х-х-х
Дом клана Годжо — это старинное поместье, выполненное в традиционном японском стиле, но снабженное всеми удобствами современности. И когда Сатору приводит туда Келла, он искренне изумляется этой совокупностью простого и красивого акцента. — Добро пожаловать, — мягко улыбается Годжо, а после предлагает Келлу войти. Территория поместья большая, испещренная неширокими тропинками, которые пролегают между кустарников и небольших садовых фонтанчиков, украшенных маленькими часовенками и статуэтками. Дождь никак не прекращается, и от переизбытка воды бамбуковые стебли, перекачивающие воду в фонтанах, постоянно стукаются о мокрые камни, повсюду распространяя удивительный звук. Они проходят чуть дальше, минуя главное здание, и направляются в соседнее — чуть менее роскошное, но такое же красивое и приспособленное к комфортному проживанию. Гостевое крыло хоть и связано с основным домом верандой — энгавой, а всё равно ощущается обособленным, что только играет на руку Сатору. Он глава клана и едва ли кто-нибудь начнёт активно возмущаться на предмет посторонних в поместье, но для всех будет лучше, если присутствие Келла останется теневым. Наконец, они проходят внутрь, скрываясь от вездесущего дождя и ветра под крышей. Помещение в достаточной степени большое и просторное, и Годжо, кажется, самую малость гордится этим, хотя и не высокомерно. Самому его очень нравится эстетика старого стиля, смешанная с более осовремененными элементами особняка. Всё это дарит чувство тихого и безмятежного спокойствия. — Чувствуй себя как дома, — Сатору указывает на дверь, ведущую в одну из спален. — Здесь слегка пыльно, потому что это здание редко используется. Не обращай внимания. — Здесь очень приятно находиться, — в противовес отвечает Келл, пока осматривает чужие владения. — Спасибо, что позволил остаться. — Приятно слышать, — шаман улыбается, наблюдая за своим интересным гостем. Он не смотрит слишком навязчиво, но и взгляда надолго тоже не отводит. — Я не часто привожу в свой дом посторонних. Кто-нибудь из клана может удивиться, если увидит тебя здесь. Но об этом тоже не стоит беспокоиться. С наступлением утра я объясню им детали. Сатору очень хорош в том, чтобы создать впечатление добродушного и эмпатичного человека. Но правда в том, что за своей дружелюбностью он скрывает гораздо больше первопричин подобного поведения. Келл понимающе кивает и проходит в любезно выделенную для личного пользования комнату. В ней есть собственный санузел с ванной и прекрасный вид на сад из окна. — Нравится? — слова Сатору сопровождаются лёгким смешком, и он прислоняется к дверному косяку, облокачиваясь на него; а еще не сводит своих глаз с фигуры демона. — Это, конечно, не то же самое, что храм. Но, я надеюсь, что демон всё равно почувствует себя желанным гостем. Разумеется, маг цепляет Келла, когда произносит свою последнюю фразу. Но в его голосе совершенно не сквозит насмешкой или жестокостью — просто добродушное и игривое поддразнивание. — Сволочь ты, Сатору Годжо, — с нотками наигранной оскорблённости в своём голосе отвечает Келл. — Но ты радушный хозяин, так что я прощаю тебя, человек. Шаман усмехается в ответ, а затем делает шаг вперед, заходя в комнату. Он лично осматривает помещение, как бы невзначай удостоверяясь в том, что у его гостя есть всё необходимое, а затем быстро скользит взглядом в сторону Келла. В это мгновение демон замечает, как слабый оттенок того самого «голода» искрится внутри необычного цвета радужки чужих глаз. — Есть еще какие-нибудь пожелания? Может, тебе что-нибудь нужно? — интересуется Сатору. Играет с огнём. — Больше ничего, — отвечает Келл, быстро распознав чужую хитрость. Он прекрасно улавливает и понимает, в какую сторону склоняет его Годжо. Но он так же не забывает об их провокационной игре, а потому не собирается поддаваться, проигрывая. По крайней мере — не сегодня. — Думаю, отдохнуть будет очень кстати. — Устраивайся поудобнее, — Сатору кивает, а потом поворачивается и выходит из комнаты, закрывая за собой дверь и оставляя Келла одного. Как только это происходит, демон больше не сдерживает ироничной улыбки. Он понимает, что сейчас что-то между ними могло пойти совершенно иначе… Ведь, в конце-то концов, Сатору — это взрослый мужчина, а Келл слишком хорошо успел изучить людей за долгие годы жизни бок о бок с ними, чтобы принять все их ипостаси. «Смышлённый», — думает про себя Годжо, когда тихо передвигается по особняку, направляясь в другую его часть, где есть еще одна спальная комната. Она тоже предназначена для содержания гостей, но эту ночь Сатору проведёт в ней лично. «Всё могло пойти по-другому?» — в глазах появляется озорной блеск, когда мысли закручиваются в этом направлении. Он даже не уверен, какой процент шутки присутствует в этом и присутствует ли он вообще. Сатору смеётся над самим собой. Если учесть все обстоятельства, то это было довольно весёлым. — «Возможно, в будущем всё пойдет по-другому…» Время обязательно покажет.х-х-х
— Ты сделал ЧТО?! — директор Яга, вероятно, был готов ко многому, если брать в расчёт его незаурядную работёнку и сопутствующей ей коллектив. Вот только Сатору умел отличаться не только в личностных достижениях. Очередная выходка наследника клана Годжо обещала Масамичи преждевременную седину. — Я, конечно, всякого натерпелся, когда сам был твоим учителем, — мужчина делает паузу, пытаясь успокоиться и собрать разрозненные мысли в кучу. Пульсирующая в такт биению собственного сердца венка на его лбу говорит об обратном. — Но это уже как-то слишком… Сатору лишь пожимает своими плечами в ответ и улыбается настолько невинно, насколько только может. Иджичи, всеми силами изображающий атрибут интерьерной мебели в кабинете, старается вообще не подавать признаков жизни. Он, откровенно, побаивается Сатору, хотя в глубине души безмерно уважает его за силу духа и неординарные способности. — Я сейчас объясню, — уверяет Сатору, обращаясь к Масамичи. Он наверняка знает, что директор, пускай и не сразу, но всё равно обязательно примет его сторону, как только услышит все нюансы увлекательнейшего рассказа про знакомство с демоном и дальнейшие особенности взаимодействия с ним. Следующие полчаса Годжо во всех подробностях рассказывает о том, что имело место произойти накануне. Он охотно делится своими впечатлениями наряду с лёгкими опасениями, но так же и уверенностью в том, что поступил правильно. Он говорит об контракте с Келлом, говорит о Сукуне; о том, какие идеи и подозрения закрались в его собственную голову, а еще о самом демоне и его занимательной природе, которая имеет существенные отличия от всех тех духов и проклятий, с которыми маги имеют дела на постоянной основе. Директор слушает Сатору очень внимательно и не перебивает, пока обрабатывает информацию и переваривает всё внутри себя, чтобы впоследствии исторгнуть заключительный вердикт. Вся эта идея с контрактом кажется ему сумасбродной и крайне неуместной. И он готов поклясться, что будь на месте Сатору любой другой, он бы тотчас потребовал расторжения оного и немедленного заточения демона под стражу. Но