Самозванцы

Олег открыл глаза, хотя уже и не хотел этого делать. На жёсткой больничной койке он всё себе отлежал, и от малейшего движения каждая его конечность начинала хрустеть. Солнце освещало и без того далеко не тёмную белую комнату, в которой уже слышались голоса новых соседей. - Вадим, ты это… ты перекурить со мной выйдешь? - вещал хриплым баритоном Кабан. - А ты как думаешь, м-м? Сейчас, только в первый корпус за поставкой забегу. Олегу показалось, что в конце Вадим (теперь-то он знал, как зовут этого человека) мурлыкнул, как довольный кот и практически бесшумно вышел из палаты. Не понятно, правда, что за поставку он имел ввиду, но только что пробудившемуся Олегу было всё равно. Он накрыл голову подушкой и постарался абстрагироваться от всего этого. - О, брат, да ты ж проснулся! Чего не встаёшь, помираешь что ли? - завидев движения Олега, подошёл к бедному парню Кабан. - Да нет… - привстал на локтях пробудившийся. - Просто лежу, знаешь. А как тебя зовут? А то имя Вадима я услышал, а твоё-то нет… Олег спросил это не столько из любопытства и желания познакомиться, сколько из приличия. На самом деле, если честно, он никогда не был очень общительным, а потому заводить новые знакомства для него было той ещё пыткой, особенно с такими людьми. - Борис я, Борис, - по-доброму улыбнулся странный квадратный мужчина. - Но ты можешь меня просто Борей звать. Для своих ничего не жалко, брат. Говоривший похлопал Олега по плечу, а последний невольно вздрогнул, но Борис будто бы ничего не заметил. Он развалился на рядом стоящем белом стуле и таинственно вымолвил: - Ты хоть знаешь, где оказался? - Борис впился в него своими серыми, как пасмурное небо, глазами. - Эм-м… хм-м-м… ну да… в санатории, - неуверенно промямлил Олег, чувствуя себя неуютно под таким пристальным взглядом. - Эх, брат-брат… я тебя насквозь вижу, чипа нету. Ну ты это, не смущайся там. Все тут такие, - вздохнул Боря. - Мы с Вадиком всё расскажем, покажем, ты, главное, не боись. Пойдёшь с нами сигаретку-другую выкурить? Олег, к слову, никогда не курил и всегда осуждал тех, кто занимался таким непотребством. Однако в его мозгу невольно всплыл образ сурового отца, который частенько стоял на балконе и курил сигареты одну за другой, оправдывая это перед маленьким сыном и молодой женой сложностью жизни и желанием расслабиться. С тех пор в сознании Олега сложился стереотип, что курение - способ отпустить проблемы, а их-то у него как раз по горло. Судя по всему, в этом он похож на Бориса, от которого забористо воняло никотином абсолютно всегда. Поэтому, заглушив угрызения своей совести, Олег нерешительно произнёс: - С радостью… Тогда Боря ухмыльнулся и вышел из палаты. Попаданцу пришлось поспешить за ним, потому что несмотря на то, что Борис был низок ростом (как и Олег), шёл он быстро и уверенно. Видно было по его походке вразвалочку, что эти бесконечные белые коридоры он знает так же хорошо, как и свои пять пальцев. В конце концов, свернув кучу раз налево, направо и прямо, поднявшись по нескольким лестницам, двое пациентов санатория дошли до двери на террасу. На полу лежала нигде не отколотая ни на миллиметр (это крайне удивило Олега) плитка, а высокие перила, ограждавшие пришедших сюда людей от падения, были идеально выкрашены. Конечно же, всё это было белого цвета впрочем, как и вообще всё здесь. Имелись два белых дивана и столы рядом с ними, а на них расположись пациенты. Низкие и высокие, тонкие и толстые, весёлые и мрачные, рыжие и брюнеты, блондины и русые - все они собирались здесь. Шум примерно трёх десятков голосов казался пронзительным и всепоглощающим, но когда Борис перешёл порог, то все сразу, как по щелчку пальцев, затихли. Очевидно, вошедший почувствовал на себе пристальные взгляды, однако не растерялся. Он, улыбаясь во все свои тридцать два зуба, вышел на середину террасы и потащил за собой Олега. Он напрягся. Все эти люди выглядели такими