Познать верность - это честь

Ясуо — всего лишь человеческий ребёнок, возжелавший силы и заключивший контракт с демоном. Всего лишь очередной глупец. Келл смотрит на него и теперь ему совсем не трудно осознать, что всё было предрешено с самого начала. Застывшее мальчишеское сердце, стук которого, если очень постараться, всё еще можно услышать через хрупкие кости — бесконечное напоминание, что никак не отпускает; до скончания веков будет пульсировать в венах, подобно каждому трепещущему сердцу этого грешного и пустого мира, принадлежащего людям. Столь бессмысленная жертва. — У-у, какая жалость! Ты только посмотри, Цербер, его кровь — изумительно красного оттенка. Прямо как твои глаза. Бормочет Сукуна, самодовольно усмехаясь. Это именно он нанёс сокрушительный удар, это он разорвал контракт между Келлом и Ясуо, это всё благодаря ему… Ясуо тяжело дышит, всматриваясь в лицо Двуликого, и брезгливо прикрывает рану своим насквозь пропитавшимся кровью хаори. На его губах тоже застыла едва уловимая тень улыбки. Сейчас ему нескончаемо плохо: шум в голове застаивается, а тело тяжелеет с каждой минутой и стремится пасть ниц, к земле, чтобы слиться с силой притяжения, пока мутная и грязная жидкость у его ног скоропостижно теряет свой глубокий рубиновый оттенок. — Ты прав. Келл ясно видит, что жизненные часы мальчишки, заключившего с ним контракт, вот-вот перестанут ходить. Это ощущается бессмысленным сумасшествием. Сукуна вынудил Ясуо бросить себе вызов, намереваясь расторгнуть связь между ним и демоном. И Двуликий знал, что преуспеет в этом. Наглец. — Добро пожаловать в Храм Падших, где проживают сотни оттенков тьмы! Воодушевлённо изрекает Сукуна, вальяжно распластавшись на своём увековеченном троне. Полумрак его сознания — это истинные недра непредсказуемости. Жестокие мотивы, порождающие не менее жестокие деяния. В его владениях гуляет бесконечный ветер, неистово метущий безжизненную равнину, усеянную черепами тех, кто был сражён Двуликим прежде. Здесь мерещится жуткий шёпот, пролетающий над обугленными останками, несущий с собой пыль и тошнотворный запах разлагающейся плоти. Это обитель осквернения, умерщвления и зловония. Жадный и уродливый лик войны, оставляющий после себя только робкие и пугливые тени. Они — эти отголоски былых славных жизней, словно искалеченные статуи, наблюдают за окружающими их муками, ожидая перехода на новый уровень. Испытания собственного духа. Оплот трезвого расчёта. Никакой жалости. Беспрестанные крики — музыка личных владений Короля всех проклятий, заполняющая всё пространство визгами и утробными хрипами, каждый из которых — на бесконечно последнем издыхании. — Всё-таки, я проиграл… Ясуо падает на землю и ему чудится, что за собственным голосом следуют две холодные руки: они тянутся к нему, обхватывая горло. Он сгибается пополам, хватаясь ладонью за рану в груди и чувствует, как под напором из неё выбрасывается густой алый поток. Сейчас его всё еще трепещущееся сердце — его же злейший враг. Но он был готов к этому с того самого момента, как добровольно решил сразиться с Двуликим. Наивный глупец. Свет стремительно меркнет в его тёмно-карих глазах, и теперь Ясуо практически ничего не различает перед собой. Где-то рядом звучит до боли знакомый голос, едва распознаваемый разумом. Темнота перед глазами и внутри. Она разрастается, засасывая в себя все краски жизни, взамен предлагая холод зыбкой мглы и могильные объятия. Сквозь пелену этого мороза ему видится силуэт. Походкой не человека, но зверя, готового к прыжку, он подбирался к нему всё ближе. На его коже и перьях, изукрашенных причудливым орнаментом потускневшего мха под слоем засохшей крови, льда и кабалистических знаков, ясно читаются первые буквы его имени… Ясуо чувствует его мёртвый, изуродованный огнём и временем, прогнивший костных дух. — Ясуо. Бежать, спасаться — всё напрасно. Наркотический шквал гнили и ладана парализуют мозг, но видение продолжается. Он различает две узкие щели светящихся глаз — словно раскалённые угли. Зверь заносит свою когтистую лапу над головой, и Ясуо готов поклясться, что в этот момент дуновение ветра взвизгивает нотками его собственного голоса. Чудовище целится и бьёт прямо в грудь. Пробивает клетку из тонких рёбер, дробит кости, а потом замирает, выбивая из тела последний выдох. Всё, что остается — мёртвые объятия ледяного пола и долгожданное забвение… — Ясуо! Голос яростный и взволнованный. Слишком знакомый, чтобы быть предсмертной игрой разума, всего лишь иллюзией гаснущего сознания. Пыль и пепел — это застряло у Ясуо омерзительным комом в горле. Поцелуй смерти, её распростёртые объятия, словно он вкусил свой собственный липкий страх. — И всё-таки, мы очень похожи. Что люди, что проклятия, что демоны… Сознание возвращается медленно, с тугим перевариванием реальности. У Ясуо совсем нет сил открыть свои глаза. Он слишком слаб, он готов вновь провалиться во тьму. И сделал бы это, но всё тот же знакомый голос не позволяет впасть в беспамятство. — Ты слышишь меня? Чужая ладонь ложится на холодный лоб, а потом руки приподнимают обмякшее тело. Пропитанная кровью ткань прилипает к ране, въевшись своими маленькими ворсинками в мягкий кожный покров. Кривая, рваная, не сулящая ничего хорошего, она уродливым шрамом поселится на юном теле и никогда уже не затянется — останется там навеки. — Посмотри на меня. Просит Келл почти что ласковым голосом и Ясуо покорно слушается его: медленно разлепляет свои веки, фокусирует затуманенный взгляд, пока он не прояснится окончательно. Он чувствует, будто каждая клеточка его тела предательски дрожит. Его бьёт сильным ознобом-импульсом, а внутри все органы полыхают в огненной геенне. Келл смотрит на него и наклоняется ниже, позволяя на один единственный миг своим губам соприкоснуться с губами Ясуо. Ему немного грустно от того, что всё закончилось вот так. — Жаль, что ваше путешествие было столь кратким, не правда ли? Сукуна издевается, забавляясь сценой, что разыгрывается перед глазами. Бесчувственная сволочь. Это всё из-за него… — Я не хочу… сейчас… умирать. Слова Ясуо неумолимо превращаются в кровь. Она хлещет из его рта, вырывается вместе с хрипом из горла. Он отчаянно пытается вытереть её тыльной стороной кисти, сплёвывает, но понимает, что сейчас враг сам себе. — Жизнь коротка, а смерть — неминуема. Это всегда будет человеческим бременем. Голос Келла кажется нежным шёпотом, но на деле режет не хуже заточенного клинка. Он склоняется вновь, тянется к лицу юноши, грустно улыбаясь. — Ничего не бойся. За остановкой сердца последует новая жизнь. Шепчет демон, а Ясуо внемлет и начинает трястись мелкокалиберной дрожью. Его разум заполняется вариацией сумасбродных мыслей. Они постепенно поглощают в себя оставшиеся крупицы трезвого разума, беспощадно разрывают их в мириады пылинок. В его глазах темнеет, разум гаснет. — Теперь ваш контракт разорван, — констатирует факт Сукуна, а его губы расползаются в безумной улыбке.