Годжо не просто так зовётся сильнейшим магом своего времени, а потому для Масамичи требуется приложить немало усилий, чтобы всё-таки согласиться с сомнительными доводами бывшего ученика. — Допустим, ты прав, — голос директора серьёзный и строгий, а взгляд — точно сталь. — И что ты будешь делать? — Сейчас — ничего. Нужно немного времени, — отвечает Сатору. Он кажется беззаботным и невероятно спокойным. И эта его непринуждённость в общении заставляет Масамичи невольно сбавить обороты и смягчиться. Чёртов засранец. Некоторое время спустя, Годжо покидает кабинет начальства, довольный сложившейся ситуацией. Он спускается на первый этаж учебного магического учреждения по лестнице, а потом выходит на крыльцо, где всё это время его дожидался Келл. День был солнечным и тёплым, а потому, чтобы избежать изнуряющей жары, демон нашёл себе убежище в тени большого дерева неподалёку. — Как всё прошло? — спрашивает он Сатору с неприкрытым волнением в голосе. Перспектива оказаться врагом нации его сильно удручала, в том случае, если человеческое сообщество магов увидит в нём исключительное зло. — Кажется, они хотят изучить тебя. Ну, там, знаешь… опыты всякие, — задумчиво озвучивает Сатору, но потом смеётся и добавляет: — Да расслабься. Всё прошло гладко. Келл очень хочет озвучить парочку замысловатых фраз, во всей красе повествующих Сатору о том, что он за человек такой… Но демон сдерживает свои порывы внутри, предпочитая оставаться спокойным — хотя бы внешне.х-х-х
Проходит примерно три недели, и за это время Годжо успевает немного освоиться рядом с Келлом. На самом деле, они оба привыкают к взаимному обществу, продолжая с тщательностью, присущей работе ювелира, изучать повадки и привычки друг друга. В преимуществе, все эти дни проходят достаточно спокойно и без происшествий, если не брать в расчёт некоторые мелкие задания, сопровождающие учеников магического техникума на ежедневной основе. Сатору тоже живёт в своём привычном ритме и продолжает наставлять учеников, натаскивая их и сталкивая с некоторыми ситуациями, чтобы проверить их разрастающийся боевой потенциал. Он так же, всё это время, терпеливо дожидается, когда наступит правильный момент, чтобы повторно представить Итадори и Келла друг другу. День за днём, пока демон был на достаточном расстоянии, чтобы Двуликий внутри Юджи ощущал знакомое присутствие, Сатору внимательно наблюдал за ним. И, к его счастью — или, быть может, разочарованию, потому что он так и не решил наверняка, — Сукуна не вылазил наружу, предпочитая не отсвечивать своей мордой в реальном мире. В целом, это было положительной тенденцией. Да и сам Юджи, определенно, не жаловался такому развитию событий. Вот только Сатору знал, что рано или поздно, но Двуликий обязательно заявится снова. А посему, нужно было пробовать действовать на опережение — подстраховки ради. Именно по этой причине, на следующий день, Сатору вылавливает Итадори из графика занятий и увлекает его за собой, на одну из тренировочных площадок, что располагалась на задней части двора основного учебного корпуса. Про существование Келла знали очень немногие, если не считать Старейшин, директора Масамичи и несчастного Иджичи. Так уж вышло, что Итадори, Мегуми и Нобара как раз входили в число этой самой просветленной элиты. И хотя они всё еще не были представлены друг другу должным образом, после тех событий, когда Келл утащил Юджи в пределы своей территории, тем не менее, слухи о загадочном контракте, который теперь связывал своими магическими узами самого Сатору с демоном, разлетались чертовски быстро. — А это точно необходимо? — спрашивает Юджи, лениво передвигая своими конечностями и плетясь за учителем по невыносимому пеклу. Это ж надо было умудриться выбрать такое время для встречи, когда солнце на небе жарит с особой остервенелой беспощадностью. Это что, еще одна изощренная тренировка? По принципу лучших традиций демонического бестиария, видимо. Своего рода, подготовка к путешествию в Ад. Итадори продолжал надеяться на обратное. Зря. — Точно, — весело отзывается Сатору, шагая немного впереди. И когда они приходят в назначенное место, Келл встречает их — сейчас очень серьёзный и хладнокровный. Он видит, как за высокой фигурой Годжо идёт мальчишка, которого Рёмен использует в роли своего сосуда, и он до сих пор гадает, почему призрак так неприветливо обошёлся с ним, предпочитая отгородиться, словно от чумы. По мере приближения Итадори, демон явственнее чувствует, как собственная магическая энергия человеческого подростка сталкивается с безумной и безмерной проклятой энергией Двуликого внутри него. Они незамысловатыми вихрами схлёстываются, невидимые человеческому глазу, а потом, не имея возможности отторгнуть друг друга, сливаются в одно поле. Юджи пристально смотрит на Келла и выражение его лица едва ли можно охарактеризовать как приветливое. Он всё еще слишком хорошо помнит, как оказался заперт в чужой территории и как был беспомощен. Тогда страх завладел всем его естеством, а Келл практически пронзил его сердце кинжалом, в попытке достучаться до Сукуны. И тот факт, что Сатору лично привёл его на эту встречу, совершенно не сбивало этого удручающего характера сложившейся ситуации между ними. Нобара и Мегуми, ведомые непомерным любопытством, увязались за другом и учителем следом. Играя в шпионов, они сочли, что лучшим решением будет спрятаться за большим забором, отделяющим школьный двор от внешней территории. Оттуда открывался прекрасный вид на ту самую площадку, куда отвел Сатору Итадори. Да и расстояние было весьма приличным, чтобы спалиться так наскоро. Вот только они еще не знали, насколько фантастически заблуждались в своих выводах. Годжо заметил их сразу же, едва они с Юджи успели пройти и пары десятков шагов. Да и Келл, способный и умеющий тонко распознавать чужое присутствие, быстро вычислил любопытных студентов. Ладно уж, пускай наслаждаются зрелищем, всё равно ведь потом расспросят Итадори во всех подробностях. Разговор между Юджи, Сатору и Келлом был не очень долгим, но весьма продуктивным. И когда они миновали все свои разногласия, навязанные крепчайшими аспектами непонимания и импульсивности, Итадори сменил гнев на милость и выложил всё начисто Келлу о том, что сам знал на счёт Двуликого. Демон слушал его очень внимательно, подмечая детали, и силился понять потаённые мотивы Сукуны. И хотя всего сказанного было, к огромному сожалению, катострофически недостаточно для всей ясности картины, демон всё-таки сумел вычленить из этой беседы некоторые принципы, по которым мог действовать Рёмен. — В общем, это… — продолжает разглагольствовать Итадори, явно вошедший во вкус, как вдруг ощущает, что солнце над его головой потухло, а Сатору и Келл, еще секундой ранее стоявшие рядом, куда-то испарились. Это произошло в мгновение ока. Итадори моргает ровно за секунду до того, как реальный мир за его спиной схлопывается, разрываясь на маленькие лоскуты реальности — теперь он недосягаем и остаётся позади, насильно отобранный немилостивой рукой. Она — эта рука — принадлежит свирепому зверю. И этот