Утро наступило слишком быстро. Всю ночь Айамэ ворочалась в кровати, но сон так и не приходил. Сознание постоянно возвращалось к Тоби, проигрывая раз за разом все диалоги, чтобы найти скрытый смысл; тот самый сигнал, предназначенный только для неё. Хотела зацепиться хоть за что-то, но не могла.
Задавала множество вопросов, но не находила ответа. Думала, что сходит с ума; что напарник стал предметом её мании. И на логичный вопрос: «Почему именно он?» нашла ответ только под утро. И этот довод был настолько жалкий, что хотелось плакать. Чтобы всё понять, надо было просто взглянуть на свою жизнь со стороны…
Тоби признал её силу, пусть у неё и были пробелы, зато какие уникальные способности. Айамэ была полезна для организации, ведь, несмотря на неудачи, её не гнали прочь. Давали еду, кров и одежду, позволяли отдыхать и восстанавливать силы. И тут включилась черта, которая была с ней с самого детства: желание угодить.
Она признавала силу Тоби, понимала, что у него больше опыта именно как у шиноби. Хотелось доказать и показать, что ничуть не хуже, чем другие, а может, даже лучше. Поэтому, словно ребёнок, пыталась заслужить похвалу, как это было с учителем Кохаку. Ещё никто и никогда не говорил, что гордится ею, и не хвалил.
Но Тоби… За такой короткий промежуток времени заставил поверить, что она уникальна, действительно сильна и знала информацию, о которой даже не писали в свитках. И это так нравилось ей, что хотелось услышать эти слова снова.
Что это: тщеславие, гордость, слабость или детская обида? Потеряв совсем рано родителей, неосознанно искала замену: кого-то сильного, обладающего властью и твёрдой волей. То есть того, кто бы мог заменить отца. Осознание этого заставило понять, какую же сильную травму нанёс ей убийца отца.
Только теперь стало понятно, почему Кохаку был так против мести. После убийства не станет легче, душевная рана не затянется и будет всё так же отдавать болью. А Айамэ будет по-прежнему искать того, кто сможет заменить самого родного человека — отца. Она хотела быть самостоятельной и независимой, но всегда искала того, кто взял бы за неё ответственность, как за собственное дитя, защищал и оберегал.
А ведь напарник именно так и поступал. Он всегда был рядом, прятался в тени и наблюдал. Можно было подумать, что это надо для отчёта перед руководством. Но Айамэ просто знала — одно её слово, хватит даже взгляда, — и Тоби придёт на помощь. Смотрел пристально, в самое нутро и понимал всё по трепету энергетики.
Это возвращало в детство, дарило спокойствие, уют и веру в будущее. В нормальное, как у всех людей, детство, где не было вечных попыток убежать и спрятаться. Где не было нужды грызть глотки и думать, как продлить жизнь ещё на один день. Поэтому Айамэ так цеплялась за него, хотя это было неправильно и явно принесёт боль. Но она не могла поступить иначе, понимала, что совершает ошибку, но готова была принять любые последствия. Пусть будет больно, но зато почувствует себя живой. Нормальной.
Все эти мысли не давали уснуть, заставляя ворочаться. Иногда Айамэ смотрела в потолок, потом опять переворачивалась, зарываясь в одеяло с головой. И вот под утро провалилась в сон. Он был совсем недолгий — разбудили чьи-то крики. Один из них был Дейдара, а второго не было слышно. Дом был наполнен людьми — множество энергий перемешалось.
Сердце ускорило свой ритм — неужто все Акацуки решили собраться? Встав с кровати, Айамэ потянулась и направилась к окну. В комнате было очень темно и холодно, и теперь она понимала почему: весь небосвод был затянут свинцовыми тучами, казалось, что они под тяжестью своего веса цеплялись за верхушки деревьев. Дождь лил как из ведра.
— Совсем скоро наступит зима, а у нас дожди идут… — Айамэ поспешила одеться, а потом умылась в небольшом тазике, который принесла вчера вечером, и вытерлась небольшим полотенцем.
Пытаясь скрыть волнение, медленно шла к кухне, пытаясь понять, сколько человек находится в доме. Энергия была такая разная: горячая, обжигающе холодная, плотная, словно вода, лёгкая, будто ветерок. Несколько людей Айамэ узнала, это подтвердилось, когда вошла на кухню: там сидел Учиха и тот, с кем она дралась. Они спокойно пили чай и выглядели так расслабленно.
