Yanfen

— Ты говорила, что это будет похоже на простую прогулку. — А разве это на нее не похоже? — Да ты видела, сколько тут агентов Правительства? — Просто считай их теми, перед кем не стоит слишком сильно светиться. — Почему из твоих уст это звучит так просто? — Да ладно тебе, все не так плохо. Мы просто должны проникнуть в подвальные помещения и забрать кое-какую вещицу. Расслабься. — И как ты предлагаешь это сделать? Тут на каждом шагу охрана. — Идем. Сэнго осторожно выглядывает из их импровизированного укрытия и мельком осматривает окрестности на предмет какого-нибудь агента, совершающего обход. Таких — благо — не обнаруживается, и Мацуо вылезает из-за небольшой застройки около пятиэтажного дома и идет в сторону, противоположную от местонахождения корпусов больницы вдоль дома, скрываясь в его тени. Нужно проникнуть внутрь этого дома, чтобы попытаться найти нужный проход. Накахара следует за ней и периодически оглядывается, готовый в любую секунду хватать свою родственную душу и валить из этого места подальше. Сэнго же не обращает внимания на нервозность Чуи и, кажется, полностью погружается в свои мысли, воскрешая в памяти все, что успела узнать о построении больницы и местонахождении нужной вещи. Здание — конечно, не все, несколько корпусов — Йокогамской больницы только, наверно, благодаря чуду осталось целым и невредимым после бомбардировки города. Близстоящие дома, которые были ближе к центру города, и большая часть поистине огромного двора на территории больницы и пара-тройка корпусов были успешно разрушены, зато за больницей начинался жилой квартал, который полностью уцелел. Но, даже несмотря на такие утешительные, казалось бы, последствия больницу все равно закрыли после нападения, всех больных и пострадавших отвезли либо в организованную в другом месте больницу либо же в другие города. И, надо полагать, для этого имелась веская причина, скрытая под зданиями. Вся территория больницы и ее округи была оцеплена агентами Правительства. Сюда не допускали никого, кроме имеющих доступ лиц, а среди местных жителей ходили разные слухи и домыслы, на правду никоим образом не похожие. Мацуо долго провозилась накануне вылазки именно с информацией по больнице и ее построению, размышляя над местоположением нужной вещицы и путем проникновения в здание. Логично было предположить, что раз в больнице была организована правительственная лаборатория, то имелись и потайные ходы для провоза оборудования и ресурсов для изготовления разного рода препаратов. Именно они — проходы — и описывались в папке под номером два в личной коллекции Сэнго. Мацуо еще на подходе к больнице поняла о происходящей вокруг нее ситуации и причину, почему эту территорию держали в оцеплении вот уже две недели. После взрыва все тайные ходы обвалились, в том числе и те, что вели из корпусов больницы — даже из уцелевших. Должно быть, сила взрывной волны была огромной, и непрочные укрепления не смогли выдержать. Правительство пыталось, видимо, расчистить завалы, отыскать уцелевшие проходы, но все пошло не по плану. Вероятность проникнуть хотя бы через один-единственный возможный проход была нулевой. Сэнго подходит к нужной двери, осматривается по сторонам и подзывает Накахару. Он силой открывает едва ли поддавшуюся бы девушке дверь и проскальзывает внутрь, после чего пропускает Мацуо и бесшумно закрывает ее с другой стороны. Девушка косо смотрит на него и изумляется его способностям. Вот что значит быть эспером Портовой мафии и одаренным. Пожалуй, в этом и было их огромное отличие: «бесшумно» и «без лишнего шума» пусть и имело похожее значение, но результат был совершенно разный. Мацуо успешно гасит свою белую зависть, глубоко вздыхает и направляется в нужном ей направлении. Логично было предположить, что потайные ходы, находящиеся со стороны центра города и обрушенных зданий пострадали намного больше, нежели проходы со стороны жилого квартала, уцелевшего в бомбардировке. И логично было предположить, что Мацуо попытается проникнуть в подвальные помещения с этой стороны. Вот только и они были завалены, что несомненно ознаменовало практически фиаско. Сэнго была готова сдаться, когда на ее удачу проходившие мимо пара-тройка агентов обронили, что примерное местонахождение обвалов они вычислили и теперь искали способы обойти их другими путями. Даже карту с отметками с собой несли, идиоты! Там их Чуя и вырубил, нагло присвоив вражескую информацию себе. Должно быть, это были обыкновенные издержки профессии. И не то, чтобы Сэнго была против такого поворота. Мацуо в уме сложила уже имевшуюся информацию по потайным проходам с полученной информацией об обвалах и географическом местоположении туннелей и таким вот простым способом вычислила два возможных пути проникновения в подвалы больницы. И в обоих способах требовалось применение грубой силы, так что Накахара оказался рядом как никогда вовремя. Сэнго даже похвалила и погладила себя по голове за такую предусмотрительность — естественно, мысленно — и пообещала купить себе капучино, чтобы отпраздновать маленькую победу. Первый вариант находился на открытой местности и требовал пробить потолок прохода, что не могло закончиться хорошо. Его девушка решила оставить на крайний случай. Конечно, это с учетом того, что Мацуо и Накахара не могли пройти за оцепление агентов Правительства. Наверняка среди них есть парочка одаренных, и при обнаружении нет гарантий, что Чуя сможет спасти