***

Келл медленно приходит в сознание, постепенно возвращаясь в мир яви из очередного забвения, ниспосланного на него заботливой рукой Шестиглазого прошлым вечером. Он раскрывает веки, фокусируясь на объекте перед собой, но всё еще не распознаёт его причудливого силуэта и инстинктивно морщится от яркого света, режущего глаза. На самом деле в помещении не слишком светло, но сейчас глаза обманывают Келла, предпочитая суровой реальности — мрачное забвение. Всё тело беспощадно ломит в мышцах и неприятной тяжестью отдаёт в костях — забавное напомнание о том, как неверно было решение Келла использовать магию крови без активного контракта. Теперь самому ему это кажется до ужаса непростительной ошибкой. Но дело уже сделано и совершенно бессмысленно надеяться повернуть время вспять. Черноволосый юноша делает глубокий вздох — на пробу, — и тут же различает в тёплом воздухе стойкую примесь ладана с воском. Запах ароматической древесной смолы подкидывает Келлу незамысловатые картины всевозможных ритуальных обрядов, и от этого благоухания ему до жути хочется чихнуть. Демон пытается сменить положение своего тела, осторожно передвигая налившимися тяжестью конечностями, как тут же понимает: связан. Магические верёвки опутывают его руки и ноги, крепко удерживая на месте и не позволяя пошевелить и пальцем. — Ну что, как самочувствие? Голос Сатору, стоявшего всего в нескольких метрах от него, звонким эхом раздаётся в помещении и быстро отлетает от стен, ввинчиваясь в уши Келла острыми шипами. Звук чужого голоса сейчас кажется ему убийственным набатом. И совсем не важно, что Годжо говорит не слишком уж громко, а выражение его лица нейтральное, преисполненное благоразумного ожидания. — Выглядишь ты, кстати, не очень… Сатору усмехается, его взгляд прохладный. Излюбленная глазная повязка крепко сжата в руках, пока он смотрит на Келла с мрачноватым видом. Ему нужны ответы, и он снова задаёт вопрос почти с неприкрытым пренебрежением. — Так что, не хочешь рассказать мне, что это ты вчера учудил? Келл болезненно хмурит брови, перебирая в своей голове фрагменты событий, имеющих место случиться накануне. Его черные волосы падают на лицо, прикрывая за локонами рубиновые глаза, которые недобро поблёскивают в полумраке и сверлят в Сатору дыры, прожигая насквозь своей яростью. Но демон по-прежнему сохраняет молчание. Всё кажется ему до невозможного абсурдным. Годжо внимательно наблюдает за пленником и выражение его лица слегка меняется от чужого пристального взгляда. Шаман и прежде видел множество чужих глаз, преисполненных негодования и ненависти, которые неустанно преследовали того, кто обладал званием сильнейшего. И как жаль, что все они были устремлены ему в спину. Но этот… Этот взгляд был другим. Без гнева и без зависти, он был чем-то совершенно иным, что в данный момент Сатору попросту не мог истолковать. Впрочем, у него еще будет время подумать над этим получше — позднее. — Так и будешь играть со мной в молчанку? В третий раз спрашивает Годжо своего пленника, и от скуки начинает поигрывать с повязкой, раскручивая ее на указательном пальце правой руки. Келл внимательно следит за мужчиной перед собой и чувствует, как помимо многочисленных печатей, развешанных по комнате и призванных ограничивать его проклятую силу, от этого человека так же исходит колоссальный шквал энергии. Восприимчивость к скоплению оной, будь то проклятая энергия или защитные заклинания, испещренные всеми возможными видами сдерживающих барьеров, у Келла было намного выше, чем у обычного человека. И все эти печати, толстым слоем облепленные по периметру небольшого помещения, в котором его теперь держат, причиняют демону практически физический дискомфорт. Это нервирует. Истощённый запасами собственной магией, Келл вынужден признать невесёлую истину о том, насколько сейчас он уязвим и в каком невыгодном положении оказался. — Чего тебе от меня нужно, человек? — наконец, решается заговорить Келл, обращаясь к магу, и его голос звучит очень надрывно. Он старается выглядеть спокойным и хладнокровным, но лёгкий шлейф тревожности, сопровождающий цельную картину, выдаёт его с головой. У Сатору слишком внимательный и цепкий взгляд, чтобы этого не заметить. — Ну, если честно, — Годжо игриво прикладывает палец к своему рту, изображая крайнюю степень задумчивости, пока продолжает ненавязчиво изучать своего занимательного оппонента, — я планировал убить тебя. Сатору говорит это с такой легкомысленной беззаботностью, что Келла передёргивает. А Шестиглазый улыбается, и со стороны его улыбка кажется самой невинной из всех возможных. Впрочем, доля правды в этом тоже присутствует. — Но, если ты поговоришь со мной нормально, то я обещаю пересмотреть свои планы. Выражение лица Годжо смягчается и он быстро добавляет: — Наверное. Келл цокает языком, выказывая крайнюю степень своего недовольства. Он по-прежнему буравит Сатору презрительным взглядом, но он так же вынужден признать, что сейчас у него нет иного выбора. Сопоставлять факты друг с другом долго не приходится — надо идти на контакт. Вряд ли будет еще хуже, если только его тюремщик, преисполненный энтузиазма, скоропостижно не решит прикончить Келла. Это ж надо было умудриться проспать тысячу лет, а потом вмазаться в дерьмо прямо с разбегу. Должно быть, у него талант. Демон обречённо вздыхает, купируя неприятные мысли, и чуть смягчает свой взгляд. — Ты знаешь, кто я такой? — вдруг спрашивает Сатору, перебив своей фразой весь драматично-геройственный настрой Келла. Ментальные страдания пленника — это, конечно, очень-очень хорошо. Полезная профилактика самосознания, так сказать. Но сейчас Годжо жизненно необходимо выудить из мальчишки как можно больше информации, так что акты праведного самобичевания и жертвенности могут отойти на второй план. Хотя бы на время. — Не знаю, — отвечает Келл и инстинктивно пытается подвигать сильно затекшими руками. Зачарованные верёвки моментально реагируют даже на такое простое движение и затягиваются еще сильнее, причиняя демону боль. — Годжо Сатору, — представляется шаман, и в этот момент на его губах играет легкий оттенок иронии. Он всё еще продолжает наблюдать за Келлом, пытаясь предугадать его реакцию, но быстро понимает, что чужое выражение лица непоколебимо. Сатору вздыхает. Тривиальность