*****
Дерек, Мила, Орландо, Гарольд и Эмма доделывали последние подарки для близких и бережно запаковывали их в коробки. В основном это были какие-то маленькие и обычные, но приятные вещи, которым взрослые, включая старших братьев и сестер, наверняка обрадуются. Мила никому не доверяла завязывание ленточек, поскольку красивые бантики получались лишь у нее, ну и у Эммы с переменным успехом. Под ногами всё время мешкала Яра и порывалась порвать коробки, одну даже чуть-чуть подрала, и Дереку пришлось посадить её к себе на коленки, чтобы она успокоилась. — Надеюсь, маме понравится, — Орландо с бескрайней нежностью укладывал наборы для рукоделия в коробку, предназначенную для Доротеи. Они с Гарольдом вместе накупили ниток и разноцветного бисера для своих мам, чтобы им было чем заняться. Стефани многие свои вещи оставила в Нарнии, а вышивать порой чесались руки. Вот принцы и решили порадовать любимых мам. — Конечно! Это ведь бисер и жемчуг редкого цвета! — воскликнула Мила. Из этого же жемчуга были сделаны серьги для Кэрол и им же были украшены ножны Питера, которые принцесса собиралась подарить родителям. Они и не заметили, сколько времени прошло, пока они сидели за своим занятием, а прошло уже целых четыре часа! Не удивительно, что Диаспора, которая помогала Мерседес заканчивать последние приготовления к празднику, успела их потерять. — А что вы будете загадывать под ёлкой? — спросила Эмма, когда вошла Диаспора. Сама Вред собиралась загадать просто поскорее увидеть Эрика. Она смертельно тосковала по нему, и ей было больно, что его нет рядом с ней на их первое Рождество в отношениях. Однако этим желанием она делиться не собиралась. — Лично я — поскорее увидеть дом, — Дерек запаковал последнюю коробку и передал её Миле. — Соскучился по Орландии и по нашему замку. Когда всё закончится, обязательно позову вас всех к себе, — принц размял кости на руках, достал бумагу и принялся делать оригами. Он сам придумал каждой фигуркой украсить подарочные коробки, приклеив их на бантик сверху. Например, Лили предназначался цветок, а Стефани — лебедь. — А я хочу полетать на грифоне, — сказал Орландо, наслышанный про этих чудесных зверей. — Интересно, какие они. — Если честно, то очень вредные, — усмехнулся Гарольд, — так просто и не упросишь покататься на них. Папа однажды сделал маме такой сюрприз, так ему грифона пришлось сутки уговаривать. Но для тебя, Орландо, мы что-нибудь обязательно придумаем. — Вы и правда будете загадывать желания под ёлкой? Как маленькие дети! — усмехнулась Диаспора, и только сейчас её все заметили. — Мое единственное желание в этот день — остаться на балу до утра, а вы тут выдумываете. — Даже мой папа загадывает новогоднее желание под ёлкой, — Мила, обычно соглашавшаяся с подругой, на сей раз несколько обиделась. — Да и твои родители, насколько я знаю, — тоже. — Да, Мерседес мне говорила, что Алессандро лишь делает вид, что всё это для детей, а на деле каждый новый год загадывает желание, стоя у ёлки, — усмехнулся Орландо. Ему нравилось бесить кузину, но он сказал чистую правду. — Так что взрослую из себя здесь строишь только ты. — Просто я не вижу в этом смысла, — развела руками Диаспора. — Всё равно это не сбудется. — Лично у меня всегда сбывается, — пожал плечами Дерек. — Попробуй и ты, вдруг в течение года произойдет чудо? — Диаспора несколько оттаяла и сковано улыбнулась. — Правда, попробуй. Можешь не говорить мне. А если желание сбудется, то скажешь. Все окружающие долго и выжидающе смотрели на Диаспору, и под напором нескольких пар глаз она всё же по-доброму закатила глаза и еле заметно кивнула. — Ну ладно, я попробую, — Диаспора села рядом с Дереком, облокотясь на одну руку, и рассмотрела его оригами. — Может, я могу помочь вам сделать эти фигурки? Только если вы покажете мне, как их делать. — О, это не так сложно! Какое у твоей мамы любимое животное? — со сдержанной