Красота не спасет, если влюбился в слепого

"Сегодня Новый год." С этой мыслью я проснулся. Умылся, быстро оделся и сразу же вызвал такси в центр. Как раз попал в тот редкий час без пробок. Заплатил таксисту и вышел на главной площади с круглосуточными магазинами. Направился сразу к центральной высотке. На четвёртом этаже был просто какой-то новогодний рай. В банкомате недалеко снял деньги по нынешнему курсу. И устроил себе марафон. Чего здесь только не было. В итоге пришлось доплачивать за грузовик и накидывать сверху, чтобы довезли прямо сейчас. В общей сложности провозился полтора часа. Сейчас половина восьмого. Интересно, Женя проснулся? Да, скорее всего. А так хотелось самому разбудить. Ладно. Надеюсь, он не будет злиться и поможет украсить квартиру. Но, вернувшись домой, я никого не обнаружил. Испугался. Очень. До нервной походки и дрожи в руках. Так, успокаиваемся! Он придёт. Мне помогли выгрузить все покупки и занести их в квартиру. Парней я не отпустил, а заставил надувать гелием из баллонов сотню цветных шаров, пообещав доплатить. Они принялись за дело. Я же распаковал коробки и тоже не стал бездельничать. Через час мы закончили, но Жени так и не было. Где он? Я отпустил дружную тройку, которые не взяли ни копейки. Только улыбались и говорили, что моей девушке обязательно понравится. Я их от души поблагодарил и не стал переубеждать. Закрыл дверь и пошёл варганить завтрак. Совсем ушёл с головой в готовку, чтобы не так сильно волноваться за Женю. Вырвал из транса меня поворот ключа в замке. Я быстро выключил везде свет и тихо подкрался к двери. Вот она медленно открывается… я резко наклоняюсь и оставляю на губах парня первый сегодняшний поцелуй. (Ведь их будет много. Очень.) Он снова смотрит на меня удивлёнными глазами. - Ты дома. Привет. Я улыбаюсь. Милаха мой. Стоит в спортивном костюме с красным, покусанным морозом лицом, мокрыми волосами на висках, разболтавшимся на шее полосатым чёрно-красным шарфом и такой же шапкой. Прелесть. Вот, что значит полгода его не видеть – нежность и чувства перекрывают дыхание, накатывают, выбивая любые мысли из головы. Вот знал бы он, как на меня действует. - Да, дома. Привет, - наконец, отвечает. - Бегал? - Да. Домой пустишь? - Точно. Заходи. Женя разулся и пошёл в зал, не включая свет. Видимо решил, что я сплю. Или нет? Смешной. Когда он подходил к гостиной, я всё же включил свет. Ха-х, Женька аж назад дёрнулся. Я подошёл тихонько и обнял со спины. - Нравится? - Это наяву или я сплю? - Реальность. Я стоял за его спиной и наблюдал с ним всю эту красоту. У окна расположилась искусственная большая и пышная зелёная елка без каких-либо излишеств, кроме жёлтой гирлянды. По всей гостиной в разнобой стояли ещё маленькие её сестрёнки. То тут, то там виднелись либо белые, либо зелёные ёлочки, по высоте доходящие максимум до середины бедра. Вот они были украшены во всевозможные шары, одеты в шубу белой и синей мишуры. У потолка по периметру комнаты тянулось кружево ёлочных веток, на гребни волн которых присели по одной золотые крупные звёзды. На стенах в беспорядке висели большие и мелкие снежинки, создавая эффект падающего сказочного снега. Женя оторвался от меня и, зачарованный, пошёл в глубь, прикасаясь то к одному, то к другому. Дойдя до «главной» елки, он увидел огромный красный мешок, обшитый по краю белым мехом. - Это..? - Подарки, которые мы будем дарить людям. Женя повернулся ко мне лицом. Плачет. Снова плачет. Я подлетел к нему, как