***
— Привет, Дино. Как поживаешь? — решаю заговорить с ангелом, чьего папашу ненавижу, но его сыночек очень даже мил. — Здравствуй, Вики, — он одаривает меня своей поистине ангельской улыбкой, а я улыбаюсь ему в ответ. — Всё чудесно, как и всегда. — Я не сомневалась, — смеюсь вместе с ним и, кажется, чувствую облегчение впервые за долгое время. — А ты почему одна? Где Мими? — он осматривает помещение в поисках демоницы, но безуспешно. Я и сама не знаю где она. — Я не в курсе. Пришли вместе, а теперь её нет. Ты же знаешь малышку Мими, она любит мужское внимание, — улыбаюсь ему, но в ответ вижу грустную мордашку ангелочка. — Всё нормально? Ты выглядишь расстроенным. — Всё в порядке, просто кое-что вспомнил, — он выдавливает что-то на подобие улыбки, — мне пора, ещё увидимся. — До встречи… — бросаю ему в след, но он даже не слышит меня. Я снова осталась одна.***
— Вики, ну сколько можно спать?! — Мими трясёт меня со всей силы так, что я чуть ли не падаю с кровати. — Эй, я уже проснулась! Мими отскакивает и заливается хохотом. Она такая милая, когда смеётся. — Прости, детка, ты просто никак не хотела просыпаться, вот и пришлось тебя встряхнуть. — Чудно, — бросаю я, обиженно, — в следующий раз будь, пожалуйста, нежнее. Слова выходят с сарказмом и Мими, понимая это, ещё сильнее смеётся. — Да ладно тебе, скажи спасибо, что я не облила тебя холодной водой. — Ах ты! — подушка летит в демоницу, но она ловко уворачивается. Мы вместе смеёмся, падая на пол, и я чувствую себя как никогда прекрасно. Так много проблем, что я и забыла какого это: просто непринуждённо беситься с подругой. Я устала. Морально, не физически. Я не могу назвать это депрессией, ведь депрессия — это когда вообще ничего не хочешь. А я хочу. Хочу забыть весь тот кошмар, что происходил со мной на земле. Забыть всё то, что было до появления на небесах. Забыть про то, что нужно выбрать сторону. От этого зависит вся моя дальнейшая «жизнь», если её можно так назвать. Забыть про мать, которая, оказывается, находится здесь же — на небесах, но я даже встретиться с ней не могу. Пусть идут нахуй все правила. Я хочу жить нормально, трахаться, любить, смеяться. Почему я не могу как все? Зачем столько ебучих правил? Мими вырывает меня из мыслей, бросив подушку прямо в моё задумчивое лицо. — Эй, я думала ты уже проснулась, — она смеётся, — Земля вызывает Уокер! Ой, то есть небеса. Приём! — Да тут я, тут. Ты зачем вообще меня разбудила? Вечер ведь. — А затем, что мы с тобой отправляемся на вечеринку! — она поднимает руки и начинает танцевать, а я невольно завидую её непринуждённости и легкомыслию. — Нет. Я туда больше не сунусь. — Брось, Ви. Ну, не умер же никто в прошлый раз, — она улыбается, но видя мою реакцию продолжает уже серьёзно. — Ну, правда, ты теперь до конца дней будешь сидеть в комнате и горевать о том, что случилось? — Нет, но я ещё… — Всё. Стоп. Это не обсуждается. Ты идёшь со мной. Где та Вики, которая не боится поставить на место самого сына Сатаны? Или без всяких способностей вырвать глаза главной сучке школы? Видимо, увидев, что я колеблюсь, демоница решает взять всё в свои руки и мне не остаётся ничего, кроме как согласиться. — Ладно, — устало выдохнув, я встаю с кровати и направляюсь к шкафу, — помоги выбрать наряд хотя бы. — Да! — Ми подпрыгивает, хлопая в ладоши, и начинает рыться в своём шкафу. Наконец мы одеваемся и выдвигаемся навстречу похоти и разврату. Проще говоря, на типичную вечеринку в поезде.***
Вновь эта атмосфера. Всё повторяется. Я словно ловлю дежавю. Сегодня без инцидентов, Уокер. Пообещай себе сама, хотя бы. Я вздыхаю и отправляюсь к барной стойке. Неудивительно, правда? Снова глифт, снова танцы. Чьи-то руки на моей талии. Стоп. Чьи руки? Алкоголь знатно ударил в голову. Я резко поворачиваюсь, чтобы рассмотреть обнаглевший объект, но расслабляюсь, увидев старого доброго развратника Ади. — Привет, красотка. Ты наконец-то решила притащить свою задницу поразвлечься? Правильно, надо думать не только о себе, но и о ней, – он смеётся и я чувствую, как расслабляюсь. — Да, решилась. Голове, как и жопе, нужно давать отдых, — демон разрывается от хохота и я смеюсь вместе с ним. Весь следующий вечер мы танцуем вместе с подошедшими Сэми и Мими, и я окончательно растворяюсь во всей этой атмосфере. Спустя долгие, ужасающе