зверь, затаившись, сидит внутри тела Юджи, а еще каждый божий день вынуждает ходить его по острию ножа. — Есть разговор, пацан. Голос грубый и властный. Именно так Двуликий призрак в своей неизменной манере встречает Итадори в пределах своей гробницы. Он всегда такой, что наяву, что прямо под кожей у Юджи, и он никогда никуда не уходит надолго, даже если заставляет поверить в обратное. — Слыхал, твой драгоценный учитель заключил контракт с демоном. Как любопытно, не правда ли? Сукуна хищно улыбается, а Юджи видит лишь эфемерное уродливое чудовище с обманчиво-знакомым лицом. Словно собственное неправильное отражение в зеркале. Иррациональная, не поддающаяся логике сумасбродная сущность. Грех во плоти. Но он прав. Итадори машинально зажёвывает свою губу, прокручивая в голове события трёхнедельной давности. И хотя у него совершенно не возникает опасений на счёт Годжо — чтобы навредить этому шаману, вероятно, потребуется целая демоническая орда, — но вот на счёт Келла он по-прежнему не уверен. Тем не менее, это не повод слушать Двуликого. — Эй, чёртов призрак, а ну быстро вернул меня обратно! Резко требует Итадори, но тут же с горечью осознаёт, что с каждым разом это больше походит на стыдливое прошение. Его голос сейчас не слишком-то смел, хотя первокурсник усердно старается убедить Сукуну в обратном. Но Рёмен так быстро и эффективно перехватывает бразды правления в свои руки, что иногда, на одно панически-долгое мгновение, Юджи кажется, что сам он больше не видит разницы между проклятием внутри себя и человеком — снаружи. С каждым разом, стоит только Итадори пересечь границу его собственного сознания и попасть в пределы чужой обители, Двуликий, с азартной жадностью, вытягивает все глубины его духа; он поглощает и забирает себе всё — без остатка. Он словно болезнь, надоедливый паразит, которого не так-то просто вывести из организма. Воспалившийся гнойник, который никак не получается выдавить, сколько не старайся… — Заткнись и слушай, что я говорю те… — Это ты слушай: верни меня обратно! Перебивает его Идатори: ему упрямства тоже не занимать. И в своей непомерной упрямости, по мнению Двуликого, Юджи видит лишь его худшую сторону. Умоляет вернуть его в реальность, вот только забывает, как с каждым потерянным здесь сегментом времени лишь быстрее истощает свою веру в собственные силы. А еще не понимает, что задыхается всё сильнее, пока сам Сукуна крепнет. А ведь, потенциально, они могли бы быть партнёрами… — Вместо того, чтобы визжать, словно свинка, ты бы меня послушал, — льётся гипнотизирующим соком яд с губ Сукуны, пока он восседает на своём демоническом троне. Это не в его характере — проводить беседы такого толка. Но что только не сделаешь ради того, чтобы заполучить желаемое в свои руки. — Ты ведь хочешь защитить своих друзей от меня? К примеру, того парня… Мегуми, кажется? Юджи осекается на одно мгновенье, больше уже не уверенный в том, что эта иллюзия в лице Двуликого скоропостижно испарится, выветрится из его разума, словно вредоносный дурман. Он секунда за секундой проживает своё время в этом искажённом пространстве и наблюдает за тем, как пурпурное небо проплывает над ним. И каждый раз мечтает, чтобы больше здесь не оказаться. Итадори слишком жив в своих стремлениях покинуть обитель могущественного проклятого духа, а Двуликий призрак слишком силён, чтобы ему это позволить. Но сегодня Сукуна особенно разговорчив. И то, что именно он говорит, заставляет Итадори нервничать. — У меня есть предложение. Слушай внимательно. Тихо посмеивается Рёмен, обнажая нечеловеческие клыки. Он наблюдает за тем, как старательно держится мальчишка, пытаясь избежать правил его игры: кусает губы и теряет хватку, ощущая тяжесть всего мира на своих плечах. Вот только пока его голова под светом Двуликого, он остаётся ослеплённым в собственном безумии. — Предложение? Вдруг переспрашивает его Итадори, не имея возможности сразу же обрубить все потуги врага и сказать твёрдое и уверенное «нет». Он чувствует, как иссушаются под ногами кровавые реки, пока он выпивает до дна чашу этого яда из уст Рёмена, потому что знает: нельзя позволить призраку запудрить себе мозги. А Двуликий смотрит на него неистово и дерзко; он кожей чует чужой страх и чужую жизнь, отражающуюся в биении горячего сердца. Оно эхом отдаётся в их головах — одно на двоих. И чем больше Юджи пытается бороться с этим, тем более поражённым он себя ощущает. Сукуна наверняка знает: отрицать у Юджи попросту не получится — слишком высока цена жизней тех людей, кто ему дорог. Поэтому он обязательно будет его слушать. — Я — воплощение того, что ты не в состоянии контролировать, бессмысленно бороться со мной. Усмехается Двуликий, подпирая свой подбородок когтистой рукой и позволяя губам зафиксировать эту до безобразия самодовольную ухмылку. — Но мы тоже можем заключить своеобразный пакт. Есть условия, но я обещаю, что твои друзья не пострадают, когда придёт время и я перехвачу власть над твоим телом и убью этого демона. Разовая акция, разумеется. Потом всё вернётся на круги своя. Рёмен снова усмехается, а Юджи слушает, но пока всё еще сопротивляется, пытаясь подольше удержать непокорное безмолвие. Надолго его не хватает и он всё равно приходит к выводу, что слишком уж долго всматривался в это отражение самого себя; что успел поверить, будто его душа, действительно, находилась по ту сторону — во власти Двуликого. Как было бы прекрасно позабыть о том, что во мраке его собственного рассудка кроется истинное зло. И что он будет удерживать его внутри себя до абсолютного исчезновения. До того момента, как вынесет все его испытания и выпьет весь его смертельный яд. До того, пока не проснётся от этого кошмарного сна, не побеждённый и не мучимый им. — Это значит, что в нужный момент ты просто перехватишь управление моим телом, а я буду стоять в стороне, не имея возможности тебе помешать? Итадори едва ли польщён статусом простого наблюдателя, когда дело касается его собственной шкуры. Вот только Призрак говорит серьёзно и убедительно, и Юджи не уверен, что готов обменять безопасность своих друзей на безопасность этого демона — Келла. В глубине своей души он не хочет разочаровывать своего учителя принятием неправильных решений. А согласие с условиями Сукуны — едва ли по-настоящему хорошая сделка, которая не выйдет боком самому Юджи позднее. Впрочем, он всего лишь первокурсник, и его идеалистические желания наряду с человеческим фактором играют Рёмену на руку. Наверное, плохая привычка полагаться на других, в скором будущем, отыграется на Итадори сполна. И вряд ли Сатору погладит его по головке, когда узнает про еще один контракт, заключенный между Двуликим и Юджи. Но вдруг, всё действительно так, как говорит чёртов призрак? Разве Итадори может упустить шанс обеспечить Мегуми и Нобаре — и другим студентам, — абсолютную безопасность от кого-то настолько жуткого, как Сукуна? Да, пострадает Келл. И что с того? Он ведь просто демон. Не человек. Еще один сгусток эфемерной проклятой энергии, явивший себя в человеческом облике… — Именно так, малец. Говорит Итадори его