The darkness inside our souls

Когда я разомкнута глаза на следующее утро, я практически мгновенно закрыла их вновь, как только почувствовала сильнейшую вспышку головной боли. Такой у меня не бывало никогда — даже от похмелья — так что я издала тихий, приглушённый, но все же стон, мысленно проклиная вселенную за её любовь к тому, что бы делать мне такие вот «подарочки» каждый раз, когда это было ну совсем не к месту. Когда боль стала немного слабее и мне удалось отодвинуть её на второй план, я отняла от лица ладонь, которую до этого совершенно не сознательно поднесла к нему. Слегка приоткрыв глаза, ровно на столько, сколько мне нужно было, чтобы видеть очертания предметов, я приподнялась на локтях. Только сейчас я заметила, как дрожали мои руки и и каким слабым было моё тело — всё ощущалось как-то эфемерно, словно на самом деле я была не здесь и не сейчас. Хотелось просто плюхнуться обратно, распластатся на кровати и лежать так до скончания времён. Но тем не менее, мне удалось побороть усталость, и я приняла сидячее положения, свесив ноги с кровати. Слегка ахнув, я склонила голову вниз, плотно зажмуривая глаза. Вспышка боли вновь ослепила меня на короткое мгновение, поэтому я несознательно сжала матрас худыми руками, заставляя десятки вен и жилок на них стать ещё более явными. — Черт, — сквозь стиснутые зубы прошипела я, больше всего на свете желая, чтобы эта невыносимая пытка прекратилась. И боль, спустя несколько секунд, действительно прошла. Но зато вернулись воспоминания. С широко раскрытыми глазами орехового цвета я бездумно всматривалась в пространство перед собой, пока отрывки прошлого вечера посещали моё сознание. Картинки того, как плачущая я изливала душу Паркеру, в буквальном смысле ошеломили меня. Какая-то часть меня всё ещё продолжала сопротивляться тому, что я сделала, просто напросто не желая принимать и признавать действительность. Но тем не менее, в отрицании не было абсолютно никакого смысла — Паркер был одним из двух самых близких мне сейчас людей, но если Деметра наверняка бы осудила меня и мой поступок, то вот Кай — нет. Он сам был таким же, и как бы странно и чудовищно это не звучало, но он был единственным, кто действительно мог хотя бы примерно понять меня и мои действия. И он, черт его побери, так и сделал. Я не знаю, что способствовало этому, но смотря в его серые, отчего-то такие грустные глаза вчера вечером, даже сквозь пелену слёз, что застелала мой взор, но я смогла разглядеть понимание в глазах Кая. Пускай он и выглядел, словно сам витал где-то в глубинах своих воспоминаний, но на его лице все же не было и толики осуждения с отвращением, которых я от него ожидала. Не от того, что я сделала, конечно же нет, но от того, что даже будучи убийцей, я посмела относиться к нему таким невероятно омерзительным образом. Я считала, что узнай Паркер это, он просто напросто сорвётся и прикончит меня прямо здесь, на полу этой отвратительной комнаты, но он этого не сделал, и за это я ему была бесконечно благодарна. Но помимо этого, мне было ещё и невероятно стыдно. Стыдно за то, как я обращалась с ним все это время, подсознательно виня его во всех своих грехах, при этом наивно полагая, что если я присоединюсь к числу людей, которые считают его монстром, то смогу очистить свою совесть. Я понятия не имела, что помогло мне прожить в этой иллюзии так долго, но одно я знала совершенно точно — сейчас она рассеялась. Я вновь четко осознавала, что поистине натворила, поэтому была совершенно не в праве осуждать Паркера за его поступок. Да, возможно он и делал это более осознанно, чем я в тот день, но ведь и у него были свои причины — его довели до такого состояния, так что кроме того, чтобы отомстить тем людям, которые ни во что его не ставили на протяжении всей его жизни, ему, собственно, ничего и не оставалось. Конечно, это не значило, что теперь я поддерживаю его поступок, но по крайней мере, сейчас я понимаю, что каждый раз, когда я кричала в его лицо проклятия, говоря о том, как же сильно его ненавижу, я врала лишь себе, и никому больше. Так что теперь, когда мои мозги вновь на месте, я собиралась сделать