Это вызывало внутри диссонанс. Вроде бы опаснейшие преступники, убийцы и наёмники, а на деле самые обычные люди. У них есть любимые блюда, хобби. Среди них также встречаются лентяи и мечтатели. Они тоже любят, ощущают грусть и злость. Обычные люди, если не считать рода деятельности.
Айамэ поздоровалась и начала делать чай, попутно слушая тихие разговоры. Мужчины обсуждали прошедшую миссию по поимке джинчуурики. Поставив чайник на плиту, она обернулась к ним, удивлённо приподняв брови. Акацуки ловят хвостатых? Уж не для того, чтобы использовать силу, запечатанную в них? Тогда это объясняет, почему Тоби интересовался силой духов и демонов, спрашивал, легко ли их запечатывать и потом управлять ими.
— Уже встречалась с джинчуурики? — спросил один из мужчин. — Меня зовут Кисамэ, а это мой напарник — Итачи-сан.
— Приятно познакомиться, я — Айамэ. — Она тем временем насыпала чай и залила кипятком, не добавляя сахар. Ей больше нравился настоящий вкус чая, не разбавленный тростниковым сахаром или мёдом. — Нет, с джинчуурики не встречалась, но видела кого похуже.
Айамэ отпила чай и закрыла от удовольствия глаза. А лидер не экономил на своих людях — чай был явно дорогой. На языке тут же заплясали сладкие и цветочные нотки.
— Это с кем же? — усмехнулся Кисамэ.
— С демонами. Настоящими. Не сжатой энергией, коей и являются хвостатые, а настоящей тьмой, без примеси света.
— Ты хранитель? — Итачи сделал глоток чая и слегка улыбнулся. Видимо, тоже оценил.
— Нет, я слежу за балансом. — Айамэ задумчиво закусила губу, не зная, как правильно охарактеризовать свою деятельность. Раньше она даже не задумывалась об этом, потому что полагала, что ее главная цель — это месть, а мир духов уже второе место занимает. Но всё было как раз наоборот — потусторонние существа занимали гораздо больше места, чем она думала. — Хранителям запрещено убивать, я же могу это сделать ради баланса.
— Что за баланс такой? — Кисамэ отодвинул от себя пустую тарелку и внимательно посмотрел на неё. Это было так необычно, они разговаривали, словно были добрыми приятелями, знакомыми полжизни.
— В мире нет абсолютного добра. Даже духи природы, призванные беречь жизнь, в том числе человеческую, могут убить. Но на это есть свои причины, к примеру, осквернение. Есть много ёкаев, они безвредны для людей, если не провоцировать их. Все они живут мирно, им нет дела до других существ, в том числе до людей. Но иногда происходит осечка: впитали слишком много злой воли, нашли проклятый предмет или брешь между миром живых и миром мёртвых тому виной. И тогда тьма преобладает, жизненный баланс нарушается и могут произойти страшные вещи.
— Речь идёт о легенде «Сидаре-Янаги»? — Итачи так внимательно смотрел на Айамэ, что той даже стало не по себе.
— Сидаре-Янаги — это реальная история, когда баланс был нарушен. — Кивнула она, делая ещё один глоток. На кухню тем временем зашёл Хидан — опять без рубашки, видимо, стиль у него такой. — Кодама — это лесной дух, самый безобидный. Он впитал в себя слишком много тёмной энергии и его облик начал разрушаться, можно сказать, начал мутировать. Именно тогда, потеряв разум, дух убил женщину с ребёнком. Сидаре-Янаги — это плачущая ива. Он вселился в это дерево и задушил путницу с ребёнком. Её несчастье было так велико, что она тоже стала мстительным духом. Так и происходит дисбаланс, когда обычное существо обретает лик тьмы.
— У-у, байки какие страшные, — усмехнулся Хидан, рыская в холодильнике в поисках съестного. — Лучше переходи к Джашину, забудешь о работе.
— Не пудри девочке мозги, твой бог — маньяк, — сказал Кисаме и поднялся с места, чтобы положить посуду в раковину.
— Ты за языком следи, — злобно улыбнулся Хидан, — а то следующей жертвой станешь ты.
Айамэ улыбнулась и поспешила покинуть кухню, пока Хидан не начал кидать угрозы в ее сторону. Пусть сейчас он выглядел вполне грозно, но энергия его была спокойна, поэтому все присутствующие никак не отреагировали на столь дерзкое заявление.