веселостью, присущей орландцам, спросил Дерек. — Я… я не знаю… — Диаспора сильно замялась. Вроде бы простой вопрос, но ответа на него она не знает. Она что, настолько невнимательна к своим родителям, что не имеет понятия о таких элементарных вещах? Просто ужасно… — Орландо, ты не знаешь? — Знаю, что Мерседес не любит только больших птиц, так что, наверное… А, вспомнил! Она как-то говорила, что у нее любимое животное — собака. — Тогда сейчас я покажу тебе, как делать фигурку собаки, — Дерек не стал и дальше смущать Диаспору, а потому принялся растолковывать ей все причуды оригами. Принцесса внимательно слушала его и повторяла за ним, а у самой мысли крутились вокруг того, какое желание она могла бы загадать. И, кажется, есть кое-что, что ей поможет получить только чудо и капелька собственного старания. Диаспора загадочно улыбнулась и увидела в своих руках не совсем удачную фигурку собаки. Усмехнувшись, она принялась переделывать.*****
Наплевав на сегодняшний совет, которые они решили собрать, все разбрелись по своим делам или, лучше сказать, по всяким развлечениям. Пока Питер и Кэрол ужинали в ресторане, Стэнли, Айдан, Эльза и Рилиан болтались где-то по городу и рассматривали окрестности, Лили и Каспиан поспешили на хорошо освещенный и пустой каток. В Лилиандиль было столько грации и изящества, что она без труда и очень красиво каталась то на одной ноге, то назад, то делала несколько относительно простых фигур. Муж пытался повторять за ней, но то и дело падал и по итогу расшиб себе коленку, но в замок ему не хотелось. — Знаешь, какое желание я загадаю в этом году под ёлкой? — с веселым смехом спросила Лили, держа мужа под руку, чтобы не грохнулся в очередной раз, и поправляя ему шарф. — Чтобы ты сбрил свою бороду раз и навсегда. Можешь оставить легкую щетину — не более того. Не успел Каспиан закатить глаза и что-то ответить, в разговор встряла Пенелопа, тоже на коньках. — Десять лет назад это было и моим заветным желанием тоже, — слегка прихрюкнув и закрыв рот ладошкой, отозвалась она. — Вторым заветным желанием. Первым было стать женой Каспиана, а уж потом сбрить эту бороду самой, — Лилиандиль протянула Пенелопе руку, чтобы дать ей пять. Спустя столько лет было забавно вспоминать этот нелепый любовный треугольник, где один угол был тупым — это Пенни, и она от всей души это признавала. За такое количество времени научилась самоиронии. — Ну, а встретила меня, — Дамир смело выплыл на каток, делая большие толчки. — Или приворожила, кто тебя знает? — Ты посмотрел мне в зеркало, когда я гадала на суженого, — отмахнулась Пенелопа. — Сам виноват, вот и приворожился. — А кто сказал, что я об этом жалею? — Дамир взял жену за руку, и вчетвером они принялись кататься по льду в хаотичном порядке, попутно разговаривая обо всем подряд. В последнее время Пенелопе было не лучше, чем другим, потому что в Нарнии остались её родители. Конечно, вряд ли Ренату было до них какое-либо дело, но этот псих, как выяснилось, может выкинуть хоть что. Еще нескоро Пенелопе предстояло узнать, что её родные в безопасности, потому что Кассандра обо всем позаботилась. Она ни только вывезла их в убежище, но даже подключила к делу. Минимально, но они помогали с тайными переписками, перепроверяли их и копировали, либо же уничтожали. Здорово, что в Нарнии каждый первый был образованным и грамотным человеком, животным или существом. Разве что кроме наяд и русалок, они с этим сами разбирались. У Дамира с женой была одна беда на двоих — он тоже волновался за свою мать. Он не представлял, что взбредет Ренату в голову сделать с ней. Но будет еще хуже, если она всецело окажется на его стороне. Пруна не прислала старшему сыну ни одной весточки, а Дамир не осмеливался писать сам. Вдруг это спровоцирует его младшего брата на что-то не совсем вменяемое? Но сейчас оба забыли думать об горестях и не хотели этого. Ни Пенелопа, ни Дамир. Они просто