сложившейся ситуации его немного огорчает. — Но, по твоему виду могу предположить, что тебе это совершенно ни о чём не говорит. Какая досада. Сатору усмехается собственным мыслям. Это кажется удивительно странным, что кто-то из общества магов вообще мог не слышать о нём. Его сила по праву рождения, помимо личных возрастных достижений, прокладывала перед Годжо дорожку всеобщего восхищения даже тогда, когда он едва научился крепко стоять на ногах. — И откуда ты такой взялся? — маг продолжает наблюдать за демоном, щедрый до всех оттенков издевательского тона в своём голосе, и не оставляет попыток понять ход чужих мыслей. — Можешь считать, что я не местный, — сухо отвечает ему Келл. Со стороны может показаться, что он немного раздражён. Теперь его черёд задавать вопросы. — Чего тебе от меня нужно? Зачем ты притащил меня в это… — юноша брезгливо осматривается по сторонам, демонстративно акцентируя внимание на своем недовольстве, — место? «Очаровательно», — думает Сатору, снова растягивая губы в мимолетный улыбке. Атмосфера становится немного оживлённее. И даже кажется, что он совсем не возражает против сердитого взгляда Келла. То, с какой яростной уверенностью пленник старается испепелить Годжо своими глазами, развлекает последнего. — Я хочу знать, зачем ты напал на моего ученика, — Сатору медленно поднимает свою руку и делает шаг вперед, ближе к Келлу. Он не сокращает расстояние между ними слишком сильно, но его ладонь распрямляется, а на кончиках пальцев формируется небольшой шарик светящейся энергии. Проклятая техника, созданная с целью притягивать и расщеплять, сейчас не призвана для убийства. Но немного страха не помешает, не правда ли? Что поделать, раз попался уж больно упёртый в своей молчаливости оппонент. — Это каким-то образом связано с Двуликим, не так ли? Келл всё еще сохраняет молчание, но его тело заметно напрягается. Рубиновый цвет глаз мерцает в неверном освещении, пока сам взгляд прикован к руке Сатору и непрерывно нарастающей плотной энергетической субстанции, возникающей на ней. И хотя действия Сатору могут показаться провокационно-агрессивными, сам он совершенно не выглядит таковым. Всё еще дожидаясь милости и понимания всей ситуации от своего пленника, который, по всей видимости, успешно перебарывает крупицы здравого смысла в своей голове, предпочитая диалогу — глупое упрямство. Впрочем, эффект от этого тоже присутствует. Годжо довольно прищуривает глаза, как только видит это занимательное копошение перед собой. Связанный демон явно обеспокоен неприкрытым чужим намерением свершить акт насилия над ним. От такой картины маг позволяет сорваться тихому смешку со своих губ. Проклятая техника, наглядно расставляющая все видимые и невидимые приоритеты взаимодействий между ним и Келлом, быстро объясняет второму, что неумолимо вбирающее само в себя пространство — едва ли та самая вещь, которую стоит испытывать на собственной шкуре. Буквально. — Я долго совершенствовал её, — почти лениво объясняет Сатору, знакомя Келла с обыденностью своего великолепия. — И, можешь поверить мне на слово, ты бы не хотел познакомиться с ней поближе. Темноволосый юноша невесело усмехается, опуская свою голову. Ему становится крайне досадно от того факта, что его смог победить простой человек. Нет, он вовсе не относился к людям со стойкой пренебрежительностью, но и смириться с этим так просто он тоже не мог. Впрочем, одна утешительная мысль всё-таки убаюкивала Келла: отсутствие контрактора, из-за чего его собственные резервы проклятой энергии были истощены; как и весьма неординарные способности Сатору, битва с которым оказалась бы крайне изнуряющей даже при полном восполнении магического потенциала — вовсе не порок. — В общем, если говорить откровенно, то у тебя не было шансов, — голос Сатору довольно прохладен, но в нём совершенно не ощущается ноток бескомпромиссной жестокости. Лишь сухая констатация фактов. Прям по заказу, в довершение одолевающих сознание мыслей самого Келла. — Занятно, — отвечает демон. Его губы впервые растягиваются шире, позволяя обнажить не по-человечески клыкастую улыбку. Рубиновые глаза недобро сверкают из-под черных волос, спадающих на лицо. — И что теперь? — А это зависит от тебя, — Сатору пожимает плечами и позволяет магии, что сконцентрированным шариком перекатывается по воздуху на кончиках его пальцев, раствориться в пространстве. Припугнули и хватит. Пока что этого достаточно. — И всё же, чего именно ты пытался добиться? Он снова задаёт вопрос пленнику, и на этот раз тон его голоса достаточно серьёзен. Непреклонное намерение противиться этому допросу у Келла заметно поубавилось. По виду шамана совсем не представляется возможным предсказать, о чём он замышляет. Выражение лица непроницаемо, когда он смотрит на Келла немигающим взглядом голубых глаз. Он ждёт, словно затаившийся в траве хищник, когда его жертва соизволит на добровольной основе поделиться большей информации. В крайнем случае Сатору придётся… — Тот человек… Сосуд… — вдруг начинает говорить Келл очень тихо, осторожно нащупывая правильные ментальные посылы в собственном голосе, пока Годжо, заинтригованный внезапным участием своего не в меру молчаливого оппонента, прикован к нему своим навострившимся вниманием. — Я бы не причинил ему вреда. Мне просто нужно было заставить Двуликого показаться наружу. И всё. — Это я понял еще вчера, — вздыхает Сатору и выражение его лица снова слегка омрачается. — Но зачем конкретно тебе понадобился Двуликий? — теперь его голос звучит почти что обвинительным тоном. Пускай Шестиглазый и был терпеливым по большей части, но шквал из расплывчатых ответов Келла, которые он получал на протяжении всего времени, что они беседовали, начинал выводить его из хвалёного равновесия. — Тебя это не касается, человек, — резко отрезает Келл. Он снова хмурит брови, придавая своему взгляду опасный, дерзкий вид. Он совершенно не желает рассказывать всего, о чём знает или догадывается, потому что многие вещи теперь оказались нерешенной загадкой и для него самого. Годжо усмехается и находит это достаточно обворожительным зрелищем. Келл так беспомощен сейчас, но так беспощаден в своих попытках отстоять личные границы. — Где он? Где сейчас Сосуд? — внезапно спрашивает Келл, а в его голосе впервые слышатся нотки импульсивности. Он хоть и старается контролировать ситуацию, насколько это вообще представляется возможным, — с его-то положением — но от себя не спрячешься и не убежишь. Дезориентированный холодным приветствием Рёмена, Келл продолжал терзать себя догадками о том, что же могло послужить первопричиной подобного