В коридоре её догнал Итачи. Он осторожно коснулся плеча, чтобы девушка остановилась.
— Я хотел задать вопрос: ты можешь погадать мне на одного человека?
— Будущее я не вижу, — сразу ответила Айамэ. Она взглянула за плечо Итачи — там стоял Кисамэ, торопливо дожидаясь конца разговора.
— Но ты увидела мою смерть. — Айамэ кивнула. — Сможешь увидеть, как умрёт другой человек?
Вот так запрос. Она ненавидела свой дар именно за это — за возможность видеть чужую смерть. Ведь становилась не просто свидетелем, а частью происходящего. Пропускала всё через себя: чужие эмоции, боль, разрушенные мечты и невоплощённые цели. Айамэ сама словно умирала в тот момент.
Айамэ долго смотрела на Итачи, прямо в его глаза. Добровольно проходить через такое она не хотела, но в его взгляде увидела нечто, что заставило смягчиться.
— Вижу по твоим глазам, что этот человек дорог тебе, — прошептала она, приблизившись к нему практически вплотную. — Я работаю с энергетикой, мне нужна вещь этого человека или предмет, который он держал, хоть палка, всё равно.
— Понял. — Итачи улыбнулся, развернулся и ушёл. А Айамэ направилась в комнату.
По словам Тоби — сегодня они могут отдыхать. С одной стороны, это хорошо — можно полежать на кровати и побездельничать, а с другой — это так скучно. Привыкшая вечно куда-то бежать, Айамэ не знала куда себя деть.
Комната встретила привычной тишиной и темнотой, казалось, что сейчас был вечер, но, если судить по часам — сейчас было одиннадцать дня. «Стоп. Часы?» Айамэ подошла к обычным механическим часам в деревянной раме. Они лежали на полке возле книг. Ещё вчера их не было, кто-то принёс их? Но как бы она ни пыталась, не смогла уловить даже крохотного клочка энергии. Кто же этот щедрый гость?
Айамэ взяла часы и услышала стук — что-то откатилось к задней стенке полки.
— Какого демона?! — воскликнула Айамэ. За часами был свиток, который она точно спрятала в сумку. Это была слишком дорогая сердцу вещь, чтобы ставить на видное место.
Сжимая в руках свиток, Айамэ выскочила из комнаты, максимально пытаясь сосредоточиться, чтобы уловить хоть одну нить, ведущую к незванному гостю. Но он не оставил следов. Или она просто не могла настроиться. Сколько в доме человек? Пять? Семь? Их энергетика переплеталась между собой, и сколько ни пыталась найти нужную казалось невозможным.
Айамэ вернулась в комнату, плотно закрыла дверь и поспешила достать сумку, вновь вытряхнув всё содержимое на кровать. Блокнот, несколько карандашей, обереги, засахаренные ягоды, бинты, несколько лекарственных мазей. Всё было на месте кроме свитка. Кто-то пробрался в комнату и шарился в вещах. Искали что-то конкретное? Проверяли? И почему оставили свиток на полке, а не в сумке? Показали, что я не могу чувствовать себя в безопасности?
Тяжело вздохнув, она вновь положила всё в сумку, оставив только свиток, доставшийся от матери. Он был самый обычный, такой использовали для передачи информации или в школах. Вот только кое-что его всё-таки отличало от других свитков — на нём была какая-то печать.
Айамэ попыталась открыть его, но не вышло — здесь явно не надо было действовать грубой силой. А как именно открыть — не имела понятия. Поэтому решила положить обратно в сумку, но перед этим достала тетрадь, чтобы посмотреть, в каком городе находится нужный ей храм. Необходимо сделать новый оберег, ведь прошлый потратила на юрей, чтобы спасти заключённую в клетку душу. А ведь он предназначался совсем для другого человека.
Неудобно схватившись, Айамэ порезала палец об выступающий листик и одёрнула руку. Свиток упал на пол и она потянулась к нему, чтобы положить обратно в сумку. Но стоило капельке крови попасть на старую бумагу, как раздался щелчок.
На свитке стояла запечатывающая печать, которую можно было открыть с помощью крови. Айамэ никогда не слышала о таких техниках. Знала, что с помощью крови можно было призвать кого-то, взять вещи, находящиеся за гранью живого мира, но чтобы запечатывать?