терпеливо будут ждать известий, а что им еще остается? В саду зажгли фонари, и теперь в них тоже заплясали огоньки пламени. Стало светлее. Буквально вчера на деревьях были развешаны гирлянды с капсулами, в которых Стефани зажгла огонь. Атмосфера Рождества захлестнула всех как никогда. Хотелось верить в чудо и в то, что всё вот-вот наладится и будет как раньше. Хотя кого обманывать? Как раньше уже никогда не будет. И прежним тоже никто не будет. В этом году всё изменилось, и теперь лишь от каждого по отдельности зависело — в хорошую или плохую сторону. Рождество дарит надежду на лучшее, и пусть кого-то уже нет рядом или кто-то просто находится далеко, есть вера в то, что всё будет хорошо. — Здесь только музыки не хватает, — сказала Лили, сделав очередной грациозный поворот. — И хорошо, а то бы ты заставила нас танцевать, а это тут умеешь делать только ты, не отрицай! — воскликнул Каспиан, которому совсем не хотелось позориться, тем более на глазах у «сына» и его жены. Но было поздно, потому что Пенелопа уже побежала за музыкантами, для которых у катка всегда было свое место, чтобы не замерзнуть и исполнять свою работу спокойно. — Поздно, старичок! — воскликнула Пенелопа Каспиану. — Давай, растряси костями! — она схватила его под руку, а потом закружила в вальсе, когда музыканты заиграли красивую лирическую мелодию. Несколько раз Каспиан чуть не упал и не расшиб себе помимо коленки еще и голову, но на ногах выстоял, хоть и выглядел со стороны как курица, вырывающаяся от своего палача. Дамир и Лили сполна насладились этим видом, стоя у бортиков, но потом вспомнили, что они, вообще-то, хотели танцевать. Дамир грациозно поклонился своей партнерше, и та сделала реверанс, будто была не на коньках, а на своих двоих. Две пары закружились в танце, а потом поменялись партнерами, чтобы каждый был со своим супругом или супругой. Лирические мелодии не заканчивались, и даже Каспиану понравилось вальсировать на льду, забыв, что выглядит он в высшей степени неуклюже. Он нежно улыбался Лили, а потом, в конце очередного танца, приподнял указательным пальцем за подбородок и нежно поцеловал, как даму на первом свидании. Пенелопа не хотела отставать и первая кинулась на шею Дамиру. Пушистый снег не прекращал падать, в том числе забираться под ворот и каплями скользить по спине, но парочки за своим волшебным поцелуем не замечали ничего.*****
А вскоре вальсировать пришлось уже не на катке, а в бальном зале двадцать пятого декабря. Первым вальс повели Алессандро и Мерседес, как король и королева, за ними последовали Доротея и Джон, а потом уже все остальные. Красивая трогательная музыка, попадавшая в рождественскую атмосферу, заставила Мечи проявить каплю (ну или море) нежности и положить голову к мужу на грудь. Она улыбалась, будучи в его глазах хрупкой маленькой снежинкой, и Алессандро крепче обнял её в танце. Он знал, что если он этого не сделает, то его разорвут на сто маленьких Алессандро, но дело было не в этом. Обычно они друг друга подкалывают, но сегодня всё было особенным. Мерседес льнула к любимому мужу, как кошка, и ему это очень нравилось. Пока все вальсировали и улыбались друг другу, кое-кто стоял один. Мелоди сидела со стаканом сока в руке и скучающе смотрела в пол. Люси со всеми своими заботами так и не успела с ней поговорить, да и сейчас они с Эйлертом были далековато, но зато одиночество племянницы заметил кое-кто другой. Эдмунд уверено вел Стефани в вальсе и шептал что-то забавное ей на ухо, но потом посерьезнел и указал на Жемчужинку. — Надо спросить, что у нее случилось, — уверено произнесла Стефани и, взяв мужа за руку, пошла к Мелоди. — Дорогая, ты чего такая грустная? Тебя кто-то обидел? На Рождество все должны веселиться. — Никто не обращает на меня внимания. Ни Дерек, ни Маргарет. У всех ведь теперь новые гальмианские друзья! — с нужной интонацией сарказма произнесла Мелоди и