собственное отражение, которое не имеет к нему никакого отношения. Тогда Юджи кажется, словно стены Демонической гробницы смыкаются над ним сильнее. Но это неподходящее время и место, чтобы так себя чувствовать: дьявольский призрак отнимает секунду за секундой, забирая себе целую жизнь. И это ощущается почти так же, как если бы его низвергли в пустоту. «Надо просто пережить, — баюкает в голове последний оплот спасительного здравомыслия Юджи, — этот нечестный обмен на реальность.» Но не может. А Двуликий продолжает говорить: — В этом не скрытого подвоха. Я преследую лишь свои интересы. И мне нужна одна вещица, которая покоится внутри тела демона. Когда придёт время, я заполучу её, а ты просто не должен мне мешать. Усёк? Всё ведь так просто… Сукуна шире растягивает свои губы, пока созерцает всю палитру быстро меняющихся эмоций на лице Юджи. Он беспощаден, как всегда, а его предложение заманчиво в своей тривиальности. Талисман, вживленный в грудь демона, можно считать ключом к магии крови. Это древняя и опасная энергия, которая слушается Келла, но требует до абсурдного глупую вещь — наличие активного контрактора. Сукуна не одно столетие пробыл рядом с демоном, чтобы успеть разузнать все подробности и сделать определенные выводы. Сама по себе, подобная магия имеет паразитический, неистребимый концепт. Но для каждого существа, ввиду его изначальной сущности и соответствующих законов природы, она раскрывается по-разному. Двуликому будет достаточно просто-напросто заполучить этот многовековой артефакт в свои руки, чтобы обрести желанное могущество. И то, что Келл добровольно запечатывает весь свой потенциал, соглашаясь на условия контракта, лишь усугубляют его положение, но развязывают руки Рёмену. А он, как известно, всегда получает то, чего желает. — До тех пор, я не буду вмешиваться в твою жизнь и проявлять себя. Келл намерен добраться до меня, но у него ничего не выйдет — не теперь. И как только придёт время, я вырвусь наружу, чтобы осуществить задуманное. Ты будешь помнить о нашем маленьком пакте, но сказать об этом вслух — или каким-нибудь другим способом — не сможешь. Взамен, добравшись до своей цели, я не нарушу своего обещания и не причиню вреда другим людям. Что скажешь, малец? И когда звучит ответ Итадори, порочный смех Двуликого заполняет собой всё пространство внутри Демонической гробницы. Юджи приходит в себя, возвращаясь в реальный мир, и первые несколько секунд выглядит очень дезориентированным. В настоящей реальности, пока он отсутствовал, прошло всего лишь несколько секунд, за которые трудно определить наверняка, что конкретно случилось с Итадори. Он просто подвис ненадолго, вглядываясь в пространство перед собой. Быть может, его так сильно солнышке припекло? Или просто задумался… Ну, с кем не бывает, ведь правда? Вот только Келл слишком хорошо знает Сукуну, чтобы сходу поверить в этот бред, а Сатору попросту приобрёл определенный жизненный опыт, благодаря которому теперь подвергал сомнению вообще все вещи не свете. Но совсем скоро Юджи возвращает себе прежнюю жизнерадостность, а потом, с выражением искренней честности на своём лице, рассказывает, что просто немного утомился и перенервничал, в надежде, что ему поверят.х-х-х
Этим же вечером на Токио снова надвигается гроза и вода обрушивается с неба проливным дождём, пока Келл сидит на широком подоконнике, в своей комнате, и наслаждается свежесваренным кофе. Он наблюдает за погодой, погружённый в свои мысли, и совсем не сразу замечает, как к нему заглядывает Сатору. По привычке, он прислоняется к дверному косяку и какое-то время, всё еще не обнаруженный, просто наблюдает за тем, как демон созерцает надвигающуюся бурю через окно. На самом деле, Годжо бы так и стоял, рассматривая умиротворенную фигуру Келла, глубоко сосредоточенную на собственных абиссальных мыслях. Но как только его присутствие замечают, приходится растянуть губы в виноватой улыбке. — Прости, что без стука, — тихо начинает говорить Годжо. — Нравится вид? — Когда наблюдаешь за всем этим хаосом, а сам находишься внутри тёплого дома, то чувствуешь себя по-особенному защищенным, — поясняет Келл, и его собственный взгляд прикован к молниям и дождю в этот момент. — Согласен, — кивает Сатору и проходит внутрь комнаты. Он останавливается рядом с Келлом и тоже глядит в окно. Зелёный сад снаружи утопает в воде, разнося по округе востихительный аромат свежести и мокрой земли. — Здесь мирно. Это, кстати, забавный парадокс: наблюдение за штормом может, в каком-то смысле, даже успокаивать. Сатору медленно вздыхает, прежде чем добавить: — А еще я думаю, что демоны и проклятия — это просто другой вид шторма. Это часть природы, которую никто не может по-настоящему контролировать. По крайней мере, для меня это так, — глаза Годжо останавливаются на линии губ Келла. — И некоторые из них довольно красивы. Келл не может сдержать улыбки, когда Сатору произносит последнюю фразу. — Как поэтично, — отвечает демон. Их хитрая игра в полунамеки продолжается уже давно и лишь набирает обороты. Сатору снова тихо смеётся. — Ну, если ты так считаешь, — он слегка пожимает плечами, пока его глаза блуждают по лицу Келла, всматриваясь в его черты, — то пускай. — Выходит, в этом наши с тобой взгляды совпадают, — тепло улыбается ему Келл и подносит чашку к губам, чтобы сделать глоток кофе. — Интересно, а в чём еще они совпадают? — заговорчески спрашивает Годжо, и в его вопросе гораздо больше скрытого смысла, чем может показаться на первый взгляд. У Сатору глаза хитрые и насмешливые, но чертовски внимательные. Так что играть с ним в подобные игры нужно очень осторожно. И Келл прекрасно знает об этом. — Если память мне не изменяет, то мы оба любим это, — демон незамысловато указывает взглядом на чашку с напитком в своей руке. — Чёрт, кажется, я стал зависимым от него. — Ты можешь пристраститься к вещам и похуже, — усмехается Сатору ему в ответ. — Например, ко мне. Он говорит это с таким серьёзным видом, если не считать веселых ноток, проскальзывающих в его голосе, что в нём нет и намёка на колебания. Его улыбка становится лишь шире, пока он терпеливо ждёт чужую реакцию на свои слова. — Возможно, ты прав… — подыгрывает ему Келл. Он даже не представляет, что лишь одной этой фразой создал настроение Сатору на несколько дней вперёд. — Рад, что мы понимаем друг друга, — шепчет Сатору, и его голос теперь чуть тише обычного. Он делает шаг ближе. — Есть еще кое-что, о чём мы могли бы с тобой договориться. Келл вопросительно изгибает свою бровь, пристально всматриваясь в лицо мага, а потом демонстративно медленно ставит чашку рядом, на подоконник. Он весь внимание. — В самом деле? Келлу кажется, что намёк Сатору очевиден. Но он не хочет спешить с выводами и даёт возможность Шестиглазому самому высказать все свои желания вслух. Так веселее. — А тебе нравится быть трудным, да? — теперь улыбка на губах Сатору стремительно превращается в ухмылку. — Ты ведь уже обо всём догадался, не придуривайся. Он снова делает шаг и немного ближе подходит к Келлу, а потом наклоняется ниже, бесцеремонно вторгаясь в чужое