Reversal

      Дни сменяли друг друга. Сентябрь постепенно окрашивал листья деревьев в теплые цвета, а солнечных дней становилось все меньше.       Гермиона была на грани срыва. Почти месяц ежедневных поисков информации не привели абсолютно ни к чему. Она молилась на запретную секцию, но и этот отдел библиотеки пока не приносил нужных результатов. В один из субботних вечеров она даже пошла на восьмой этаж. Гермиона потратила два часа, формулируя свое желание в голове и проходя мимо стены замка, но выручай-комната не шла навстречу девушке.       Единственное, что немного поднимало настроение гриффиндорке, небольшие успехи в ее тренировках. Мальчики писали ей, что у нее действительно получается. Рон смог полноценно освоить заклинание и каждый вечер транслировал новости Гермионе в голову.       Новости, в основном, были такие, которые она и сама могла услышать по волшебному радио. Но она все равно слушала своего друга и улыбалась. Его голос заставлял поверить на пару минут, что все в порядке, что они втроем сидят в гостиной старост и у них еще есть время. Будто война — где-то очень далеко, и нет гарантий, что она вообще начнется.       Гермиона много и часто говорила с Джинни. Последняя постоянно была на нервах из-за квиддича. Она смогла собрать команду, которая, правда, устраивала ее ровно до первой тренировки. Младшая Уизли в гневе была, наверное, страшнее Темного Лорда. Новоиспеченные игроки радовались своему успеху так же, как и капитан, не более одного дня.       Гермиона смотрела на ребят с жалостью, но с уверенностью, что Джинни сделает из них будущих игроков команды «Пушки Педлл».

***

      Драко понимал, что нет гарантий. Он изначально не был уверен в том, что найдёт ответы на вопросы в школе. Точно не в первый месяц учебы.       Но злость и отчаяние этого не понимали. Они разъедали душу, заставляя огрызаться на каждого и вымаливать у Блейза пару бутылок огневиски.       И пить одному.       Ненависти внутри было слишком много, а Драко не хотел рушить дружбу.       Драко не хотел терять лицо.       После очередного вечера в библиотеке, потраченного, конечно же, впустую, Малфой понял, что больше не может держать внутри бурю. Грейнджер, неизменно сидящая напротив, только подливала масла в огонь. Поэтому поставив все книги на место одним взмахом палочки, Драко стремительно поднялся и быстрым шагом, под удивленным взглядом Гермионы, направился к выходу из алтаря знаний.       Ему не пришлось долго думать о том, куда идти. Ноги, будто помня прошлый год, сами повели его к туалету Плаксы Миртл.       Эта девочка была единственным маглом в мире, который не бесил Драко. Может, дело было в том, что она была мертва, но он действительно относился к ней хорошо. Она была рядом в самый, наверное, тяжелый период его жизни. Она поддерживала его.       Интересно, сколько студентов Хогвартса могли похвастаться своей дружбой с Миртл? Никто не любил ее. Ни при жизни, ни после смерти. Она все время проводила в одиночестве.       Драко знал, что она никому не выдаст его секреты именно по этой причине. Ей не с кем говорить. А чтобы она с интересом слушала его, сожалела ему и была готова поддержать, нужно было просто немного пожалеть ее. И это не было трудным.       Половина школы залилась бы заливистым смехом, узнай, что Малфой жалеет грязнокровку, павшую от руки Темного Лорда, но это была правда. Это и есть корень проблемы. С этого начался путь Реддла, сломавший жизнь Драко и его семье.       Если бы Миртл была жива, может, слизериниц не проводил в библиотеке часы в поисках вариантов убрать с руки ебанную черную метку? Может, сейчас, он, как нормальный выпускник школы, ходил на свидания, готовился к экзаменам и думал о будущем месте работы?       