же маргинальными, как и Боря с Вадимом. На родине Олега их, честно говоря, сочли бы за бомжей. Кто-то с давней щетиной, кто-то без зубов, кто-то с фингалами под глазами, кто-то с мертвенно-синей или наоборот красной (от болезни, видимо) кожей, кто-то с отсутствующим взглядом, с порезанными руками и ногами, а какая-то женщина со спутанными волосами до пят кашляла, нарушая тишину. Олег с содроганием смотрел, как она упала на пол и с такими звуками, будто сейчас выплюнет свои кишки, выкашляла на пол несколько сгустков крови. Борис дождался, пока несчастная закончит и спросил: - Что, сестра, мучаешься опять? - Да, а что делать? - дама встала и убрала один сплошной колтун волос за уши. - Может и помру скоро. - Все мы рано или поздно сдохнем, - Боря подошёл и похлопал её по плечу, грустно улыбаясь. - Тем более, тут нам в этом помогут, но это ничего, сестра. «В смысле «помогут»?! - не понял Олег, - Что ж это за место такое, если тут никакой поддержки не дождёшься и вообще не лечат, а калечат? Что же тут за люди-то бессердечные?» - возмущался он, однако этого никто не слышал и только по его лицу было ясно, что в голове его бурлят мысли. Тем временем женщина ухмыльнулась, хотя через секунду слёзы бесшумно покатились по её щекам. Боря отошёл от неё и сказал, обращаясь уже ко всем: - Не будем о грустном. Пока жизнь есть, нужно жить её на полную катушку. Помните это, - он важно поднял указательный палец вверх и на секунду замолчал. - А вообще есть хорошая, очень хорошая, замечательная, чтоб её, новость. Вадик поставку забирать пошёл. Толпа заревела. Все разом вскочили и кричали «ура», когда мимо Олега пронёсся лёгкий ветер, будто бы кто-то быстро прошёл рядом с ним. Через мгновение около Бори появилась длинная тонкая фигура, на голове которой удивительным образом держалась коробка, а в руках умещалось ещё три. «Контрабандист пришёл!» - пуще заорали больные, увидев, как он с кошачьей ловкостью ставит поставку на пол и начинает распаковывать её, расставляя бесконечные бутылки, жестяные банки и пачки сигарет по столам и диванам. Олег уже узнал в поставщике Вадима. Закончив расставлять провизию по местам, тот встал подле Бориса. К слову, прозвище Контрабандисту дали не зря. Так как он был весьма ловким и скрытным мужчиной (если без иносказаний, Вадик являлся прекрасным вором), а пациентам из первого корпуса порой выдавали алкоголь и сигареты для отмечания государственных праздников, один из которых был как раз в тот день, задача нагло стырить эту провизию Вадиму не казалась сложной, чем он и пользовался. - Наше основное правило всё ещё работает. Сначала я и отец, потом вы. Кто больше своей доли возьмёт, тому голову откручу, и полетят клочки по закоулочкам, - говорил приёмный (или нет?) сын Бори, нахально ухмыляясь. И ведь не понятно было, шутит он или нет, ибо голос его всегда звучал излишне хитро и шутливо, но при этом настороженно и с подозрением, даже зло как-то. Вадим подкрался к расставленным алкоголю и сигаретам, выхватил три бутылки портвейна, а после ловко взял четыре пачки сигарет и пару коробков со спичками. Сигареты он кинул Борису, а тот ловко поймал их, хотя с виду «отец» казался до ужаса неповоротливым. Вадим зубами выдернул пробку у бутылки, отпил из горла, вытер рот от мутной тёмно-жёлтой жидкости и произнёс: - Остальное ваше. Мы всё. Вадим подошёл к Боре, похлопал его по плечу, а тот улыбнулся. Они кивнули друг другу, и в зубах Бориса как-то совершенно неожиданно оказалась дымящаяся сигарета. Потом он потащил Олега за рукав футболки к перилам, а Вадим шёл где-то сзади. Когда они подошли, Олег хотел немного выглянуть за ограждения, чтобы осмотреть округу, но столкнулся лбом со стеклом. Он пошатнулся, схватившись за ушибленную часть лица и чуть не упал, но вовремя подставил одну из своих ног сзади. Когда равновесие снова восстановилось, то Олег повернулся к своим пока что единственным знакомым в этом