личное пространство. — Как насчёт секса? — Ну… — неоднозначно начинает говорить Келл. Его взгляд тоже преисполнен таинственной хитрости и озорства. Эта ситуация его немного забавляет. — Это ведь не такая уж и большая редкость — интимная связь между контракторами. Во всяком случае, она может стать частью взаимодействия между нами. В каком-то смысле — это даже нормально. Самодовольная ухмылка фиксируется на лице Сатору, когда Келл озвучивает свой ответ. Впрочем, теперь у самого Годжо вопросов стало на порядок больше. — Значит, — он иронично поднимает вверх брови, — ты делал это со всеми своими контракторами? Раньше, я имею в виду. Годжо не сокращает больше дистанции между ними, но и не отходит назад. Его лицо всего лишь в нескольких дюймах от лица демона, и взгляд его глаз намертво прикован к нему. Его не получится избежать, даже если сильно постараться. Теперь смеяться наступает черёд Келла. Он растягивает губы в широкой улыбке, обнажая не по-человечески большие и острые клыки. Слова мага немного рассмешили его. — Эта информация не подлежит разглашению, знаешь ли, — отвечает он с наигранно-серьёзным лицом. — О, хочешь меня подразнить? — не менее игриво подначивает демона Сатору. И пока он говорит, его рука осторожно скользит вверх, пока большой палец не останавливается на чужих губах, нежно очерчивая нижнюю линию. — Итак, — продолжает говорить Годжо, ощущая, как понемногу в его собственном теле начинает зарождаться крупица возбуждения и интереса к продолжению, — и к чему мы пришли? Келл не отстраняется от прикосновений, но пока что сохраняет холодный рассудок, стараясь соответствовать этому и внешне. Играть так играть. — Тут все взрослые люди. Не вижу препятствий в том, чтобы стать любовниками, — алые глаза Келла в тёмной комнате опасливо поблескивают, но так же чертовски сильно манят к себе Сатору. Он просто не может оторваться и перестать смотреть в них. — Технически. Просто секс. Просто удовольствие. Ты ведь этого хочешь? Изо рта Сатору вылетает лёгкий смешок, — У тебя это звучит так просто. Он замирает на мгновение, прекращая осторожно поглаживать губу демона, но руку всё еще не отнимает. — Я тоже не вижу причин, по которым мы не могли воплотить в реальность столь интересное развитие наших партнёрских отношений, — наконец, отвечает Годжо и выпрямляется, а потом отходит от Келла на пару шагов назад. Он продолжает рассматривать демона, пробегаясь взглядом от линии подбородка и до макушки его чёрных волос. — Значит, новое дополнение к нашему контракту? — спрашивает Келл, и его голос очень лукавый в этот момент. Впрочем, едва ли можно это различить, если не прислушиваться специально. Но Сатору слушает. И кивает в ответ. — В таком случае, предлагаю начать эту условную аранжировку прямо сейчас, — предлагает он, и на этот раз его энтузиазм преисполнен неистрибимого самодовольства. — Но у меня есть одно маленькое условие. Сатору выдерживает небольшую паузу, надеясь сильнее заинтриговать демона. И у него, в общем-то, это даже неплохо получается. Теперь Келл устремляет вопросительный взгляд на Сатору и ждёт, когда маг продолжит озвучивать свои условия на грядущую ночь. — Никаких поцелуев в губы. На мгновение Келл замирает, удивлённый столь необычным правилом в их забавной игре. Но когда первичное недоумение спадает, спешит поинтересоваться о причинах. — Не целоваться в губы… — повторяет он за Сатору, немного нахмуривая свои брови так, словно внутри него сложный и изощрённый механизм обрабатывает полученную информацию, но никак не может соотнести конечный результат с первопричинными основаниями. — Есть особый корень проблемы, из-за чего ты избегаешь подобной близости? — О, ну, это просто… — Сатору подносит палец к своим губам, немного задумавшись. Он пытается подобрать правильный ответ на такой сложный для себя вопрос. — Это слишком чувственно. Вот! Для меня подобного рода поцелуи — явный признак эмоциональной привязанности. Влюблённость, говоря простым языком. Взгляд Сатору снова перемещается на губы демона. — Надеюсь, с этим не будет проблем? — Да нет, — пожимает плечами Келл. На его лице играет лёгкая и понимающая улыбка. — Значит, можно делать всё, что угодно, за исключением поцелуев в губы? — Именно так, — улыбается ему Сатору. Он рад, что за оглаской подобных просьб с его стороны, демон не считает это чем-то… странным. Каждому своё, как говорится. А для поцелуев сгодятся не только губы. — Странное правило, я знаю, — Сатору немного посмеивается над собственными словами. — Но оно единственное. — Что ж, в таком случае, — Келл приподнимается с подоконника и отставляет в сторону свою чашку с уже остывшим кофе, после чего проходит мимо Годжо и останавливается только тогда, когда достигает своей кровати, — начнём прямо сейчас? Или у сильнейшего мага нынешнего поколения есть дела поважнее? — ну разумеется, он дразнится, продолжая сверкать своими алыми глазами в полумраке. Просто не может иначе. Глаза Сатору внимательно следят за Келлом, за всеми его движениями. То, как он вальяжно сползает с подоконника и медленно направляется в сторону кровати отдаётся лёгким шлейфом предвкушения в его воображении, а потом плавно перетекает легчайшим электрическим разрядом прямиком в пах. Он ухмыляется, но ничего не говорит в ответ, позволяя этому вопросу повиснуть в воздухе на какое-то время. Да и зачем вообще нужны лишние слова, если можно показать своё намерение, выразив его чёткими действиями? Поэтому Годжо тоже следует за Келлом, а когда подходит вплотную, кладёт свою руку ему на талию и прижимает ближе к себе, не оставляя ни единого шанса на побег. — Можем прямо здесь, — мягко говорит он, указывая на кровать, и в своих словах кажется довольно непреклонным в отношении этой идеи. — Я не против, — отвечает демон, чувствуя тепло, исходящее от тела Сатору, когда он прижимается к нему теснее. В этот момент техника Бесконечности рассеивается, позволяя Келлу касаться незащищенной кожи Годжо, и он не может не признаться себе в том, что это ощущается неожиданно приятно. Даже слишком. Сатору снова позволяет себе усмешку, пока наблюдает за чужой реакцией, — он интуитивно понимает, о чем сейчас думает Келл, — а потом начинает наклоняться к демону. Он целует его в шею и нежно прикусывает его кожу, оставляя легкие красные следы после своих прикосновений. В этот момент руки Годжо крепко держат демона за талию, не позволяя отстраниться от него ни на шаг. Он продолжает играться с чужой шеей, пока пальцами ненавязчиво поглаживает бока, и с каждым разом его поцелуи-укусы становятся немного сильнее. Келл прикрывает глаза от новизны ощущений и тоже слегка прикусывает свою губу, пока Годжо осторожно начинает заводить его своими умелыми ласками. Их игра явно перешла на новый уровень, но ни один из них не против подобных тенденций в её развитии. Демон шумно выдыхает, когда зубы Сатору в очередной раз прихватывают его кожу и слегка оттягивают, оставляя ненавязчивую метку-принадлежность. В этот момент Келл слегка отталкивает мага от себя, но только лишь для того, чтобы начать снимать свою одежду. Сатору с любопытством