поведения его старого… друга? Союзника? Кем вообще он был для него всё это время? Не уж-то просто очередным заинтересованным в демонической силе лицом, страстно алчущим заполучить в свои руки редкий дар магии крови? Поэтому Келла всюду преследовали нескончаемые уговоры самого Двуликого заключить с ним чёртов контракт? Поэтому он вынудил Ясуо — этого глупого и импульсивного ребёнка, по чистой случайности и незрелой самонадеянности заключившего контракт с демоном, — сразиться с ним насмерть? У Келла не было ответов, лишь сплошь догадки и несмелые выводы, которых он опасался и отчаянно не желал принимать всерьёз. Сатору замечает изменения в поведении демона и самую малость поражается внезапной настойчивостью в его окрепшем голосе. Он хмурит брови, его глаза сужаются в хитром прищуре. Он снова оценивает Келла, пробегая по нему своим цепким взглядом. Он спокоен и собран, чего теперь нельзя сказать о пленнике. — Ты говоришь о Юджи так, словно он какой-то объект, а не живой человек, — Годжо складывает руки на груди. — Как пренебрежительно. — Юджи? — повторяет за ним незнакомое имя Келл. — Значит… так его зовут. Он вздыхает, пытаясь собраться с мыслями и поубавить лишней эмоциональности, которую позволил себе минутой ранее. — Двуликий выбрал этого… Юджи, — Келл делает небольшую паузу, смакуя это имя, прежде чем снова продолжает говорить, — своим Сосудом. Ты знаешь, где он сейчас?» — На мой вопрос ты так и не ответил, — теперь уже обрубает Сатору, и тон в его голосе веет лёгкой мрачностью и совсем немного — неудовлетворённостью. С хаотичной примесью прочих ипостасей всей его эмоциональной завуалированности, шаман отказывается позволить каким-либо из них просочиться наружу, отобразившись в выражении на его лице. Он полностью собран. — Сукуна. Что тебе нужно от него? Годжо снова терпеливо ожидает, позволяя своему вопросу дойти до пределов чужого сознания, и уповает на то, что в этот раз вся многозадачность такого необходимого условия выполнена правильно. Он снова слегка прищуривает свои пронзительные голубые глаза, встретившись взглядом с Келлом. — Мой вопрос ведь совсем не сложный. Ну же, подумай хорошенько. Я верю в тебя, — задорно продолжает Годжо, начиная потихоньку сдаваться под невыносимой дланью собственного эгоизма и излюбленных манер, преисполненных шарма сокрытых в них издевательских нотках. Ему становится скучно. — Мне не нужен Юджи, только Сукуна, — поясняет Келл, и со стороны видно, как сильно он не желает говорить Сатору больше, чем требуется. Он старается держать голос ровным и беспристрастным, а еще намеренно придаёт своему лицу кукольный и очень отрешенный вид. На самом деле, поддерживать себя в таком состоянии ему неимоверно трудно. Усталость и отсутствие проклятой энергии в организме подобного существа, каким являлся Келл, по меньшей мере, было крайне неприятным. Это сравни длительному голоду и обезвоживанию, которые, как ни старайся, не получится утолить при помощи обычной пищи и воды. С каждой минутой в этом заточении Келл всё сильнее чувствует неумолимо накатывающую на него слабость. Она стремительно набирает обороты и выплёскивается в пульсацию внутри черепа, которая начинает сопровождаться тянущей болью. — Отпусти меня. Я просто уйду… не причиню никому вреда, — как-то уж совсем безотрадно бормочет себе под нос Келл, опустив голову так низко, словно обращался вовсе не к Сатору. — Не-а, так не пойдёт, — тон Шестиглазого шамана всё еще задорен, вот только это как-то уж слишком подозрительно контрастирует с его решительным выражением лица и холодным блеском глаз. Это сбивает Келла с толку. — Зачем. Тебе. Сукуна? — маг спрашивает вновь, едва ли не отчеканивая слова по отдельности, лишь бы получить, наконец, чёртовы ответы на эти тривиальные вопросы. Что он делает не так? Мрачные нотки в его голосе одерживают верх наряду с былым озорством, и становятся неотвратимым дополнением к его хищническому виду. Совершенно ясно, что Сатору сейчас предельно серьезен. Он делает шаг вперед. Снова. — В прошлом… мы были союзниками, — начинает говорить Келл. Перспектива спровоцировать Годжо на рукоприкладство совершенно его не прельщала. — Сукуна и тогда преследовал исключительно свои цели, но, можно сказать, мы были на одной стороне. — Келл хмурится, обдумывая свои же слова. Насколько он сам теперь уверен в той истине, что Сукуна вообще разделял его взгляды уже тогда, во времена их совместных путешествий? События вчерашнего вечера неоднократно намекали на это: когда Келл практически коснулся Двуликого через тело Итадори, то он чётко ощутил враждебную магию, готовую обрушиться на него неистовым шквалом. А еще тот факт, что Рёмен по собственной воле умудрился предоставить в распоряжение Сатору сбитого с толку демона, видимо, отчаянно лелея надежду, что маг попросту выпотрошит мальчишку, говорил о многом. — Союзники, говоришь, — повторяет слова демона Сатору уже гораздо более мягким, но всё еще напористым тоном. Его глаза по-прежнему холодные, смотрят на Келла в упор, пытаясь разгадать все его сокрытые в глубине тайны и мотивы. И не смотря на это, на мгновение Сатору кажется немного озадаченным. Он задумывается, подносит руку к голове и потирает затылок, из-за чего его светлые волосы оттопирываются в разные стороны пуще прежнего. — Но, если память мне не изменяет, Двуликий не особо хотел взаимодействовать с тобой. Почему? — Я не знаю, — слишком уж неуверенно отвечает Келл и пожимает своими плечами. Это остаётся для него главной загадкой, решение которой кроется в непосредственном взаимодействии с самим Сукуной. Всё прочее — безуспешная трата времени и сил. Рёмен помог ему забыться глубоким сном однажды, давным-давно. Он обещал стать его проводником в мир забвения и стражем в мире яви. Но что сейчас? Он избегает Келла по причинам, совершенно не ясным. И не предоставляет никаких ответов. Чёрт. — Послушай, — демон делает глубокий вздох и выдерживает паузу, прежде чем продолжить свою речь, — наше знакомство не задалось с самого начала. И я понимаю твои опасения на мой счёт. Но я уверяю тебя, что не преследую целей навредить живым людям. Отпусти меня. Сатору кажется это самую малость подозрительным. Он скептически выгибает одну бровь, слушая просьбу Келла, и тщательно обдумывает его слова. — Знаешь, а это… весьма серьёзное заявление, — отвечает Годжо. — Вот только тот факт, что ты не поясняешь мне всех причин, говорит об обратном. Сатору тихо посмеивается, когда видит, как пленник перед ним демонстративно закатывает свои глаза. Да, он тоже устал от этого диалога тет-а-тет. И тот факт, что Келл был склонен к нему насильно — сейчас совершенно