в нем тысяча пылающих солнц

      На улице уже стемнело, Окинаву окутала кромешная темнота, ни звездочки на небе — все заволокло дождевыми свинцовыми тучами. Шёл сильный ливень. Ланге пришлось остаться на ночевку, ведь миссис Каян ни за что бы не позволила ему идти домой в столь позднее время, да ещё и в такую погоду.       Они с Рэки только что закончили смотреть фильм, что посоветовал Хироми, и сейчас делились впечатлениями сидя друг напротив друга, удобно устроившись на ворсистом ковре. Рэки был переполнен различными эмоциями: возмущался из-за глупости героев, хвалил актерскую игру, критиковал концовку и довольно сомнительный сценарий, но подмечал интересные детали, которых Ланга ни за что бы не заметил. Хасегава пытался его слушать, правда пытался. Но постоянно отвлекался на блеск в янтарных глазах друга, на его взлохмаченные огненно-рыжие волосы, на лицо, выражающее бессчетное количество эмоций одновременно.       Рэки казался ненастоящим. Миражом, галлюцинацией, минутным помутнением. Будто глаза закроешь и он тут же исчезнет. Рэки был вспышкой света, летним теплым ветром, разносящим тонкий, еле уловимый аромат цветущей вишни. Рэки был ярким солнцем, опаляющим бледную кожу. Коснуться так хочется, но руку протянешь — обожжешься. Впрочем, Ланга против не был. Наоборот — хочет хотя бы на миг почувствовать это тепло, одной его капли хватит, чтобы согреть все тело, растопить покрывшееся изящным морозным узором сердце.       Рэки хороший. Нет. Он замечательный, просто потрясающий. Всегда поражающий, удивляющий Лангу, находящийся где-то за гранью его воображения. Хасегаве хочется говорить ему, что он невероятный, вновь и вновь. Чтобы увидеть розовый румянец на щеках, покрытых маленькими царапинками, спрятанными за цветастыми пластырями. Ему хочется видеть застанного врасплох друга, прячущего смущение за беспорядочными движениями рук. Хочется осторожно ладонь на его запястье положить и вынудить остановиться, успокоиться и лицо показать. Ланга не знает, почему он так хочет одаривать Каяна комплиментами, заставляя того краснеть. Хотя нет. Знает. Рэки нужно знать о том, какой же он на самом деле хороший. Он этого заслуживает. Действительно заслуживает. Ланга никогда не был хорош в выборе правильных слов, в чтении эмоций людей. Но с Рэки все иначе — слова будто сами складываются в предложения, пытаются выразить хотя бы одну десятую из всего, что крутится в голове и заставляет сердце так предательски биться, словно оно вырваться из груди отчаянно желает.       Вдруг Рэки звонко смеется и внутри у Ланги все как будто переворачивается. Хасегава не в силах совладать со всеми чувствами, что огромной волной накатывают на него, сбивая с ног, как в тот самый день, когда Хасегава впервые столкнулся с необъятным, будто бесконечным морем. Он смотрит на Рэки, прикрывшего глаза и смеющегося над чем-то таким незначительным. А затем все его чувства, все несказанные слова, выразились в смешке, перешедшем в заливистый смех.       Ланга не из тех, кто совершает спонтанные и необдуманные действия. Абсолютно точно не из таких людей. Но сейчас, смотря на Рэки, такого счастливого, дарящего свою очаровательную улыбку ему, ему и никому другому, Ланга перестает понимать, от чего сердце так бешено стучать начинает, а дыхание учащается.       В следующий миг, ведомый непонятным мимолетным порывом, он подается вперед и осторожно касается мягких губ Каяна своими. Его губы вкуса домашнего яблочного пирога с карамелью и апельсиновой газировки. Все мысли в голове смешиваются в непонятную кляксу, а разум затуманивается. Глаза закрыты, сердце пропускает удар, секунды превращаются в минуты. Все вокруг перестает иметь смысл, весь мир будто остановился.       Сейчас Ланга откроет глаза и Рэки исчезнет, оставит лишь холодную, отвратительную, но такую привычную пустоту внутри. Он не останется рядом, бросит Хасегаву в уже знакомой канадской мерзлоте, позволив одиночеству вновь окутать его с ног до головы. Рэки растворится словно прекрасное видение, не оставив после себя ничего. Потому что иначе быть не может.       В следующую секунду его выдергивают из мыслей. Ланга невольно вздрагивает, когда ладонь друга нежно касается его щеки, мгновенно разливая тепло по всему телу. Интересно, сколько же в нем тепла, если хватает на двоих? Если он способен растопить даже многолетний лёд, образовавшийся в груди Хасегавы? Рассеянные прикосновения Рэки обжигают, заставляют сердце биться все сильнее и сильнее. — Ты потрясающий, — выдыхает Ланга в самые губы, заставляя друга вздрогнуть.       На смену, казалось бы, вечной зиме, приходит цветущая весна, которая затем сменится на долгожданное лето. А причиной этого стал рыжеволосый парень, хранящий у себя под сердцем тепло тысячи пылающих солнц.