ошпаренный, и, как был в одних домашних штанах, прижал его к себе. - Ну что ты? Он стал оседать на пол. Я за ним. Вот мы уже на коленях, а этот дурак беззвучно льёт слёзы. - Боже. Ну, Жень. Малыш. Я, уже не выдерживая, поднимаю на себя его лицо. - Жень. - Люблю тебя. Сильнее всех люблю, - снова тихие редкие слёзы. - Ну, что же ты. Иди сюда. Наклонился к нему и поцеловал. Он прижался ближе, его руки обняли меня за поясницу. - Женька. И снова поцелуй. Он раскрывает губы, и чувствую, как ко мне в рот проскальзывает его язык. Отдаюсь. Как же он… люблю. Мысли совсем покинули. Он облокачивается на меня с силой, и мы падаем на пол. Роняем случайно одну из ёлок. Плевать. Ударяюсь о пол затылком, но не подаю вида. А этот дурак всё равно протискивает мне под голову руку. Вижу его виноватый взгляд. Улыбаюсь и сильнее прижимаю его к себе. Он переходит губами на шею. Закусывает кожу ниже уха и оттягивает. Шиплю. Его уши дёргаются в ответ. Начинает проходиться языком по шее то с одной, то с другой стороны , оставляет засосы. Скучаешь по мне. Знаю. Я тоже. Провожу пальцем по хрящику его уха, забираясь немного внутрь. Он, от прошедшей по телу дрожи, закусил мне кожу на груди. Стон. - Женька. Он уткнулся мне лбом в ключицы. А потом и вовсе лёг сверху, приложившись ухом к грудине. - У тебя сердце красивое. - На романтику потянуло? - Угум, - он повернул голову, и я почувствовал кожей его холодный нос. - Жень, скучаю. - Угум. - Будешь завтракать? - А что? - Блины с черникой. - Буду. - Вставай. - Я в душ. - Хорошо. Пока варил кофе к блинам и разливал его в кружки с апельсиновым соком, Женька вышел из ванной. Ко мне со спины прижалось влажное тело. Улыбка. - Сегодня день объятий? - Нет. - А что тогда? - Я тоже соскучился. Займёмся сегодня вечером любовью? У меня глаза распахнулись от удивления. - Ты так просто задал этот вопрос. - Но секс - ведь это естественно. А я хочу тебя. - И я. - Хорошо. Он скользнул губами мне по плечу и оставил поцелуй на лопатке. Отошёл и сел за стол. Мы стали завтракать. - Сколько ты бегаешь? - Два часа. - Понятно. Мы доели стопку блинов, допили кофе. - Пойдём, - я повёл его к подоконнику. Взял с него новогодний красный колпак и натянул ему на голову. - Красавец. - А тебе? - Зелёный с колокольчиком. - Эльф что ли? - Ага. - Смешной, - он улыбнулся. - Вообще-то планировалось быть милым. - Да милый, милый. - Давай одеваться. - Угум. Я вынес из комнаты одежду, пока он в очередной раз разглядывал всё вокруг. Одевшись, вышли с огромным мешком, который пришлось нести вдвоём, и сели в заказанное такси. - Куда? - В детдом. - В который? - На окраине. - Ладно. Женя на меня смотрел, не отводя взгляда. Потом отвернулся к окну. Мы ехали около сорока минут. Вышли у трёхэтажного кирпичного дома. Я попросил таксиста нас подождать. Постучались и вошли в небольшую прихожую. По лестнице со второго этажа спускался ребёнок, держась за прутья перил, не доставая до верхней перекладины. Девчушка увидела нас и с визгами побежала к нам, быстро перебирая своими малюсенькими ножками. - Дед Мороз! Я перевёл взгляд на Женю: он смотрел на ребёнка с такой нежностью и радостью, щемящей сердце, улыбался так солнечно, с силой сжимая свой край мешка, что пришло осознание, грустью отозвавшееся в висках. Добрый до безумия. Чистый. Любит их. - Ты правда дед Мороз? - Я его помощник, - глаза слезятся, - а это мой друг Эльф. У ребёнка загорелись глазёнки. - Дима! Дима-Дима-Дима-Дима! Ди-и-и-и-и-и-и-има-а-а-а-а-а-а! – малышка