себя, что уж говорить о совершенно беззащитной перед ними Мацуо. Второй вариант же был более скрытным и безопасным, а также мог оказаться самым надежным из всех возможных. Именно его и решила выбрать Сэнго, потому и вела Чую в подвал одного из уцелевших домов. Оказавшись на нужном месте, девушка еще раз сверила свои расчеты и не нашла никаких ошибок. Мацуо внимательно — насколько позволяла почти абсолютная темнота — осмотрела стену, прикинула примерное место для того, чтобы грубой силой сделать в ней проход и обернулась к молчавшему Накахаре. — Сможешь пробить стену в этом месте? — невозмутимо интересуется у мужчины Сэнго и не видит того, как он закатывает глаза, но зато ощущает это на интуитивном уровне, и усмехается его реакции. — Понеси меня на ручках, выруби тех придурков и отбери у них бумажки, пробей стену. — возмущенно перечисляет свои сегодняшние подвиги Накахара, недовольно хмурится и подходит ближе, раздумывая о том, как бы выполнить просьбу своей родственной души потише. — О первом я тебя не просила. — напоминает Мацуо, складывая руки на груди в ожидании выполнения ее просьбы. — Да ты шла с таким видом, будто это просто необходимо. — махнул в ее сторону рукой Чуя и озадаченно нахмурился. — Пробежала пару километров, и хромает — вас хоть как-то готовят для службы в Правительстве? Или просто как пушечное мясо выпускают? — Готовят, но куда уж мне до эсперов Портовой мафии. Или любых других одаренных. — спокойно пожимает плечами Мацуо, следя за действиями своей родственной души. — А я-то надеялся на романтическое свидание с логичным продолжением у меня. — устало выдыхает Чуя и отходит подальше от стены — зато поближе к своему соулмейту и красноречиво смотрит на нее. Благо в темноте это не сильно заметно, а значит Сэнго может спокойно проигнорировать его. — Проникновение в тайную правительственную лабораторию — чем тебе не романтическое свидание? — наигранно озадаченно задает вопрос Сэнго и улыбается на его ворчание. — А если тебе нужно логичное продолжение вечера, то я могу хорошенько двинуть тебе по затылку чем-нибудь тяжелым. Как в старые добрые времена. — Вот уж спасибо, я, пожалуй, откажусь. — закатывает глаза Накахара и поворачивается к стене с намерением проделать в ней дыру. — Шляпку подержать? — предлагает Мацуо в тот момент, когда Чуя замахивается. Накахара смотрит на нее возмущенно, но потом, кажется, всерьез задумывается над предложением и, что-то для себя решив, снимает шляпу и отдает ее в руки соулмейта. Сэнго предусмотрительно отходит подальше, и, когда Накахара ломает кирпичную кладку одной рукой, прикрывает глаза и дыхательные пути от взлетевшей в воздух пыли. Шум от проделанного был, девушку даже оглушило, но с улицы их не должны были услышать. По крайней мере, она на это надеется. Мацуо еще не успела отойти, как из ее рук Чуя выхватил шляпу, а потом схватил ее за запястье и потащил за собой в сторону прохода. Вряд ли Сэнго была способна быстро найти проход в кромешной темноте да с поднятой в воздух пылью, стоявшей плотной стеной во всем подвальном помещении и, казалось, не собиравшейся рассеиваться. Мацуо безвольной куклой следует в ту сторону, куда ее тянут, пока наконец не приходит в себя и не вспоминает, что у нее, вообще-то, есть фонарик. Сэнго на мгновение останавливается, выдергивает руку из хватки Накахары, отчего мужчина тоже тормозит и оглядывается. Девушка вытаскивает из кармана небольшой пластмассовый цилиндр, нажимает на отчетливо различимую на гладкой поверхности корпуса кнопку, и проход озаряется хоть каким-то светом. — Нужно поспешить. — коротко кидает Сэнго и возобновляет движение, от беспокойства ускоряясь. Накахара не выглядит взволнованным, словно действительно вышел на простую прогулку и не делает ничего, из ряда вон выходящего. Они проникли на вражескую территорию, неизведанную и поэтому опасную, а Мацуо никогда не работала в подобной обстановке чуть ли не в одиночку и о выдержке, подобной выдержке Чуи, могла только мечтать. Хотя — конечно работала, но очень давно, и сейчас не получалось подавить страхи и взять себя в руки, особенно после внезапной смены ролей. Мацуо движется впереди, вспоминает все, что узнала от разных людей о нужной вещи, и прикидывает примерное расположение. Она не знает, что вообще может поджидать их в лаборатории, и бессмысленно накручивает себя, нервничает еще больше, но старается не подавать виду. Накахара следует за ней, и от этого становится немного, но проще воспринимать происходящее. Почему-то в такие моменты Чуя не кажется раздражающим, мешающим и ненужным, а воспринимается как щит, незыблемая гарантия безопасности. Сэнго тормозит перед металлической дверью, на вид крепкой и непробиваемой, и смотрит на Чую красноречивым взглядом. Мужчина даже не закатывает глаза и просто с ноги сносит преграду, после чего прикрывает девушку от осколков, летящих во все стороны. Мацуо, почти уязвленная, давит готовое вырваться возмущение еще на подходе и с прищуром из-за вновь поднятой в воздух грязи и пыли из-за плеча Накахары осматривает открывшееся взору помещение. Они заходят внутрь, под подошвами скрипит и хрустит мелкий мусор, на который Сэнго уже не обращает внимания. Они проходят короткий коридор, преодолевают еще одни двери и оказываются в небольшой комнате, откуда ведут три коридора в разные стороны. Мацуо осматривает в каждом коридоре номера кабинетов и, наконец найдя таблички с цифрами за триста, проходит в