Звёздный мальчик

Ким Сокджин живёт размеренную жизнь самым скучным образом: он выносит мусор после уборки в небольшом супермаркете, в котором работает. И всё идёт так, как должно. Так, как нужно. По дороге слушая музыку через беспроводные наушники, он встречает всех котов и здоровается, останавливаясь, чтобы одарить каждого вниманием. Это доставляет ему радость. В метро всё так же, как и обычно. Он видит знакомых незнакомцев, что каждый раз с ним едут домой. Даже их имён он не знает, но это не мешает ему ощущать комфорт, когда они по привычке здороваются. Их уставшие и сонные лица такие мирные. Сокджину это нравится. Он расслабляется. В квартире всё привычно спокойно. Он осматривает порядок, который вчера навёл, и отмечает, как же прекрасно ему живётся. Он заваривает чашку зелёного чая и выключает свет в гостиной, оставляя узкую дорожку света из коридора. Он смотрит на город с высоты шестого этажа. Всё так спокойно. У Сокджина маленькое счастье — тихое и плавное. Он им наслаждается, не упиваясь, чтобы не сойти с ума и не желать больше; и такой подход он считает идеальным. Он отпивает половину глотка жидкости и присаживается на табуретку, которую специально поставил на случай посидеть и помечтать. Но вся его размеренная жизнь останавливается, как и музыка в наушниках, которые к несчастью разрядились. Он слышит поспешное громыхание в свою дверь и очень боится, что она сейчас сорвётся с петель или вообще взорвётся. Он решает не отвечать. Мало ли кто это. Может, какой-то пьяница очередной ошибся дверью. К сожалению, такое совсем не редкость. — Впусти меня! — он слышит голос, после того, как глупо решает выключить свет в коридоре, будто это может как-то помочь. — Быстро впусти меня, кому говорю! Я знаю, что ты там, Ким Сокджин, и ты должен меня впустить. Это вопрос жизни и смерти. Голос не унимается. Удары становятся всё быстрее по мере повышения пульса Кима. Боже, кто это вообще такой? Откуда он его знает? Хотя, этот вопрос скорее глупый, так как из-за работы его знают многие, но в данной ситуации он очень уместен. Он чересчур тихо подкрадывается к дверям и заглядывает в глазок. В перспективе рыбьего глаза он встречается с нахмуренным лицом в обрамлении светлых волнистых волос. К слову, он перестал стучать. Наверное, Сокджин не был настолько тихим. Парень потирает двумя пальцами переносицу и вздыхает. Ким отмечает, что он выглядит реально напуганным. — Пожалуйста, открой дверь. Я могу тебе объяснить всё, но только не в подъезде. Умоляю, — он говорит намного тише, прислоняясь к двери, — я могу сделать всё, что захочешь, только впусти. Я даже готов тебе сказать пароль от своей кредитки или вообще отдать её. Сокджин отмечает последнее предложение слишком сильным и легкомысленным, но в это же время лишённым надежды, и решает рискнуть. В любом случае это его квартира, он на своей территории. Он всегда может вооружиться, если придётся. Он приоткрывает дверь и ловит на себе взгляд, переполненный радостью и благодарностью. Парень быстро залетает в квартиру и прикрывает дверь, скомандовав просьбой её закрыть на замок. Он не уходит дальше Сокджина и просто сминает край своей фиолетовой толстовки в нетерпеливом ожидании. Его бёдра немного трясутся. Сокджин входит в гостиную, включив свет, и садится на диван, пока парень стоит перед ним и кажется самым беззащитным существом в этом мире. Ким немного смеётся в мыслях, будто он пришёл на прослушивание, чтобы разнообразить его и без того прекрасную жизнь. — Я даже не знаю, с чего начать, — говорит парень и Сокджин верит, что эта фраза не значит, что он просто хочет потянуть время. — Со своего имени, я полагаю. Потом можешь рассказать, что случилось, что ты так колотил мою дверь, — Ким головой кивает в её сторону и хочет вызвать смущение о порче имущества. — Ах, ой. Я Чон Чонгук, — замедляется он, после чего еле вытягивает: — и я умею предсказывать будущее. Тишина. Сокджин откидывает голову, отмечая, что снова завёл домой какого-то непонятного экстрасенса, который будет что-то говорить про засорённые каналы чакры и плохую судьбу, но он должен принять, что этот способ оригинальнее, чем приставания в метро и хватания за руки. Он поднимает взгляд на парня с немым шутливым вопросом: ну и что? — Ну и то, — заводится Чонгук, кажется, глубоко раненый такой насмешливой реакцией, — я к тебе не по приколу пришёл. Есть важное дело. — И что ты скажешь, что я скоро умру? — Как ты