Кукольный домик

      Когда Готэм только восстанавливался, туго приходилось не только его рядовым жителям, но и владельцам бизнеса. Август Бергман был страшно недоволен тем, что на какое-то время был вынужден поступиться своими принципами. Он задумывал «Леду» элитным заведением, а по итогу в клуб пускали всех желающих, однако тоску его каждый месяц скрашивали цифры чистой прибыли. Теперь же всё наконец начинало вставать на свои места, и Август с упоением старика Скруджа пересчитывал выручку, сидя в своём кабинете, зная, что необходимости открывать двери «Леды» для всякого сброда больше нет.       Приятный вечер под аккомпанемент шелеста купюр нарушил неясный шум, доносящийся из коридора. Выругавшись себе под нос, Август поднялся с места и решительно зашагал к двери, готовый выплеснуть всё своё раздражение на нарушителей спокойствия, но стоило ему перешагнуть порог, как на него практически налетел начальник охраны.       — Сэр, у нас проблема, — выпалил он, и в голосе его было слышно неподдельное беспокойство. Нет, даже страх. Август никогда не видел его таким, но сам продолжал сохранять невозмутимый вид. Нахмурившись, он отпихнул охранника в сторону и, полный праведного гнева, зашагал ко второй двери, отделяющей коридор от главного зала клуба.       — Какая ещё проблема?! — грозно рявкнул он и уже потянулся к ручке, как в этот момент дверь распахнулась сама.       — Я, — с улыбкой ответил ему Виктор, удерживая за сломанное запястье корчащегося от боли молодого человека из числа местной охраны.       Ошарашенный Август тут же попятился. Он узнал наёмника. Все, кто вращался в его кругах, знали, и одно лишь упоминание Виктора Зсасза способно было заставить волноваться кого угодно.       Виктор откинул свою жертву в сторону и медленно зашагал вперёд, вынуждая владельца клуба отступать обратно в свой кабинет.       — Здесь какая-то ошибка, — запинаясь, забормотал Август. — Мы с мистером Кобблпотом закрыли все наши дела…       — Пингвин тут вообще не причём.       Виктор говорил совершенно спокойным будничным тоном, но от этого было никак не легче. Остановившись посреди своего кабинета, Август неотрывно следил взглядом за приближающимся наёмником, абсолютно не понимая, во что же его угораздило вляпаться, и это незнание дарило ему ложную надежду на благоприятный исход.       Тем не менее, когда Виктор отошёл ему за спину, Август подумал, что это была отличная возможность рвануть к выходу, однако, не успел он сделать и шага, как путь ему преградили Мона и Рэйчел. Суровые и, очевидно, не настроенные на переговоры девушки, не проронив ни слова, дали понять всю серьёзность ситуации.       — Присядь, — голос Виктора вновь раздался позади.       — Но… я не понимаю…       — Садись, — уже твёрже повторил Виктор и, не дожидаясь ответа, со скрипом выдвинул кресло и сам надавил мужчине на плечи, заставляя его исполнить приказ.       Рэйчел и Мона угрожающе приблизились, и окончательно сбитый с толку Август судорожно завертел головой, не зная, от кого исходила большая опасность.       — Если дело не в деньгах, тогда в чём?       — В том, что ты, ничтожество, сделал с нашей подругой, — склонившись над его вспотевшим лицом прошипела Рэйчел.       — Да какой, к чёрту, подругой?! Я понятия не имею, о чём вы!       Взбешённая тем, что он даже не может вспомнить девушку, которую лично отправил на каторгу, Рэйчел злобно зарычала и готова была уже ударить его, но Мона её остановила. Чуть обернувшись, она крикнула куда-то в сторону двери:       — Детка, заходи!       Послышался стук каблуков, а затем дверь в кабинет распахнулась, и Агата с гордо поднятой головой вошла внутрь.       — Добрый вечер, мистер Бергман. Помните меня?       Он помнил, однако сейчас эта девушка совсем не была похожа на ту печальную дрожащую куклу, какой была в их последнюю встречу. Её лицо не выражало ни единой эмоции, но при этом Агата держалась так, словно всё здесь принадлежало ей, и на каком-то базовом, подсознательном уровне это страшно злило Августа.       — Конечно, — раздражённо процедил он сквозь стиснутые зубы. — Неужели ты настолько разочаровала нашего дорогого клиента, что он решил избавиться от тебя?       