первооткрывателя наблюдает за всей этой картиной, и его улыбка становится немного шире. Ему не нужно много времени, чтобы по достоинству оценить красоту, которой обладает Келл, когда его кофта летит на пол, открывая изумительный вид на обнажённый торс. — Ты специально всё делаешь так медленно? — замечает Годжо, когда видит, как демон разыгрывает перед ним это до одурения неторопливое шоу на раздевание. — Возможно, — отвечает он провокационным тоном с примесью хитринки. Келл избавился только от верхней части своей одежды, но вот штаны снимать совсем не спешил, предпочитая понаблюдать за Годжо и немного спровоцировать его. Глаза Сатору скользят вниз, прямо к бёдрам демона, а затем снова возвращаются к его глазам. — Мне прямо-таки не терпится увидеть, что же ты там прячешь, — он улыбается. — Давай побыстрее. — Какой ты нетерпеливый, — усмехается Келл в ответ. — Может, тогда сделаешь это сам? Раз так хочешь… На лице Сатору появляется хищнический оскал, а его глаза слегка сужаются. Что ж, вызов принят. — М-м, так вот чего ты добиваешься. Он снова подходит немного ближе и кладет руки на пояс Келла, осторожно цепляя ремень пальцами и слегка оттягивая его в сторону. Это всё еще предупреждение, терпеливый акт милосердия по отношеию к демону и его личному простнанству, но сдерживать себя становится сложнее с каждой новой секундой. И Сатору не настроен на длительные ласки. В конце концов, они условились на взаимное удовольствие без обязательств. — Если ты не сделаешь этого в следующие две секунды, клянусь, я сам их с тебя сорву. — Как импульсивно, — тихонько посмеивается Келл, но по-прежнему сохраняет медлительность в своих действиях. Его откровенная провокация не остается незамеченной, и эта ночь обещает стать крайне интересной для них обоих, так что Келл не против интенсивного напора. Сатору наблюдает за бездействием Келла с едва сдерживаемым волнением. Его глаза всё еще узкие и требовательные, а на лице застыла хитрая полуулыбка. — Последний шанс, — дразнит он, — или я беру инициативу в свои руки. Его шёпот горячий, а губы едва касаются кромки ушной раковины Келла, когда он произносит свои слова. Демон отчётливо улавливает в чужом голосе неприкрытое возбуждение и нетерпение. Это заводит. — Что ж, будь по-твоему, — Сатору усмехается, трактуя терпеливое бездействие Келла как явное намерение на бесстыжую подначку, и внезапно хватает ткань чужих штанов, разрывая её в клочья при помощи одной из своих техник. Годжо не даёт ни единой возможности успеть отреагировать или остановить его. Он просто делает это без зазрения совести, и теперь чертовски доволен собой. Как именно он наловчился использовать магию таким способом, чтобы срывать с других людей элементы их одежды, но не задевать кожных покровов — остаётся вселенской загадкой. — Нечестно, вообще-то, — комментирует действия Сатору демон, рассматривая, как в воздухе кружатся лоскуты того, что еще несколькими секундами ранее являлось частью его ежедневного образа. Но Годжо не особо реагирует на это, предпочитая снова прижать к себе теперь уже полностью обнажённое стройное тело и крепко впиться пальцами в кожу на чужой талии. В таком положении их лица тоже неумолимо приближаются друг к другу, как и их губы, едва соприкоснувшиеся. Келл замирает, обездвиженный напористостью чужих рук и намерений, и какое-то недолгое мгновение просто смотрит в глаза напротив. В них отображается непомерное количество смеси уверенности и самодовольства; всё это, в буквальном смысле, едва ли не кричит о том, насколько Сатору уверен в своём непоколебимом контроле. Но Келл не согласен с этим. Не так просто. И в ответ на эти действия, он тоже проявляет инициативу — кусает Годжо в плечо. Не сильно, но весьма ощутимо, его острые зубы впиваются в теплую плоть, но не прокусывают её до крови, а лишь немного царапают верхние слои кожи. И как только демон решает, что с Сатору достаточно физических страданий, то незамедлительно прячет свои зубы и аккуратно целует место укуса. Невинная шалость, на которую маг реагирует тихим стоном. — Да ты просто напрашиваешься на неприятности, — шёпотом срывается с губ Годжо, и его хватка становится значительно крепче, а собственное тело напрягается от нарастающего возбуждения. И как бы сильно ему не хотелось обратного, Сатору всё-таки приходится ненадолго выпустить Келла из своих объятий, чтобы тоже раздеться. Когда это происходит, выражение лица демона отображает чистый восторг. Нет смысла отрицать того, насколько сам Сатору был привлекателен. Его поджарое и в меру мускулистое тело не давали ни единого шанса остаться равнодушным. Келл неохотно отводит свой взгляд от вида наготы Годжо и всё так же неспешно опускается на кровать. Он не изменяет своим повадкам в неторопливости, и забирается повыше, ближе к изголовью и подушкам, а потом покорно ложится на спину. Сатору тоже не заставляет себя долго ждать и забирается сверху, прижимая Келла своим телом. Обоюдное возбуждение продолжает расти с каждой минутой, и демон чувствует, как чужая твёрдая плоть упирается ему в область паха, слега потираясь кожа о кожу. — Я же сказал, что возьму инициативу на себя, — шепчет Сатору, насмешливо изгибая свои брови. Его дыхание становится учащённым, малость тяжёлым, а хватка снова крепчает на чужом теле, когда он наклоняется и кончик его носа касается носа демона. Напряжение ощутимо; трудно сопротивляться тому, чтобы не наброситься на Келла прямо сейчас. Он наслаждается. — Подготовим тебя как следует, — голос Сатору звучит немного ниже; улыбка всё еще проскальзывает на его губах, но сейчас в ней больше серьёзности, нежели шуточной провокации. — Иначе тебе придётся нелегко. Он опускает руку, позволяя своим пальцам аккуратно скользить вврех-вниз по бедру Келла. Его глаза полностью сосредоточены на нём, а все движение точны и осторожны. И он безошибочно знает, что делает. Демон чуть шире раздвигает бёдра, когда чувствует, как другая рука Сатору проскальзывает ему под прогиб спины, а потом тоже сползает вниз, сжимая ягодицы. Пальцы Годжо настойчивы, но ласковы и осторожны, и он дотрагивается подушечками до входа, несильно надавливая и массируя, готовясь проникнуть внутрь. Вот только теперь уже не спешит сам Сатору, оттягивая этот момент до последнего, просто потому, что он хочет насладиться этим подольше. Ему нравится то, как реагирует Келл на все его прикосновения. Нравится, как он чуть-чуть сжимается там, внизу, стоит только прикосновениям Сатору стать немного напористее. Совершенно понятно, что он делает это машинально, но смысл в том, что это просто — чертовски приятно. Келл размеренно дышит, прикрывая глаза от волнующих прикосновений к своему телу. Его собственный член тоже понемногу поднимается и твердеет, и он не может побороть нарастающего желания прикоснуться к себе. Годжо чувствует своим животом, как рука Келла протискивается между ними, и это вызывает на его губах плотоядную улыбку. Он сильнее надавливает на вход, проталкивая внутрь тела Келла фалангу своего указательного пальца. Все движения по-прежнему осторожны, но так же неумолимо напористы, когда