V. Соколиная песня

Ренат долго бродил по заснеженному лесу, временами сбрасывая с елок снежинки и напарываясь на иголки. Последняя неделя прошла в заботах и переустройствах порядков в Нарнии. Быть королем сложнее, чем казалось раньше. Это не просто сидение на троне в короне с мудрым лицом и раздачей указов, а постоянные встречи, аудиенции, просмотры законов и документов, поездки в те или иные части страны. У Певенси со всей их семьей всё это получалось так слажено и дружно, что со стороны всё казалось очень легким, выполняемым без всякого труда. То и дело вспыхивали недовольства, приходилось проводить аресты, назначать своих людей на должности, и Ренат терялся. Он не знал, кому может доверять всецело. Многие во дворце его знали и смотрели с презрением, но не может же он расставить слежку за каждым, верно? Прежде всего нужно было держать в узде Кассандру. Отчего-то она была первым человеком в Нарнии, которому Ренат хотел доказать, что он достоин править, и которого боялся. Но как можно доказать то, в чем сам не уверен до конца? Скоро на горизонте показалась уже привычная река, к которой Ренат побрел с опущенной головой. Он знал, что сейчас спит, а потому не боялся ни замерзнуть, ни попасть в руки к посторонним людям. Найдя то же бревно и очистив его от снега, Ренат посмотрел в свое отражение. Реку сковало льдом, но на нем всё еще было изображение чудовища, а на руках — кровь. Новоиспеченный король оглядел ладони и спрятал их в рукава плаща, съежившись, как осенний лист. Однако просыпаться Ренат не спешил, надеясь увидеть Джейсона, который не приходил уже больше месяца. Никогда еще парень не чувствовал себя настолько одиноко. — Повесить портрет Эльзы у себя — это я еще понимаю, но мой — это чересчур, тебе не кажется? — Ренат вздохнул с облегчением, услышав этот насмешливый голос. Джейсон сел рядом, одетый как обычно, будто ему не было холодно. — Ты всё-таки гораздо больший мазохист, чем мне казалось. Будто тебе меня здесь мало. — Тебя давно не было. Думал, ты будешь издеваться надо мной после того, как вся твоя семья была изгнана из Нарнии, — Ренат дернул плечами от измороси и повернулся к Кэмбелу. — Почему ты не приходил? — эти слова прозвучали как осуждение. — Мне нечего было тебе сказать. Я же уже говорил, что твое превращение в чудовище необратимо, — Джейсон горько усмехнулся. — А сейчас тебе есть что сказать? Например, как я справляюсь с ролью короля? Или, может, расскажешь об Эльзе? — с какой-то надеждой спросил Ренат. Он несколько раз собирался написать ей, но не знал, с чего бы начать. Ему оставалось молиться только о том, чтобы она ничего не узнала про то, как именно умер Джейсон, потому что она уже начала подозревать. Однако Кэмбел отрицательно покачал головой на все его вопросы. — Моя дочь никогда не будет твоей женой, пойми ты это. Не будь глупцом вроде второго Генри, которого мне абсолютно не жаль. Эльза любит тебя как друга и наверняка верит в то, что тебя можно переправить, но мы с тобой оба знаем, что этого не будет, — Джейсон даже с некоторым сожалением покачал головой, видя, что Ренат готов едва ли не заплакать. Ненадолго повисло молчание, а вслед за ним пошел снег. Ренат снова съежился от холода, пробирающего его до костей, а Джейсон сидел неподвижно и смотрел в его отражение. — Я не приходил, потому что много думал, — вдруг сказал Кэмбел, и было слышно то, насколько он серьезен. — Думал о том, что было бы, если бы я вместо слежки попробовал быть твоим другом, если бы я протянул тебе руку помощи еще до того, как ты сошелся с Таш или хотя бы после этого. Я видел твою коронацию, смотрел на тебя и в какой-то степени узнавал себя: одержимого местью, обозленного на мир, жестокого, циничного, но хранящего какую-то надежду на светлое будущее. А потом я вспомнил, что когда ты начал играть свою роль после встречи