Гнев взял над ним верх, и ему нестерпимо захотелось задеть эту девчонку, что посмела так высокомерно смотреть на него. Мысль о Викторе затерялась в этом спонтанном приступе ненависти. Агата же лишь слабо улыбнулась на этот выпад. Шагнув вперёд, она нараспев протянула:       — О, нет. С ним произошло кое-что крайне неприятное.       — Да? Что же?       — Снова я, — усмехнулся Виктор, напомнив о своём присутствии. От его голоса Август невольно вздрогнул, но, прежде чем он даже успел подумать о том, чтобы подорваться с места, Рэйчел и Мона синхронно прижали его руки к подлокотникам. Он задёргался, но тщетно, и тогда отчаянная ярость заполнила всё его естество.       — Неблагодарная дрянь! Ты не валялась дохлая в канаве лишь благодаря мне! И как ты теперь решила со мной расплатиться…       — Расплатиться? Мне нравится это слово. Пожалуй, «око за око» будет правильным ответом. — Только теперь он заметил небольшой блестящий нож, который Агата задумчиво вертела в руках. Август сглотнул, а она подняла взгляд на Виктора, беззаботно устроившегося на широком письменном столе, наблюдая за всем происходящим, как за каким-то развлекательным шоу. — Я ещё с того раза хотела попробовать эту штуку, которую ты сделал с канцелярским ножом. Тот тип так громко верещал…       Она улыбнулась шире, а затем резко замахнулась и с силой вонзила лезвие Августу в ладонь. Тот взвыл так, что задрожали стены, а когда воздух в лёгких закончился, лишь тяжело задышал, с ужасом глядя на рукоять, торчащую из его руки. Нож вошёл глубоко и фактически пригвоздил его к креслу.       — Не советую вынимать. Так ты быстро истечёшь кровью, — приторно ласково промурлыкала Агата ему на ухо и звонко рассмеялась.       — Разве… Разве ты не за этим пришла? Чтобы убить меня…       — Убить? Нет, что ты! Убить — значит проявить милосердие. Не думаю, что ты его заслуживаешь. Я приготовила для тебя кое-что получше.       — Обычно мы не занимаемся чем-то подобным, — произнесла Мона, переключая внимание на себя. — Знаешь, не хочется связываться с такой грязью… Но в этот раз решили сделать исключение.       — Было не просто найти кого-то, кому нравятся немолодые мужчины вроде тебя, — продолжила её мысль Рэйчел, а затем вновь заговорила Агата. Тихо, склонившись к покрытому холодным потом лицу Августа:       — Зато теперь ты сможешь сам испытать на себе всё, через что прошла я. Надеюсь, тебе понравится.       Агата выпрямилась и уже собралась развернуться и уйти, оставив бывшего начальника на растерзание девочкам, когда услышала его голос. Он знал, что уже не сможет выйти победителем из этой ситуации, но он ещё мог напоследок сделать ей больно.       — Так ты не знаешь? Действительно не знаешь, кто на самом деле продал тебя?       Сквозь страх и злость в его голосе была слышна насмешка, и это заставило Агату остановиться. Август криво улыбался.       — О чём ты?       — Твой отец. Ты знала, что он частенько захаживал сюда? Умолял одолжить ему денег. Ему всё время не хватало. То отдать старые долги, то на новую дозу… Чёрт, да он сам предложил отдать тебя, когда услышал про сумму, которую предлагал клиент.       Глядя на её побледневшее лицо, Август сдавленно рассмеялся, но смех его прервал мощный удар в челюсть. Сплюнув кровь на пол, он затих, а у Агаты внутри всё похолодело.       Ей потребовалось время, чтобы прийти в себя. Она не помнила, как вышла из клуба и как оказалась в машине. Лишь когда Виктор сел за руль, а тишину разорвала хлопнувшая дверца, Агата вздрогнула и оторвала взгляд от кирпичной стены в переулке.       — Дальше девочки разберутся, можешь не беспокоиться, — сказал он, но никакой реакции не последовало. Она продолжала молчать и рассматривать приборную панель. В попытке привлечь её внимание Виктор положил руку ей на колено. — Ты в порядке?       Агата сделала глубокий вдох и медленно выдохнула, совсем не зная, что ответить. Затем она повернулась к нему и посмотрела так, будто бы вообще не понимала, где находилась, и тихо произнесла:       — Нет.       Виктор не знал, что нужно делать в подобных ситуациях, что обычно говорят, не имел ни малейшего представления о том, что можно придумать, чтобы ей помочь, поэтому предложил единственное, что пришло на ум.       — Отвезти тебя домой?       Чуть подумав, Агата нахмурилась и вдруг крепко сжала кулаки, до боли впиваясь ногтями в ладони.       — Нет. Отвези меня на Нерроуз.