снова перешла на визг. Со второго этажа послышался топот. - Что случилось? – с лестницы сбежал мальчишка. - Вы кто? - Это помощник дед Мороза и его эльф! - М-м. - А подарки вы принесли? - Да, сейчас мы их вам раздадим. Зовите остальных. - Они на втором этаже ёлку наряжают, пойдём! Девчушка взяла Женю за руку и потянула к лестнице. Мы пошли за ней. В просторной, но полупустой зале носились две дюжины детей. - Сын дед Мороза приехал! – ну вот, она снова переврала наши слова. Все перевели взгляд на нас и замерли. - Кто себя хорошо вёл в этом году? – Женя обворожительно улыбнулся. Дети с криками «Я!» сорвались со своих мест. Они облепили нас. - Тише. Всем достанутся подарки, - я пожал руку мальчику, который протянул её с серьёзным видом, как взрослый. Мы раскрыли мешок. - Садитесь в круг,- Женя командовал парадом, как истинный дед Мороз. Дети тут же расфасовались. - Подходите по одному. Давай, ты первый. Мальчишка с рыжими волосами подошёл к нам и смущённо протянул ладошку. Я достал белого плюшевого длинноухого зайца, перевязанного синей лентой. - Держи. Он взял игрушку, посмотрел на её мордочку, погладил ладонью по пушистым ушам, поднял глаза на меня. Я ему улыбнулся. И он заплакал, крепко прижимая зайца к себе. Я подошёл к нему и поднял на руки. Мальчик обнял мою шею одной рукой и заревел сильнее на плече. Я стал гладить его по голове. Женя достал ещё несколько подарков и сам пошёл по кругу, раздавая их. Некоторые дети тоже начинали плакать. А рыжий пацанёнок у меня на руках перестал реветь, но ни зайца, ни мою шею не выпустил. Женю облепило большинство детей, остальные – кто столпился возле меня, кто сидел и рассматривал полученные подарки. - Эльф, а в мешке ещё много всего. Это тоже нам? - Нет, это другим детям. - Ладно, - белокурая девчушка как-то грустно улыбнулась и продолжила разглядывать свой подарок. - Дедушка Мороз, а почему ты без бороды? И совсем не дедушка. - Я его помощник. Он очень устал, поэтому не смог сам приехать. Отправил нас. - Ясно. Пусть он отдыхает и приезжает к нам в следующий раз, хорошо? - Хорошо, - Женя еле сдерживается. Нельзя быть настолько добрым. Так не бывает. - Что вы здесь делаете? – сзади послышался женский голос. Я обернулся. - Здравствуйте. Мы, - меня перебили. - Они подарки привезли! – рыжик на моих руках показал женщине зайца. - Понятно, - она помолчала ещё пару минут, оглядывая детей и пристально посматривая на нас. - Вы так далеко ехали. Спасибо. Пойдёмте вниз обедать. - Простите, мы поедем. Нам ещё остальные подарки раздать нужно. - Ох, ладно. Но, может, хотя бы чаю? Люда с Викой уже пошли готовить, они вам нальют. - Не стоит. Спасибо, - Женя ещё раз погладил по голове девчушку. - Мы всё же пойдём. - Хорошо. Спасибо ещё раз. - Не за что. Мы попрощались и вышли на улицу к ожидавшему водителю. Нам из окон махали дети. Тоже помахали в ответ и сели в машину. - Обратно в город, к центру. Водитель молча завёл двигатель. Я притянул Женю за затылок к себе на плечо. Он, спрятав у меня на шее лицо, снова начал тихо лить слёзы. Стал шептать ему на ухо. - Не реви, как баба. Хватит. Всё-таки так нельзя. Они рады были, а ты в слёзы. Не жалей их. Нельзя, слышишь? – он кивнул в ответ. Я почувствовал быстрое прикосновение губ к шее. Дальше мы ехали в молчании. В этот раз добирались дольше – чуть больше часа. Нас высадили на площади. Оплатив поездку, я стал высматривать подходящее место. - Давай недалеко от ёлки? – Женя тоже крутил