то, что должна была. Поблагодарить Кая. Не давая себе возможности обдумать свое решение, я вскочила с кровати, уже практически не чувствуя никакого дискомфорта. Да, кожа лица всё ещё казалось сухой и оно само опухшим после того количества солёной жидкости, которая вчера вылилась из моих глаз, но это были цветочки по сравнению с тем, как плохо мне было всего несколькими минутами ранее. Преодолев лестничный пролет со скоростью света, я перепрыгнула через последние несколько ступенек, с глухим стуком спрыгивая на пол первого этажа. Не обращая внимания на слегка ноющие после этого ступни, я подлетела к арке, которая вела на кухню. Открыв рот, я уже было собиралась что-то сказать, но резко замолчала, когда наткнулась на Паркера взглядом. Мужчина сидел за столом, на стуле, что стоял спиной к окну. В левой руке он держал газету, а пальцами левой, на которых сверкали многочисленные кольца, он держал пакет с кровью. Его серые глаза безразлично бегали по строчкам напечатанного в газете текста, в то время как розовые и слегка пухлые губы сомкнулись вокруг трубочки, через которую в организм вампира попадала багрового цвета жидкость. Кай выглядел совершенно спокойно и флегматично, но когда моя нога ступила на скрипящий пол кухни, я заметила, как его хватка на листе бумаги слегка усилилась. Внезапно, он замер, после чего резко поднял на меня глаза. То ли от неожиданности его действий, то ли от чего-то ещё, о чем я определенно не хотела думать, я слегка ахнула, абсолютно теряясь в глубине его серых глаз. Они не выражали ничего, но как бы странно это не прозвучало — в этот раз я ему не верила. За последнее время, которое я провела в его обществе, я совершенно потерялась в нем и его действиях, абсолютно не понимая, каким же человеком он всё же являлся. Каждый день мне открывалась какая-то новая его сторона, что поистине казалось мне невероятным. Но даже не смотря на это, одно я знала совершенно точно, ни капельки в этом не сомневаясь. Рядом со мной он всегда что-то чувствовал. Будь это животная ярость или же маниакальное веселье — неважно — но он всегда показывал мне ту часть себя, которую ещё окончательно не сумела поглотить бездна отчаяния и безразличия. Он не ставал от этого менее больным, разумеется, но всё же — это никогда не была пустота, так что сейчас я абсолютно точно знала, что в данный момент он врёт. Но что бы там он не скрывал, в этот момент это не имело значения — я должна была извиниться перед ним, чего бы мне это не стоило. — Так и будешь пялиться? — прервал тишину Паркер, саркастически приподнимая одну бровь. — Я, конечно, понимаю, что красавчик, но давай мы не будем торопить события, ладно? Я хотела съязвить в ответ на его слова, но вспомнив, зачем сюда пришла, я остановила себя. — Я просто задумалась. — Задумалась, а? Отличная отговорка, Уолтерс. Ты как всегда на высоте. Язвительные и колкие слова так и лились из рта Паркера, и Господи, как же мне в этот момент хотелось врезать ему по морде! Мой буйный нрав и гордость (будь она проклята) как могли сопротивлялись такому отношению к моей персоне, но та часть меня, которая была более здравомыслящей, всё же остановила меня от опрометчивых действий. Вместо этого я просто набрала в лёгкие побольше воздуха, морально готовясь к нелегкому разговору. — Нет нужды огрызаться, Кай, — покачала я головой. — Я всего лишь пришла поговорить с тобой. — Так говори, — слегка развел руками Паркер, по-прежнему притворяясь дурачком. — Не так, — испустила я уставший вздох. Эта ситуация казалась мне всё более неловкой, поэтому от неуверенности в себе и своих силах я сложила руки на груди, создавая тем самым между мной и еретиком невидимую стену. — Серьезно. Брови Паркера поднялись ещё выше, образовывая тем самым на его лбу едва заметные морщинки. Отложив газету и пакет с кровью от себя, он облакотился на спинку стула, на котором сидел, при этом копируя мою позу и скрещивая руки на груди. Даже через ткань черной футболки я видела, как заиграли мышцы на его сильных руках. Вновь пробежавшись по моей фигуре своими ледяными глазами, Кай слегка пожал плечами. — Валяй. От прямоты и резкости сказанных