с Таш, к тебе все отнеслись с теплом и дружбой. Даже Рилиан и Стэнли. Но даже тогда тебе не хватило сил измениться, сойти с этого пути, который, вот увидишь, тебя никуда не приведет. Ты можешь думать обратное, но скоро ты поймешь, кто из нас прав. Это твоя судьба, и ты сам выбрал её такой. Ты не мог отказаться от своих планов, как это сделал я, а я ничем не смог бы тебе помочь, — Джейсон видел, как внимательно его слушал Ренат и сколько мыслей, наверное, крутилось у него в голове. Избранник Таш забыл о холоде и принялся обдумывать всё то, что услышал только что. — И всё же я жалею, что хотя бы не попытался тебе помочь. Джейсон похлопал парня по плечу и встал, направившись куда-то за горизонт, как он делал это всегда. Ренат обернулся, окликнул его и хотел было спросить, когда он придет снова, но вместо этого вырвались совсем другие слова: — Я люблю Эльзу, Джейсон. Очень люблю и хотя бы ради нее не хочу становиться чудовищем, я хочу быть хорошим и добрым королем. Можно же что-то сделать? Пожалуйста, скажи, что можно… Умоляю… — по лицу Рената и правда скатилась слеза. Он вовсе не собирался мириться с мыслью о том, что ему придется отказаться от Эльзы, и отказываться от своей надежды. Он завоюет её, он докажет, что с ним она может быть счастливой, даже если кажется, что между ними давно образовалась пропасть. — Береги свою мать, Ренат. Она и правда любит тебя и хочет всё исправить. Только так у тебя есть хоть какой-то шанс, — Джейсон кивнул Ренату на прощание и ушел куда-то вдаль.

*****

Проснувшись и приведя себя в порядок, Ренат начал день с очередных государственных дел. Он ходил по замку, сидел у себя в кабинете, приказывал перестраивать замок, назначал людей на новые должности и неугодных отправлял в отставку, например, половину лордов, которые сидели в совете при Певенси. Особо продажные нарнийцы пытались заискивать перед новым королем, понравиться ему, предлагали свои услуги и расхваливали Мираза. Вскоре на аудиенции подтянулись те, кто был предан старой тельмаринской власти и не желал мириться с тем, что эту страну они вынуждены делить с дикими тварями. Вся надежда на возвращение того порядка была теперь в руках Рената, и многие думали, что неопытным мальчишкой можно управлять в своих интересах. Однако следили за Ренатом не только его потенциальные верные слуги, но и те, кто не собирался мириться с его правлением. Только король покинул свой кабинет и направился по своим делам, как к нему пришла убираться горничная. Как бы невзначай она тихо, чтобы не услышала стража, вскрыла замки на ящиках и шкафах в столе, осмотрела их и нашла кучу документов. Разыскав там одну нужную ей бумажку, она потрудилась переписать то немногое, что на ней написано, и вернуть на место всё, в какой последовательности оно было. Закончив уборку, горничная вышла, нежно улыбнувшись стражникам, и они с суровым лицом закрыли кабинет на ключ. Ту бумагу, на которую горничная переписала всё, она свернула в несколько частей и, придя на свидание к королевскому конюху, который давно звал её погулять, вложила в седло одной из лошадей, к которой скоро должен был прийти хозяин. Всадник выехал на своем скакуне через четверть часа из конюшни, чтобы сопроводить короля на охоту, и там, пока никто не видит, осмотрел послание. На бумаге было написано несколько имен — все они принадлежали тем лордам или мелким помещикам, которых Ренат отлучил от дел и отправил в отставку или же перевел на работу подальше от дворца. Про себя этот человек отметил наиболее важные имена и, вернувшись вечером в свои покои, проставил галочку с коротким пояснением и указанием немедленно сделать то, что было необходимо. — Можно забрать ваш ужин? — в покои к этому человеку пришла горничная, однако не та, что забрала эту бумажку, а другая, которая и понятия не имела о том, какую важную