головой. - Ладно. Мы отошли немного от дороги и остановились, поставив мешок на землю, открыли его. - Ну что, поехали? - Ага. Я достал из мешка упакованную коробку конфет, а Женя плюшевую сиреневую лошадь. Мимо нас проходила женщина с девочкой, которым мы вручили подарки «от деда Мороза». Сначала я чувствовал какую-то непонятную неловкость: забыл уже, каково вот так просто делать людям приятное. Женя, в отличие от меня, с улыбкой вручал подарки каждому встречному. Кто-то брал, кто-то нет, смотря с подозрением и обходя стороной. Когда мешок стал достаточно лёгким, я закинул его себе на спину. Женя же набрав сразу пять коробок конфет, пошёл, куда глаза глядят, раздаривая подарки направо и налево. Я плёлся рядом. Когда подарки в его руках кончались, подавал ему новые. В итоге, мы всё раздарили. Но дело уже близилось к праздничному вечеру, и нужно было возвращаться. - Лёш, уже почти половина седьмого. Поехали домой? - Угум. Нужно же ещё что-нибудь приготовить на стол. - Давай мясо по-капитански? - Можно, - мы зашли в полупустой автобус (что очень странно) и встали в конце, чтобы поменьше привлекать внимания. - Хотя нет, долго готовиться будет. - Жень, давай тогда курицу традиционно. - Угум, но хочется ещё чего-нибудь, чтобы выделить новогодний вечер среди других. - Можем с ресторана заказать. - Нет, ты и так потратился больше некуда. - Не будешь спрашивать откуда деньги? - А нужно? Сам расскажешь. - Когда работал в Америке, - мы вышли из автобуса, - выплатил сумму директору за твою операцию. А потом просто не тратил зарабатываемые деньги. Которые, как оказались, все-таки были. На улице уже было темным-темно, поэтому я позволил себе взять Женину ладонь, засовывая наши руки в карман своего зимнего пальто. - Ясно. - Можно об остальном расскажу позже? - Конечно. Тебе решать, когда. Я придумал, что приготовлю. Давай только в магазин зайдём. Мы стояли в очереди дольше, чем выбирали продукты. Кошмар. - Вот что значит «новогодняя лихорадка». Странно, что ещё и кассы не все работают. - Ладно тебе. Мы никуда не торопимся. В конце концов добрались-таки до дома. Ближе к девяти. - Лёш. - М? – разбираем пакеты. - Можно мы пригласим моих родителей? - Конечно! - Хорошо. Пойду, позвоню тогда. - Давай. Я пока начну. - Угум, - парень вышел в коридор к курткам, оставшись там разговаривать. Я в это время закончил разбирать продукты и стал всё подготавливать. - Они сказали, что не приедут, чтобы не мешать. Но попросили по возможности зайти завтра. - Печально. Было бы здорово отпраздновать с твоей семьёй. - Угум. - Не расстраивайся. Я им в какой-то степени благодарен: вечер будет нашим. - Да уж. Что-то сегодня нас с тобой на романтику тянет. И я был ужасно сентиментален. - Выбей дурь из головы. Иначе мне придётся помочь. Давай, готовь, что придумал. Я курицей с картошкой займусь. Так началась готовка. - Лёш, подай шоколад. - Базилик. - Пудра. - Нож. - Вилку. - Сыр. - Черника. - Плёнка. - Отлично. Мы отбили друг другу ладони. - Ну, показывай, что ты там придумал. - Та-дап! Рождественское полено! Только ему в холодильнике постоять нужно. - Очень мило. А от такого количества шоколада ничего не слипнется? - Главное есть, кому разлепить. Как курица? Я ужасно покраснел от его слов. Что творится? - Запекается. - Давай на столе пока уберёмся и посуду помоем. - Угум. Мы стали собирать мусор, раскладывать оставшиеся продукты, я дополнительно нашинковал салат. - Чем займёмся? - Не, - я не успел договорить, как входная