него. Чуя молча следует за ней, кажется, уже не стараясь вникнуть в суть происходящего, и девушка ему за это благодарна. Они проходят еще несколько коридоров, несколько раз поворачивают на девяносто градусов и ищут нужный кабинет, который почему-то теряется среди остальных. Чуя готов поклясться, что они оказались в каком-то лабиринте, но не мешает родственной душе и просто запоминает путь, по которому они двигаются. Мацуо наконец тормозит около двери с табличкой триста двадцать шесть и, оглянувшись по сторонам — кажется, это уже стало привычкой, — открывает дверь и заходит внутрь, тут же внимательно осматривая помещение. Сэнго натыкается взглядом на рабочий стол, стул, пару книжных стеллажей с огромным количеством папок с документацией, к которым направляется Накахара, и небольшую холодильную камеру с прозрачными стенками, которая тут же привлекает внимание девушки на себя. Чуя с непониманием в глазах читает что-то в первой попавшейся папке, это Мацуо замечает, когда оборачивается к нему лицом, после чего подходит к камере. Если здесь и прятали новый препарат, то наверняка хранили в холоде, чтобы сохранить все свойства для дальнейших экспериментов. Мацуо светит фонариком через прозрачные стенки камеры и обнаруживает внутри на первой полке с десяток одинаковых колбочек с подписями, а на второй металлический кейс, какие используют для переноса и хранения препаратов в лабораториях. Больше Сэнго ничего не может сказать о найденных вещах, не рассмотрев их внимательнее и ближе, потому намеревается открыть холодильную камеру. Накахара занимается бессмысленным изучением лабораторных записей, возможно, и имеющих какой-то толк, но не для него, потому что Чуя не медик и теряется в терминах, оказываясь не в силах разобрать информацию. Сэнго открывает холодильную камеру и в первую очередь тянется за десятком пробирок. На каждой из них написаны названия разных веществ, и Мацуо откладывает их обратно за ненадобностью. Ни на одной из них нет знакомой пометки. Девушка тянется за следующим объектом для кратковременного изучения и, когда едва касается кейса, по всему зданию раздается сигнал тревоги. Сэнго поначалу замирает, испугавшись громких звуков, не предвещающих ничего хорошего, а потом все же достает кейс, закрывает холодильную камеру и подходит к рабочему столу, аккуратно укладывая его на столешницу. Над дверью начинает мигать красным огнем лампочка, а противный писк сигнализации действует на нервы. Мацуо находит приклеенную к внешней стенке кейса на скотч бумажку с пометкой «ИП-101317» и взволнованно открывает его, чтобы убедиться в правильности своих предположений. Внутри компактно сложены несколько десятков пробирок, сделанных из толстого пластика и хорошо запечатанных, и на каждой из них имеется точно такая же пометка. Сэнго давит победную усмешку, закрывает кейс и только сейчас замечает напряженного Накахару, стоящего в паре шагах от нее с папкой в руках. — Это то, что ты искала? — все же интересуется Чуя, недоверчиво осматривая предмет в руках соулмейта. — Да. — утвердительно кивает Мацуо и оглядывается в поисках какой-нибудь сумки или рюкзака. Вероятно, чтобы выбраться из лаборатории, девушке понадобятся обе руки, и тащить кейс так не особо хорошая идея. К счастью, за креслом на полке оказывается черный рюкзак достаточно больших размеров, чтобы кейс в него вместился. Не то, чтобы Сэнго сильно расстроилась бы, не обнаружив его, — у нее был с собой шарф на подобный случай, и она могла сымитировать ручки для рюкзака, чтобы вынести кейс. Но так несомненно было намного лучше. — Тогда можем уходить отсюда. — заключает Накахара и поднимает подбородок, осматривая раздражающе мигающую лампочку. — Наверняка сигнал дошел и до тех, кто снаружи. — Да, только погоди минутку. Мацуо скептически оценивает внешний вид своего спутника и понимает, что Накахару легко узнают. Много ли по Йокогаме бегает рыжих коротышек в шляпе? Вряд ли. Даже с учетом отсутствия у Мацуо совести, особенно в отношении Чуи, подставлять его не хотелось. Во-первых, у Портовой мафии и без этого много проблем, а Сэнго заставила одного из ее руководителей разбираться с ее делами. Потом нужно будет договариваться с ними, а сегодняшний день может нехорошо сказаться на взаимоотношениях. Во-вторых, Накахара может ее случайно сдать, если его выбесить достаточно сильно. Ну, а в-третьих, Мацуо не хотела, чтобы их вместе видели, но это была уже личная и менее важная причина. — Чего? — недоуменно спрашивает Чуя, замечая странный взгляд девушки на себе. Не то, чтобы он ее опасался, но все же стоило лишний раз поосторожничать. Он слишком хорошо знал Мацуо, чтобы намеренно или случайно не замечать такие странные и ничего хорошего не предвещающие взгляды. — Ты слишком заметный. — поясняет Сэнго и переводит взгляд на стену, придумывая, как можно это исправить подручными средствами. — Как визитная карточка Портовой мафии. Если тебя заметят — а тебя заметят, то сразу заподозрят. И, несмотря на то, что мне это очень даже выгодно, подставлять Мафию еще больше я не хочу. — Уж каким уродился. — почти обиженно чуть ли не оправдывается Накахара, вызывая у Мацуо улыбку. Девушка еще раз осматривает Чую, прищуривается и кивает сама себе, принимая какое-то решение. — Ладно, есть кое-какая идейка. — оповещает Сэнго и откладывает рюкзак в сторону на стол, после чего подходит ближе к соулмейту. — Садись на стул. — невозмутимо то ли приказывает, то ли