не играет роли. Впрочем, демон до сих пор не дал внятного ответа, продолжая тянуть время во вред себе же. — Я не человек, — вдруг откровенно заявляет Келл. — И не проклятие. Он внимательно смотрит на шамана своими рубиново-красными глазами. Келл со всей взаимностью не доверяет Сатору и не имеет даже малейшего представления о том, что он планирует на его счёт. Но он точно знает, что сейчас Годжо единственный, кто стоит между ним и свободой. Придётся немного сбавить обороты и заставить себя взаимодействовать с ним. — Я — демон. — Демон? — Глаза Сатору распахиваются от удивления и он машинально наклоняет голову в бок, рассматривая существо перед собой с еще большим энтузиазмом, чем до этого. — Как интересно. По правде говоря, с самого начала Годжо ожидал услышать от своего пленника чего-нибудь особенно исчерпывающего, что могло бы пролить больше света на тайные замыслы Двуликого. Или, по крайней мере, хотя бы на себя самого. То, что существо перед Шестиглазым не имело сугубо человеческой природы, он понял достаточно быстро. Тогда Сатору предположил, что он мог бы оказаться очередным проклятием особого ранга, каким-то образом сумевшим раздобыть себе живое тело. Или не совсем живое, как уж знать. Но чтобы прям-таки «демон»? Это было… весьма необычно. Впрочем, даже так, но этот демон совершенно не вызывал у Сатору ощущение скрытой угрозы и злонамеренности. Напротив, он казался в достаточной степени… человечным. Но Годжо не был дураком, чтобы вестись на эту маску так просто. Если подумать, демоны на то и демоны, верно? А Сатору давно зарубил себе на носу, что никогда нельзя быть слишком осторожным. В особенности, если имеешь дело с неизвестным существом, вроде этого. — Я жил тысячу лет назад, — начинает рассказывать Келл, напрочь лишенный пристрастия к подобным откровениям собственного прошлого и той жизни, которую вёл прежде. Но настырный Сатору и его дурацкие печати, вкупе с изнуряющими плоть и дух зачарованными верёвками, заставляли демона наступать себе на горло. — Всё это время я был погружён в крепкий сон и не должен был просыпаться. Келлу хочется выть разъярённым воплем, словно волк на луну, но он всё равно прикладывает колоссальные усилия и заставляет себя продолжить говорить. Он чётко понимает, что смысла тянуть резину еще дальше — попросту нет. Годжо упёртый и не оставит его в покое, пока не получит то, чего хочет. Если, конечно, вообще оставит и после этого… Но выбирать Келлу, конечно же, не приходится. — Печать была сломана. Что-то нарушилось во внешней среде. Это пробудило меня. — Думаешь, это из-за Сукуны? — Шестиглазый искренне силится понять Келла, но все эти хитросплетенные взаимодействия между ним и Двуликим; этот сон, в который он погрузился на, господи-боже, тысячу лет; а так же его демоническая природа — всё это разом — сильно сбивало с толку, заставляя неистовый рой из мыслей копошиться в белокурой голове Сатору. Годжо снова пробегает цепким взглядом по лицу Келла, по всей видимости, лелея надежду отыскать на нём любые признаки искренности сказанных слов. И даже находит. — А ты точно не проклятый дух высшего ранга? — на всякий случай переспрашивает Сатору. — Я демон, моя природа отличается от природы проклятий, — повторяет Келл. Эта бесконечно продолжающаяся словесная пытка начинает его откровенно вымораживать. — И я не знаю, что конкретно послужило причиной моего пробуждения. Я думаю… Сукуна мог бы прояснить этот момент. — Ну, допустим, ты снова встретишься с Юджи и Двуликий соизволит явиться. Что тогда? — выдвигает вопрос-предположение Сатору, и его лицо снова приобретает серьёзность. — Тебе ведь прекрасно известно, что разбушевавшийся проклятый дух его уровня — та еще заноза в заднице. Может пострадать много невинных людей. И правда, что тогда? Вчерашняя стычка наглядно показала Келлу, насколько привычный ход вещей, имеющий место быть десять столетий назад, теперь совершенно неактуален. Он совершенно точно понял, что сейчас Рёмена едва ли можно приписать к своему окружению. Единственное существо, которому Келл мог довериться однажды, в данный момент всеми путями огораживалось от него и старательно скрывало своим мотивы. И пускай подобная схема поведения Сукуны была мало понятна демону, он давно выучил один очень простой, но важный урок: как только одна дверь закрывается, обязательно открывается другая. Стоять на месте и топтаться попросту нельзя. Ему нужно двигаться дальше. Нужно… заключить контракт. — Я знаю, насколько он опасен, — кивает головой Келл, соглашаясь с Годжо в выводах. — Но это не остановит тебя от попыток достучаться до него? — глаза Сатору сверкают в полумраке, — Как романтично. Келл снова цокает языком, но Шестиглазый даже не осуждает его; он просто пытается лучше понять сторонние мотивы. И ему совершенно очевидно, что мало-мальски, но он перестаёт видеть в демоне потенциальную опасность. А еще, кажется, он хочет ему помочь. Келл задумывается на минуту, обмозговывая все «за» и «против», исходящие от Сатору, а так же снова фокусируется на том, что Двуликий предпочел отвергнуть его, вместо того, чтобы протянуть руку помощи. — Мне неизвестно, чем сейчас руководствуется Сукуна. И в таком состоянии, увы, я ему не ровня, — демон опускает голову, буравя взглядом пол. Он снова признаёт свою слабость. Но сейчас иначе просто не может. — Когда я проснулся, то не знал, что мне делать. Это казалось хорошей идеей — разыскать Двуликого. Но теперь я не уверен в этом. Сатору обдумывает его ответ. — Это звучит разумно, — говорит он, и признает, что их конструктивный диалог может оказаться не таким уж и бесполезным. — Жаль тебя разочаровывать, но едва ли Двуликий был заинтересован в том, чтобы помочь тебе по доброте душевной. Он та еще сволочь. Взгляд Годжо смягчается и он протягивает свою руку вперёд, дружелюбно обхватывая ладонью плечо Келла. Он не стремится объяснить слишком многого сейчас, позволяя себе этот тривиальный жест эмпатии. Но ему кажется, что, всё-таки, он действительно понимает, через что конкретно проходит в эту минуту это трогательное существо перед ним. — Допустим, с этим мы разобрались. Что дальше? — он испытующе смотрит на Келла, сдерживая порыв улыбнуться шире. Вообще, об этом инциденте с Двуликим, к большому сожалению самого Сатору, узнали все, кому только не лень. И если бы директор Яга еще мог отгородить непутёвого ученика первого курса от напастей, своевременно купируя распространение слухов, то вот Совет старейшин имел иное представление о ходе правосудия в магическом мире. О поимке «врага» им тоже было всё известно. Сатору приволок почти что бездыханное тельце юноши и