месте и увидел, что оба мужчины хохочут. Но если у Бориса смех был громкий и раскатистый, то Вадим мерзко хихикал, прикрывая рот рукой. - Брат, она застеклённая. Олег тоже хихикнул для приличия и затих. Ему было неловко и тревожно в обществе этих людей, как, впрочем, и многих других людей в его жизни. Он был человеком несколько замкнутым, и люди слишком громкие, экстравагантные или странные смущали его. Олег был из тех, кто предпочитал теряться в массе других индивидов и придерживаться довольно обычных и несколько консервативных взглядов. К примеру, курение и распитие алкоголя для него считалось неприемлимым, как и излишняя, как ему казалось, расхлябанность... Собственно, по этой причине он и не прижился в обществах своих одноклассников и однокурсников, где все до единого были для него лоботрясами и слишком несконцентрированными на учёбе персонами. При том сам по себе Олег не являлся плохим или занудным человеком, просто он имел «технарский» склад ума и был очень застенчив, а других людей это отталкивало. - Ну, так закуришь сигаретку? - процедил Вадим, всовывая в руки парню табачную продукцию, как бы превращая вопрос в утверждение. Новичок в подобных делах, Олег озадаченно покрутил штуковину, которой уже так давно с наслаждением затягивался Борис. Он не знал даже какой стороной подкуривать, не говоря уж о том, чтобы затянуться, не закашлявшись. Глядя на растерянность нового знакомого, Боря взял сигарету, подкурил её и вставил Олегу в рот. Но даже несмотря на помощь, он не понимал, как именно нужно курить. - Ты чего? Совсем новичок что ли, брат? - вскинул брови Борис и посмотрел на парня так, что тому стало неловко. Откуда-то сзади присвистнул Вадим. - Нет… - Олег чувствовал, как краснеет. - То есть да… я никогда не курил, - сигарета чуть не выпала из его рта, но он плотно сжал зубы, и никотиновая тростиночка осталась на месте. «Отец» и «сын» снова расхохотались. - Так, ладно, брат. Смотри и учись. Сначала надо вдохнуть, - Боря впустил в себя ядовитый дым с лёгким свистом, а потом резко выдохнул серые, едко пахнущие кольца наружу. Олег решил, что попытка, собственно, не пытка и тоже вдохнул. Когда это произошло, в его лёгкие просочился горячий горький воздух. Его было так много, что он не смог этого выдержать и громко закашлялся. На этот раз мужчины не засмеялись. - Ничего, бывает, - похлопал курильщика-новичка по плечу Вадим. - Прокашляйся, брат, а то потом худо будет, - важно сказал Борис, будучи, видимо, экспертом в этом деле. Когда Олег таки освободил своё нутро от токсичного пара, он вручил не выкуренную сигарету Контрабандисту, а тот недовольно цыкнул языком и пробубнил: - И ведь не выкуришь её теперь, зараза такая. После этого табачное изделие вылетело в форточку застеклённой террасы, а Боря завёл прежнюю шарманку, выкуривая уже, наверное, четвёртую по счёту сигарету. - Ну так что, брат, ты откуда? Звать-то как? В голове Олега с громким топотом пробежало целое стадо спутанных мыслей. «Что сказать?», «как объяснить?», «как не показаться подозрительным?» - и это только малая часть того, что творилось у него в голове, но самый главный вопрос - «Как солгать?».Чем больше секунд прошло в молчании, тем более звенящей становилась пустота в мозгу Олег, и он не мог ничего придумать. Но, уже весь красный и трясущийся, он ответил: - Я Олег, - он нервно пожевал губу. - О своём прошлом я не могу сказать, вы меня не поймёте. Возникло ещё одно неловкое молчание. Борис и Вадим уставились на парня с таким удивлённым видом, что Олег подумал, не ждать ли ему какой-нибудь расправы или допроса. - Больно ты борзый, Олегушка, - прошипел Вадим. - А ну рассказывай, а то не примем… Боря дал лёгкий подзатыльник своему «сыну». Вадим ойкнул. - Вадик, да отстань ты от него. Не хочет - пусть не рассказывает, свободный же человек. Да и вообще, у него чипа вон нету, ему тут всю жизнь сидеть, - нахмурился мужчина. - В смысле всю