просит девушка, и Накахара послушно исполняет. Мацуо встает за его спиной, снимает с головы шляпу и откладывает ее на столешницу за ненадобностью. Чуя возмущенно сопит, но Сэнго не обращает на это внимание. Девушка достает из кармана запасную резинку для волос, надевает ее себе на запястье, после чего принимается за волосы родственной души. Мягкими движениями, стараясь не причинить дискомфорта, забирает рыжие пряди на затылок и делает тугой хвостик, после чего критично осматривает свое творение и удовлетворенно кивает. — Мне так больше нравится. — мимоходом бросает девушка и принимается стаскивать с себя толстовку, нечаянно оголяя подтянутый живот. — Учту. — кидает в ответ Накахара, с непониманием в глазах следя за действиями Мацуо. Девушка насильно отдает ему свою толстовку и сдергивает с плеч черное пальто, позже накидывает его на себя и надевает поверх рюкзак. Пока мужчина растерянно моргает и рассматривает врученную ему вещь, девушка убирает его шляпу в рюкзак, немного изгибая ее форму. Нельзя оставлять ничего в этом месте, иначе их смогут вычислить позднее, когда агенты Правительства доберутся до лаборатории. — Одевайся и накинь капюшон. — Чуя покорно следует ее инструкции и прячет всю копну рыжих волос под капюшоном, за исключением парочки непослушных прядей. Сэнго отдает ему запасную медицинскую маску, чтобы скрыть хотя бы часть лица, и, критично оценив их внешний вид, но не найдя никаких заметных отличительных деталей, кивает в сторону выхода из кабинета. Они бегом преодолевают ранее пройденный путь, доходят до подземного прохода и прислушиваются. Никаких шагов, голосов и прочего, что могло бы выдать агентов Правительства, не слышно, и предположение о том, что они еще не успели обнаружить проделанную дыру в стене подвала одного из жилых домов, все еще имеет силу. Сэнго и Чуя выбираются из прохода беспрепятственно, покидают подвал, но вместо того, чтобы выйти на улицу, осторожно выглядывают в небольшое окно около двери и изучают местность. Никого на улице не обнаруживают, и, подождав еще немного и убедившись в этом окончательно, покидают обшарпанные стены подъезда. Мацуо постоянно оглядывается, оценивает окружающую обстановку и старается не издавать лишнего шума. Предварительно вытащенный из-за спины пистолет неудобно держится в руках, постоянно норовит упасть, и только позднее Сэнго понимает, что это все из-за излишнего беспокойства и периодической дрожи в руках, поэтому старательно приводит свои мысли в порядок и остужает голову. Накахару, кажется, это не сильно волнует, потому что он, в отличии от неопытного бывшего агента Правительства, потому что он по приобретенной за многие годы привычке идет бесшумно, чутко прислушивается к каждому шороху и не поддается панике. Они не знают, когда агенты Правительства успевают их обнаружить, но Мацуо от неожиданности дергается и уходит обратно за угол, когда ее плечо обжигает внезапная боль. Сэнго плохо понимает, что произошло, прижимается спиной к стене, только сейчас осознает, что Накахара начал сражение в нескольких метрах от нее. Плечо продолжает жечь, Мацуо осматривает его, недовольно морщится от резкой боли и наконец понимает, что ей невероятно повезло. Пуля прошла по касательной, оставив глубокую царапину, а стрелок конкретно промахнулся и позволил потенциальной жертве уйти. Правда, надолго ли — Чуя отбивался от атак одаренного, не смея пойти в наступление и оставить Сэнго без присмотра. Стоило бы придумать путь для отступления и на такой случай, но девушка же полезла в самое пекло стихийно, без четкого плана и представления о том, что ее может ожидать. За углом слышатся громкие шаги, и Мацуо вмиг напрягается. Ей дали целую минуту форы — неслыханная щедрость в сражении, но даже этого не хватило, чтобы окончательно взять себя в руки. Сэнго успевает перехватить левой рукой пистолет, потому что правая ранена, сделать несколько шагов назад, чтобы дойти до небольшой ниши и спрятаться за ней. Девушка делает несколько выстрелов по показавшимся фигурам, и попадает не за счет прицела, а за счет близкой дистанции, после чего уходит в нишу и слышит, как по кирпичам — совсем близко, в пятнадцати сантиметрах от нее, бьют пули, выбивая мелкие камушки, которые разлетаются в разные стороны и ударяются о землю. Сэнго ждет, не смеет выскочить из ниши, чтобы сделать в ответ несколько выстрелов, и оказывается схваченной врасплох подошедшим агентом. Мацуо хочет поднять пистолет, нацелиться и выстрелить, но его тут же выбивают у нее из рук. Сэнго чувствует сильный удар коленом в живот, невольно сгибается, на интуитивном уровне желая спрятать от внешнего воздействия уязвимое место, а потом ее хватают за волосы и хорошенько прикладывают головой о стену дома. В глазах все плывет, мутнеет, Мацуо испуганно сжимается и часто-часто моргает в надежде вернуть способность видеть. Рядом раздается лязганье металла, глухие звуки сменяют друг друга, и Сэнго понимает, что больше ее не держат. Девушка не удерживается на ногах и скатывается по стене, о которую ее приложили, по инерции стараясь удерживать покалеченную голову в одном положении. Помощь приходит оттуда, откуда ее не ждали. Накахара успевает вывести из строя двух оппонентов-одаренных, и не то, чтобы оставленные в карманах толстовки метательные ножи, которые держала при себе на всякий случай Мацуо, оказываются непричастными. Чуя успевает заметить краем глаза подошедшую группу агентов Правительства, затем