***

      Квартира встретила их темнотой и страшным смрадом. Здесь пахло гнилыми досками, мочой и чем-то кислым. Сквозь заколоченные окна едва пробивалось солнце, и в тонких лучах света, рассекающих пространство, клубами летала пыль. Агата поёжилась. Не то от холода из-за разбитых стёкол, не то от нахлынувших воспоминаний. Хотя сейчас, когда её не было дома так долго, это место выглядело ещё хуже, чем раньше.       Виктор не знал, стоило ли ему вмешиваться. Она не сказала ему ни слова, когда они приехали сюда. И всё же он молча поднялся за ней следом. Просто на всякий случай. Он не собирался делать или говорить что-то, но Агата выглядела неважно, и Виктор решил, что так ей будет проще.       Он был прав. Ей с трудом дались первые шаги по лестнице. Она старалась не выдавать дрожь в коленях, и только кипящая внутри обида и ненависть помогали ей устоять на ногах и идти дальше. Отца нигде не было видно, и, остановившись перед закрытой дверью в его комнату, Агата застыла в нерешительности. Если он и был в доме, то наверняка здесь, и в последнюю минуту она уже не была уверена в том, что готова увидеть его. Однако позади раздались тихие шаги, и Агата спиной ощутила присутствие Виктора рядом. Он следовал за ней безмолвной тенью, и это заставляло её чувствовать, что больше не существует ничего, с чем она не смогла бы справиться.       Стоило только приоткрыть дверь, как вонь усилилась и ударила в нос едкой волной, отчего Агата поморщилась и машинально прикрыла лицо рукой. Комната казалась пустой и безжизненной, но вдруг из темноты послышался глухой звук, похожий на скрежет когтей по деревянному полу, и, шагнув внутрь, Агата увидела в углу человека, которого искала. Впрочем, назвать это существо человеком она могла с трудом. Её взгляду предстало нечто тощее и сморщенное. Отец никогда не выглядел хорошо, во всяком случае Агата этого не помнила, но сейчас он больше походил на мумию, одетую в грязные тряпки, висящие на костлявом теле драным мешком. Тёмные спутанные волосы с проседью заметно поредели, и их явно не стригли уже очень давно, а в бороде налипла присохшая рвота с мелкими кусками того, что, должно быть, когда-то было едой.       Агата скривилась от отвращения, но всё же шагнула ближе. Мужчина дёрнулся, поднял голову и посмотрел ей прямо в лицо. Время будто замерло ненадолго, пока он вглядывался вроде бы почти осознанным взглядом, а в следующую секунду он неуклюже попытался подняться, но сразу рухнул обратно на пол и возмущённо просипел:       — Ты ещё кто?       Он даже не узнал её. После всего, что она для него сделала. Агата застыла, не веря собственным ушам. Её всю затрясло, слова ударили её как обухом по голове, и впервые в жизни она испытала это — кровавую пелену, застилающую глаза.       — Кусок дерьма!       В её крике сквозила горечь и отчаяние. Не думая ни о чём, Агата с размаху ударила его ногой, не позволяя подняться. Теперь она уже не могла поверить в то, что ещё несколько минут назад колебалась, когда поднималась сюда. Это ведь просто смешно. О каком прощении могла идти речь по отношению к человеку, продавшему собственного ребёнка, если он не в состоянии даже узнать родное лицо? Лицо той, кто пыталась заботиться о нём, несмотря ни на что…       Ею обуяла настоящая ярость. Агата задыхалась и давилась непрошенными слезами, продолжая наносить удары. Ей хотелось кричать, но ком в горле не позволял этого сделать. Мужчина лежал на полу почти неподвижно, и только хриплые стоны вырывались наружу с каждым новым ударом.       Наконец, Агата остановилась. Ей нужно было отдышаться и привести мысли в порядок, поскольку на этом этапе она уже практически не отдавала себе отчёта в том, что делала. Она снова взглянула на скорчившегося на полу отца. Ей казалось, что сейчас он посмотрит на неё и всё поймёт, вспомнит, что натворил, попросит прощения, станет умолять о пощаде… Но вместо этого его взгляд упал на шприц, валявшийся неподалёку, и его сухая дрожащая рука потянулась к нему. Это единственное, что было ему важно даже в такой момент. Агата вдруг истерически засмеялась, смахивая слёзы с щёк.       Всё это время Виктор стоял позади неё и лишь наблюдал за происходящим. Впервые за долгие годы ему вдруг стало по-настоящему жаль кого-то. У него в голове не укладывалось, как в таком месте и с таким человеком могло вырасти нечто прекрасное. Сейчас Агата выглядела измученной. Она плакала и смеялась одновременно. Нужно было что-то сделать, но он не был уверен в том, что именно. Виктор подошёл к ней ближе и положил руку ей на плечо. Ощутив тепло его ладони, Агата задышала ровнее.       — Если тебе тяжело, я могу сделать это сам, — наконец произнёс он, глядя на слабое измождённое тело, которое всё ещё пыталось ползти. За этим ведь они пришли сюда — отомстить, навсегда покончить со всем прошлым. Но Агата покачала головой.       — Нет. Не нужно. Я передумала, — она внезапно заговорила совершенно спокойно, словно никакой истерики и не было. — Только взгляни на него. Зачем мне его убивать? Он ведь просто мусор. И живёт жизнью мусора. Так пускай продолжает существовать вот так. — Она говорила всё это, не отводя взгляда от руки отца, что упрямо тянулась за грязным шприцем. В конце концов ей это надоело. Сделав шаг, Агата наступила острым каблуком прямо ему на ладонь и продолжала давить, пока тот не завизжал как умирающая свинья. — Это именно то, чего он заслуживает.

