Сказ о серых стражах, инквизиторах, храмовниках и не только...

Архидемон бьёт лиловыми крыльями, мотает рогатой головой. Протяжный рёв парализует, скручивает кишки кровавыми узлами. Весси чувствует, как тело изгибается, выворачивается в жалком танце сломанной марионетки. Неуклюжее, непослушное, оно больше ей не принадлежит. Магичка наблюдает с холодной отстранённостью, как желтоватая плоть на её руках вздувается кровавыми пузырями, лопается, стекает к ногам, обнажая гниющее мясо. Она не пытается накладывать заклятие Восстановления: слишком поздно. Тело исходит скверной, распадаясь, перестаёт чувствовать. Остаётся только рык, зов, приказ... ...Костёр уютно потрескивает, рисуя золотистый круг. В нём тепло, безопасно, в нём кажется, что всё это было сном. Весси знает: это самообман, ловушка испуганного разума. Архидемон есть, и он зовёт её. Зовёт непрерывно уже девять ночей подряд. Сурана хотела бы не спать, но измученная плоть слаба. И потому она снова и снова стирает холодный пот с вытянувшегося, осунувшегося лица. Она чувствует, как время утекает сквозь мозолистые пальцы. И дорога к Глубинным тропам становится длиннее день ото дня. Страх не успеть, не справиться, не добраться до смертоносных катакомб опутал сердце липкой паутиной. Безудержная дрожь заставляет зубы мелко стучать, и Весси придвигается к костру, надеясь уловить искры тепла. Бледные пальцы тянутся к пламени, приручают его магией, и оно покорно ложится в ладонь. Магичка смотрит на неспешно кружащиеся алые лепестки. Лелли нравилось это заклинание, простое, выученное в Башне одним из первых. Она заливисто смеялась, хлопала в ладоши, ненароком касаясь сутулого плеча Сураны. Такое наивно-случайное, прикосновение разливалось теплом по истощённому магией и непрерывными переходами телу, отдавалось сладкой истомой под потасканной робой чародейки. "...иногда я думаю, что между нами могло бы быть нечто большее..." Весси тяжело дышать. Она, как завороженная, тонет в бездонно-синих глазах барда, чувствуя мягкие путы рук на своей шее. "Ты... наш командир и моя подруга..." Простосердечные, отрезвляющие, слова пригвождают Серого стража к бревну, на котором она сидит, не смея невзначай тронуть рукой воздух, которым дышит её ненаглядная, милая, недостижимая Лелли. Сурана больно прикусывает щёку изнутри, зло смахивая непрошенную влагу со впалых щёк. Воспоминания приносят лишь боль, лишь новые кошмары, изощрённо взламывающие подточенный скверной разум. В них бард молит брать её раз за разом прямо на алтаре Святейшей Андрасте, бесстыдно оттопырив обнажённый зад. "Ну же, Весси, мой горный цветочек!.." Она больше не в силах сопротивляться. Дрожа всем телом от ужаса и похоти, Сельор Сурана по прозвищу Эдельвейс подаётся вперёд, припадает губами, впивается языком. Лелиана протяжно стонет, изгибаясь ей навстречу. И Весси взахлёб пьёт свою любовь, отравленную скверной. Забываясь, подчиняясь сладкому напеву, зовущему за собой... ...Каллен кинул в кучу последнего генлока и тяжело привалился спиной к валуну. Кожа на шее под забрызганным кровью доспехом саднила и пульсировала. Каменный кулак едва не снёс ему голову, и если бы не щит, вовремя выставленный Анариэль, его бы тоже сейчас тащили в эту мерзко смердящую груду. Долийка появилась, как всегда, со спины. Откинув со лба мокрые золотистые пряди, она рухнула рядом, привалившись к плечу своего генерала. Резерфорд надрывно закашлялся, отворачивая внезапно порозовевшее лицо. - А этот эмиссар, кажется, простудил тебя своим Конусом холода, - полушутливо-полуобеспокоенно заметила Инквизитор. - Кажется, это была она, - неожиданно для себя поправил Каллен. - И она точно была вожаком. Анариэль безразлично передёрнула плечами и припала к фляге мягкими, чувственными губами. Резерфорд поспешно отвёл глаза, чувствуя, как непрошенный жар стекает со щёк к груди и ниже. Блуждающий взгляд генерала зацепился за диковинный амулет, свисающий с перерубленной шеи эмиссара. Искривлённые лучи серебристого Тевинтерского солнца, заключённые в золотой круг, тускло поблёскивали в закатных лучах, острыми иглами врезались в память, копоша, распаляя давно забытое... ...Магическая клетка гудит и вибрирует. Этот звук сводит с ума. Глаза болят от вспышки яркого света. "Кажется, ещё один храмовник," - голос с неприятным антиванским акцентом кажется насмешливым. "Я знаю его! Каллен!" Черты её лица размываются, плывут перед глазами, но голос... Лёгкий цветочный запах, который источали её короткие, небрежно постриженные волосы... Глаза цвета весеннего рассвета в горах... Сурана... ...Каллен мотает головой, отгоняя непрошенный призрак прошлого. Анариэль устало кладёт голову ему на плечо, и он блаженно вбирает ноздрями аромат её волос, жмурясь от солнца и внезапно нахлынувшего счастья. Тевинтерский амулет истончается в задорно пляшущих лепестках магического пламени.