устремляется к ним и выверенными за многие годы работы на Мафию движениями вырубает каждого. Вот только он в который раз убеждается, что не всесилен, когда по итогу видит, как Сэнго избивает какой-то мужик. Накахара подлетает к нему, выбивает оружие из рук и наносит около семи более сильных ударов словно в отместку, в конце неприязненно отбрасывая от себя бессознательное тело. — Эй, ты как? — с отчетливо слышимым в голосе беспокойством интересуется Чуя, помогая родственной душе подняться на ноги. Мацуо плохо соображает, немного лучше видит очертания предметов вокруг и поздно понимает, что ей помогает Накахара, удерживая на весу непослушное и неустойчивое тело соулмейта. — Сойдет. — хрипло отвечает Сэнго, чувствует сухость во рту, подступающую тошноту и ужасную боль в голове. Девушка закидывает Чуе на плечо здоровую руку, приобнимая его и стараясь удержаться в вертикальном положении, и укладывает голову на другое плечо, после чего прикрывает глаза. Мужчина чувствует отчетливый металлический запах свежей крови и хмурится, но аккуратно удерживает девушку в своих руках. — Как-то по тебе этого не скажешь. — Накахара осторожно поднимает итак покалеченную девушку на руки и в несколько прыжков уходит на более отдаленную территорию, чтобы уже осмотреть раны соулмейта и обсудить с ней ситуацию. Мацуо тяжело дышит, держит глаза закрытыми и борется с позывами своего организма сотворить отвратительную пакость единственному человеку, который все еще был на ее стороне. — Чуя. — хрипло зовет Мацуо, когда начинает понимать, что вот-вот потеряет сознание. Накахара реагирует на едва различимый голос родственной души и останавливается на крыше одной из многоэтажек. — Найди… — обессиленно шепчет ему практически в ухо Сэнго и обрывается, отдавая последние силы на то, чтобы сказать всего пару слов мужчине. — Найди рюкзак. — судорожно выдыхает девушка и вдыхает побольше воздуха в легкие с надеждой получить побольше сил перед тем, как провалится в забытье. — Академия изящных искусств. — слабо направляет Мацуо и приоткрывает глаза, надеясь хотя бы так сохранить остатки сознания в голове. — Юго-западная стена, там приямок. — напоследок выдыхает Сэнго и теряет сознание, безответственно оставляя Накахаре несколько нерешенных вопросов, в том числе заботу о себе и поиск непонятно чего непонятно где. Чуя устало вздыхает с бессознательным телом родственной души на руках и клянется себе, что больше никогда не будет участвовать в ее сомнительных авантюрах. *** Раскол Правительства произошел в тот момент, когда выяснилось, что Дазай и Саито являются родственными душами. Существование Осаму итак считалось явлением, из ряда вон выходящим и потому сильно напрягающим чиновников, а теперь же грозилось обернуться чуть ли не новой катастрофой для всего человечества. Контролировать Наоки было совсем несложно, пока девушка считала, что сама создает свою Судьбу, что сама выбирает путь, по которому ей стоит пойти. Да, она смогла в свое время постоять за себя и добиться своей свободы вместо предопределенной для нее работы в отделе по изучению людей со сверхъестественными способностями, но неужели всерьез думала, что ее оставят без присмотра наедине с одной из самых разрушительных способностей? Нет, конечно, нет, но менять ее представление о собственной жизни не стоило, а Дазай Осаму же мог раскрыть правду и подвергнуть Правительство серьезному удару. Правительство поделилось на две неравные части, и большая желала обезопасить себя от возможной опасности. Другая часть придерживалась теории, что каждого одаренного можно использовать для защиты и прогресса страны, и смерть одного из них станет неоценимой утратой. Мацуо выступала на второй стороне, имеющей меньшее количество сторонников и потому находящейся в опасной близости от краха. Тем более Сэнго знала Саито, изучала ее долгие годы и с уверенностью могла сказать, что та не станет буянить, даже если и узнает, что вся ее жизнь была одной сплошной постановкой. Но разве убедишь в этом тех, кто из-за необоснованного страха был готов убить человека? Хуже животных, честное слово. В один момент все рухнуло. Нет, пожалуй, день за днем приближался тот момент, когда все рухнуло без возможности возврата, просто никто со второй стороны не замечал постепенно накаливающейся обстановки. Прошел тот момент, когда Саито сблизилась с Дазаем, когда они решили пожениться, когда отпраздновали свадьбу в своих небольших компаниях, когда у них родился прелестный мальчишка, в котором обязательно должна была обнаружится сверхспособность. Большая часть Правительства предсказывала катастрофу, предоставляя больше фальсифицированные доказательства, нежели реальные и существенные. И когда Хоши-сан — один из наиболее высокопоставленных руководителей в Правительстве и начальник Мацуо — решил разобраться в ситуации, все полетело к чертям окончательно. На них устроили настоящую охоту, в первый день выследили почти всех союзников Сэнго и устранили с особой жестокостью, не оставив и следа своего ужасного преступления. Чудом уцелевшие пять человек продержались еще три дня, скрывались по всему городу и выживали, кто как мог. Перед запланированной, чуть ли не разыгранной бомбардировкой Йокогамы их выследили, троих убили, а Хоши-сана тяжело ранили. Мацуо едва унесла ноги и успела схорониться в надежном месте, а потом вспоминала все последние слова своего начальника и опекуна, продиктовавшего ей свои планы и