он проталкивается чуть глубже, продолжая исследовать податливое тело под собой. — Нравится? — усмехается Сатору, наблюдая за выражением лица демона. Они оба упрямы и им обоим просто катастрофически необходимо защищать свое Эго. Никто не хочет сдаваться или признавать чужое превосходство, даже если полем боя оказалась постель. Так что Келл усмехается в ответ, но в долгу не остаётся. Он ловко изворачивает кисть своей руки, протиснутой между их животами, чтобы теперь схватиться уже за член Годжо. От неожиданности, последний издаёт тихое мычание, плавно переходящее в утробный стон. — Тебе, кажется, тоже… Сатору прикрывает глаза, распознавая в чужом голосе оттенки непокорного самодовольства, но не сдерживается и слегка толкается в любезно подставленную ладонь. Он старается делать это очень медленно, чтобы не перебить предвкушения от дальнейшего удовольствия. Параллельно с этим, его собственные пальцы продолжают ласкать желанное тело внизу, и он добавляет к первому второй, на что демон реагирует раскрытым ртом, жадно хватающим воздух, а еще крепчающей хваткой руки на члене Сатору. — Чёрт, если ты продолжишь так держаться за меня, — на выдохе произносит маг, на деле, очень довольный реакцией Келла, — я не уверен, что смогу сдержаться. Брюнет усмехается и сразу же прекращает милостиво соблазнять Сатору на скоропостижную и внеплановую кульминацию. — Точно… используешь его по назначению, — решает он за них обоих, и Годжо издаёт еще один тихий полустон, когда рука демона ослабляет свою хватку, а сам он немного сдвигается вбок, теперь упираясь членом в чужое бедро и привыкая к нехватке желанного трения. Сатору предполагал, что Келл просто поубавит своего напора в стремительных ласках, вот только он совсем не ожидал, что его партнёр решит и вовсе оставить чувствительное место без должного внимания, уповая на продолжение представления в ином свете. Так жестоко. «Ты меня так дразнишь… заставляешь меня хотеть тебя, а теперь…» — думает Сатору, прикидывая, какие изощренные методы сексуальных пыток испытает на Келле в дальнейшем, а сам двигает пальцами внутри чужого тела активнее, наконец, добавляя и третий. — Мм…а-а-х! — Келл резко выдыхает, роняя тихий стон, когда чувствует, что пальцы Годжо в нём стали двигаться гораздо настойчивее. Сатору умело разрабатывал его, и его собственная улыбка становилась значительно шире, когда он наблюдал за бурной реакцией на свои ласки. Он прикладывал достаточно усилий, чтобы всё сделать правильно, но он так же старался не проникать слишком глубоко, предпочитая сохранить весь шквал восторженных эмоций для последующих игр. — Это ощущается так же хорошо, как и выглядит? — интересуется Годжо, пока корпусом наклоняется немного ниже к Келлу, чтобы провести своим языком по его ушной раковине, а заодно сильнее потереться собственным членом о чужое бедро, выдыхая стоном удовлетворения. Келл ничего ему не отвечает, но слегка поворачивает голову вбок и ёрзает на покрывале, предоставляя свою шею для поцелуев и нежных покусываний. Пальцы Сатору внутри него творят настоящие чудеса и его член стоит колом, истекая смазкой. — Попробуем кое-что побольше? — спрашивает маг немного хриплым от возбуждения голосом, но взгляд у него дерзкий и уверенный. Он вытаскивает пальцы и чуть приподнимается, а потом садится на колени, чтобы удобнее расположиться между разведённых ног Келла. — Готов? — Сатору снова чуть наклоняется вперёд своим корпусом, а рукой берёт член и направляет его, прикасаясь головкой ко входу. На его лице появляется немилосердная тень самодовольного удовлетворения, когда демон чувственно вздрагивает, явно сосредоточенный на своих ощущениях там. Годжо больше не может ждать, соблазнённый этим видом, и медленно начинает входить, проталкивая себя внутрь тесного тела. Сатору чувствует тепло их соприкосновения кожи, ощущение близости их тел друг к другу. Это волнующее чувство, и Годжо довольно улыбается. Этого пока достаточно. Момент, чтобы насладиться. — Нервничаешь? — тон Сатору по-прежнему дразнит, но его подтекст искренний. Ему чертовски любопытно узнать о демоне всё. Келл до сих пор уклонялся от некоторых разговоров о себе и своём прошлом, предпочитая выставлять напоказ лишь верхушку айсберга от всего того, что было сокрыто в нём. Но теперь Сатору не может отделаться от ощущения, что он всё-таки умудрился чего-то добиться. Пускай этот маленький обоюдный танец страсти и не предполагал ничего серьёзного изначально, но Годжо хочет, чтобы Келл чувствовал себя комфортно и выражал свои чувства и эмоции открыто; а так же чувствовал, что он может быть честен с ним. Он наклоняется ближе, его дыхание касается кожи Келла. Он ждет ответа, вспышки реакции. Он не собирается давить, но хочет, чтобы Келл знал, что его собственные намерения непреклонны. Сатору всегда добивается свеого. — А мне нужно нервничать? — Келл усмехается. Он старается держать планку, но хрупкий стержень отрешенности всё равно надрывно изламывается внутри него, пробуждая что-то очень чувственное. Что-то, что было запрятано глубоко внутри и спало беспробудным сном всё это время. Сатору улыбается, когда Келл огрызается на него в ответ. У последнего это вызывает легкую дрожь. Подтекст очевиден, Годжо распознаёт его безошибочено. Его рука скользит по спине Келла, лаская его кожу. Он наслаждается этим, наслаждается маленькой игрой, в которую они играют. В каком-то смысле это почти как охота — он все это время гонялся за Келлом, изучая и подогревая его интерес, и вот, наконец, поймал его. Он не собирается отпускать свою добычу и в этом присутствует фигуральный оттенок триумфа. Он победил, и сегодня довольствуется своей наградой. Но сейчас любые слова будут лишними, и Сатору, войдя чуть меньше, чем на половину, останавливается, чтобы понаблюдать за демоном. Выражение его лица очень трогательное и состредоточенное, когда он чувствует, как шаман, наконец, оказывается внутри. Чистое удовольствие. — Теперь ты весь мой, — шёпотом произносит Сатору, и тон его голоса немного собственнический. Он ничего не может с этим поделать. И это именно то, чего он так хотел. Келл пытается сильнее прикусить свою губу, чтобы не издать лишнего звука. Эта маленькая борьба за показное безразличие, тесно граничащая с дурманящей страстью, призвана не дать понять Сатору, насколько далеко он сумел забраться, заставляя Келла испытывать это удовольствие. Но Годжо знает и это, а потому наклоняется ниже и шепчет на ухо: — Не сдерживайся. Его тон мягкий, но в нём есть и слабая властность. Он хочет, чтобы Келл потерял контроль, дал волю своей страсти и позволил эмоциям взять верх над собой. Сатору намерен довести его до уровня удовольствия, которого он никогда раньше не испытывал, и не собирается останавливаться, пока не доберется до своей цели. Келл закрывает глаза, чувствуя нарастающее жаркое возбуждение. Годжо тоже сильно хочет продолжить и это видно по тому, каким нетерпеливым становистя его взгляд. Грудь Келла вздымается и опускается от легкого волнительного предвкушения, и он ждет момента, когда Сатору начнёт двигаться в нём. Он тихо