Она положила свиток на кровать и отошла, ожидая, что будет дальше. Сердце колотилось в груди, ладошки вдруг стали потными. Даже дышать старалась как можно тише и медленнее. Но ничего не происходило — свиток был распечатан, оттуда не выскочил какой-то ёкай или запечатанная душа. Энергетически он был пуст.
Вон она — семейная тайна. Единственное, что осталось от матери. Отец сказал, что хотел отдать ей это на восемнадцатилетие, но отдал гораздо раньше, словно чувствовал, что умрёт. Что же там находится, раз эту информацию пришлось так сильно запечатывать?
Айамэ осторожно подошла и села на кровать. Она не решалась взять свиток в руки. Тяжело осознавать, что это писала родная мать, которая уже давно мертва. Однако просто взять и кинуть его обратно в сумку тоже не могла — было интересно, что же там.
Раздумывала Айамэ ещё долго, а потом резко схватила и развернула. Сделала это слишком резко — бумага порвалась, но несильно, на читабельность это никак не повлияло.
Из груди вырвался очередной вздох — почерк был крупный, ровный, словно её собственный. От осознания этого глаза защипало.
— Боги, успокойся, Айамэ, — прошептала она, несколько раз вдохнула и выдохнула, а потом начала читать.
«Здравствуй, доченька моя. Ты ещё не родилась, а я уже пишу тебе письмо. Мне невероятно жаль, что у нас не будет возможности поговорить при жизни, видимо, такова моя плата за грехи. И я сожалею, что это коснулось и тебя.
Сейчас тебе должно быть восемнадцать лет. И если ты смогла открыть этот свиток, значит, ты овладела даром. Моя девочка, я даже не сомневалась в тебе. Знала, что ты будешь способная. Наверное, у тебя много вопросов, ведь папа у нас не самый разговорчивый. Позволь, я расскажу тебе твою историю?
Меня зовут Ханако Акиями, а настоящие имя твоего отца Харуо Узумаки. Мы познакомились с ним совершенно случайно — он прибыл в Страну демонов по заданию — найти меня, я сбежала от стражников и служанок. Я была рождена стать Верховной жрицей после смерти своей матери. Работать на благо своих людей, но в тот день, когда я должна была принять свои обязанности, ко мне пришло видение. Думаю, у тебя они тоже есть, ты поймёшь меня.
Знаешь, что я увидела? Тебя, моя милая. Ты была такая красивая и сильная, у меня даже сердце замерло. Я любовалась тобой, а потом увидела, что ты сражаешься с демоном Моурё, который помог создать нашу страну. Сейчас он запечатан и спит, но что-то пробудит его ото сна, и он захочет обрести власть, которой был лишён. А ты была такая смелая, кинулась на него первая, только бы защитить свой народ. Твоя душа была настолько чиста, что ты готова была отправиться в ад вместе с демоном, обрекая себя на муки, только бы никто не пострадал.
Думаю, ты понимаешь, что это было за видение. Я увидела твою смерть, милая. В тот день я узнала, что мой единственный ребёнок умрёт и… Разве у меня был выбор? Могла ли я обречь тебя на вечные муки в нарака? Нет, милая. Я была не намерена отдавать тебя в руки демона, а потому решила воспротивиться судьбе. Постоянно сбегала, но наш правитель постоянно нанимал этого Узумаки. Не знаю, как ему удавалось, но он находил меня каждый раз.
Наши встречи участились, потому что я научилась предугадывать шаги стражников. Будущее не предопределено, мы не можем его точно знать, но можем видеть варианты и анализировать. Если будешь тренироваться, то тоже сможешь просчитывать. Сначала будут ошибки, но у тебя всё получится, я верю в тебя.
Именно так мы и сблизились с твоим отцом. Он проникся ко мне, к моей истории, и мы сами не заметили, как влюбились. Потом Харуо предложил сбежать, сказал, что сделает всё, чтобы нас не нашли. Надеюсь, он сумел выполнить обещание и теперь вы живёте счастливо. Я видела множество исходов твоей жизни, но видела ли настоящий?
Не знаю, но верю, что ты обязательно будешь счастлива. Надеюсь, ты хорошо ешь и спишь. Я видела, что у тебя непременно будут друзья. Это радует меня. А еще хотелось бы верить, что ты не пошла по пути шиноби. Это тяжёлый и неблагодарный путь, мне бы хотелось, чтобы ты была свободной.
Хочу, чтобы ты знала — это я дала тебе имя. Айамэ Узумаки. Правда красиво звучит?