надежды на их выполнение. Сэнго поклялась следовать его инструкциям, нашла нужные бумаги, и на данный момент выполнила все, что от нее требовалось. Смерть Саито и Дазая не то, чтобы тогда вывела ее из равновесия — в конце концов, эта возможность обсуждалась около семи лет, так что Мацуо была готова к подобному исходу событий, — но шокировала неимоверно сильно, потому что Сэнго до последнего считала, что Дазай раскрыл планы Правительства и уже давно обезопасил себя и свою семью. Шок прошел, пришло осознание их смерти, понимание и принятие случившегося. Мацуо осталась одна, с горой проблем и смешанными чувствами, но все равно решила посетить похороны хорошо знакомых людей — почти друзей, и будь Сэнго обычной жительницей Йокогамы, спокойно приняла бы факт того, что Наоки стала для нее настоящей подругой. Даже если со стороны ее визит и вызывал кучу недоуменных вопросов, шокированных взглядов и гору недопонимания — естественно, только у знающих правду людей, среди которых был только Чуя, — то Сэнго ничуть не волновалась по этому поводу. Правду о ней знали немногие, на похороны почти никто из достаточно проинформированных людей не пришел, и схватить ее на тот момент не могли. А потом Мацуо сделала все возможное, чтобы Кубо Шика исчезла и не смогла продолжать фигурировать в этой истории, а сама исчезла с радаров и принялась за выполнение посмертного поручения Хоши-сана. Оставался только один вопрос, на который Сэнго вряд ли могла знать ответ. Разгадал ли Дазай Осаму ее истинную личность? Дазай ни разу по показал своего знания, общался с Мацуо как с лучшей подругой своей родственной души и вел себя вполне обыкновенно. Возможно, он действительно все знал, просто решил не рассказывать Наоки — но тогда он должен был знать и про задумку Правительства избавиться их. Возможно, он был слишком сильно сосредоточен на своих взаимоотношениях с Саито и перестал обращать внимания на окружающих его людей. Возможно, Мацуо была лучшей актрисой, чем себя считала, и сумела обвести несомненного вундеркинда вокруг пальца. Возможно, Дазай играл в игры только с птицами одного с ним полета, а махинации мелких сошек не замечал в силу пренебрежения ими. Впрочем, сколько бы не было гипотез, но правду Сэнго узнать больше не могла. И даже ничего не смогла бы изменить, повернув время вспять. *** В первый раз Мацуо приходит в себя от болезненного жжения, словно в ее тело вливают раскаленный металл. Но нет, Накахара после заварушки у больницы успел принести ее в безопасное место и уложить на диван, а сейчас промывает глубокую рану на плече Сэнго. Девушка мутным взглядом проходится по убранству комнаты, замечает размытое рыжее пятно и, не успев ничего обдумать, проваливается в беспокойный сон. Во второй раз Сэнго открывает глаза, когда краем уха улавливает шуршание подле себя. Мацуо чувствует себя уставшей, разбитой и сломанной — одним большим сгустком горячей крови, скоплением боли и желания забыться. Даже с открытыми глазами девушка ничего не видит: может, она и не открыла глаза на самом деле, а может, приятная прохлада, ощущаемая на лбу, и есть причина тому. Мацуо чувствует жажду, прикусывает сухие губы и хрипло просит воды — ее голову тут же немного приподнимают, к губам подносят неизвестный предмет и вливают в рот жидкость. С мрачной благодарностью девушка выпивает горьковатый раствор, по вкусу ни капли не похожий на легкую сладость воды, и спустя несколько минут засыпает. С ясной головой Мацуо приходит в себя только на третий раз. Комната оказывается погружена в полумрак, но за задернутыми плотными шторами виднеется ярко-оранжевый свет солнца. Больше напоминает рассвет или закат, чем дневное время суток, и Мацуо надеется, что пробыла без сознания не очень долго. Сэнго пытается принять сидячее положение и придерживает здоровой рукой смоченный в прохладной воде платок на лбу. В теле ощущается громоздкая тяжесть и жар, и Мацуо изумленно понимает, что у нее поднялась температура. Возможно, иммунная система приняла физические повреждения за проникновение вируса и начала бороться с ним единственным знакомым ей методом, — а может, Сэнго действительно успела подхватить какую-нибудь заразу вроде столбняка. Раненое плечо отзывается обжигающей болью, и девушка старается лишний раз не тревожить его. Мацуо осматривает комнату, замечает рядом с кроватью стул со спинкой, много коробочек с лекарствами и пару шприцов. Видимо, ей вкалывали обезболивающее или снотворное, чтобы ее организм сосредоточился на собственном излечении. Сэнго опускает ноги на прохладный пол, обнаруживает себя не переодетой, а потом старается удержать равновесие и принять устойчивое положение на своих двоих. Если первая комната, в которой и очнулась Мацуо, кажется спальней и чуть ли не личной операционной, то вторая — побольше в размерах — оказывается гостиной, захламленной огромным количеством непонятных документов. Сэнго тактично отводит взгляд в сторону коридора, не желая никоим образом лезть в чужие дела и проблемы, и направляется на запах приготовляемой еды. Мацуо преодолевает коридор, то и дело придерживаясь за стены здоровой рукой, проходит мимо двери, ведущей в ванную комнату — да, ей давно уже стоит принять душ, но как сделать это в состоянии один по десятибалльной шкале она подумает потом — и проходит на кухню, тут же усаживаясь на знакомого вида стул со спинкой. — Доброе утро. — звучно приветствует ее голос Накахары, но сам парень не