***

      Всю дорогу до дома Агаты они не разговаривали. У неё в голове вдруг стало совершенно пусто, и она была словно в трансе, а Виктор попросту не знал, что сказать. Когда они зашли в квартиру, он решил, что, наверное, стоит оставить её одну и не мешать, дать ей время переварить всё это, однако в памяти всплыл день гибели Макс. «Кому хоть раз помогало горевать одному?», — так она сказала тогда. Замерев на пороге, он так и не решался ни уйти, ни шагнуть внутрь, потому что понятия не имел, что на самом деле она сейчас чувствовала.       — Похолодало. Я заварю чай.       Она наконец подала голос и прошла в кухню. Что ж, это явно было приглашением, так что по крайней мере этот вопрос отпал. Виктор молча проследовал за ней и, облокотившись о столешницу, наблюдал за тем, как она возилась с посудой. Агата вроде бы оживилась. Она вела себя так, будто ничего не случилось и даже напевала под нос какую-то мелодию, пока доставала чашки и выбирала чай. И всё же Виктору с трудом верилось в то, что с ней всё в порядке.       — Ты неплохо здесь всё устроила, — сказал он первое, что пришло в голову, лениво блуждая взглядом по сторонам.       — Да. Здесь… всё действительно было здорово, но квартира казалась мне слишком безжизненной. К тому же, у меня было куча свободного времени, так что… — Последнюю фразу она произнесла с нескрываемым сарказмом, но при этом слабо улыбнулась, пытаясь дать понять, что больше не злится. Протянув ему одну из чашек, Агата плюхнулась на стул и со вздохом облегчения скинула туфли. Ступни гудели, и усталость постепенно распространялась от ног по всему телу. Ей нужно было хорошенько отдохнуть, но перспектива того, чтобы снова остаться наедине с собственными мыслями, угнетала. Сделав несколько мелких глотков горячего чая, Агата наконец решилась спросить: — У тебя есть ещё какие-то дела на сегодня?       — А что?       — Если не занят, то… можешь остаться со мной? — Она продолжала буравить взглядом чашку в своих руках, но когда подняла глаза, Виктор согласно кивнул, и огромный груз упал с её плеч. Агата снова улыбнулась. — Тогда я пока приму ванну и смою с себя… всё это, а потом, может посмотрим телек, поваляемся, закажем пиццу или типа того?       Агата не решалась посмотреть ему в глаза, потому что боялась услышать ответ. Она не знала, какие у них теперь отношения. Ей не хотелось вешать ярлыки, и она прекрасно могла бы обойтись без них, однако Агата хотела продолжать оставаться с ним рядом.       — Звучит как план, — ответил он, и она тут же почувствовала огромное облегчение.