своевременно поместил его в святилище, облепив печатями всех мастей и размеров. А еще выбрал самые прочные верёвки-оковы — что б наверняка. И всё это не во имя личной безопасности и рокочущего под кожей страха. Куда там! Всё в усладу брюзгливым старикам, дабы не слишком сильно шевелили вставными челюстями и поменьше брызгали своей ядовитой слюной. Годжо даже пришлось огрызнуться в их сторону, чтобы меньше свои носы засовывали, куда не следует. Да так, что действительно припугнул. Прекрасно. Перечить Шестиглазому больше не смели, и даже «добычу» из волчьей пасти забирать не стали. Поделом. В общем, теперь перед Сатору стояла задачка посложнее. Да, он более-менее разнюхал первопричины заварившейся каши, да вот только что именно теперь делать с самим кашеваром — он не знал. Убивать его, потакая безмерной гордыне престарелого клуба маразматиков Годжо не хотел из принципа. Да и не давал Келл повода так поступать с собой. Мда. — Я… не знаю, — Келл инстинктивно мотает своей головой. Его черные волосы липнут ко лбу, скулам и щекам, разметавшиеся от этого простого движения. В помещении, где они находятся, жарко и душно. И пахнет чёртовым ладаном. — И что же мне с тобой делать? — Голос Сатору в это мгновение кажется более мягким, более понимающим. Он слегка улыбается, но только на несколько секунд. Его рука убирается с плеча Келла, и он неловко потирает свой подбородок. Как непривычно. — Полагаю, отпустить тебя — самое простое решение, но… я не могу этого сделать. Все вокруг жаждут твоей смерти, такие вот дела. — Мы могли бы… — очень несмело начинает говорить Келл, потому что это, скорее всего, лишь мысли вслух. Он запинается, совсем неуверенный в том, что следует продолжить. И чувство острой уязвимости не покидает его. — М-м? Могли бы что? — Сатору делает шаг вперед с выражением искреннего любопытства на своём лице. Он снова ближе. — Продолжай. Он кажется крайне заинтересованным, хотя его ироничное отношения к происходящему все еще бросается в глаза. Это похоже на другую сторону Сатору — гораздо более терпеливую и понимающую. По крайней мере, до определенной степени. — Мы могли бы… заключить контракт, — предлагает демон, но он всё еще не уверен в том, что это правильный шаг с его стороны. Предлагать подобное Сатору сродни сакральному самоубийству. Но Келл говорит другое. — Взаимовыгодное сотрудничество. — Контракт? — голова Сатору снова склоняется набок. Кажется, он любит так делать, когда обрабатывает новую информацию своим быстрым мозгом. Это выглядит забавно, потому что Годжо немного тянет время, пребывая в раздумьях, пока сам играет этим словом на языке, словно пробует заморскую вкусняшку. — Что еще за контракт? Больше он ничего не говорит, а просто ждет объяснений от демона. Годжо явно заинтересован, даже заинтригован, но у него есть некоторые сомнения на этот счёт. Чёрт, да он даже не представляет, что следует думать о подобном предложении, поступившем от Келла. Звучит крайне — крайне — неординарно. Но шанс узнать больше о том, что неизвестно, в буквальном смысле, будоражит сознание шамана похлеще некоторых веществ. К тому же, для начала, надо выяснить поточнее, что за контракт ему предлагает демон, чтобы знать наверняка, от чего конкретно он будет отказываться. Логично? — Мне нужен контрактор, чтобы чувствовать себя более стабильным в мире людей, — продолжает пояснять Келл. — Взамен, ты сможешь получить контроль над моими действиями. Я перестану быть потенциальной опасностью для этого мира, скованный твоими приказами. Не смогу использовать магию, пока ты не позволишь мне это сделать. Келл делает паузу, внимательно наблюдая за Сатору и его реакцией, и видит, как тот удивленно вскидывает брови вверх. Не подобного он ожидал услышать, да? — Это значит, что ты хочешь заключить контракт, — Шестиглазый повторяет это вслух намеренно, просто по той причине, чтобы прояснить некоторые моменты, — в попытке восстановить свою силу? Это… весьма интересная договоренность, — в конце концов, выносит он свой вердикт, и его голос звучит удивленным в равной степени с его чувствами. Келл позволяет своим губам растянуться в едва заметной улыбке. Нельзя сказать наверняка, какой конкретно характер она носит, но незамедлительно поселившийся хитрый отблеск в кровавой радужке его глаз наводит на определенные мысли. — Я буду находиться под твоим контролем, — его глаза мерцают карминово-красным и Сатору на миг засматривается на этот цвет. — И не смогу навредить кому бы то ни было, пока ты сам этого не захочешь. Понимаешь? — Как очаровательно, — Годжо улыбается, пока всерьёз раздумывает обо всех плюсах и минусах, рисках и выгодах, связанных с этим соглашением. — Думаю, я понимаю… — наконец, говорит он. Кажется, он принял решение. Наверное, он сделал это слишком быстро? Но самоуверенности Сатору было явно не занимать. Издержки профессии сильнейшего мага, не иначе. — Давай сделаем это. — А тебя не пришлось уговаривать слишком долго, а? — усмехается Келл, но потом снова возвращает своему лицу безмятежное выражение. — Этот контракт будет выгоден нам обоим. — Со своей стороны лишь скажу, что у меня тоже есть причина заключить эту сделку, — Сатору намекает таким образом, что сейчас он не хочет обсуждать свои личные мотивы больше, чем сказал уже. Но эта мысль не покидает его. — И теперь я не вижу поводов, по которым я мог бы сказать тебе «нет». Он внимательно смотрит на Келла, показывая всем своим видом, что готов продолжить. Это обещает быть чертовски увлекательным. — Итак, что мне нужно делать? — серьезно спрашивает Годжо, совершенно не имея никакого представления о том, как вообще можно заключить сделку с демоном. — Все просто. Требуется лишь капля твоей крови, — Келл снова растягивает губы в лукавой улыбке, и весь его вид сейчас по мистичному заговорческий и преисполненный какой-то мрачной таинственности. — Мне нужно будет выпить её. Это станет магической печатью, связывающей нас. — Капля моей крови? Так просто? — Сатору повторяет условия, видимо, немного удивленный простотой процедуры. Вероятно, в этом кроется какой-то подвох; что-то, что усложнит задачу в будущем. — Что-нибудь еще? — Он спрашивает. Теперь в его тоне чувствуется неуверенность, какое-то нервное напряжение. — Какие условия? — Больше никаких условий, — серьёзно отвечает Келл. — Этот магический контракт не позволит мне причинять вред тому, кто заключил его со мной. Условное следствие моей ответственности, за нарушение которого, в худшем случае, я расплачусь своей жизнью. Сатору внимательно наблюдает за Келлом, изучая его лицо и слушая его ответы. Если демон не врёт, то, возможно, всё