тело словно парализовало, и выбор падает на поражение. Самое настоящее и жалкое, но в тоже время грубое и страстное. И никто не услышит твоих стонов и всхлипов, потому что их перебьёт какая-то мерзкая и незначительная песня. А человеку, нависшему над тобой, будет просто всё равно. Ты никто для него и он для тебя никто. Именно после такого тебе становятся безразличны чувства и желания других, ведь наутро тебя застанут полуголым в компании человека, что младше. Не имеет значения на сколько, ведь уже завтра у тебя день рождения. Не имеет значения кто этот человек, ведь сейчас, когда ты прижимаешься к материнскому телу, тебе сообщат о быстро принятом решении этой проблемы — переезде. Переезде, что должен изменить жизнь в лучшую сторону для всех. Начиная с Джорджа и заканчивая той самой неизвестной личностью, что тогда под влиянием неона и похоти совершила такой страшный поступок, опрочив и уничтожив чужую жизнь. Но та так и не стала лучше, и ближе к двадцати Джордж понял, что его жизнь давно уже катится не туда. А поступление на эту работу лишь сильнее подкрепило данный факт. И каждый раз, когда кто-то из заказчиков спрашивает его, что же такой молодой и умелый юноша забыл в подобном стаде овец, тот лишь жал плечами, нежно улыбаясь и отводя взгляд в левый нижний угол, мол так судьба решила. Конечно, только она. Какой же ты, Джордж, лгун. Лжёшь людям, лжёшь своим близким, лжёшь сам себе. Настолько ложь стала роднее собственной матери, что Фаунд и сам не заметил, как сквозь собственное тело начали прорастать корни этой чёрной и едкой лжи. Лгать вошло в привычку. Такую вредную, но, по его мнению, правильную. Ведь, чем меньше он будет открывать лишний раз рот, тем меньше обременять он будет. Людям не нужен испорченный товар. Закрыв резко лицо руками, шатен был готов заскулить что есть мочи, словно желая высвободить всё то дерьмо, что до сих пор лежит осадком на душе. И ведь даже некому сказать, некому поведать. Ведь везде ты должен лгать, улыбаясь. Конечно, тебе хорошо. Ты в порядке. Всегда же был в порядке. Зачем беспокоить своих близких, а уж тем более те миллионы человек, что ежедневно смотрят его? Это лет десять назад могло не иметь значения, потому что тебе причинили настоящую боль, за которую необходимо отвечать. Раньше это могло и не играть никакой роли, ведь ты был простым ребёнком, которому вот-вот должно было исполниться семнадцать. Когда он чувствует подступающие горячие слёзы на глазах и ком в горле, глубоко в душе просыпается чувство обиды. За всё. Словно он всё ещё тот же шестнадцатилетний подросток, что хотел лишь повеселиться, а теперь вынужден утопать в ежедневных усладах оргазма. Это чувство обиды можно было сравнить с обидой маленького ребёнка, которому не купили то, что он так хотел или наоборот забрали самое ценное. Девственность — не самое ценное, но сам факт того, что тобой просто попользовались, а потом выбросили, обвиняя в преступлении. Всё это било изнутри с неимоверной силой, заставляя раз за разом всхлипывать и задыхаться собственными слезами, стоило лишь вспомнить, как чужие руки гуляли по его телу. Как чужие губы нежно прикасались к его шее и плечам. После этого Джордж обещал сам себе никогда не позволять кому-либо трогать его больше положенного. А что сейчас изменилось? Ничего. Ежедневно им продолжают пользоваться и выбрасывать, очищая историю браузера, что не дай бог, жена увидит. Ты стремился забыть, но сам не заметил, как решил использовать вместо стакана воды и таблеток нож. Как решил уничтожить себя, раз за разом, вновь и вновь оставаясь после звонка в одинокой комнате под шум колонок и облегающий свет фиолетового. Каждый ёбанный день выбор стоит между обычным стримом и стримом, где соберутся очередные желатели отдохнуть. Просто представьте, на что готов пойти возбуждённый