миссию она выполняет. — Да, конечно, — человек небрежно махнул рукой, хотя внутри все мышцы натянулись, как струна, в мольбе о том, чтобы бумагу никто не обнаружил заранее. Бумага была аккуратно приклеена на капельку варенья к нижней стороне дна тарелки, откуда её потом аккуратно извлек Эрик. Он долго думал, чем ему заниматься и как помочь Нарнии, и ответ не заставил себя долго ждать. Вскоре к нему пришла наяда по имени Тефия, о которой сто раз рассказывал Гарольд в письмах к Эмме, и изложила свое предложение о совместных действиях. Разумеется, долго Эрик раздумывать не стал и незамедлительно согласился. Он быстро направил прошение о переводе его с кухни Кэр-Параваля на кухню тельмаринского замка. Такие мелочные документы не проходят через короля, поэтому можно было не переживать, что Ренат, увидев в списках имя Эрика Варгартена, напряжется и отправит потом его на допрос. Однажды Эрик шпионил за одним из лордов, который решил перейти на сторону Рената, но попался. Его руки скрутили сзади и привезли в какое-то таинственное место. Поначалу Варгартен думал, что это для него конец, однако когда его ввели в маленький домик посреди леса, он увидел старого знакомого, и от сердца тут же отлегло. Этим старым знакомым был никто иной как Клинт. Он принес свои извинения за доставленные неудобства, но по-другому, как он сказал, было нельзя. Позже Олфорд пояснил, что им нужно как можно больше людей, и Эрик принес отличную весть — у них есть Тефия, которая может передавать послания по воде, то есть практически безопасным путем. Кроме того, на их стороне и её сестры-наяды. Клинт, который, рискуя всем, уже посылал письмо в Гальму, готов был аплодировать тому, что у них есть альтернатива. Позже Эрика посвятили в то, что он должен был делать. Со дня на день он ждал задания, а пока старался работать и брать уроки фехтования у какого-то друга Клинта, чтобы не поступать на обучение к Кассандре и не засвечиваться лишний раз перед Ренатом. И вот наконец его час настал. Обнаружив бумагу на дне тарелки, он не поспешил её разворачивать, а сразу сложил в карман своего передника. Работа должна была кончиться через час, поэтому надо было немного потерпеть. Уже оказавшись в небольшой комнате, которую он делил с еще одним поваром, Эрик осторожно достал бумажку и прочел указания: ему надо было найти человека, довольно крупного и старого землевладельца по имени сэр Йоргенсен, который может помочь создать в одном из принадлежащих ему домов штаб. К тому же, по соседству с ним живет стадо кентавров, полностью преданных Настоящей Нарнии и Настоящей Власти, с которым надо находиться в тесном контакте. — Эрик? Еще не спишь? — у Эрика аж сжалось сердце от страха, когда к нему зашел его сосед. Он приблизил бумагу к своему лицу, делая вид, что он сосредоточено читает чье-то письмо. — Мне пришло письмо от мамы. Говорит, что отец сильно заболел. У него проблемы со здоровьем, поэтому мне нужно поехать к нему… — Эрик даже почти что не врал. — Эндрю, подменишь меня завтра? Потом я обязательно возьму один из твоих рабочих дней на себя. — Да, раз это так серьезно… — Эндрю потер шею. Уж очень ему не хотелось соглашаться, но парнем он был добрым и отзывчивым и не мог отказать приятелю в помощи. — Когда отправишься? — Я возьму кое-какие травы с кухни для лечебного чая и отправлюсь сразу же к родителям, — вид у Эрика был такой нервный и обеспокоенный, что сложно было подозревать его в чем-то незаконном. — Спасибо большое, Эндрю. Ты меня очень выучил! Я вернусь завтра ближе к вечеру! Эрик хлопнул Эндрю по плечу и, быстро собравшись, и правда зашел за травами на кухню, чтобы были свидетели того, что он их брал, и пошел в конюшню. Коня ему подарила Эмма незадолго до своего отъезда, когда еще не знала, что ей придется уезжать, и теперь конь стоял в отдельных стойлах для