дверь распсиховалась под трелью звонка и натиском ударов кулаков, которые ей пришлось терпеть. - Ты звал кого-то? - Нет, - Женя смотрел на меня с полнейшим недоумением. - А ну откройте! Я всё понимаю: секс, любовные утехи - но мы замёрзли и есть хотим! Так что забывайте о кровати и валите сюда! – наверное, это слышал весь подъезд. - Хэй! Если не откроете сейчас, начну петь! - Дьявол. Ну, Миха. - Ладно, пошли открывать, - теперь Женины глаза откровенно смеялись. Он рад. - Харэ долбиться! Я резко открыл дверь, судя по всему ударив парня. На лестничной площадке стоял Игорь, придерживая Мишу и беспокойно заглядывая ему в глаза. - В порядке? - Да, спасибо, - парень улыбнулся. Потом перевёл взгляд на меня. - Ну, здравствуй, тварь. Мне прилетел кулак в челюсть, дальше в живот. - Миша, стой! Да прекрати ты! – Женя отодрал его от меня. - Придурок, мог бы хоть не на глазах у него, - киваю на Джона. - Это ты придурок! Нахрена вообще приехал?! Остался бы в своей Америке! Я встал с пола. - Заходите. У нас уже готовится всё. Будем вас кормить. Женя с опаской отошёл от взвинченного парня и пошёл в квартиру, за ним Игорь. Я остановил Миху и протянул руку. Он, помедлив, ответил на рукопожатие. Я порывисто притянул его к себе, обнял. - Спасибо, Мих. - Ты дебил. Он чуть не помер здесь без тебя. Ни звонка, ни сообщения, ни письма – ничего. Мог бы хоть как-то дать о себе знать. Ни письма? В смысле? Так, ладно. Потом разберёмся. - Прости. - У него прощения проси. - Нет. Ты прости. - Он себя корил. Ты ж его знаешь: эта добрейшая душа никогда тебя ни в чём винить не станет. А ты так,- парень перевёл дыхание. - Я скучал. - И я, - улыбаюсь и, отстраняясь, веду его на кухню, приобнимая за плечи. – Успокаивайся. Парни не так поймут. - Ага. Но когда мы вошли в гостиную, кажется, один из парней действительно не понял. «Твою мать», - подумалось. - Ребята, курица будет готова позже, давайте пока просто посидим. Расскажите, что было, пока я отсутствовал. - Да конечно! Это ты каяться будешь. - Мы уселись за стол. И две пары глаз уставились на меня в колком ожидании. Женька просто опустил взгляд на сцепленные в замок на столе руки. - Минуту. Я достал четыре бокала и вино. - Хах, споить решил, чтобы не представать перед законом? – Миха ехидно усмехнулся и перехватил бутылку, разливая багровую жидкость. - Какого года? - я хотел было ответить, но мне не дали. - Не важно, - Игорь всё ещё прожигал во мне бездну взглядом. Мы снова сидели. Только теперь бокал передо мной позволил сконцентрироваться и собрать все мысли в кучу. А парни и не торопили. Я начал пересказывать события последних шести месяцев. - … а потом директор сказал, что отправил email от моего имени, в котором говорилось о скорейшей свадьбе и о том, что я стал презирать Женю. - Так, ты помолвлен, - Игорь смотрел с той же неприязнью, но теперь добавилось недоверие. - Нет. Это была ложь. Так же оказалось, что я уже несколько месяцев как отработал долг, и на моей карте давно покоятся немалые сбережения, являющиеся зарплатой. В итоге, позвонил, заказал билет и в этот же день вылетел сюда. - Но никаких писем не было. - В смысле? - Вообще ничего. Я не получал писем, - наконец, подал голос Женя. - Может, ты просто не увидел, когда жил с Михой? - Он и дня у меня в квартире не провёл. Я звал его, но упёртый баран ведь, отказывался. - То есть? - Я всё время жил в нашей квартире. - Ну, кроме реабилитационного периода после операции, - снова влез Миха. - Угум. Я