Может, из их жизни исчезло бы слово «война»?       — Я думала, что ты совсем забыл про меня, Драко, — Миртл отвлекла парня от мыслей своим появлением, как всегда неожиданным. Она состроила ему страдальческое лицо, выпятив нижнюю губу, как маленький ребенок.       — Прости. Я хотел бы прийти к тебе раньше, но ты же знаешь, какие у меня начались приключения с возрождением Темного Лорда. Я трачу все свое время на библиотеку, которая, кстати, не помогает от слова совсем, — он пытался не закипать, но возвращаться к этому даже мысленно было болезненно.       — Новое задание?       — Нет. Не то, чтобы, — Драко закрыл глаза и медленно выдохнул, — я сам себе дал задание. Невыполнимое. Невозможное, — он прошел в глубь туалета и сел на пол у раковины. — Я сам загнал себя в тупик.       Миртл с интересом наблюдала за слизеринцем. Если бы Драко внимательно посмотрел на свою собеседницу, он увидел бы, как ее мыслительный процесс работал. И ей явно было, что сказать.       — Ты можешь сказать мне точно, что тебе нужно? Какое задание ты себе придумал? Ты уверен, что оно невыполнимо?       Малфой медленно повернулся и, сузив глаза, пару минут изучал девушку. Такая заинтересованность в его проблеме казалась странной. Сочувствие — да. Но интерес?       — Я хочу избавиться от метки. С моей стороны было наивно верить, что в школьной библиотеке будет информация об этом, но, судя по всему, война делает из меня пуффендуйца. Правда, я не уверен, что шляпа отправила бы меня на мой факультет, надень я ее сейчас, — Малфой сделал паузу, думая, правильно ли он поступает, рассказывая свои секреты тому, с кем нельзя скрепить договоренность о молчании непреложным обетом. — Если ты скажешь об этом хоть одной живой душе, да и мертвой тоже, я найду способ убить тебя еще раз. Это не угроза. Это факт.       — Драко, — Миртл снова сделала грустное лицо и на ее глаза навернулись слезы, — я думала, мы друзья. Друзья доверяют друг другу.       — Мы друзья, но это слишком опасно. Не только для меня, но и для моей семьи. Ты знаешь, что я не хотел делать того, что мне приходилось делать в прошлом году, но выбора нет. Ну, у меня точно. Если об этом кто-то узнает, он убьет меня. И Нарциссу.       На лице девушки промелькнула эмоция, которую не смог понять Малфой. Похоже на понимание, узнавание, но слишком стремительно было скрыто это чувство. Она развернулась в воздухе и, ничего не сказав, спряталась в кабинке.       Драко хотелось взорваться. Он не часто общался с девушками, но за этот месяц ему более чем хватало обиженной Пэнси, ебанутой Грейнджер и матери, которая изо дня в день писала ему, что все в порядке, скрывая от него абсолютно всю правду. То, что мозг женщин работает иначе, Малфой понял, как только поступил в Хогвартс. Он был уверен, что спустя несколько лет начнет их понимать лучше, но они будто становились только страннее. Ноль смысла.       Он мог уйти. Обидеться, разозлиться и больше никогда не посещать этот туалет, как все другие студенты. Но что-то заставляло его сидеть на том же месте и сверлить взглядом дверь кабинки. Ждать.       Преданно и верно ждать, будто приведение, не выходящие за пределы этого маленького помещения, скажет ему что-то, что сможет помочь.       Прошло больше двадцати минут прежде, чем Миртл выплыла из своего укрытия. Ее глаза снова были мокрыми. Она была задумчива, что не было на нее похоже.       — Ты знаешь, что история циклична? — она замолчала, глядя Драко в глаза.       — Сомневаюсь, что это так. Во всяком случае, мне бы хотелось верить в это.       — А она циклична. Все думают, что раз я умерла в четырнадцать лет, значит я так и осталась маленькой дурой. Никто не знает и не хочет знать, что я училась на Когтевране и кем-кем, а дурой никогда не была. И то, что я уже больше пятидесяти лет наблюдаю за учениками, сменяющими друг друга, о чем-то, да должно говорить.       