отвернулась. Эдмунд и Стефани чуть переглянулись между собой и ухмыльнулись. Ох уж эти детские проблемы и детская наивность! Но каждому возрасту свои заботы, поэтому стоит помочь, а не обесценивать их. — А почему ты сама не подойдешь к ним? Мне кажется, они не будут против принять тебя к себе в компанию, — Эдмунд сел рядом с племянницей. — Или ты стесняешься? — Я хочу, чтобы они сами заметили, что что-то не в порядке! — возразила принцесса. — Да, я понимаю, но нам ведь дан язык на то, чтобы разговаривать друг с другом. Тебе стоит либо попытаться тоже подружиться с новыми друзьями, либо напрямую сказать, что тебя обижает такое отношение к тебе. По-другому нельзя, — наставительно произнесла Стефани, и Мелоди, кажется, начала прислушиваться. — Хочешь, мы тебе поможем? — спросил Эдмунд, на что Мелоди, чуточку подумав, кивнула. — Пойдем, я отведу тебя к Дереку. — Боюсь, его противная принцесса не примет такую дикарку как я, — усмехнулась Жемчужинка. — Не попробуешь — не узнаешь, — подмигнул Эдмунд. Он за руку провел племянницу к Дереку и прочим из его компании. — Итак, малышня, почему не берете Мелоди к себе? Она сидит одна и скучает, а вы этого даже не заметили. Мила, Дерек, вам прежде всего стоит стыдиться этого, потому что вы давно не виделись с сестрой. Да и тебе, Гарольд, тоже. — Я как раз хотела найти тебя, — вдруг сказала Диаспора. Возможно, Мелоди показалось, но эта противная принцесса, кажется, стеснялась?.. Быть того не может! — Меня?.. — Да. Отойдем в сторону? Можно с тобой поговорить? — Диаспора взяла Мелоди под руку, и та недоверчиво пошла за ней. Эдмунд издалека наблюдал за ними и — чего греха таить? — немного подслушивал. — Понимаешь, как только ты сюда приехала, то, кажется, невзлюбила меня, и я не знаю, почему это так. Я тебя чем-то обидела? Или, быть может, задела? Если это так, то я не хотела этого… — Ты отобрала у меня брата. Раньше мы с ним весело играли, а теперь ты отобрала всё его внимание. Это несправедливо, — Мелоди бесцеремонно сложила руки на груди и уставилась на «соперницу». — Ты вся такая красивая, гламурная, взрослая, с тобой ему, видимо, интереснее, а я так, малявка, которая мешает под ногами. — Ты старше меня, — усмехнулась Диаспора. Оказывается, всему причиной была обыкновенная сестринская ревность! Как она раньше не догадалась! — В любом случае, нам обеим хочется проводить время с Дереком, я вовсе не хочу быть с ним постоянно. Так что приглашаю тебя дружить с нами и… у меня для тебя подарок, — Диаспора достала из сумочки подвеску на цепочке в форме голубого сердечка, на котором была буква «М». — Это мне?.. — недоверчиво спросила Мелоди. — Мне очень хотелось подружиться с тобой, — застенчиво сказала Диаспора. — Мне не хватает твоей раскованности и твоего веселья… И отчасти мне бы хотелось быть похожей на тебя. — Тебе? На меня?! — Мелоди не могла в это поверить. — Да… Так что, ты примешь мою дружбу? — Диаспора чуть более настойчиво протянула цепочку. Мелоди несмело взяла её из рук гальмианской принцессы и застегнула у себя на шее. Диаспора улыбнулась и, взяв новую подругу под руку, повела её к остальной компании. Вскоре они все вместе, а еще с Алекто и Маргарет, кружили хоровод вокруг ёлки, танцуя под веселую музыку. За ними наблюдали двое, Дерек и Эдмунд, и оба с улыбкой. Справедливый король пошел рассказать жене о благоприятном исходе и нашел её с бокалом вина. Оно за короткое время развеселило Эванс дальше некуда, и она полезла к мужу целоваться. Эдмунд в шутку ругался на нее, мол, неприлично, но Стефани только лишь указала на нежно и урывками целующихся Эльзу и Рилиана с вопросом, мол, почему им можно, а нам нельзя? Король тоже пригубил терпкое и манящее вино, мальвазию, и повел жену в танец. Она и не заметила, как они становились ближе к выходу из бального зала. Эдмунд просто резко у дверей подхватил её за талию и понес в ближайшие покои, в которых была открыта дверь. И плевать, чьими они были. Стефани первой полезла целоваться к мужу, опрокинув его на диван. До полуночи еще полтора часа, они успеют насладиться друг другом. — Только не помни прическу, — предостерегла Стефани, когда Эдмунд уложил её под себя. — А то фрейлины меня убьют! — Не волнуйся, я буду твоим рыцарем и защищу тебя! — Эдмунду не было дела до каких-то там причесок и фрейлин, когда хотелось наслаждаться. Он раздел жену догола и быстро вошел в нее, равномерно вздыхая. Стефани не стала спорить и вся отдалась мужу. И стыдно им, конечно же, не будет!*****