залпом выпил вино, к которому ни разу не притронулся на протяжении всего разговора. Вот же дерзость по отношению к такому напитку. Но сейчас не это главное. - Так, значит, ты жил всё время в квартире, не получал никаких писем, не встречался с Михой и, - меня перебили. - Вот последнее тем более нет! – Игорь зло уставился на свой бокал. - Чего это он? - Всё нормально. Продолжай, - Миха угрюмо посмотрел на Игоря и потом снова стал меня слушать. - Да. Ничего из этого не было, - Джон отвлёк меня на разговор. - Ясно. Я ничего не понимаю. То есть директор лгал? Зачем? Был против отношений с Женей? - Лёш, то есть все деньги, которые ты потратил на подарки, были зарплатой из Америки? - Да. Кстати, у меня и для вас двоих есть. Я сходил к той же главной ёлке и принёс две коробки. Красную отдал Михе, а синюю Игорю. - Фигасе. С размером угадал. Почти. Миха тут же при нас разделся и надел подареный свитер. Чёрный с необъятной высокой горловиной. - Ты издеваешься? Мы все посмотрели на Игоря. Миха сразу же упал на стол в приступе смеха. - Капец тебе идёт, - еле выговорил он. - Я не понимаю, почему ты ржёшь? По-моему, ему реально идёт, - но смешок всё же сдержать я не смог. Игорь стоял с обвёрнутым вокруг шеи синим шарфом с вышитыми на нём жёлтыми цыплятами. А на голове красовалась такая же синяя шапка только с огромной коричневой мордой коня выше лба. - Там же ещё одна шапка есть, - прозрачно намекаю. - Ту я тем более не одену. - Давай-давай! Иначе я помогу. Бля, конь! Цыплята! Ты где такие нашёл? Я не успел ответить, так как Миха снова зашёлся смехом, опять посмотрев на Игоря. Теперь шапка изменилась: она была жёлтая с мордой цыплёнка, вместо коня, по бокам уши закрывали свободно свисающие крылышки, а сзади торчал небольшой хвост птицы. - Ты за кого меня принимаешь? – со злым лицом это смотрелось вдвойне милей. - А-ха-ха-ха-ха-х, бля! - Не матерись. - Ага. Отличный подарок. - Лёш, по-моему, скоро будет поздно, - Женя обратил на себя внимание. - Ты о чём? - Он кивнул на духовку. - Точно! Чёрт, - я помчался вызволять курицу из лап печи. Вроде, не передержал. - Парни, сейчас есть будем! - Наконец-то! – у Михи было, как минимум, приподнятое настроение. Я стал нарезать курицу и раскладывать картошку по тарелкам. Меня сзади обняли. - Привет. - Привет. - Помочь пришёл? - Нет, просто постоять. - Да уж, сегодня не получилось посидеть вдвоём. Ну и ладно. Выгоним их после ужина. - Ой да ладно! Сами уйдём, - Миха встал из-за стола и объявился у меня под боком, - давай тарелки, отнесу и съем, пока вы тут воркуете. В итоге, мы ещё около двух часов просидели за столом, поедая основное блюдо, а вслед за ним и приготовленный Женей шедевр. Потом парни решили всё-таки уйти. Когда Женя с Игорем были уже в коридоре, а мы ещё в гостиной, Миха дёрнул меня на себя и поцеловал. Быстро правда как-то. - Прости, всегда хотел это сделать, - и ещё раз, но уже немного дольше. - Будем считать, что это подарок на мой уже прошедший день рождения. - Прости ещё раз. - Да ладно, я уже забыл. - О как. И кто на этот раз? Ответить ему не дали. - Вы долго ещё? – Игорь стоял, выглядывая из коридора и снова зло смотря на меня. Миха отвёл взгляд. Понятно. - Мих, нашёл же ты боль на голову. Пойдём, горе, - я подтолкнул его к выходу. - Да уж. Ребята стали обуваться. Я подошёл к Жене. Он взял меня за руку. Какой-то парень сегодня слишком романтичный. Что с ним? Может, я чего-то не понимаю? - Ну, всё, парни. До скорого. - Ага, давайте. Друзья