им слов я слегка вздрогнула и отвела глаза. На короткое мгновение мне даже показалось, что после этого его взгляд стал менее колким, но эти мысли я тут же погнала прочь из своей головы — мало ли, что в состоянии такого стресса привидится. Направившись к столу, за которым сидел сифон, я старалась не обращать внимание на серые глаза, которые пытались буквально просверлить во мне дыру. Сев на стул прямо напротив еретика, я уставилась на деревянную поверхность стола, не желая сталкиваться с Паркером взглядом. — Прости меня, — тихо, практически шепотом произнесла я. — Что? Мне не нужно было видеть его лицо, чтобы знать, как оно слегка вытянулось от удивления. Его маска безразличия теперь рухнула, и внутренне я сочла это за маленькую, но невероятно приятную победу. — Прости меня, — громче и увереннее повторила я, впрочем, прекрасно зная, что он меня услышал ещё минутой ранее. — Прости меня за то, как обращалась с тобой. Прости за то, что была такой лицемеркой. Я… не должна была так поступать, — натянув рукава свитера на ладони, я пыталась скрыть их дрожь. Атмосфера в комнате накалилась, и пускай я чувствовала, что Каю так же некомфортно, как и мне, но легче мне от этого не становилось. — Я знаю, что, возможно, не имею на это право, учитывая, что я не простила тебя, но… — не найдя нужных слов, я просто поджала губы, при этом нервно заправляя прядь волос за ухо. Шли минуты времени, но Паркер по-прежнему продолжал молчать. Тишину — такую вязкую и давящую — разбавляло лишь мое неровное дыхание, да звук тикающих часов. Не выдержав этого напряжения, я подняла взгляд на Паркера, только чтобы обнаружить его с удивлённым лицом, смотрящего куда-то вдаль. Он выглядел так, словно пытался осмыслить то, что только что услышал, переварить сказанные мною слова, но, очевидно, раз за разом натыкался на барьер, состоящий из недоверия и недосказанности между нами. Мы были чужими, но при этом несознательно тянулись к теплу и понимаю друг друга, ведь кроме этого у нас не было ровным счётом ни-че-го. Было больно и сложно осознавать это, но мы были слишком похожи, чтобы продолжать ненавидеть друг друга. И Кай тоже это прекрасно понимал. Прямо сейчас на его лице я видела, насколько тяжело ему даётся осознание нашей слабости перед друг другом. Мы знали все самые слабые и сильные стороны друг друга, видели наши взлеты и падения, и именно это и делало нас гораздо роднее, чем нам хотелось бы быть. Он знал это, и как бы страшно это не было, но нам действительно стоило прекращать тот хаос, что мы устроили в жизнях друг друга. — Кай? — позвала я его спустя ещё несколько минут молчания, чувствуя раздражение, которое уже начинало вскипать во мне — ситуация была глупой и до ужаса неловкой, и я уже начинала жалеть, что вообще начала этот разговор. Дымка в серых глазах мужчины вновь развеялась, после чего он перевел взгляд обратно на меня. В его серых глазах невероятно точно читалось удивление в перемешку с чем-то ещё, что я так и не смогла распознать — то самое выражение, которое часто мелькало на его лице в моем присутствии. Паркер явно был шокирован моими действиями, впрочем, как и я сама. — К чему ты это мне сейчас говоришь, Эмбер? — раздался наконец в ответ его хриплый голос. Слегка прищурившись, сероглазый начал бегать глазами по моему лицу с очевидным подозрением и напряжением, которое читалось во всей его фигуре. — Я… — слова застряли у меня в глотке, поэтому я лишь непонимающе смотрела на еретика, находясь в таком же удивлении от собственных действий, что и Паркер — моя спонтанность и вспыльчивость когда-то положат мне конец. — Я не знаю, — наконец потеряно прошептала я, не найдя ответа внутри себя. И я действительно не знала. Поддавшись своему спонтанному желанию несколькими минутами ранее, я совершенно не успела обдумать свои действия. Мной словно двигало что-то неуловимое и неизведанное, что-то, о существовании чего внутри себя я до этого и не знала — порыв извиниться за предвзятое отношение к Паркеру просто зародился у меня внутри, мгновенно захватывая мой разум и заставляя подчиниться. Словно в лихорадке я сказала эти непривычные для меня слова, но