слуг. Местный конюх, работающий именно в этом отделе, был посвящен во все дела и знал поименно несколько человек, которые были на стороне Певенси, в их числе Эрика и ту горничную. Он же хранил в своем доме всё оружие, которое нужно было для миссий, и в назначенное время принес меч для Эрика. — Удачи, — произнес конюх, мужчина средних лет с небольшой проседью в волосах. — Она мне понадобится, — благодарно кивнул Эрик и с бешено бьющимся сердцем пришпорил своего коня. Скакать пришлось не слишком долго, поскольку лорд Йоргенсен жил практически на самом севере Нарнии. Как пояснили в бумаге, он был строгим приверженцем истинной власти и очень ценил Каспиана Х, как человека, который объединил под своим началом две враждующих стороны. Такие люди королям и королевам были ой как нужны, и это даже не обсуждалось. Эрик надел на себя маску, которая закрывала половину его лица, чтобы в случае, если в доме будут предатели, никто его не узнал. В письме было написано на входе показать монету с изображением короны Питера на одной из сторон, которые выходили из обращения. Ренат заменил их на свой портрет. Увидев монету, стражник попросил подождать, пока он отправит горничную к хозяину. Через минут пять к Эрику пришли и предложили ему войти. Дворецкий провел Эрика по светлым от канделябров коридорам до кабинета лорда, который сидел с бокалом вина у камина и заворожено смотрел на огонь. Это был сморщенный, как засохший виноград, старик неприятного вида, которому на вид можно было дать лет девяноста. Когда он обернулся, Эрик успел сильно испугаться и едва не дрогнул. — Да, я неприятный старик, — как-то зловеще произнес Йоргенсен, — но не настолько, чтобы стоять на пороге и бояться, если тебе сказали войти. — Ваша Светлость, — парень сделал небольшой поклон и почетче надел маску. Если этот старик проболтается Ренату, что Эрик здесь был, то не сносить ему головы. — Я пришел сюда ради того, чтобы предложить вам… — Что ты можешь предложить, если я тебе даже не верю? — пробурчал лорд себе под нос; Эрик еле его расслышал. — Я не знаю, кто ты такой, тогда почему я должен с тобой разговаривать? Ты думаешь, я не представляю себе последствия нашего разговора, если ты на самом деле не на той стороне? — А какая у вас сторона, лорд Йоргенсен? — Эрик разговаривал как истинный дипломат, и это стоило ему немалых усилий. Эмма когда-то учила его дворцовому этикету и политической речи, потому что сама мечтала в будущем быть не просто племянницей королей и королев, но и приносить пользу. Эрику было страшно, но он изо всех сил пытался этого не показывать. — На чьей стороне вы? — Я на стороне здравого смысла, поэтому и опасаюсь тебя, кем бы ты ни был, — Йоргенсен смотрел на Эрика испепеляюще, будто плотно хотел проникнуть в его сознание. — Говори, зачем ты пришел, посмотрю, будешь ли ты достаточно убедительным. — А как я могу рассказать вам суть дела, если не знаю, на чьей стороне вы? Мою сторону вы знаете, вам доложили, и я на ней, даже если вы не верите мне. Если вы боитесь меня, то я уйду. Но если мы с вами хотим для Нарнии одного и того же, то просто доверьтесь мне и выслушайте. По-другому мы с вами не договоримся. Старик подумал с пару минут и с трудом поднялся с кресла. Он медленно поковылял к своему шкафу, достал оттуда какую-то шкатулку и протянул её Эрику. Парень, открыв её, обнаружил в ней маленькие портреты смутно знакомых людей. Присмотревшись к ним, он понял, что это семь лордов Тельмара, которых искал Каспиан когда-то и из которых выжило всего-ничего. Эрик непонимающе посмотрел на Йоргенсена, и он решил пояснить: — Семь лордов Тельмара — семь моих друзей, которые поехали неведомо куда по приказу этого чудовища Мираза, — задумчиво и грустно произнес Йоргенсен, сев обратно в кресло. — Из-за него я потерял их. Потом мы лишились наследника Каспиана lХ, Каспиана