алкогольные танцы, мы наконец садимся выпить и поболтать. А затем — крик. Громкий, визгливый крик. От него аж уши закладывает. Музыка выключается и все спешат к месту происшествия. Я неторопливо встаю и двигаюсь в ту же сторону. Расталкивая то ангелов, то демонов, я пробираюсь к источнику хаоса и вижу там Ости с бокалом в руке. А напротив с удивлением замечаю Мими. Она стоит заплаканная в мокрой одежде и растёкшейся тушью. Мими выбегает из вагона под хохот демонов и вздохи ангелов, а я поворачиваюсь к Ади, который всё видел. Выгибаю удивлённо бровь, словно спрашивая «какого чёрта тут стряслось?!», и он без лишних слов объясняет, что главная сука школы решила потешить своё эго и унизить малышку Мими на глазах у всех просто за то, что та защитила свою подругу — меня. Я чувствую злость, закипающую внутри меня, и тяжёлым шагом двигаюсь в сторону довольной суки Ости, потягивающей глифт и непринуждённо болтающей с какими-то демонами. Я подхожу и с ухмылкой на лице вырываю бокал из её рук, наслаждаясь, как выражение её идиотского личика меняется. Сначала на удивление, а после на злость. — О, Непризнанная, — меня тут же передёргивает от этого прозвища, — решила взглянуть на то, как твою милую подружку уничтожают у всех на глазах? — ухмыляется, чем ещё больше меня злит. — Нет, милая, я пришла посмотреть на одно глупое, куриное лицо, носительница которого считает, что она может унижать моих подруг и жить спокойно. — Ого, это что, угроза? — она разражается смехом. — Лучше убирайся отсюда, пока я и твоё отстойное платье не испортила. — Отстой тут только ты, Ости. И если ты будешь поменьше открывать свой затраханный рот, может быть, будешь выглядеть не так глупо. С этими словами я выливаю остатки содержимого бокала ей на голову под удивлённые вздохи и смех. — Ты! Ты, тупая… — она краснеет, то ли от злости, то ли от стыда. — Не можешь слов подобрать? Правильно. Я же говорю — закрой рот. Я наигранно закрываю ей рот своей рукой. Стоящие бессмертные заулюлюкали и засмеялись. Неплохо, Уокер. Кажется, ты стала возвращаться. Я разворачиваюсь и уверенно ухожу, бросая ей в след: — Удачи поумнеть, Ости. И не вздумай больше лезть к моим друзьям. Выхожу из вагона и радуюсь прохладному воздуху. Но не успевая подышать им, я получаю сильный толчок в спину. Меня отбрасывает метров на десять, от чего я успеваю удариться головой. — Опять ищешь проблемы на свою голову, Непризнанная? Шепфа, нет. Только не он. Только не сейчас. Я корчусь от головной боли, пытаясь разлепить глаза. Во рту металлический привкус. Кажется, нос сломан. — Я тебя спрашиваю! — он рычит, но мне почему-то не страшно. — Отвали, Люцифер. Твоя подружка нарвалась сама. Или ты так не считаешь? — Мне плевать на это. Оскорбив её, ты и мою честь задела. Мне поебать на давалку Ости. Но не на себя. — О Шепфа, пиздец, — я смеюсь как-то по-истерически, — кажется, какая-то глупая Непризнанная задела эго самого сына Сатаны! Удар. Прям по лицу. Но мне по-прежнему плевать. По-прежнему не больно. По-прежнему смешно. Люцифер отходит от меня с абсолютным непониманием происходящего. — Ты больная, Уокер. Иди лечись, — это что, сочуствие? Снова смеюсь, очень хрипло. Поднимаясь с земли, я вытираю рукой кровь с лица и подхожу к демону в плотную. — Без Вас разберусь, Люцифер Денница. Помощь нуждающимся осталась в вагоне. И её зовут Ости. — Не смей называть меня так… — А то что? Изобьёшь? Ну, бей, мне похуй. Он смотрит на меня своей отвратительно пугающей усмешкой. Вот теперь мне страшно. Страшно, потому что боюсь я не физической боли, а моральной. — Ты — убогая идиотка. Мне насрать о чём и как ты думаешь, если вообще умеешь. Отброс с гнилой Земли, ничему не научившийся, по всей видимости. Ты — тупая блядь, Уокер. Запомни это. И никогда не забывай. Боль. Разрывающая изнутри. Какого чёрта мне так больно? Он же никто для меня. Мне должно быть плевать на его слова. Следом новая боль, но уже физическая. Такая сильная. Я никогда в своей жизни такую не испытывала. Где-то в районе рёбер я чувствую жжение. Ткань моего платья намокает от крови. — Какого хрена? — произношу в слух. Я пытаюсь встать, но боль такая сильная, что мне остаётся только лежать и не двигаться, чтобы не разрывать рану сильнее. Слёзы застилают глаза, я не могу понять, почему плачу. Слабость и… темнота.