теперь, когда это небольшое помутнение рассудка прошло, у меня остались лишь вопросы, ответы на которые, казалось, не мог мне дать никто. — Я просто… — прошептала я, бегая глазами по лицу Паркера в поиске любого проявления эмоций — мне, отчего-то, было до невозможного необходимо знать, что он ощущает и думает в данный момент, — Я просто почувствовала, что после того, что ты вчера сделал, ты заслуживаешь этих слов, — увидев, как на лице еретика появляется что-то отдаленно напоминавшее осознание, я продолжила. — Да и не только после вчерашнего. На протяжении всего времени, что я тебя знала, ты никогда не причинял мне столько боли, сколько причинял другим, и зная тебя это… действительно стоящий поступок, — я нервно хихикнула, но заметив, что выражение лица Кая сейчас было как никогда серьезным, я тут же вновь замолчала. — Вообщем… Как-то так, — слегка подрагивающий и пальцами я пригласила волосы на затылке. — Спасибо, короче говоря. Паркер ничего мне не ответил, лишь продолжал бездумно смотреть на меня, и тяжело было сказать, о чем именно он думает — вновь натянув маску безразличия на лицо, он забрал у меня возможность понять его. Именно поэтому спустя несколько минут молчания я поднялась со стула, по ходу дела едва ли не опрокинув его — поправив его и задвинув под столешницу, я отчётливо почувствовала, как слегка горят от стыда уши. Поджав губы, я практически бегом направилась вон из комнаты, больше всего на свете желая скрыться от взгляда серых проницательных глаз. Но вдруг, меня остановил голос. — Эмбер? Я замерла на месте. — Да? — Пожалуйста. Благодарно кивнув, зная, что он проследил за этим мимолётным движением, я продолжила свой путь обратно наверх. Мне стоило принять горячий душ и как следует успокоится, пока этот индивид не решил выкинуть что-нибудь новое. * * * После моего максимально неловкого разговора с Паркером прошло уже около девяти часов. За это время я успела оккупировать душевую на добрые сорок минут, в наивном желании снять напряжение, пересмотреть весь гардероб хозяев этого дома вдоль и поперек, после чего окончательно убедиться в том, что ничего годного тут нет, прочитать в который раз «Великого Гэтсби», которого я нашла на пыльных полках в гостиной и, конечно же, посмотреть семейные альбомы этой сумасшедшей семейки. Последнее из перечисленного, кстати говоря, оказалось весьма любопытным занятием — вот уже час я не могла оторвать взгляд от небольшого фотоальбома в приятной на ощупь сиреневой обложке. С помощью этой любопытной вещицы я как следует смогла изучить семейство Паркеров. Фотографиями детей Джошуа этот альбом мог поистине похвастаться — на снимках, казавшихся такими непревычно низкокачественными, по сравнению с нашим временем, я смогла разглядеть маленькую Джо, Лив и Лукаса. Первая была настоящей красавицей, стоило мне отметить, а близнецы и правда казались настоящими ангелочками. Была у меня возможность увидеть и Джоуи, который в свое время был любимым братом Кая. Иронично, учитывая, как зверски им он был убит. А вот фото самого старшего из детей этой долбанутой семейки было мало — лишь пару раз я наткнулась на совсем ещё юное лицо Кая, на котором растянулась широкая улыбка, которая скрывала под собой животную ярость и отчаяние. Впрочем, на этих фотографиях я внимание не задерживала, ибо отчего-то смотреть на Кая в период, когда в его голове зрел страшный план мести, мне было больно. Не хотелось думать о том, через что этот поистине несчастный человек прошел в своей жизни. — Чаю не хочешь? — раздался голос в нескольких метрах от меня. Резко повернув голову, я заметила Деметру, которая стояла в дверном проёме с подносом, на котором стояло две чашки с чем-то, очевидно, очень горячим, если судить по пару, который клубился над ними в воздухе. Черные волосы женщины были аккуратно заколоты на затылке, а сама она была укутана в бежевого цвета кардиган. Весь её вид буквально кричал о уюте и домашнем тепле, и на какое-то мгновение я даже позволила себе затеряться в этом приятном, лёгком чувстве. Я позволила себе подумать, что я дома. — Да, было бы неплохо, — улыбнулась уголками губ я, отвечая на