отвлекается от готовки. Мацуо неприязненно морщится, потому что его голос бьет по голове тарелками, которые используют при игре на барабанах. — Доброе. — хрипло отвечает Сэнго и прикрывает глаза, опирается на здоровую руку, согнутую в локте и поставленную на стол, головой и всем своим видом показывает высокую степень ужасного самочувствия. Чуя больше не разговаривает с ней, занятый готовкой еды, а Мацуо чувствует слабость в теле, жар и неприятные ощущения в районе живота, куда ее пнули накануне ночью. Чем гордилась Мацуо, так это не физическими данными, гипотетическими способностями или непревзойденным интеллектом, граничащим с гениальностью — которых у нее никогда и не было, — а моральной стойкостью и устойчивостью перед любой ситуацией. Пожалуй, только благодаря им она упорно оставалась в живых и во время работы на Правительство, и во время раскола, и после него. Даже сейчас, чувствуя все последствия своих необдуманных действий, Мацуо продолжала спокойно обдумывать ситуацию и не ревела взахлеб от растекающихся по телу обжигающих ощущений. Даже с учетом пониженного порога боли. — Как самочувствие? — участливо интересуется Чуя, когда подходит к девушке и ставит перед ней на стол тарелку с макаронами и чем-то мясным. Мацуо благодарно кивает ему, но глаз не открывает и продолжает сидеть за столом только на одной силе воли. — Нормально. — безразлично кидает девушка, приоткрывает глаза и оглядывает тарелку перед собой. Желудок требует нормальной еды уже давно, но Сэнго понимает, что не может поесть, потому что правую руку тревожить себе дороже, а левая удерживает голову, раскалывающуюся из-за ужасной боли. Тошнота начинает подкатывать к горлу противным комом, и девушка непроизвольно морщится. — Нормально — это когда ты можешь идти, не держась за стену. — недовольно произносит Накахара и прикладывает тыльную сторону ладони ко лбу девушки. Мацуо понимает, что он меряет температуру, а по откровенному недовольству, отражающемуся в голубых глазах, узнает, что сбить жар ему не удалось. Девушка сглатывает ком и насмешливо тянет уголки губ в подобие улыбки. — Нормально — это почти всегда, когда ты жив. — устало поправляет его Сэнго, поднимает голову и левой рукой отпихивает руку Чуи от себя. Мужчина на это ничего не говорит — привыкший, а Мацуо берет наконец вилку в руку и принимается за поглощение еды без особого удовольствия. Да и получишь ли его, когда любая еда на вкус, как бумага? После позднего ужина — кажется, Накахара намеренно решил запутать Сэнго, потому что девушка очнулась на закате — Чуя провожает Мацуо обратно в комнату и укладывает ее спать, предварительно напоив обезболивающим и небольшим количеством снотворного. Сэнго только проследила, чтобы он не напортачил с дозировкой и не отравил ее. Уже пребывая на границе сна и яви, девушка чувствует, как ее лба касаются чем-то теплым и мягким. *** Впервые Накахара столкнулся — и познакомился на свою голову — с Мацуо, когда ему было почти семнадцать и он выполнял одно из первых длительных заданий, данных ему Портовой мафией, самостоятельно. Девчонка подрабатывала в местном кафе, где решил перекусить Чуя, построила ему глазки, расспросила его в своей раздражающей манере, после чего, видимо, что-то выяснив для себя, отстала, а потом пробралась на кухню и подсыпала ему в еду мышьяк. Задание в итоге Накахара выполнил, но едва успел в выдвинутые сроки и был ужасно зол на весь мир. А потом пересекся с этой же девчонкой на другом задании, из случайно брошенной фразы узнал, что отравила его она, но отомстить так и не смог. Их постоянные столкновения вскоре стали обычным делом, пока девушке не поручили задание в Йокогаме, из которой Мацуо больше и не выезжала надолго, но даже в городе они часто пересекались то на улице, то в магазине, то в переулках, которые облюбовали мафиози. Возможно, из-за частых столкновений Вселенная и сделала их родственными душами, а может быть, из-за древнего, как мир, решения Вселенной они так часто и пересекались. Чуя не знал наверняка, когда именно Сэнго начала работать на Правительство. В первую встречу она уже выполняла его задание, а значит имела нужную для этого подготовку, которую давали детям около пяти лет. Получается, Мацуо находилась под надзором и в подчинении Правительства в то же время, что и сам Накахара, однако в Овцы почему-то ее не определили. Сама Сэнго не любила распространяться на эту тему, а информацию у нее можно было выведать только под пытками, до которых Чуя не смел опускаться в ее отношении. Так что оставалось только догадываться о том, что на самом деле произошло в прошлом девушки, почему и как она оказалась в рядах агентов Правительства. Чуя знал только одно: от хорошей жизни никто не идет на такой отчаянный шаг — отчаянный потому, что эта работа граничила со смертью, и эту границу переходили слишком часто. Накахара просыпается на рассвете — спать на диване он не может, пусть ему и вполне комфортно. Кровать милосердно была отдана в распоряжение раненной Мацуо, и пусть на ней свободно могли поместиться два человека, Чуя не нарушал личное пространство девушки, которое она так рьяно всегда охраняла. От нечего делать начинает разбирать старые документы и новые отчеты, но его взгляд то и дело возвращается к трем папочкам и кейсу, сиротливо лежащим на выделенной для них полке. С Сэнго в минуты ее сознательности поговорить он не успел, а девушка даже не озаботилась, чтобы узнать о выполнении