Вернулись Стефани и Эдмунд в зал за полчаса до полуночи. Они наивно думали, что никто не заметит их ухода, но Питер издалека показал брату кулак и погрозил пальцем. Младший брат сделал вид, что испугался, и молитвенно сложил руки на груди, прося прощения. Стефани вовлекла его в танец, делая вид, что они и были здесь. Все разбрелись по супружеским парам, кроме, конечно же, Сьюзен. Она стояла в одиночестве и любовалась Рилианом и Эльзой издалека, пока к ней не подошел Стэнли и не протянул ей руку, приглашая на вальс. Ему хотелось быть внимательным к любимой тетушке, это было поважнее, чем очаровывать фрейлин и придворных дам. С ними пусть разбирается Айдан, которого снова перепутали с близнецом! Айдан скрылся от назойливых мстительных фрейлин, которым не угодил Стэнли, и пригласил на танец Эмму. Она тоже была одинока без Эрика, а так дело не пойдет. На Рождество все должны веселиться! И всем было действительно легко и весело. Гости заводили между собой беседы, флиртовали, танцевали, ели, выпивали и просто молча стояли, держась за руки. Однако вскоре музыка затихла, а большие часы стали бить полночь. Дети мгновенно ринулись к ёлке. Не смогли пройти мимо нее и короли с королевами. Вблизи отчетливо чувствовался манящий запах еловых шишек, висящих на ветках вперемешку с игрушками. — Один! Два! — хором, в такт биения часов, кричали те, кто не собирался загадывать желание. Сьюзен зажмурила глаза и сложив руки на груди в замок, чего-то безмолвно просила. Вскоре она почувствовала, как кто-то нежно берет её ладонь в свою. — Я знаю, что ты загадываешь, — с улыбкой прошептала Эльза, и по её щеке скатилась слеза. — Я тоже хочу увидеть папу хоть разочек и сказать, как я его люблю. — У нас есть такая возможность, — обнадеживающе произнесла Сьюзен, сжав руку дочери покрепче. — Я верю в это всей душой. — Пять! Шесть! — продолжал хор. Каждый думал о своем и загадывал желание. Стэнли молил о том, чтобы стать королем Нарнии, Эмма — поскорее вернуться к Эрику, Рилиан — о том, чтобы всегда быть вместе с Эльзой, и так каждый вновь и вновь произносил заветную мечту. Доротея нежно держала за руки Орландо и Джона и просила благополучия и счастья, как и каждый год. И это желание было схоже с тем, о чем думал Питер. Он просто хотел, чтобы у всей его семьи и всех его друзей было всё хорошо. — Одиннадцать! Двенадцать! — особенно громко закричала толпа, и когда на улице бешеным громом взорвался салют, все закричали и застучали бокалами, чокаясь и выпивая на наступление веселого Рождества. Алессандро и Мерседес поднялись на самое высокое место в зале, встав спиной к огромному разноцветному салюту, искрящемуся в разные стороны. Мечи заранее написала мужу текст поздравления, потому что в красноречии он был не особо силен, а потом продолжила за ним говорить от себя, уже импровизируя. — С праздником, дорогие! Веселого Рождества! — закончив речь, воскликнула Мерседес, подняв свой бокал, и за её спиной прогремел салют в форме сердечка. Все вновь подняли фужеры и выпили их залпом. Музыка возобновилась, веселье продолжилось дальше, и никому не хотелось спать. Джил стояла одна, что-то обдумывая и завороженно глядя в окно на снегопад. Салют только что отгремел свое. Поул улыбнулась своим мыслям и, словно на что-то решаясь, поставила бокал шампанского на подоконник и высмотрела