действительно так просто, как он говорит. Условия этого контракта кажутся разумными, но они… так же слишком заманчивы. — Если я соглашусь на этот контракт, — спрашивает Сатору. Он колеблется, явно пытаясь подобрать нужные слова. Кажется, он пытается сформулировать сложную мысль, и то, что у него никогда раньше не было возможности выразить словами. — Какого рода связь образуется между нами? — После заключения контракта, я буду подчиняться тебе — таковы правила, — Келл предельно серьёзен. — Но моя магическая энергия будет произрастать из твоих ресурсов. Что, впрочем, едва ли станет для тебя проблемой. Ты силён, — демон усмехается. Эта ситуация становится всё интереснее. — И у меня будет власть над тобой? — Сатору немного зависает, обдумывая внезапно открывшиеся перед ним перспективы. Это увлекательная концепция, и он не совсем уверен, как именно следует относиться к ней. Он ловит себя на том, что задается вопросом, каково было бы управлять другим разумным существом, обладая подобной силой? Это стало бы неплохим подспорьем даже для Сильнейшего мага, и это, в определенной степени, сильно изменило бы динамику его жизни. — Но, предположим, я захочу, чтобы ты исчез. Таким образом, как я делаю это с проклятиями. Это бы изгнало тебя? Убило? Келл молчит какое-то время. Его взгляд серьёзный и внимательный, и он старается не отводить его от глаз Сатору. Маленькая безмолвная игра между ними. — Мне не хочется признавать этого, человек… Но я слишком слаб, чтобы дать тебе отпор или регенерировать раны, полученные в бою. Так что да, сейчас ты спокойно сможешь убить меня. Келл вздыхает. Подобные признания всегда давались ему с определенной трудностью. А Сатору чувствует это, и его сердце замирает на одно краткое мгновение. Он чётко понимает связанные с принятием этого решения риски, как и то, что он готов пойти на них — в любом случае. В этой ситуации есть своя неповторимая и романтичная острота, и Годжо не простит себе, если пропустит мимо себя такое увлекательное событие. — Звучит так, словно ты вверяешь себя мне, — голос Сатору становится немного тише по мере того, как он произносит свои слова. Но он по-прежнему остёр и игрив. — И что мне делать, когда мы заключим эту сделку? Я стану… твоим господином? Это немного странное ощущение: задавать подобный вопрос другому разумному существу. — Верно, — Келл утвердительно кивает. — Если точнее, ты будешь моим… хозяином. Это слово никогда не нравилось Келлу, но это ведь правда. Лукавить бессмысленно. — Контракт дает мне магические и жизненные силы — такова моя природа. Но ты можешь разорвать его в любой момент, если пожелаешь. Или он сам аннулируется, в случае твоей смерти. Или моей. Сатору внимательно слушает, и чем больше демон объясняет, тем сильнее это начинает иметь смысл. Он делает шаг ближе к Келлу — в очередной раз — и теперь встает прямо перед ним. — Приступим? — он снова роняет усмешку. — Ох, пока мы не начали, могу я попросить об одной последней услуге? Келл весь внимание. — Какой? — Не заставляй меня использовать мою власть над тобой, — взгляд Сатору на мгновение становятся жестче. Но лишь на мгновение. — Я хочу, чтобы ты был моим партнером, а не слугой. Келл широко распахивает свои глаза в неподдельном удивлении и на несколько секунд забывает слова, которые хотел произнести. Кажется, он по-настоящему поражён. И хотя в его жизни было не так много контракторов, все они, так или иначе, стремились использовать самого Келла. Они были в праве и винить их было не за что. Но сам факт этого… — Ну, как смотришь на такое предложение? — Сатору беззлобно усмехается, наблюдая за очаровательным в своем изумлении демоном со стороны. Келл прикрывает глаза, определенно довольный. Ему это очень нравится. — Кажется, ты не плохой человек, Годжо Сатору, — Келл позволяет губам растянуться в обворожительной улыбке. — Я буду рад нашему взаимному… партнёрству. А потом добавляет: — Меня зовут Келл. — Что ж, рад новому знакомству, Келл, — Сатору тоже слегка улыбается. — Моё имя тебе уже известно. Выражение его лица теперь спокойное, более понимающее, чем раньше. Его глаза по-прежнему остры и сосредоточены, но теперь в них есть какое-то неуловимое тепло. Как и на его губах, растянутых в этой самой полуулыбке. — Тогда, сними эти магические цепи и мы приступим, — предлагает Келл. По правде говоря, он всё ещё скептически относится к этой затее и его одолевают некоторые сомнения, несмотря на то, что он сам выдвинул подобное предложение в адрес шамана. Но Сатору смог приятно удивить его своим отношением к подобным вещам. Быть может, всё будет не так плохо, каким изначально это воображал Келл? Сатору щелкает пальцами и магические веревки, плотно обвивающие стройное тело демона, тут же рассыпаются, оседая на пол серой пылью. Келл сразу же чувствует сильное облегчение, как только его руки и ноги снова возвращаются в его абсолютную власть, а кровь нормально циркулирует по конечностям. Да, пускай он и является сверхъестественным существом по факту, но тело у него вполне походит на человеческое. Особенно сейчас. Он неспешно поднимается с пола и машинально растирает кожу на своих запястьях. — Мне нужно будет выпить небольшое количество твоей крови. Магия сделает всё остальное, — поясняет правила кровавого ритуала демон, а потом делает один шаг на встречу Годжо. Он очень осторожен. — Значит, вот как это работает, — выражение лица Сатору кажется задумчивым, но в его голосе также есть нотки бесспорного любопытства. Кажется, он искренне заинтересован в том, как это будет происходить. Он тоже делает шаг вперед, сокращая расстояние между ним и Келлом, и протягивает ему свою руку. Теперь они стоят практически вплотную. — Что ж, давай. Делай, что должен. Впервые за вечер Годжо кажется почти взволнованным, когда думает о том, что будет дальше. — Сними свой барьер. Я не могу притронуться к тебе, — просит Келл и ждет, пока Сатору разрешит коснуться себя. Эта штука — «бесконечность», с которой он вчера столкнулся, когда пытался задеть мага своим клинком, по-прежнему вызывала у Келла искреннее любопытство. Несмотря на свою долгую жизнь, он никогда прежде не видел подобной техники. Она была безупречна. Сатору кивает, усмехаясь. Конечно, он специально оставил её активной. Было бы занятно понаблюдать за безуспешными попытками демона прокусить его барьер, в попытках пустить ему кровь. Что ж, не в этот раз, видимо. Келл делает глубокий вздох, а затем аккуратно дотрагивается до руки Годжо и чувствует, как барьер больше не препятствует его прикосновению. «Это, на самом деле, удивительно», — успевает подумать Келл, прежде чем осторожно