Х, который, как говорил Мираз, оказался предателем, но я понимал, что законный принц предателем быть не может. И законную власть отобрать тоже никто не может, поэтому позже присягнул этим древним королям и королевам. Я изучал то, кем нарнийцы считали Аслана, и понимал, что никакой он не демон и что он был святыней во плоти… А еще я видел, что творит Мираз… И когда его свергли, стало куда лучше… Я видел этого парнишку Рената, который возомнил себя королем… — Йоргенсен смутно вспомнил то, как выглядит Ренат, и прищурился. — И если он хотя бы вполовину такой, как Мираз, которому он поклоняется, Нарнию ждут страшные времена… — И чтобы их не допустить, я и здесь, — Эрик увидел боль от воспоминаний, о которых говорит старик, и целиком и полностью поверил ему. — И нам нужна ваша помощь, если мы хотим вернуть законную власть. Боюсь, что без вас нам сложно будет справиться, — Йоргенсен с сомнением отвернулся в сторону камина, но Эрик продолжал: — один из ваших домов нужен в качестве штаба, в котором можно собираться, к тому же, необходимо через кого-то передавать письма с юга в замок для нас. А еще хранить серьезное оружие и прятать политических заключенных, которых мы будем вызволять. Всё это можно устроить не только на ваших землях, но если другие лорды, преданные истинным королям и королевам, узнают о том, что вы сделали, то последуют вашему примеру. Мы можем не допустить деспотию в Нарнии, нужно лишь объединиться… — А каковы шансы? Кого ни спроси, все верят в этого лже-Аслана… Мне семьдесят пять лет, я не собирался на такое подписываться! Я вообще скоро помру! — Но что вы оставите будущим поколениям? Короли и королевы уже привлекают союзников, и мы должны им помочь, — Эрик подошел поближе к Йоргенсену и посмотрел на него так убедительно и с таким сочувствием, что невольно старику захотелось улыбнуться. — Я соболезную утрате ваших друзей, даже тех, что выжили, так как их не удалось приобщить к нормальной жизни. Мы потеряли одного из королей, а я вынужден был расстаться с возлюбленной, чтобы она была в безопасности. Я не знаю, когда я её увижу и увижу ли её вообще… Но если вы нам поможете, никому больше не придется терять близких. Прошло несколько минут в ожидании ответа. Вокруг была слепая тишина, и только треск камина напоминал о том, что есть надежда на лучшее будущее и что даже в темноте можно увидеть свет, если постараться. — Ну, что ж… Старику вроде меня терять уже нечего. У меня еще достаточно энергии, чтобы научить молодежь сражаться, — Йоргенсен улыбнулся, и Эрик чуть было не кинулся ему в объятья, хоть и понимал, что это крайне глупо и непрофессионально. Да и так можно только всё испортить. — Отлично! Это просто… Замечательно! — Эрик готов был верещать от того, что его первое серьезное задание прошло очень успешно. — Извините, а можно попросить у вас перо, бумагу и чернила?..

*****

— Папа! Мама! Эй, вы где?! Пап! — Гарольд бежал с трясущимися от эмоционального возбуждения руками, увидев пришедшего на его радостные крики Эдмунда. — Пап, письмо из Нарнии! Сестра Тефии принесла! — Дай-ка мне! — Эдмунд практически выхватил из рук сына два письма. — Нет, тут одно для Эммы, — Гарольд забрал тот конверт, что был для кузины, а потом пошел за отцом, который, кажется, на несколько мгновений даже забыл о его существовании. Эдмунд дал прочесть письмо Питеру и Кэрол, а потом оно пошло и ко всем остальным. Правда, Мерседес, Диаспора, Мила и Сьюзен сейчас были заняты тем, чтобы планировать рождественский бал, но ничего, им всё сообщат позже. Эрик писал о том, что им удалось убедить лорда Йоргенсена помочь и что отныне в его поместьях будут проходить встречи заговорщиков и храниться оружие. Кроме того, в письме говорилось о том, что в тельмаринском замке было найдено несколько слуг с их семьями, которые не верили этому лже-Аслану