Как бы я хотела обнять тебя, сказать, как сильно тебя люблю. Я шепчу тебе это каждый день, пока ты у меня в животике. Пишу письмо, а у самой слёзы льются. Я так хочу прожить с тобой всю жизнь. Увидеть твои прекрасные глаза, быть рядом, когда сделаешь первый шаг, услышать первое слово. Хотела быть рядом, когда пойдёшь в школу, на выпускном. Но я всего этого буду лишена. Это осознанный мой выбор, дорогая Айамэ.
От смерти не убежишь, но я нашла способ. Нашла, но плата за него — моя душа. Я готова до скончания веков подвергаться небесной каре, только бы ты была жива. Ты — мой свет, самое дорогое и любимое. Для меня ты больше чем весь мир.
Поэтому было решено заключить сделку с другим демоном, братом Моурё — Кирию. Он должен защищать тебя. Сейчас на тыльной стороне ладони у меня находится круглая печать. Знак, что моя душа уже не принадлежит мне и что ты будешь жить.
Как мать, я должна сделать всё в своих силах, чтобы сберечь ребёнка. Поэтому мне хочется, чтобы ты стала сильной девушкой. Однажды, Айамэ, ты должна была занять моё место и стать верховной Жрицей. Если верить видению, твой потенциал превышает мой в разы. Поэтому хочу, чтобы ты отправилась в храм Узумаки, он
находится возле Конохи, уверена, ты найдёшь его. Там я спрятала два свитка с семейными техниками: Печать Усыпальницы и Теневое Зеркальное Перевоплощение. Эти техники отличаются от обычных, но ты поймёшь, что с ними делать.
Избежать смерти и правда нельзя. Но можно совершить обмен. Тебя должен был убить Моурё, поэтому я без сожаления отдам свою душу. Жизнь за жизнь. Поэтому, дочь моя, прошу тебя — береги мой дар — свою жизнь.
Ты представить не можешь, как сильно я тебя люблю. Не думай, что мне страшно. Я в себе уверена, будь же и ты уверена в своих силах. Старайся жить по совести, не обижай и не делай зла людям. От него легче не станет.
Бесконечно люблю тебя. Целую, твоя мама».
На этом письмо не заканчивалось, далее была приписка уже знакомым почерком — отец решил дополнить слова матери.
«Привет, цветочек. Прости, что не говорю тебе это лично, но что-то подсказывает мне, что я могу не успеть. Если ты читаешь это письмо, значит, тебе уже восемнадцать, поэтому ты будешь готова к той информации, что я сейчас тебе расскажу.
Ты всегда была особенной девочкой — умной не по годам, такой способной. А помнишь, как быстро раны у тебя заживают? А красивую печать на тыльной стороне ладони. Я всегда говорил, что это оберег от матери, прости, милая, я врал. Но делал это во благо тебе, ты была слишком юна, чтобы понять.
Когда твоя мама заключила сделку, она была уже беременна тобой. И так получилась, что демоническая печать, свидетельствующая о свершении сделки, появилась не только у неё, но и у тебя. Просто случайность. Ошибка. Но как же я рад, что она произошла.
Демоны всегда врут, запомни, Айамэ. Что бы они ни говорили, ни обещали — не жди от них честной игры. Я убедился в этом, когда после родов демон не просто поглотил душу твоей матери, но и попытался завладеть твоей. Вот только контракт не позволял навредить тебе. Более того — метка поглотила его.
В тебе сидит демон, цветочек. Демон, созданный из тьмы — Кирию. Поэтому у тебя так быстро заживают разбитые коленки — это его воздействие. Демоны хитры и опасны, он наверняка воздействует на тебя, пытается сломать печать. Но не слушай, не используй его силы — таким образом он будет лишать тебя собственной энергии. Поэтому доберись до Конохи, до храма. Помнишь сказку про лесного духа? Я рассказывал тебе, когда ты не могла уснуть. Нужные свитки находятся за его ликом.
Надеюсь, что мы читаем этот свиток вместе. Я обязательно отвечу на все твои вопросы, но если нет, я хочу, чтобы ты знала: я люблю тебя. Ты — самое лучшее, что было в моей жизни. Ты научила меня видеть радость в мелочах, быть благодарным каждому дню. Спасибо тебе. Я горд, что у меня такая дочь. Если боги дадут нам возможность переродиться, я бы отдал всё, чтобы снова быть твоим отцом.
