Случайность

      Резиденция Правителя Северной пустоши была полна жизни, несмотря на мертвенную тишину. Шан Цинхуа обычно и сам старался передвигаться как можно тише, носясь с кучей свитков из одного крыла дворца в другое. У него было целое море забот. Как будто он так и не смог покинуть пик Аньдин. Возможно, масштаб работ даже увеличился. Мобэй-цзюнь быстро нашёл ему работы в достатке и часто отрывал от нее в свои посещения Ло Бинхэ, таская с собой и бывшего горного лорда. Предатель Цинхуа не ждал к себе снисхождения: ещё жизнь на пике показала ему отсутствие в собственноручно созданном мире такого понятия как «сострадание». Никакого сочувствия. Лишь жестокая реальность. И всё же, его выводили из себя постоянные придирки Повелителя ни о чём и постоянное появление чуть ли не одновременно с ворохом проблем. В итоге Шан Цинхуа сидел ночами за низеньким столиком, разгребая горы докладов. Спина после хрустела так, что Шан Цинхуа мог днями мечтать о сеансе массажа и руках, разминающих жалобно скрипящие кости. Нельзя сказать, чтобы такая жизнь была совсем уж ужасна: Шан Цинхуа умудрялся получать толику удовлетворения от того, что он мог находиться подле любимого героя романа, облегчать его жизнь таким вот разбирательством с документами… — Извращенец. Далеко не впервые Цинхуа выносил себе этот приговор. И далеко не впервые осознавал, что ничего не может поделать. Образ Мобэй-цзюня действительно был восхитителен до дрожи в коленях. И горе-автору хотелось жить рядом со своим персонажем. Увидеть, как он пройдёт свой описанный путь и посмотреть, что сделает после. Возможно, он найдёт себе демоницу по вкусу, ту самую деву, которая сможет растопить ледяное сердце… Однажды Самолёт задумывался об экстре с подобным содержанием. Романтичной половине читателей точно понравилось бы… А неизменные старички-хейтеры посвятили бы этой главе целые оды отборных ругательств. Но идею автор быстро отмёл. Было почти физически больно обрекать свой идеал на судьбу обычного персонажа гаремника. Альтернативный вариант с героической смертью Мобэй-цзюня Шан Цинхуа тогда тоже отмёл. Не было смысла — не настолько читатели были привязаны к Владыке Северной пустоши. Да и не смог тогда Самолёт поднять руку на своего идола… Вздох сорвался с губ. Плечи и шею ломило, веки горели, невыносимо хотелось поспать несколько суток. Но нужно было разобраться с бумагами, уточнить кое-что у Мобэй-цзюня и… — Ты опять пропадаешь непонятно где. Грубый голос с угрожающими нотками впереди заставил замереть и опасливо поднять взгляд на своего повелителя. Ледяной демон одной своей фигурой излучал превосходство и угрозу. Смесь обиды, возмущения и гнева удалось сдержать лишь чудом, и Цинхуа покаянно залепетал: — Мой король, будьте снисходительны к этому слуге, я работал весь день, желая помочь его Величеству с тяжким бременем управления… — Не смей скрываться от меня, — практически прорычал Мобэй-цзюнь, наступая на человека. Но на этот раз Шан Цинхуа не успел отскочить и бухнуться на колени. Две бессонные ночи, недавний поход во дворец Ло Бинхэ, грядущее прибытие старейшин и даже простая неспособность нормально пообедать сделали своё дело: Цинхуа не избежал опасного приближения. Наверное, это было обычной случайностью. Не мог Мобэй-цзюнь специально наступить своему подчинённому на ногу. Он скорее бы беззатейливо её сломал. Но почему-то именно это стало последней каплей. Цинхуа просто не смог сдержаться. Не успел… И вместо сдавленного писка наружу вырвался душераздирающий вопль. Глаза почти мгновенно увлажнились, и Шан Цинхуа привалился к стене коридора, жалко подвывая и сжимаясь в комок. Ледяной демон в смятении отступил назад, но человек этого уже не видел. Лицо его заливали слёзы вперемешку с соплями, а из горла вырывались неразборчивые подвывания. Он просто устал. Просто хочет вернуться в свой мир и посидеть на тесной кухоньке с огромной кружкой дешёвого растворимого кофе, пялясь в стену и не думая ни о чём. Просто выпасть из жизни. Просто не думать. Так часто случалось ещё в те времена, когда Цинхуа даже не задумывал «Благородного демона». И после часто хотелось, но уже не было возможности. Нужно было писать. А сейчас… Сейчас тоже много чего нужно. Но было уже невыносимо. Тогда Цинхуа хотя бы высыпался. Удар пришелся прямо в солнечное сплетение, и Шан Цинхуа, харкнув кровью, отлетел на пару метров, с громким звуком упав на пол. Тело задрожало от холода, боли и затихающей истерики. Внутри стало пусто. Совсем-совсем. Как в те времена, когда Цинхуа сидел бесчувственной куклой на кухне. — Хватит, — угрожающе прорычал Мобэй-цзюнь. А после спросил со странной интонацией. — Я раздавил тебе пальцы? — Н-нет, — выдавил Цинхуа вперемешку со всхлипами. — Н-нет, эт-тот слуга в-виноват… Глаза всё же закрылись, и человек лишь краем рассудка смог осознать, что проваливается в сон. Он просто устал. Немного поспать будет лучшим решением. После он снова сможет взяться за работу… Потом Цинхуа не проснулся. Совсем-совсем. По чистой случайности.