жизнь? - Олег выпучил глаза. - Медсестра же сказала... - Мало ли, что она там сказала. - поднял брови Борис, а Вадим расхохотался. - Не выпустят. Видимо, по удивлённому взгляду Олега Боря понял, что новенький ничего не понимает. Он тяжело вздохнул и выпустил на Олега целое облако сигаретного дыма. - Понял я, брат, понял. Ничего не вдупляешь, да? - Да… - пришлось признаться Олег, - Я вообще не местный так-то. - произнёс он, ничего не уточняя, но при этом говоря весьма понятную и очевидную вещь и опустил глаза в пол. - А откуда ж ты такой вылупился? - снова бесцеремонно влез в разговор Вадим, нахально ухмыляясь. Не успел Олег что-то понять, как в воздухе раздался звонкий шлепок, и щека «сына» обрела отпечаток мужской ладони. Мужчина завыл, схватился за разболевшуюся от удара часть лица и с обидой в глазах уставился на Бориса. - Цыц, кому говорят! - рявкнул тот, а его тонкая, синяя от просвечивающих вен кожа резко побагровела от праведного гнева, - Вот ты... - он сжал руку в кулак и помахал им перед носом Вадима. - Помолчи или вон иди уже. Вадик плюнул на пол и растёр слюну носом ботинка, а его лицо, изображая обиду и злость одновременно, как-то сморщилось. Мужчина что-то буркнул себе под нос про обед в столовой, развернулся и ушёл. Борис вздохнул и каким-то печальным тоном продолжил: - Ну, не местный так не местный, - по глазам мужчины было видно, что он не поверил, но всё же не сказал ни слова. - Чтоб ты знал, чипа у тебя нету, потому ты здесь, брат. Мы тут все такие: кто больной, кто кривой-косой, кто государственный изменник, как Вадик, а кто просто полоумен, как Ибрагима. - Ибрагима - это которая… - попытался догадаться Олег, но Боря его перебил. - Это та старуха, что на кресле рассиживается. Полоумна она, жизни своей толком не помнит, и чипа у неё нет. Олегу приходилось слушать своего собеседника с очень умным видом, хотя сам он ничего не понимал. Больше всего вопросов у него появилось по поводу чипов. Неужели он действительно попал в мир, где людей чипируют? «Что за сюрреализм?» - подумал Олег, но всё равно сохранил понимающее выражение лица. Тем временем Борис горько вздохнул. - Зря я его прогнал… - он потеребил в крепких руках с короткими пальцами коробку сигарет, в которой почти ничего не осталось. - Вадим такой выдумщик у меня, нахал тот ещё. - А он тебе правда сын? - задал Олег вопрос, который давно его интересовал. - Конечно, брат, нет, - расхохотался «отец». - Приёмыш. Олег понимающе покачал головой, а Борис положил ему руку на плечо и шёпотом произнёс: - Я вот что тебе скажу: ты не чипирован, потому нормальный. Но тебе тут всю жизнь сидеть, брат, знай это. Либо на завод. Тут правительство держит «неправильных» людей, и ты - один из них. Нас тут губят и не уважают, но мы стараемся выжить. - Молодцы… - пробубнил Олег, всё ещё недоумевая. - Больно ты мне нравишься, брат, - ухмыльнулся Боря, причём очень похоже на Вадима. Видимо, его приёмный сын перенял от него даже мимику. - Стеснительный такой, прямо мальчишка. Ничего, освоишься. Олег почувствовал смущение и гнев от этих слов. «Какой ещё мальчишка? - подумал он. - Я вообще-то один из лучших и подающих надежды учеников во всём университете, я буду великим учёным». Да и, признаться, Боря ему не очень нравился, как и Вадим. Ему тут вообще не очень нравилось, но что поделать?.. - Ладно, пошли отсюда, - Боря спрятал в карманы штанов пачки сигарет, развернулся и начал идти к выходу с террасы. - Скоро обед в столовой. Олег догнал его, и они снова устремились в белые коридоры, которым не было начала и конца, но они всё-таки вышли к длинному проходу, в середине которого была большая пластиковая дверь. Боря рывком распахнул её так, что его спутнику чуть не досталось по носу, но он этого, казалось, не заметил. Когда они вошли, до них донёсся запах невкусных щей. «У них тут что, и еды нормальной нет?» - изумлённо подумал Олег, однако следующие события