***

      Она скрылась за дверью, а Виктор допил свой чай и принялся неспешно бродить по квартире, от скуки рассматривая всякие мелкие штучки, которые появились тут с приходом Агаты. Полки стеллажей могут иногда рассказать о человеке куда больше его самого. Например, Виктор с уверенностью мог сказать, что ей нравились растения, но она не любила с ними возиться и выбрала самые неприхотливые, она тщательно убирала всю пыль, любила тонкие ароматы цветов, много читала, а из книг предпочитала научную фантастику. Он ожидал увидеть целую кучу вещей в её шкафу, но там оказались только те, что привезла Рэйчел. Отдельное внимание привлёк ободранный кусок стены, на котором при ближайшем рассмотрении оказались следы от ножей. Отметив про себя, что Агата, похоже, в самом деле была серьёзно на него зла, Виктор хмыкнул.       Её не было слишком долго. Она выглядела абсолютно нормально, прежде чем ушла, но это вовсе не означало, что с ней в действительности всё было хорошо, и Виктор вдруг забеспокоился. Из-за двери не было слышно ни звука. Ни плеска воды, ни пения, ни плача — ничего. И это само по себе настораживало. Он не стал стучать и просто вошёл внутрь.       Окружённая клубами пара, Агата сидела в большой ванне, обняв колени, и не двигалась. Она даже не шелохнулась, когда повернулась ручка, и открылась дверь, впуская струю прохладного воздуха.       — Ты в норме? — негромко спросил Виктор, и Агата подняла голову, давая знать, что ещё жива. Проведя руками по лицу и волосам, она медленно выдохнула.       — Да, всё в порядке.       — Ладно, тогда я подожду тебя в гостиной.       — Тебе не обязательно… — чуть тише произнесла она и снова опустила голову, делая вид, что в воде что-то невероятно интересное.       Ему не нужно было предлагать дважды. Агата не оборачивалась, но слышала, как шуршит ткань его одежды, и тихие шаги босых ног по плитке на полу. Она подвинулась немного вперёд, освобождая для него место, и вода перелилась через край, когда он оказался у неё за спиной.       — Ты можешь наконец расслабиться, — сказал он ей на ухо, обняв её и притянув к себе. Прижавшись спиной к его груди, Агата поняла, что это действительно было так. И всё же она оставалась в растерянности.       — Просто теперь, когда всё закончилось, я уже не знаю, что мне делать со своей жизнью.       Она бездумно скользила пальцами по его предплечьям, перебирая ровные рубцы шрамов, и это оказалось на удивление умиротворяющим занятием. А может, всё дело было в самом его присутствии рядом. О происхождении этих шрамов Агата никогда его не спрашивала, боясь влезть не в своё дело. И ещё потому, что внутренний голос подсказывал, что ответ может ей не понравиться.       — Ты можешь делать всё, что угодно. Быть кем угодно. Разве это не хорошо?       Тепло воды, и его тихий голос убаюкивали её, и впервые за весь день, Агата почувствовала, что действительно начала расслабляться.       — У меня никогда не было этой свободы, и сейчас я даже не представляю, с чего начать. В любом случае мне нужна работа, а только у меня начало что-то получаться, как ты велел мне прекратить. — Она негромко рассмеялась и откинула голову ему на плечо. — Может, тогда сам и предложишь мне какую-нибудь гениальную идею?       — Ну, есть у меня мысль, кому могут пригодиться твои таланты. Правда, если что, одна воровка у них уже есть, — беззлобно усмехнулся Виктор. — Съезди в клуб Сирен. Оставлю потом тебе адрес.       — Твои знакомые? Может, тогда сам нас представишь?       — Не сказал бы, что мы с Барбарой друзья. Но и не то чтобы враги. Однако, если тебе интересно, то придётся съездить туда самой. У них… довольно строгая политика относительно мужчин в их заведении.       — Хм, интригующе.       Агата улыбнулась и прикрыла глаза, окончательно сдаваясь обволакивающему тело теплу. Все обиды растворились в этой горячей воде, и она готова была заснуть прямо здесь, не боясь проснуться посреди ночи от нового кошмара или холода, вызванного беспросветным чувством тоски. Она даже почти задремала, когда губы Виктора коснулись её плеча. Его рука опустилась ей на живот, и ладонь плавно заскользила вниз, спускаясь к бёдрам. Агата тут же распахнула глаза.       — Что ты делаешь?       Почему-то именно в этот момент она ощутила дикое смущение, но он не остановился, и когда его пальцы оказались у неё между ног, Агата тихо ахнула       — Помогаю тебе расслабиться, — выдохнул ей в шею Виктор, и по всему её телу тут же побежали мурашки.       Агата не могла отрицать того, как приятно ощущались его прикосновения, но если в прошлый раз она полностью контролировала ситуацию, то сейчас весь контроль был у него, и где-то на подсознательном уровне это всё ещё вызывало в ней тревогу. И всё же то, как нежно он касался её, и то, каким успокаивающим был его голос, дарило ей такое непривычное чувство безопасности. До тех пор, пока рядом был он, ей больше не о чем волноваться.       — Закрой глаза. Доверься мне, — шептал он ей на ухо, отчего Агата буквально таяла в его руках. — Ты ведь знаешь, я не сделаю тебе больно… — Сказав это, он легонько прикусил кожу на её шее и лукаво улыбнулся. — Только если ты сама меня об этом не попросишь.