своей просьбы. Так что Накахара пребывал в неведении, а последствия его несколько пугали, так что поинтересоваться, ради чего он и Мацуо рисковали тогда, все же стоило. Сначала Чуя решает осмотреть кейс, но кроме одинаковых пластмассовых пробирок с идентичными пометками на них ничего не находит. Одна из папок имеет точно такую же подпись, как и пометки на пробирках, поначалу Накахара пытается разобраться в тексте, но вскоре отбрасывает эту идею, потому что теряется в словах. Другая папка описывает строение Йокогамской больницы, и Чуя понимает, что только благодаря ей Мацуо смогла проникнуть в нее. Третья папка имеет досье на главврача этой больницы, но ничего интересного там не обнаруживается, и Чуя возвращается к описанию препарата, желая понять его ценность. Непросто же так Сэнго рисковала ради него жизнью. — Это грубая замена способности «Исповедь неполноценного человека». — слышится голос Мацуо, и Накахара отвлекается от своих размышлений, поднимает голову от документов и пересекается с непроницаемым взглядом с девушкой. Выглядит она получше, чем вчера, но все еще помято и излишне хрупко. — Замена? — переспрашивает Чуя, откладывая папку в сторону. Если Мацуо решила рассказать ему о своих делах, значит, девушка собиралась попросить его об какой-то услуге как одного из руководителей Портовой мафии. — Замена. — утвердительно кивает Сэнго и смотрит, как понимание происходящего — произошедшего — доходит до мужчины. Накахара удивленно-испуганно-растерянно смотрит на нее, а девушка просто пожимает плечами. — Что? Правительство пророчило смерть Дазая уже давно. — Ты знала? — задает риторический вопрос Чуя до того, как понимает, что делает, и устало выдыхает. Правительство, словно стая испуганных крыс, натворили дел, не представляя даже, чем их поступок может обернуться, но хотя бы решили перестраховаться. — Здесь описаны рецепт и способ приготовления препарата. — не обращая внимание на озадаченного Чую, продолжает девушка и тыкает пальцем в папку, которую недавно держал в руках мужчина. — Огай Мори, думаю, сможет разобраться, но, если что, я знаю одного из главных разработчиков препарата. Пока что он остается в Йокогаме. — Он? — интересуется Чуя и показывает на папку с именем Хиросэ. Сэнго неохотно кивает и выжидающе смотрит на Накахару, ожидая его реакции. — Чего ты хочешь? — ожидаемо интересуется Чуя, понимая, что Портовой мафии будут полезны полученные сведения. — Помоги мне устроить личную встречу с Мори Огаем. — прямолинейно просит Мацуо и спокойно выдает свои намерения. Накахара хмурится и еще раз осматривает документы перед собой. — Зачем? — решает уточнить мужчина, скептически смотрит на родственную душу и перебирает в голове возможные варианты. Которых, впрочем, оказывается не так уж и много, и Чуя практически сразу определяет потенциальное желание девушки выбраться из Йокогамы самым, пожалуй, безопасным путем. — Мне нужно заключить сделку с Мори. — воодушевленно поясняет Мацуо и подходит ближе к своему соулмейту, присаживаясь рядом с ним на диван. — Что ты собираешься ему предложить? Он никому просто так не помогает. — недовольно интересуется Чуя, с подозрением прищуривается и смотрит на усмехнувшуюся девушку. — Как что? Этот препарат. — словно само собой разумеющееся, отвечает девушка и потом хмурится, что-то заподозрив. — Если я его заберу, то ты окажешься в пролете, а Портовая мафия ничего не потеряет. — хмыкает Накахара и самодовольно усмехается. — Ты этого не сделаешь. — уверенно заявляет девушка, но хмуриться не перестает. — Уверенна? — со смешком переспрашивает мужчина и вызывающе сверкает глазами из-под челки. У Сэнго на лице написано, что она в этом не уверена, но признавать это пока не собирается. — Как ты поступишь, если сделаю? — издевательски спрашивает Накахара и наклоняется ближе к девушке. Голубые глаза задиристо сверкают, но Мацуо сохраняет спокойствие и пытается не вестись на очевидную провокацию. — Буду драться с тобой. — легко выдает Сэнго, отклоняется от слишком близко наклонившегося к ее лицу мужчины и раздраженно дергает бровью, когда Чуя издает смешок. — Серьезно? — со смехом переспрашивает Накахара, и Мацуо на это обиженно дует губы. Они оба прекрасно знают, что результат их сражения предопределен: Сэнго проиграет, ничего не успев сделать, но все равно не исключает возможность своей победы. В конце концов, всегда есть вероятность того, что на Чую упадет метеорит; по крайней мере, такое желание загадала Мацуо падающей звезде несколько лет назад, и кусок космического камня мог ее послушаться. — Чуя, пожалуйста. — плаксиво тянет Сэнго и делает просящее выражение лица. Накахара скептически смотрит на нее, не оценив актерское мастерство своего соулмейта. — Это моя единственная возможность безопасно покинуть Йокогаму. — Хорошо. — не выдерживает Чуя и соглашается помочь родственной душе. Он все равно собирался помочь Мацуо, а она умудрилась принести Портовой мафии интересную информацию. Так Мори будет проще уговорить провести на контрабандном судне бывшего агента Правительства. Через пару часов Накахара отправляется в город по делам и оставляет Сэнго хозяйничать в своей временной квартире — его постоянную квартиру подорвали те иностранные придурки — одну. Это уже звучит небезопасно, особенно для многострадальной туши Чуи, но другого выбора не остается: Мацуо лучше не высовываться на улицу лишний раз. А пока ему следует уладить парочку нелегких вопросов.