заставили его удивиться ещё больше. На один из столов забралась тонкая фигура. Она орала что-то в самодельный рупор из бумаги, причём эти речи явно не были позитивными. - Свергнем правительство! Нас тут травят, травят, братья и сёстры! Мы - нормальные люди, но нас заключили здесь. А кого-то ведь заново чипируют, и они отправляются в тот сумасшедший мир, что за нашими окнами. Так больше продолжаться не может! Мы должны противостоять этому! Мы убьём этих нелюдей! Голос фигуры был подозрительно знаком Олегу. Тут он понял, что пытался сподвигнуть на революцию больных сам Вадим. Попаданец как шёл, так и встал, разинув рот. Вокруг лидера образовалась толпа, которая кричала что-то явно одобряющее идею Вадима. Борис в момент нахмурился, а, увидев, как сборище людей подхватило его сына на руки и понесло, он пробубнил: - Они ж его задавят… куда же он полез, ё-моё? Он убежал в сторону столпотворения и протиснулся прямо в толпу. Через минуту Вадим куда-то исчез, а через пару секунд из сборища вынырнул запыхавшийся Боря с приёмным сыном на руках. Очевидно, ему было тяжело, но нужно было как-то вытаскивать Вадима из передряги. Когда Борис добрался до Олега, то бессильно уронил свою ношу и крикнул попаданцу: - Не до обеда, брат. Уходим! Вскоре все трое бежали в свою палату номер тридцать четыре. Добравшись туда, Боря закрыл дверь на ключ и сказал Вадиму: - Ну, куда вот ты полез? Эх, революционер ты мой, сколько раз говорить нужно, что соваться в это не надо? Вадим скрестил руки на груди и нахмурился. С таким выражением лица он был подозрительно похож на своего отца, хотя они и не были роднёй по крови. - Вообще-то я за правду борюсь, отец. - Какой бы правдой она не была, это опасно, - Борис приблизился к сыну и похлопал его по плечу, встав на цыпочки. - Я боюсь за тебя, Вадик. Ты итак изменник… «Какой ещё изменник?! Что тут вообще происходит? Я совсем ничего не понимаю...» - мысленно бился в истерике Олег, но и не думал рассказывать новым знакомым о своих чувствах. Ещё сумасшедшим посчитают. - Ничего, всё нормально, - отмахнулся Вадим и обратил внимание на другого Олега, находящегося в конце комнаты. Тот сидел на кровати и плакал, издавая звуки, больше похожие на вой раненого волка. Все его руки были в крови и жутких порезах, а белое постельное бельё окрасилось в красный. Его несчастное лицо тоже покраснело от слёз. - Я… я больше не могу, - кричал он в какой-то агонии. - Я так больше не хочу! Дайте, дайте мне нож поострее! Олег свалился на красную кровать и закрыл лицо руками, завывая ещё пуще. Тем временем на улице пошёл дождь. Капли звонко стучали по окнам, и это особенно жутко сочеталось с рыданиями бедняги. - Что с ним? - спросил другой Олег, а лицо его исказилось в гримасе, похожей на отвращение, смешанное со страхом. Борис и Вадим одновременно покачали головами. - Жуткая история, брат. - Он так всё время, - опечаленно добавил сын Бори. - А что конкретно? Ему можно чем-то помочь? - Нет, брат. Он просил нас никому ничего не рассказывать, так что извини, - расстроенно произнёс Боря. Дождь за окном усилился, а плач бедного Олега постепенно утих. Вскоре он заснул (или упал в обморок?), а обитатели палаты позвали санитарку, чтобы та забинтовала ему руки и поменяла постель. Когда процедура была окончена, Олег (тот, что бился в агонии буквально пол часа назад) спокойно засопел. Его дыханию вторил ливень, и второму Олегу тоже захотелось спать, смотря на разноцветные, но унылые из-за дождя пейзажи. До этого он, будто парализованный шоком от тех событий, что ураганом вертелись вокруг него, не совсем осознавал, в какую историю вляпался. Он только возмущался некультурным людям и ужасам здешнего здравоохранения в моменте, не придавая этому никакого значения, однако мысли о бедственности своего положения заставляли Олега чувствовать, как сонливость сменяется паническим страхом, а потому он постарался не думать об этом и тоже заснул.