Перемены

В конечном итоге они всегда остаются вдвоём. Селена давно потеряла счёт мирам, в которые Таролог запихивает её с завидным упорством. С таким же завидным упорством Селена пренебрегает его дурацкими рекомендациями, ни на миг не приближаясь к выходу из бесконечной череды смертей, страданий и загадок. Она ненавидит Таролога, а тот терпеть не может её привычку делать всё по-своему. По крайней мере в этом плане у них полное взаимопонимание. — Лилит, — привычно приветствует он. — Не произноси это имя, — устало огрызается она. В их стычках уже нет ярости и неприкрытой враждебности. В отличие от всего остального в этих чёртовых параллельных вселенных, они остаются будничными и почему-то по-домашнему уютными. Может, Селена сходит с ума. А может, это единственная вещь, связывающая её и прошлую жизнь. Воспоминания — всё, что у неё осталось. Воспоминания и ставший почти родным пурпурный балахон. Селена раскладывает чужие вещи в чужой комнате так, словно находится в своём старом кабинете. Минимум деталей, всё убрано с глаз долой: чем больше свободного пространства, тем сильнее она чувствует себя человеком. Теневые щупальца ползут по её рукам, обхватывают лодыжки, перебирают заметно отросшие волосы. Таролог каждый раз умудряется сбить её с толку, а это она мало кому прощает. — Ты тоже проклят, не так ли? — без особого интереса спрашивает Селена. — Все мы несвободны. Любой из его ответов приносит только больше вопросов, и Селена старается, правда старается не любопытствовать лишний раз. Но почему-то ей кажется, именно этого Таролог и хочет. Закрыв глаза, она привычно представляет себя далеко-далеко, там, где нет проклятья, снова и снова умирающих Лиама, Роба или Берта. От слёз чешется нос и стягивает кожу, и это ощущение — обязательный пунктик в списке дел на каждый день. — Что может быть проще, чем опустить руки? — Твои реплики не отличаются оригинальностью, никогда не замечал? — Хочешь услышать что-то новое? — Неплохо бы для разнообразия. Таролог оказывается перед ней, хватает за подбородок и чуть приподнимает. Селена терпеливо ждёт, всматриваясь в непроглядную тьму плаща. — Разгадка в тебе, а не во мне. — Я — открытая книга. Он смеётся над ней, она — от подступающей истерики. По крайней мере они оба наслаждаются необычной компанией. В этом у них полное взаимопонимание.