недавний вопрос женщины. Та, в ответ, послала мне такую же улыбку, после чего направилась к кровати, на которой я и сидела. Усевшись напротив меня, она поставила между нами поднос, на котором я теперь обнаружила тарелку с шоколадным печеньем. — Мы ведь недавно ужинали, — приподняла я брови, кивая головой на миску со сладостями. — И что? — спокойно спросила Деметра, откусывая кусочек от одной из печенюшек. В её голубых глазах засверкало практически детское веселье и радость, — Сладкого и вкусного много не бывает. — Не могу не согласиться, — хихикнула я, забирая с тарелки и себе немного лакомства. — Тем более, без него разговоры так хорошо не ведутся, — уже более серьезно произнесла Мольро, — А нам с тобой, дорогуша, определенно есть о чем поговорить. Я тяжело сглотнула. — Ты это о чём? Я знала, что претворяться дурочкой бесполезно, но по крайней мере, так я могла выиграть хоть немного времени. Говорит о вчерашнем дне не хотелось не при каких обстоятельствах, но поскольку убегать и увиливать от этой темы я бесконечно не смогу, мне все равно рано или поздно придется сдаться. — Перестань убегать от своих проблем — от этого они не исчезнут, поверь, — знающим тоном произнесла Деметра. — Я понимаю, что тебе сложно об этом говорить и вспоминать, Эмбер, но ты ведь понимаешь, что чем больше ты об этом говоришь, тем менее болезненны для тебя эти воспоминания? — Когда тебя преследуют из-за этих проблем, трудно оставаться на одном месте, знаешь ли, — горько усмехнулась я, неосознанно выливая на женщину львиную долю яда и сарказма, что с незапамятных времён таились во мне. — Да и вообще — разве ты не знаешь о том, что тогда произошло? — Знаю, — кивнула Мольро, делая небольшой глоток травяного чая, — Но лишь то, что ты вчера рассказала Паркеру, не более. — А больше там и не о чём рассказывать, — резко отрезала я, впрочем, совершенно не желая задеть черноволосую ведьму. — Разве? — подняла брови моя собеседница. — Именно, — уверенно кивнула я, желая всем своим видом источать убеждение в собственных словах, — Спалила к чертям свой собственный дом и семью, попала из-за этого в психушку, из которой после сбежала. Конец истории, — перечислила я меланхоличным тоном, словно говорила о до невозможности повседневных вещах. — Про психушку ты ему не говорила, — подстегнула меня голубоглазая. — Но ты ведь об этом знаешь, не так ли? — Да. В точности как и о том, кстати, что при попытке сбежать оттуда, ты случайно убила одного из врачей. Имя, правда, узнать так и не удалось — в ту ночь многие пострадали, — подражая моему наигранному безразличию ответила мне Мольро. — А ты, однако, умеешь собирать информацию, — одобрительно хмыкнула я. — Как давно справки навела? — А мне и не пришлось, — пожала плечами женщина. — Несколько лет назад, как раз тогда, когда ты сбежала оттуда, я была в Монтане. Там везде были развешаны твои фотографии, с подписью «Разыскивается опасная преступница». Забавно, учитывая что тебе тогда было… сколько, тринадцать? — Приятно знать, что я не постарела за прошедшие годы, — саркастично подметила я, всем своим существом желая делать вид, что меня эти воспоминания совсем не пугают. Словно это не я четыре года провела прячась от этого самого прошлого. — Прекрати поясничать, Эмбер, — пожурила меня Деметра. — Я ведь не желаю тебе зла, и ты это знаешь. Я хочу помочь… — Мне не нужна помощь, — отрезала я, тут же, впрочем, понимая свою ошибку — гормоны гормонами, но на близких срываться нельзя. — Я в порядке. — Нет, Эм, ты не в порядке. То, что ты пытаешься себя в этом убедить, напрямую говорит о том, что тебе действительно нужна помощь со всем этим дерьмом, — женщина протянула свою руку ко мне, слегка поглаживая мое предплечье через ткань серой водолазки. Её голубые глаза проникновенно смотрели в мои, карие, и излучали то самое, что люди нарекли материнским теплом. То, что никогда не было направлено на меня. — Деметра, я… — сглотнув внезапно образовавшийся ком в горле, я продолжила: — Я очень благодарна за то, что ты предлагаешь мне свою руку помощи. Я правда очень ценю это, поверь, — я накрыла её слегка морщинистые пальцы своими, не