Цветочек, помни, что даже у розы есть шипы, а олеандр ядовит от корней до цветков. Будь сильной, но справедливой. И что бы ни случилось — выбирай путь света. Во тьме легко заплутать и погибнуть.
Люблю тебя. Твой папа».
Айамэ смотрела в текст, но уже не видела буквы — слёзы застилали взор. Не зря она не хотела читать этот свиток, словно ощущала, что он навсегда изменит её… Но он не изменил, а просто морально уничтожил.
Этот шёпот, сны, прикосновения, горящие в темноте глаза — вовсе не плод воображения. Всё это реально. Столько лет она была уверена, что сходит с ума от душевной боли, от одиночества, от всех жизненных невзгод, а это всего лишь происки демона. Его игра, манипуляции. И эта рана на руке. Тогда, в том ущелье, это был не сон. Это Кирию говорил с ней, просил дать ему контроль. И не получив желаемое, нанёс рану. Поэтому рубцы так и не зажили и превратились в шрамы — это демоническая сила.
Айамэ горько заплакала, закрыв рот рукой — крик души рвался наружу. Её мать погибла, чтобы защитить собственное дитя. А она… а она в итоге всю свою жизнь носила в себе её убийцу. Того, кто не просто убил её, а забрал душу в нарака, обретая на вечные муки и лишая возможности переродиться.
А всё из-за неё…
Душевная боль разрывала Айамэ на части, она вскочила с постели и заметалась по комнате, словно раненый зверь. Не знала, куда себя деть и что делать с этой информацией? Размазывая по щекам слёзы, она выбежала из комнаты, направляясь на улицу. Стало душно, воздуха не хватало.
Айамэ раскрыла входную дверь и упала на пол, хватая ртом воздух. Её всю колотило, но она упорно встала и бросилась в сад, а потом и вовсе выскочила за калитку, которую открыл только что вошедший Тоби.
Её несла боль и обида, а ещё чувство несправедливости. Уж лучше бы она умерла, как в том видении: в бою и защищая близких людей. Это в сто раз лучше, ведь это значит, что она выросла с людьми, которых любила и которые любили её. А какая жизнь ждала её в итоге? Побитой, грязной собаки, выброшенной на улицу и никому не нужной.
Айамэ бежала по лесу босиком, даже не ощущая боли, хотя ноги уже были порезаны об острые ветви и камни. Она бежала как можно дальше, чтобы спрятаться от всего мира, но разве было такое место?
Дождь тем временем продолжал лить стеной. И вот, наступив в лужу, Айамэ поскользнулась на грязи и упала. Некоторое время смотрела в тёмную высь, а затем лес наполнил жуткий крик боли. Она кричала на сколько хватало сил, до боли в горле, до хрипа, а потом просто беззвучно зарыдала. Кулаки гневно обрушились на землю, словно она была виновницей внутренней бури, но легче не стало.
Сколько так прошло времени? У неё не было ответа. Кажется, Айамэ даже уснула или потеряла сознание. Очнулась, лишь когда стало совсем темно. Темно стало и на душе. Медленно поднявшись, она закачалась от слабости. Сил не было совсем.
— Ты в порядке? — Раздался совсем рядом знакомый голос. Это был Тоби. Хотелось ответить ему как можно более язвительнее, но не было настроения.
Айамэ смотрела на него, а потом так грустно улыбнулась, что Тоби это не понравилось.
— Сегодня я узнала, что являюсь монстром. Я с рождения была сосудом для истинного зла. И я убила свою маму. Если бы не родилась, то мои родные были бы живы. Как думаешь, в порядке ли я?
По щекам вновь потекли слёзы. Или это был дождь? Айамэ сама не могла дать точный ответ.
Тоби обратил внимание, как сильно у неё дрожали руки. Напарница была не в себе: смотрела на него безумным взглядом и улыбалась. Впервые он видел её в таком состоянии. Казалось, что-то надломилось внутри неё, и отчего-то это отозвалось и в нём. Словно понимал её боль.
Он протянул ей руки, и Айамэ поняла без слов. Казалось, она мертва внутри, поэтому ей так было необходимо почувствовать чужое человеческое тепло, которое даст понять, что она ещё здесь, в этом мире. Она бросилась к Тоби и крепко обняла его, так сильно, насколько хватило сил. В ответ напарник прижал её так же сильно, словно был способен уберечь от всего зла в мире. И отчего-то верилось, что правда мог.
И в этот момент земля неожиданно содрогнулась.