нагнуться, чтобы коснуться губами кожи руки Сатору. Шестиглазый наблюдает, как Келл склоняется к нему и замечает толику нервозности в движениях демона. Это его почти что забавляет. Но он быстро упускает эту мысль из своей головы, когда чувствует, как теплые губы Келла касаются его запястья, и это незамедлительно посылает небольшой электрический импульс сквозь всё его тело. — Что происходит сейчас? — нетерпеливо спрашивает Годжо, и его голос слышится мягче, чем раньше. Часть его хочет сильно рассмеяться: он заключил договор с демоном, чего еще он ожидал? — Пока что ничего, — тихо отвечает ему Келл, сохраняя интригу. Его горячее дыхание Сатору может ощущать своей кожей. Но потом, спустя еще одно мгновение, демон кусает Годжо, вспарывая его кожу своими удлиненными клыками. Из маленькой ранки сразу начинает течь тоненькая струйка крови и Келл осторожно вбирает её в себя. Всего пару глотков… Сатору на мгновение напрягается и всё его тело замирает. Он ловит себя на мысли, что неосознанно задерживает дыхание, и что во всем этом есть до одури странноватое ощущение. Что-то, что очень трудно описать. Но потом, спустя пару бесконечных мгновений, всё непременно заканчивается, и Сатору облегчённо выдыхает, возвращая руку обратно в своё полное распоряжение. — Так это… сработало? — спрашивает он, звуча немного нерешительно. Это кажется почти сюрреалистичным. И у него всё еще слишком много вопросов. Но… Как только Келл отстраняется от Сатору, вокруг них начинает клубиться мощный энергетический поток. Древняя магия, сотканная из желания и крови, пронизывает собой всё вокруг, стремясь соединить узами тех, кто решился на эту сделку. И контракт между ними заключается. — Ну надо же, — шепчет Сатору, и его глаза расширяются, когда он наблюдает за вспыхнувшей энергией. Ему чертовски интересно, что же случится теперь. Что вообще происходит, когда два существа тесно связаны магической связью? Он никогда раньше не видел ничего подобного, поэтому он немного ошеломлен. Во всем этом так много загадок… — Теперь… ты сможешь контролировать меня… мою силу и мои действия, — медленно говорит Келл, пытаясь отдышаться. Всё его тело пронизывает печать контракта, соединяющая его с Сатору. И в первые секунды это ощущается очень… интимным. — Но благодаря тебе я смогу стабилизироваться. Партнёр. «Я… Контролирую тебя?» — про себя задаёт вопрос Сатору, и от мысли об этом почти что кружится голова. «Я буду иметь власть над тем, что ты делаешь…» Кажется, он искренне удивлен этой концепцией, а еще совсем не знает, действительно ли готов к чему-то подобному. На мгновение он даже не уверен, как это обработать. Чувствуется большая ответственность. Что-то очень-очень феноменальное. — Я… — он пожимает плечами, не сразу подбирая правильные слова, — не буду тебя использовать. — наконец, выговаривает Сатору. — И я благодарен тебе за это, — благоговейно отзывается Келл. Он действительно рад тому, что Сатору оказался весьма благоразумен в своих начинаниях как контрактор. — Ты не возражаешь, если мы покинем это помещение? Оно неспешно высасывает из меня драгоценные силы. Сатору смотрит, как Келл по-хитрому улыбается ему. Теперь уже у него нет веских причин отказывать и он соглашается, а потом кивает на дверь, предлагая пройти на выход. — У нас ведь еще будет время прояснить некоторые детали, не так ли? — добавляет он с ухмылкой, придерживая распахнутую дверь и ожидая, пока Келл покинет комнату первым. А еще обещает себе, что обязательно разберется со своими правами и обязанностями по контракту, разберется в специфике того, что значит «контролировать» другого… человека. «Демона», — поправляет сам себя Сатору, но сейчас это не имеет никакого значения, ведь в одночасье перед ним открылся целый новый мир интереснейших возможностей. — Конечно, — отвечает Келл, когда оказывается на свежем воздухе. Здание, в котором они находились, снаружи оказывается похожим на миниатюрный храм. Это специальное место, где проклятия лишены своих сил. Удобное сооружение. Вечер встречает их красивым закатом. — Прекрасное окончание дня, ты так не считаешь?» — спрашивает демона Сатору, глубоко вдыхая воздух. Он свежий и прохладный, почти хрустящий — идеальный перерыв в монотонности их маленького знакомства, переросшего во что-то фееричное. Шестиглазый обходит Келла и идет немного впереди. Шаг его уверенный, хотя разум все еще не в себе от занимательного представления с кровавым ритуалом. Тем не менее, он рад, что все так хорошо закончилось. Или началось? — Вот уж не думал, что когда-нибудь заключу контракт с демоном, — теперь в его голосе слышится слабый намек на ироничное удивление. — Я тоже не думал, что именно ты станешь моим конрактором, — парирует Келл. — Еще вчера я был готов убить тебя, а сегодня… «У всех нас есть свои мотивы», — Сатору улыбается, думая про себя, но вслух произносит: — А сегодня стал моим сателлитом. Даже когда он произносит это вслух, то с трудом может поверить, как это вообще оказалось возможным. Забавно, как все это работает, в конце концов. Эти двое настолько разные, насколько это только возможно, и вряд ли они смогли бы поладить в иных обстоятельства. Но, тем не менее, вот они, здесь и сейчас, стоящие под вечерним небом, и теперь прочно связанные магией друг с другом. — Жизнь полна неожиданных сюрпризов, — как-то уж больно таинственно говорит Келл, и в этот самый момент его рубиновые глаза блестят в лучах закатного солнца. — Чертовски да, — соглашается с ним Сатору. Он улыбается, когда легкий ветерок колышет листья вокруг него. Несколько мгновений он просто смотрит на горизонт, медленно выдыхая освежающий воздух и глядя вдаль. Будущее туманно, но Сатору готов ко всему. Он всегда был любителем адреналина и частенько щекотал себе нервишки. И, что уж там, не только себе. «Кто знает, куда заведет нас жизнь?» — проносится мысль в голове у Годжо, но сейчас ему совсем не нужно много думать об этом, чтобы узнать ответы. Он и этот очаровательный демон теперь партнеры, связанные магическим контрактом, и теперь у этого факта есть все шансы превратиться в увлекательное путешествие. Сатору оглядывается на Келла. — Как думаешь, мы поладим? В том, как именно сияют глаза Келла в лучах заходящего солнца, есть какая-то торжественность — почти неземная красота. Это на одно мгновение заставляет Сатору потерять дар речи, но он быстро купирует это, сопротивляется желанию позволить себе проявить эмоции. Ему нужно оставаться сосредоточенным. Пока что. «Неизвестно, как сложится будущее», — напоминает он себе, глядя на своего нового партнера. — Обязательно. Им еще так много предстоит узнать друг о друге.