и Ренату, и что они готовы помогать всем чем смогут. Еще там было написано про монеты, некоторые указы, отставки, назначения и так далее. Воодушевлению всей королевской семьи не было предела, потому что еще очень много нарнийцев на их стороне, и все они готовы действовать и помогать. Эльза сидела поодаль и натянуто улыбалась. Да, она была очень рада тому, что Эрик написал о таких хороших вестях, но стоило вспомнить о том, что за всем этим стоит Ренат, как вся радость мигом исчезала. Пока что Кэмбел не понимала, чего она хочет, но однозначно не смерти своего друга. Когда первые чувства обиды и ненависти прошли, Эльза стала думать о том, как можно всё исправить мирным путем. Разумеется, со лже-Асланом и Тархистаном придется воевать, но ведь можно же убедить Рената отступиться от своих планов и хотя бы попытаться… Пока Эльза размышляла, Питер прочитал ту часть письма, где Эрик рассказывал о том, что ходят настойчивые слухи, будто бы новый король повесил у себя в покоях портреты Эльзы и Джейсона. — Что?! — Рилиан готов был рвать и метать. — У него хватает ума вешать к себе на стену портрет Эльзы после того, как он её предал?! — Успокойся, — Каспиан опустил сына обратно на стул. — С Эльзой-то всё понятно, но… портрет Джейсона?.. Он-то ему там зачем понадобился? — Ренат говорил мне, что иногда папа снится ему и разговаривает с ним… Он говорил что-то о необратимости происходящего… Я тоже мало что понимаю, — пояснила Эльза, и всех этот факт заставил призадуматься. Неужели Ренат, который всю свою жизнь боялся и ненавидел Джейсона, вдруг решил подружиться с ним? Раз так, то он должен был слушать его советы, а Джей ерунды не скажет. Или же у Рената просто больные фантазии и он понял, что отца его любимой девушки убили, потому что он сам это допустил. Эльза извинилась и сказала, что ей нужно пройтись. Рилиан пошел вместе с ней, но возражать никто не стал, потому что сейчас им нужно было обсудить то, что делать с теми сведениями, которые пришли от Эрика. — О чем думаешь? — спросил вдруг Рилиан, нарушив тишину, когда они уже гуляли на улице. Он держал Эльзу за руку, растирая её пальцы. — О том, чтобы поговорить с Ренатом, — Эльза предложила сесть на скамейку. Она положила щеку на плечо парня и снова скрестила их пальцы. — Кто бы что ни говорил, он любит меня, Рилиан. А вдруг к моим словам он прислушается и хоть что-то поймет? Ведь все эти годы мы были друзьями, я в этом уверена. Даже если учесть то, что он замышлял, нельзя так хорошо притворяться чьим-то другом. Ренат ведь совсем не злой… — Возможно, с тобой, — Рилиан поцеловал Эльзу в макушку, — но ты не видела его в тот момент, когда он наставил на меня твой кинжал. У него были такие яростные глаза, что я почти не сомневался, что он может убить меня прямо сейчас. Я знаю, что он любит тебя, это так, но… Если он в течение стольких лет он не отказался от своих замыслов хотя бы ради тебя, то что изменится сейчас? От чувства безысходности Эльза тяжело вздохнула и зарылась лицом в грудь Рилиану. Она всецело понимала, что он прав и что никакими разговорами Рената не убедить. Тем более что иногда ей приходили мысли, что именно он убил её отца. Отец… Будь здесь он, Эльза всё переносила бы проще. Порой так и хочется побежать к нему, обнять и спросить, что ей сейчас делать. Кажется, никто не понимал её так, как это делал Джейсон, и никто так не умел так хорошо выслушать и поддержать. Он бы смешил всех, водил Эльзу и Сьюзен в местные леса для изучения, придумал бы что-нибудь такое, чтобы всех развлечь. Думала ли Кэмбел еще летом о том, что встретит очередное наступившее Рождество без отца? Даже если Ренат его не убивал, он подтолкнул других к тому, чтобы его убили. И Эльзе казалось несправедливым, что Джейсону не позволяют прийти к ней в сон, хотя к Ренату — запросто. Стоило об этом