ушли. Я закрыл за ними дверь и потянул Женю в ванную. Молча мы приняли душ. - Ты ведь ещё не был в комнате? - Нет, не довелось за сегодня. - Пойдём. Я повёл его в спальню. Когда открыл дверь, там было темно, но силуэты проглядывались. Мы прошли в середину. - Включаю свет. - Угум. Комната осветилась. Вокруг нас были кучи шаров, наполненные гелием и привязанные к утяжелителям. - Обалдеть. - Стой на месте. Я взял со стола ножницы и перевязал пучок ниток. Пара секунд, и шары в беспорядке стали подниматься к потолку. Между мной и Женей образовалась цветная стена. Я пробрался к нему и снова обнял со спины, чтобы не закрывать обзор. - Спасибо. - С наступающим. - Спасибо, Лёш. Очень красиво. - Да не за что. Все шары поднялись и теперь парили у потолка. Синие и белые тонкие ленты сверкающим дождём летали в воздухе. - Очень красиво, правда. - Ага, старался. - А кто-то говорил, что из меня сегодня романтик, просто куда бы деться. А сам. - Ну прости, я тебя пол года не видел. И мне ещё столько тебе показать нужно. - Это правда? - Что именно? - Ты выплачивал долг за мои глаза? - Не важно. - Прости. - Не извиняйся. Я хотел, чтобы ты видел, хотел показать всё, чего ты ещё не знал, хотел, чтобы ты смотрел на меня, запомнил. - Какие эгоистичные слова. - Не отрицаю. - Но я тебе ничего не подарил. - Э, нет. - Что? - Никому не отдам, - прижался к нему сильнее. – Я теперь твоя тюрьма. Ты и есть мой подарок. Хочу тебя. - А кто против? Он повернулся ко мне лицом. И толкнул на кровать. Подчиняюсь. Что мне ещё делать? Я тоже его главный сегодняшний подарок. - Иди сюда, - потянул его на себя. Но он скинул мои руки. Стоит, смотрит на меня. Что же сейчас будет. POV Автор Женя скинул с себя домашнюю футболку. - Тоже снимай. Не отрывая взгляда, глаза в глаза. Алексей вновь подчиняется. Стягивает с себя футболку. Женя ждёт. Лёша, поняв ситуацию, снимает спальные штаны. Женя всё ещё ждёт. Поэтому Алексей вынужден снять с себя нижнее бельё и беспомощно откинуться на кровать. Джон, наконец, отрывает взгляд от серых глаз и начинает скользить им по обнажённому телу перед ним. Знакомые серые штаны оказываются на полу, и старший также остаётся без одежды. Опять глаза в глаза. Лёша переворачивается вдоль кровати. Женя наклоняется над ним, прихватывает родные губы зубами и оттягивает нижнюю. Лекс запускает одну руку ему в волосы, притягивает к себе, заставляет наклониться ниже. Целует. Целует и не может поверить, что желанное рядом, стоит только протянуть руку. Но когда он пытается дотронуться до Джона, последний перехватывает его кисть. Словно в наказание отстраняется. - Дьявол. Ты издеваешься? - А как же. Заведи руки за голову. Женя опускается на колени перед кроватью и снова припадает к губам. Одна рука ощутимо сжимает запястья, заставляя Алекса более остро прочувствовать беспомощность, беспрекословно подчиняться. Другая проводит по челюсти, ведёт по шее, ключицам, до затвердевшего соска, который тут же попадает в плен длинных пальцев. С ним играют, сжимая запястья крепче, замечая, что ноги младшего дёргаются в стороны, а таз подаётся вверх. После этого просящего жеста рука продолжает свой путь, заново изучая тело Лекса, пока дыхание тонет в непрекращающихся поцелуях. Любопытные пальцы добираются до лобка и проводят ногтями против роста коротких волос. Алексея встряхнуло: мурашки пробегают по всему телу, гонимые приятными ощущениями, и заставляют тяжело выдохнуть через нос, сжать пальцы в кулаки, приоткрыть