постанывает, когда Сатору проталкивается глубже, и машинально сжимает его внутри себя. Прикосновения Сатору нежные, и поначалу его ритм медленный и ровный. В первые минуты это причиняет небольшой дискомфорт, но демон быстро возвращает себе контроль и старается расслабить мышцы таза сильнее, чтобы позволить Годжо войти до конца. У Сатору перехватывает дыхание от этой тесноты и жара, охватившего его со всех сторон, и он силится сдержать свой утробный стон. Он не хочет двигаться слишком активно и причинять боль, и готов еще немного подождать, прежде чем задать комфортный для них обоих ритм. И когда демон подаёт ему сигнал о том, что можно продолжить, его бёдра начинают двигаться чуть быстрее. Келл зажмуривает глаза и пальцы на его ногах неизменно поджимаются, когда Сатору постепенно набирает темп. Теперь каждый его толчок ощущается в достаточной мере глубоко, а его член размеренно скользит в тесноте чужого тела, и он всё лучше начинает понимать, под каким именно углом Келлу нравится чувствовать его больше прочего. Помимо своего собственного нарастающего удовольствия, он так же полностью сосредоточен и на чужой реакции. — Всё нормально? — голос совсем хриплый, томный и очень низкий. — Да… продолжай, — отвечает Келл, наловчившийся немного помогать Сатору взаимным движением собственных бёдер. Годжо усмехается, пока его глаза пристально следят за лицом демона; его медленный ритм начинается возрастать, пока поступательные движение не достигают нужной ему амплитуды и энергии. Руками он касается чувствительного тела Келла: лаского поглаживает его бока и бедра, как бы невзначай отвлекая демона от того факта, что сам он продолжает неуклонено наращить свою скорость. Внутри Келла плотно, узко и очень тепло. И Сатору на долю секунды кажется, что он не сможет насытиться им никогда. Сейчас его разум полностью заполнен им: его запахом и его вкусом. И он искренне наслаждается каждым моментом этого сумасбродного единения. Ощущение, что тебя сдавливают, что ты в ловушке. Удовольствие ошеломляющее, жар и трение почти невыносимы. Тело Келла тоже не остаётся равнодушным: он сильнее состредотачивается на своих ощущениях, а его дыхание перехватывает от этой странной смеси боли и удовольствия. Чувство перегруженности и, в то же время, полное удовлетворение — это набирает обороты и становится почти невыносимой сладкой пыткой. А еще это именно то, чего он так хотел. Осознаность этого блаженства делает удовольствие лишь интенсивнее, когда Сатору попадает в идеальное место. Внутри тела Келла словно бы вспыхивает фейерверк и каждый его нерв кричит от удовольствия. Он пытается схватиться за простыни, пытается ухватиться за что-то осязаемое, но всё бесполезно. Единственное, что он может сделать, это позволить себе чувствовать, позволить себе наслаждаться, позволить себе испытать это ощущение в полной мере. У Келла глаза прикрыты и его ресницы трепещут, когда он открывает свой рот шире, делая глубокий вдох. Он перемещает свои руки на плечи Сатору и притягивает его ближе к себе, впиваясь острыми ногтями в кожу, пока Годжо неумолимо наращивает свою амплитуду и с каждым толчком беспощадно задевает заветную точку внутри, заставляя демона протяжно стонать и выгибаться в пояснице, подаваясь навстречу. Сатору тоже остро чувствует, как движется под ним Келл, и получает внезапный прилив адреналина. Он наклоняется вперед, еще немного ниже, чтобы прихватить зубами кожу на ключице, и не прекращает поступательных сильных движений. Он стонет, и его лицо преисполнено невероятного удовольствия, а глаза широко раскрыты. Одна рука Сатору протискивается между их животами, чтобы обхватить стоящую колом плоть Келла. Он слегка поглаживает его, мягко сжимая у основания, а потом поднимается выше, чтобы сомкнуть большой и указательный палец на головке и синхронизировать движения руки с ритмом собственных бёдер. От этого Келл срывается первым. Он снова роняет протяжный стон, а потом закусывает свою губу до крови, пока Сатору двигается в его теле и своей рукой ласкает его член, доводя до грани. Тело демона напрягается, а дыхание становится коротким и неглубоким. Он почти там, почти на пике, чувство настолько сильное, что его разум становится пустым. Тело напрягается, дыхание перехватывает в горле, пока он ждет окончательного освобождения — этого момента чистого блаженства. Он чувствует, как тело Сатору прижимается к его собственному, продолжая наращивать давление. А потом это происходит. Освобождение, которого он так ждал — взрыв удовольствия, который доводит его до предела. Как будто его освободили, как будто его подожгли изнутри. И это лучшее чувство, которое он когда-либо испытывал. Келл откидывает голову назад, когда это происходит. Как будто каждый нерв в его теле горит, и более ничего не существует. — Сатору!.. — Келл выгибается, бурно кончая Годжо в ладонь, вместе с тем сильно сжимая его внутри себя. Его оргазм получается крайне ярким и интенсивным, и Сатору теперь тоже движется быстрее и сильнее, чем прежде. Он наклоняется вперед и ощутимо кусает Келла в область шеи, а затем доводит себя до предела и изливается следом, в последний раз толкнувшись особенно глубоко. Келл расслабляется, прикрывает глаза и глубоко дышит. Разум все еще витает в облаках, лишенный возможности мыслить ясность. Тело разморенное от удовольствия и жара. Ему нужно немного времени, чтобы придти в себя… — Да уж… это было довольно насыщенно, — комментирует Сатору и не может сдержать улыбку, расплывающуюся по его красивому лицу. Он всё еще переводит своё дыхание, но чувствует себя раслабленным и чертовски удовлетворённым. Наконец, Годжо выскальзывает из тела Келла и переваливается на бок, укладываясь на спину. Он откидывает голову назад, на подушки, и смотрит в потолок. Его дыхание всё еще немного тяжёлое, а его тело самую малость потряхивает от послеоргазменной неги. И он чувствует себя измотанным до мозга костей. В хорошем смысле. — Что скажешь? Понравилось? — спрашивает он, и в его голосе сквозят слегка заботливые нотки. Это кажется почти странным, но с этим он тоже ничего не может поделать. Келл тоже старается восстановить сбившееся дыхание и он просто лежит рядом с Сатору какое-то время. — Ты очень… энергичный… — лениво шевелит он своим языком, и только спустя пару секунд осознает, что именно сказал. — Ну, — Сатору усмехается и немного приподнимается, поворачиваясь боком и опираясь на локти: теперь он рассматривает Келла в профиль, — что есть, то есть. Демон выглядит усталым, но на его лице тоже прослеживается намёк на лёкгую улыбку. — Ты бы хотел сделать это снова? — спрашивает Годжо, всё еще не убирая своего взгляда с лица Келла, когда неожиданно ловит себя на мысли, что ему нравится рассматривать его. — Со мной, я имею в виду. Он замолкает на мгновение и взъерошивает пятернёй свои белые волосы, пытаясь получше подобрать подходящие слова. Кажется, его мозг сейчас совсем не желает работать исправно. — Думаю, я бы хотел, чтобы между тобой и мной это стало…регулярным, — он снова улыбается. — Если ты тоже хочешь этого, конечно. Келл не видит причин отказываться.