Сердце Драко забилось чаще. Миртл никогда не начинала свою речь с таких монологов. И он не знал, на каком факультете она была, никогда не задумывался об этом. Он знал, она могла сказать что-то важное. И поэтому вслушивался в каждое слово.       — Ты назвал свою мать по имени. Я и думать забыла об этой истории. Ты никогда раньше не называл ее так. Отца — да. Про маму ты почти не говорил. Вы ведь так похожи с ней… Не знаю, как я сразу этого не вспомнила.       Малфой начинал закипать все больше. Ему хотелось кинуть ей «быстрей», но он боялся сбить девушку, испугать. Она могла никогда не закончить рассказывать, а он знал, что это важно.       — Она приходила сюда. Была в твоем возрасте, такая подавленная, разбитая. Плакала в туалете, рассказывала мне о своей беде. Нарцисса была очень серьезной девушкой для своих лет, это я понимаю сейчас, после того, как видела много других выпускниц. Все они будто каждый день выпивали порцию амортенции, а потом ходили то ли пьяные, то ли влюбленные. И так каждый день. Много лет. Серьезных и разумных можно посчитать на пальцах. Сейчас такая гриффиндорка с седьмого курса, ты, наверное, знаешь ее. Похожа на твою мать. Каждый выпуск одна-две девочки напоминают мне Нарциссу.       Миртл развернулась вокруг себя и подлетела ближе к Драко. Она села на пол перед ним, и пару минут они молча изучали друг друга своими глазами.       — Я не знала, как ей помочь. Хотела бы, но не знала. Ей помогли другие приведения, картины и библиотека. Упорной она была студенткой, — девушка мечтательно улыбнулась, продолжая тянуть время. — В Хогвартсе много того, о чем студенты и преподаватели не догадываются. Даже Дамблдор всего не знал. Думаю, даже основатели школы не могли догадаться, сколько секретов и сюрпризов здесь будет. Я иногда думаю, что здесь из-за количества магии некоторые вещи появляются сами собой. Предметы, комнаты, люди. Уникальное место. Будь ты не чистокровным волшебником, понял бы, почему я иногда смеюсь с шутки маглорожденных: «Хогвартс — это сингулярность нашей планеты».       Драко впервые так долго держал себя в руках. Ему казалось, что следующим Миртл начнет ему толкать речи о своих родителях, и тогда он точно не сможет больше терпеть. Она никогда не говорила с ним на серьезные темы. И он не мог догадываться, что для нее так растягивать свою мысль — норма.       — В общем, Нарцисса нашла то, что может ей помочь. Она пришла ко мне счастливая в тот день, вдохновленная. Потому что поняла, что выход есть. Как она сказала мне — из любой ситуации, даже безвыходной. Но прошло несколько недель прежде, чем она нашла дополнительную информацию. Она пришла ко мне снова, расстроенная, но не так сильно, как ты. Много, слишком много нюансов у всей этой истории. В Хогвартсе есть камень. Не знаю где он, но Нарцисса сказала, что забрать его отсюда невозможно. Он дает ответы. Звучит это, конечно, так, будто я преподаю прорицание и рассказываю тебе про хрустальный шар, но это не так.       Она беззвучно пощелкала пальцами в воздухе, будто подбирая правильные слова.       — Как я поняла тогда, он связан как-то с моим факультетом. Не знаю точно, как. Этот камень помогает тем людям, которым правда нужна помощь. Но только в том случае, если у них светлые намерения. Как я знаю, как говорила твоя мать, он никогда не открывается только одному человеку. Не любит одиночек, — Миртл хихикнула, ткнув пальцем себе в грудь, обозначая тем самым, что ей бы он не открылся. — Но любит прощение. Искренность. Откровенность.       