обращая внимание на контраст цвета кожи — даже светлая Деметра казалась на несколько тонов темнее меня. — Но мне правда не нужна эта помощь, — видя, что женщина уже было открыла рот, чтобы сказать что-то в протест, я жестом свободной руки попросила её не прерывать меня. — Не потому, что мне не с чем бороться, а потому, что я привыкла делать это сама. — Но это неправильно… — Возможно, — оборвала я Мольро. — Но я по другому не умею. Всю жизнь я боролась со своими демонами одна, и как видишь, справлялась. То, что я позволила себе такую слабость вчера не значит, что я устала бороться — точнее, да, я устала, но я буду продолжать это делать, как делала всегда. — До чего же ты упрямая, — укоризненно покачала головой брюнетка. — Я знаю. Но у всех ведь свои тараканы, не так ли? — хитро улыбнулась я, стараясь разрядить напряжённую обстановку. — И то правда, — устало вздохнула Деметра, будучи вынужденной согласиться с моим умозаключением. На какое-то время в комнате воцарилась тишина, прерываемая лишь нашим с женщиной тихий дыханием, похрустыванием печенья и цоканьем чашек, когда те вновь занимали свое законное место на подносе. Это молчание между нами было совсем не напряжённым, а наоборот, очень даже приятным и уютным, в той или иной степени. Нам было комфортно в обществе друг друга, пускай даже если мы и просто молчали. По крайней мере, в воздухе витали понимание и поддержка, а о большем я и просить не смела. Я уже было успокоилась и ощутила долгожданное спокойствие, как в нашу с ведьмой идиллию были внесены кое-какие коррективы. — У вас что, сектантское собрание? — прозвучал голос со стороны входа в помещение. Закатив глаза, я мысленно ругнулась. Ну как этот идиот умудряется появляться так чертовски «вовремя»? Повернув голову в его сторону, мы с Деметрой окинули стоящего в дверях еретика взглядом, после чего синхронно спросили: — Чего надо? — Какие вы злые, — наигранно вздохнул Паркер, при этом драматично отворачивая от нас голову, мол, «фу такими быть!». — И это говоришь нам ты, — снисходительно усмехнулась Мольро, закидывая очередную печеньку себе в рот. В ответ на её саркастичное замечание я тихонько хихикнула. — Эй! Я ожидал от тебя моральной поддержки! — с фальшивой обидой в голосе воскликнул Паркер, впрочем, тут же наталкиваясь на мой жёсткий взгляд, в последствии чего стирая эту клоунскую маску с лица. — Ладно, я здесь не за этим. — Да ну? — глотнула я чаю. — Да, представь себе, — закатил глаза Кай. — У меня, между прочим, очень даже хорошие новости. — Ты уезжаешь? — в унисон спросили мы с ведьмой, тут же давая друг друг «пять». — И это благодарность за то, что я вас кормлю уже сколько недель? Серьезно?! — Во-первых, мы здесь совсем не так долго, как ты думаешь. Во-вторых, это коронная фраза Кэролайн, не твоя, — подняла я тонкий и бледный указательный палец в воздух, желая сделать этот жест максимально поучительным. — Брось, — махнул рукой Паркер, приземляясь рядом с нами на кровать. Так как мы сидели немного левее, он без проблем расположился на правой половине кровати. Закинув руки за голову, он продолжил: — Я уверен, что Кларисса не была бы против. В голове тут же мелькнул образ замученной Форбс, ведь именно такой я видела её в последний раз. «Не время для слабостей, Эмбер» — злостно внутренне отругала себя я. — Ладно, допустим, — безразлично произнесла Деметра, — но припёрся то ты зачем? — Затем, дорогие дамы, — плутовски улыбнулся Паркер, обнимая руками одну из моих подушек, тут же за это получая подзатыльник от меня. — Ау! — болезненно простонал он. — У меня чуть сотрясение мозга из-за тебя не случилось! Чёртовы женщины… — последние слова он пробормотал себе под нос. — Продолжай давай, королева драмы, — закатила я глаза. — Сначала избивают, а потом ещё и приказами разбрасываются… Ладно, хорошо-хорошо, продолжаю! — воскликнул он вновь, когда получил лёгкий пинок в лоб. — Короче говоря, мы едем втираться в доверие Ковену Полной Луны. И под «мы», я имею ввиду и тебя, Деметра, тоже, — уже более серьезно произнес еретик, приняв сидячее положение. «Ну класс! Опять мы влезем в какую-то задницу!» — внутренне простонала я.