одного человека. Она спустилась к нему и, взяв за руку, отвела в относительно уединенное место. — Джил? — вопросительно смотрел на нее Юстас. — Что-то случилось? — Знаешь, я долго думала, что мне загадать под ёлкой… — не отвечая на его вопрос, сказала она, с улыбкой глядя куда-то в стену. — И поняла, что даже несмотря на последние события, я хочу лишь одного, — пока Юстас жадно ждал продолжения, она вынула из своей миниатюрной сумочки два кольца. — Я хочу снова быть твоей женой, — сказала она и подняла на него взгляд. Юстас, надеясь, что не ослышался, взглянул на нее, а потом почувствовал, как по его безымянному пальцу скользит кольцо. Он взял второе из рук Джил и осторожно надел на её аккуратный пальчик. Юстас не стал дожидаться чего-то, он не умел красиво говорить, а потому заключил вновь обретенную жену в объятья и поцеловал её. Она простила его! Она нашла в себе силы на это! Это ли не чудо?! Джил обняла его за шею и прильнула к нему всем своим телом. Они еще долго целовались и не обратили внимание на то, что все смотрят на них. Они поняли это только тогда, когда им в объятья резко кинулась Эмма. Все вдруг зааплодировали. А праздник всё продолжался.*****
Всем известно, что первыми после рождественской ночи встают дети, да еще и будят родителей. Они целым табуном поскакали в гостиную, где у них была персональная ёлка, и бросились к носкам, висящим на камине, или же к деревцу. Смотря у кого какого размера был подарок. Правда, они несколько опоздали, потому что первыми к своим коробкам пробрались Стэнли, Рилиан и Эльза и вовсю хомячили шоколадки. Вскоре подключились Мечи, Стефани, Доротея, Джил и Люси — подружки-веселушки. Они стали рассматривать те подарки, которые им подарили все близкие. Каждый ребенок обнаружил в рождественских носках то, что хотел получить от Санты, и скакал от радости. Даже Юстас чуть было не визжал от радости, открывая коробочки, на которых было написано его имя. Одни только Питер и Алессандро, как самые старшие, стояли в стороне в ожидании, когда можно будет подойти к ёлке, и переглядывались, мол, все остальные — великовозрастные дети. Но и они получили свою порцию радости. Особенно растроганы были Эмма и Айдан. Когда они полезли под ёлку, то не ожидали увидеть коробки с подарками, подписанные именами Эрика и Агнии. В письме к любимой Варгартен говорил большое спасибо за прядку волос — для него это было своего рода благословением на удачу. Сам он отправил Эмме два браслета, которые он сплел самостоятельно, и одну из книг, которую она давно хотела прочесть. Гарольд тихонечко улыбался. Ведь именно ему был передан этот подарок, а ему нужно было лишь аккуратно подложить его под ёлку, чтобы кузина обрадовалась. «Никогда толком не писала писем, ты это знаешь… Но просто хочу сказать, что я скучаю. Изо всех сил стараюсь раздобыть сведения для вас, но пока всё тихо. Но сейчас не будем об этом. У тебя ведь праздник, Айдан, которого в Тархистане нет. Мне просто хотелось поздравить тебя и вручить небольшой подарок. Я правда скучаю и жду, когда мы встретимся, думаю о тебе каждую ночь, когда ложусь спать, и каждое утро, когда просыпаюсь. Ну и в течение дня, а как иначе?Веселого Рождества, Айдан! Твоя Агния».
Айдан разулыбался и достал из миниатюрной коробочки свой подарок. Это был платок Агнии, который она носила на лице, и небольшая книжица для рисования. В ней неумело были начерчены два обнимающихся человечка — девушка и парень, и относительно нетрудно было признать в них Агнию и Айдана. — Счастливого Рождества всем! — воскликнул Питер, обратив на себя внимание. — Я не хочу много говорить, но знаю, что у нас всё будет хорошо и что в этом году мы снова окажемся дома. Всё вернется на круги своя. Потому что мы любим друг друга и потому что мы семья. Мы — одно целое! Счастливого Рождества! — громко воскликнул Питер. — Счастливого Рождества! — единодушно подхватили остальные.