Мозг Драко начал работать в ускоренном режиме, мысли сменяли друг друга слишком быстро. Он старался отмести их все в сторону, чтобы дослушать. Это было невероятно важно.       — Странный камешек, правда? Твоя мама узнала это из какой-то книги. Не знаю какой, можешь не спрашивать, я не думала, что эта информация мне когда-то пригодится. Она долго говорила мне о том, что ей некого прощать, что у нее хорошие отношения со всеми, нет врагов. Да и кому может так же сильно нужна быть помощь, как ей? Вы очень с ней похожи, я уже говорила тебе об этом? Нарцисса негодовала, не понимала создателя камня, ей казалось абсурдным зайти так далеко, чтобы просто не найти партнера. Но потом ее осенило. Был у нее кузен, ты наверняка знал его, пару лет назад везде его пихали, вся школа на ушах стояла. Сириус? Не помню точно имя, но ты, наверное, понимаешь о ком я. Его она терпеть не могла, как, собственно, и он ее. Идеальный кандидат.       Мафлой похолодел, с шоком и долей ужаса глядя на собеседницу. Он молчал все это время, а каждая новая минута будто забирала его навыки вести диалог. Это просто не может быть правдой. Никак.       — Долго они не могли найти контакт. Долго не могли простить. Потому и камень не мог попасть им в руки, и решение проблемы Нарциссы нельзя было приблизить. Большой удачей для твоей мамы было то, что и этот Блэк, который, как она в начале говорила, не был достоин носить ее фамилию. Был в, своего рода, беде. Он хотел, чтобы любая магия крови не действовала на него. В книжках об этом не пишут, знаешь ли. Можно отказаться от семьи, но не от крови. А, может, он просто не был таким же целеустремлённым, как Нарцисса, не знаю. Ему было важно, чтобы его мать не могла его найти никак, нигде, ни при каких условиях. Она, как я поняла, была немножко помешенной, — Миртл снова хихикнула и замолчала, глядя на Драко с улыбкой.       Он долго молчал. Слова и мысли никак не получалось собрать воедино.       — Как найти этот камень? — его голос захрипел, и он откашлялся, в ожидании смотря на довольное приведение.       — Понятия не имею, — она улыбнулась, но без злобы. — Тебе придется поискать ответ на этот вопрос у других приведений и картин.       — Ладно, — Драко потер глаза руками. — Что было с моей мамой? Из какой ситуации она искала выход?       — Не знаю, могу ли я говорить об этом, — улыбка спала и она в миг стала серьезной. — Семья не хотела выдавать ее замуж за волшебника, не помню, за какого именно, а может она мне и не говорила об этом вовсе. Тот был не доволен таким положением вещей и проклял ее. Темная магия, никакие целители не могли ей помочь. Все пожимали плечи, как она мне говорила. Нарцисса не могла иметь детей.       Драко убрал руки от лица, глядя с неверием на свою собеседницу. Мама никогда не говорила ему об этом. Он не мог предположить такого. Никак не мог.       — Не знаю, может ли она сейчас, — тихо продолжила девушка. — Мы не виделись с ней после того, как она нашла камень, так что я даже не знаю, как он действует. Они смогли простить друг друга под конец года. Боюсь, что у нее действительно не было возможности мне рассказать. Я бы хотела сказать тебе больше, чем знаю, но увы…       Они смотрели друг на друга еще какое-то время, но Миртл, судя по всему, чувствовала себя некомфортно, поэтому решила сменить тему в надежде, что это разрядит обстановку.       — У тебя есть кто-нибудь на примете, чтобы, — она замялась, снова пытаясь подобрать подходящие слова, — чтобы прощать? Искать камень? Кто-нибудь сейчас из людей в твоем, не самом близком круге, находится в безвыходном положении?       — Да, — Драко встал, стряхивая с себя несуществующую пыль и на ватных ногах отправился к выходу из туалета. Он был зол, он понимал, почему его мать взбесилась, зная, что нужно для решения ее проблемы. — Грейнджер.