подумать, как чувство ненависти сжигало её от и до, и Кэмбел хотелось схватить лук, стрелы и покончить со всеми, кто принес её семье боль. А потом она вспоминала все те годы дружбы с Ренатом, что у них были за спиной. И ни разу Эльза не увидела фальши и не заподозрила его в чем-либо, хотя отец предупреждал. Какой же она была глупой… — Рилиан, я больше не могу сидеть без дела, — сказала Эльза, стараясь больше не думать о разговорах с Ренатом и не думать об отце. — Нам с тобой тоже нужно заняться чем-то полезным. — Например? — Рилиан был целиком за инициативу. — Помнишь, из Орландии украли то предсказание, что сделала Мечи? В нем наверняка было что-то важное, то, что может нам помочь… Мы с тобой должны этим заняться. Я прям чувствую, что именно мы с тобой должны найти предсказание, — Эльза посмотрела Рилиану в лицо и тут же почувствовала на своих губах его поцелуй. Они целовались очень долго, и параллельно Рилиан говорил что-то о том, какая Эльза смелая и отважная, какая она красивая. В какой-то момент принц разомкнул их губы и медленно начал спускаться к её шее. Эльза ухмыльнулась и чуть одернула ворот своего зимнего плаща. Ей чудовищно нравилось то, как его губы касаются нежной кожи сначала слегка, а потом более настойчиво. Кэмбел ухватилась за складки его одежды от этого маленького удовольствия и вдруг вспомнила то, как они совсем недавно в его покоях разделись до нижнего белья. Тогда Эльза еще и почувствовала, как мужские губы могут целовать её грудь. До большего пока не дошло, но принцессе было совсем не страшно. Она знала, что вот-вот станет совсем взрослой, и она даже хотела этого, но не торопила события. — Я люблю тебя, Рилиан, — нежно сказала Эльза, заключив его в свои объятья. Сейчас необходимо было повторять своим близким о том, что ты любишь их, как можно чаще. Никто не знает, что может случиться завтра или через неделю. — И я очень люблю тебя, Эльза, — он снова поцеловал её, наслаждаясь тем, что они здесь совсем одни.

*****

«Дорогая моя Эмма, ты не представляешь, насколько я рад, что наконец-то нашел способ написать тебе. Для меня дни без тебя тянутся, словно тугая смола, и я очень по тебе скучаю и много думаю о тебе. Порой мне хочется на стенку лезть от того, что тебя сейчас нет рядом со мной. Помнишь, мы с тобой мечтали, что всё расскажем твоим родителям и отметим Рождество вместе? Боюсь, в следующий раз… Самому неприятно об этом думать, но на Рождественском балу я должен буду перехватывать сообщения от наших шпионов. Это будет отличным шансом устроить переправку нашего оружия к лорду Йоргенсену. Кстати, представляешь, я выполнил свое первое серьезное задание! И даже никого не подвел! А главное — я делаю всё, чтобы ты поскорее вернулась ко мне. Расскажи, как дела у тебя. Наверняка ты рада снова увидеться с Гарольдом, которого не видела так долго. Передавай ему мои наилучшие пожелания! Да и всем остальным тоже. Нет, пожалуй, твоему отцу не нужно. Уверен, что он меня всё еще недолюбливает, но ради тебя я докажу ему, что достоин тебя.

Очень люблю тебя, Эмми, и целую. Навеки твой — Эрик».

Читая это письмо, Эмма расплакалась. Она поцеловала бумагу, на которой были написаны столь нежные слова. Она полностью разделяла чувства Эрика, и ей тоже хотелось волком выть от того, что сейчас его нет рядом. Скорее всего, и свою первую годовщину отношений они не смогут отметить вместе, ни то что там Рождество… Эмма постаралась перестать плакать и принялась писать свое длинное письмо, которое было скорее сплошным потоком несвязных мыслей, чем цельным сообщением. Иногда на бумагу падали слезы, но ничего — всё было и так понятно. Когда Эмма уже готова была запечатать письмо, ей в голову пришла идея. Она отрезала небольшую прядь своих светлых волос и прикрепила на них заколку. Ведь так делают некоторые дамы в знак своей любви, да?