узнал? Ты тоже что ли, — недоговаривает Чонгук, пребывая в шоке, будто это колоссальное потрясение для него, но Ким просто смеётся. — Нет, мне это говорят просто каждый раз, плюс, процесс вполне естественный, — он хихикает, но потом он вдруг становится серьёзным, — я уверен, что ты тут не только ради этого. Зачем тебе тогда было так яростно выколачивать дверь, если бы ты не хотел чего-то ещё. Итак, что же это? Чонгук напрягается, словно натянута струна, и вздрагивает мрачной мелодией. — У меня проблемы. Причём очень большие, — он ловит любопытный взгляд и выдыхает, понимая, что ему придётся расколоться, — я предсказываю будущее, как я уже сказал. Но делаю это я не так, как обычно представляют: у меня нет вот этого какого-то спиритического шара или шара предсказаний, — он показывает его руками, — да и я не уверен, что смогу с чем-то из этого работать. Моя сила вот в этом, — он достаёт небольшой телефон с видом, будто Сокджину должно всё быть очевидно, но он сталкивается со льдом недоумения и вздыхает, — фотографии. Я просто фотографирую абсолютно любую вещь, а после в галерее появляются изображения каких-то событий. Обычно они как-то связаны со мной напрямую или косвенно, и у меня появляется непреодолимое желание остановиться и сфотографировать хотя бы что-то, когда мир хочет подкинуть мне новое предсказание. Иногда моё тело начинает просто делать что-то своё, иногда вселенной нужны особые условия для передачи посланий, и так я заявился на территорию какой-то криминальной группировки и наделал гадостей. Мне не стыдно, нет, просто немного страшно, что где-то в переулке я обнаружу перо под ребром, — он смеётся. — Ближе к делу, — возвращает Сокджин его в реальность. — Я просто решил убить двух зайцев одним выстрелом: я расскажу все подробности, чтобы ты не погиб, а ты пока обеспечишь меня защитой, — тянет он кривую улыбку, — пожалуйста? — Нет, — чеканит Джин, — должно быть что-то ещё. Я имею в виду, ты мог бы заручиться помощью друзей или обратиться в полицию. У тебя должен быть мотив посильнее, — он скрещивает руки на груди, — тем более, мне нужны доказательства, что ты действительно умеешь предугадывать то, что должно случиться. Чонгук тянет гласные, не понимая, что от него требуется. Фото в памяти могло бы быть веским доказательством, но он не сможет доказать сами события, что сильно его удручает. Плюс ко всему он не умеет призывать вещие снимки, как бы не старался. Это происходит естественно. Всё, что он может, это ловить приём. Он словно посредник между мирами насущного и чего-то высшего. Странно, что на первый вопрос он не обращает никакого внимания, хотя он более важный, если исходить из интонации Сокджина. Чонгук просто хочет, чтобы ему верили. Он не тот человек, который будет лгать, но, может, каплю не договаривать, но точно не лгать. И он хочет оставить эту недосказанность. Он поднимает умоляющий взгляд на Сокджина, просит не мучить его и просто довериться, всё будет хорошо, если Чонгук это гарантирует, то всё будет в порядке. Но он чувствует лишь саму собой разумеющуюся прохладу. Наверное, Сокджин выглядел бы слишком беспечным, если бы не хотел узнать всё от незнакомого человека, который громко заявляется к нему ночью и говорит, что хочет скооперироваться для загадочных целей. Чонгук его нисколечко не винит. Всё в порядке. Ему такое не впервые проходить. — Подумай над тем, чтобы убедить меня больше, и я подумаю, смог ли ты это сделать, — Ким откровенно набивает себе цену, когда после этой фразы закидывает ногу на ногу. — То есть стопроцентная вероятность твоей гибели тебе кажется недостаточно веской причиной? — Что-то типа того. Возвращайся, когда снова придёт какое-то там послание с подробностями, — он встаёт и двигается к двери, — тебе пора. Чонгук не может в это поверить. Он не может поверить в то, что только что произошло. Он пересекает порог и просто стоит с ощущением, что это ему сейчас просто показалось, и он на самом деле как раз-таки идёт, чтобы постучать и рассказать всё. Ну не может быть, чтобы человек так легкомысленно относился к себе. Это нереально. Почему Чонгук, обладая такой информацией, должен умолять, чтобы его спасли. Почему Сокджин просто не откинет свой напыщенный нос и не опустится хотя бы немного с небес на землю. Через несколько дней его должны убить, а он так просто просит что-то ещё. И это «ещё» абсолютно неподвластная Чонгуку вещь. Нереально. Немыслимо. Так не бывает.