человек, лишь бы этот экстаз не исчезал. И вот, сидя перед камерой под ливнем нежного неона, Джордж медленно снимает с себя каждый раз одежду, ожидая, казалось бы, похвалы и ласки, но получая лишь просьбы продолжать и слушая чужие прихоти. Донат за донатом, словно реальные монеты, кидают ему в лицо, а затем роняя те с неприятным уже звоном на пол. Ты привыкаешь, и чувство несмываемой грязи становится родным, словно что-то нормальное. Твои руки начинают своё дело, ублажая свою испорченную душонку. Сначала медленно и не спеша, словно боясь сделать лишнее движение, а потом, пока когда читают все эти комментарии в чате, что мелькают, как сумасшедшие, твои руки начинают двигаться быстрее, заставляя тело дрожать от перепадов температуры, пока разум накрывает пелена, а после долгожданные секунды «настоящего счастья». Ты кончаешь, чувствуя, как изливаешься не только снаружи, но и внутри, утопая в секундах заслуженного удовольствия. Чувствуя эту секундную эйфорию, что выходит из твоих уст тихим стоном, тут же растворяясь в воздухе. К утру кайф уходит. Всё это развеивается, как влажный сон, ведь скорее всего больше этих людей не увидишь. Ты не будешь с ними переписываться, ты не будешь с ними работать или общаться в реальности. Они тебе никто и ты им никто. Падая на пол, Джордж утыкается в собственные колени, утопая в тихих всхлипах, как тут же раздаётся вибрация телефона, что была установлена ранее. Осторожно беря тот в руки и стараясь сквозь слёзы разглядеть хоть что-то, Фаунд вычитывает сообщение от уже знакомого аккаунта — NotFound. Точно, кажется, сегодня утром он отшил беднягу, сообщая, что спишется с ним позже, только вот кто знал, что следующим пунктом в его плане на день станет копошение в прошлом и нежданная истерика. Ладонь робко проходится у лица, стирая слёзы, а палец скользит вверх, сбрасывая экран блокировки. NotFound: ты всё ещё занят? NotFound: правда, прости, если сильно отвлекаю ахах piss baby: Что? Уже соскучился по мне? :) NotFound: на самом деле я думал, что ты лёг дальше спать piss baby: Поверь, если бы я мог, так бы и сделал. Мне написал один человек, очень важный человек… piss baby: А потом мне стало плохо. NotFound: что? О боже, ты в порядке? NotFound: у тебя что-то болит? piss baby: Хаха, вебкам-модели никогда не позволяют себе слабины. NotFound: хочешь поговорить об этом? Ты можешь рассказать мне всё, что тебя гложет. Обещаю, это будет только между нами NotFound: например, в звонке, м? Уже собираясь, вроде как, набрать сообщение с ответом, пальцы замерли, словно сознание всё ещё металось меж решениями. Так и было. Вроде собираясь сейчас ответить отрицательно, Джордж задумался. А что будет, позволь он себе немного расслабиться? Наконец-то выговорится, заодно и сможет обсудить хоть с кем-нибудь, что же ему делать. Неужели наконец-то долгожданный лучик солнца, что способен прогнать грозовые тучи в его жизни? Сейчас, на грани между истерикой и тяжёлыми вздохами, шатен осторожно приподнимается с пола, словно вместе с ним старается подняться вновь на ноги и его внутреннее «Я», что упало на пол с грохотом. Когда? Уже никто и не помнит. Кажется, сейчас оно старается ухватиться за всё возможное. Стримы в окружении друзей, общение с Найтмером, приезд Дрима. Всё это, словно порождало перила, лестницу, да что угодно, но именно эти вещи стали настоящим спасением, как для самого Джорджа, так и для его подсознания. Пусть хоть один из них и не до конца чувствовал себя в безопасности. Взяв ноутбук, по дороге в комнату Фаунд набрал ответное сообщение. piss baby: Хорошо, дай мне 5 минут. Щелчок двери, и вновь знакомая кровать. Закрывая окно плотными шторами, он вновь включает тона фиолетового, чувствуя, как тот облегает всё его тело. Словно чужие руки. Самое время расслабиться и принять выбор.