глаза, увидеть два горящих сапфира напротив, и вместе с ними снова отдаться поцелую. Джон обхватывает возбуждённый член младшего, чувствуя, как дёргаются закованные запястья. Рука жадно ласкает Лекса, заставляя последнего неосознанно раздвигать ноги в упоре и подаваться навстречу. Дыхание младшего всё тяжелей, но поцелуи не прекращают литься с губ, как и движения по члену. Ещё чуть-чуть, совсем немного. Женя вдыхает короткий, слетевший с желанных губ стон и смотрит на любимое лицо, запоминает все черты в этот момент. Лекс кончает в любопытную и жадную руку, вжимаясь коленями в кровать побокам и стараясь перебороть кандалы пальцев на запястьях. Когда он расслабляется, снова подчиняясь, рука-искусительница, вся в его сперме, скользит ниже и теперь ласкает судорожно сжавшиеся мышцы. - Искуситель хренов. Лёша смотрит в бездонные сапфиры и рвано выдыхает, когда один из пальцев в ответ на его слова проникает глубже, натыкаясь на простату. - Поцелуй меня. Быстрее. Женя снова припадает к губам, но вскоре отстраняется. - Закинь колени. Давай же. Чего ждёшь? – а губы, издеваясь, прихватывают серёжку в ухе. - Дьявол. Ненавижу тебя. - Угум. Колени поднялись к бокам, краска смущения и стыда залила лицо. Полная открытость совсем не способствует раскрепощению, а лишь заставляет учащённей дышать. Ласковые губы на ухе сменяются игривым языком и опять идут в ход на шее. Скользкие пальцы снова поглаживают сфинктер и теперь уже два проникают вглубь. Лёша не сдержался, и юркий язык впопыхах прошёлся по нижней губе, пересохшей от частого горячего дыхания. Пальцы внутри, не выходя, сгибаются, ласкают стенки, простату. Второй стон вырывается из темницы губ, которые тут же накрывает чужой рот, не желающий отпускать ни одного звука. Третий палец протискивается к собратьям, оказываясь внутри. - Дьявол, - шипит Лекс. Лёша зажмуривает с силой глаза, сдавливает крепче кулаки, морщит лоб, сжимает губы в тонкую полоску. По ним проходится извиняющийся язык. Путы руки выпускают запястья, пальцы выскальзывают из плена пылающего тела. Женя поднимается с колен и залазит на кровать, нависая над младшим. Лёша расслабился и теперь снова смотрит в сапфировые небеса, от которых невозможно оторваться. - Люблю тебя, - беспомощный шёпот в тишине. Женя накрывает губы младшего, опять приказывая молчать. Входит. Медленно. В губах старшего тонет протяжный напряжённый стон боли. Лёша поворачивает в сторону голову и утыкается лбом в локоть Жени. - Прости. Джон начинает двигаться. На его пояснице скрещиваются ноги младшего, Лекс обнимает за лопатки, прижимается ближе. Женя двигается медленно, издеваясь над собой и Алексеем, утыкается в подушку и тяжело дышит. Наконец, Лекс начинает тихо постанывать. Лбом прикладывается о плечо Джону и дышит ему в ключицы. - Быстрее, умоляю, – просящий шёпот. - И не надейся. Движения ни разу не быстрые. Медленные, тягучие, ласково-мучительные и безнадёжно-нежные. Сладкие, словно горячий мусс шоколада, и приторные, как нагретый цветочный мёд. - Умоляю, - остаётся без ответа. Женя опускается ближе к младшему, заставляя его член тереться между телами. Лёша закусывает ему кожу на шее, но вскоре отпускает бессильно и проходится по покрасневшему месту языком. Член внутри него давно ласкает простату, принуждая с каждым неторопливым толчком обнимать крепче. За окном взрываются салюты, рассыпаясь цветной звёздной пылью по небу, порой освещая два нагих тела редкой алмазной крошкой. Слышатся крики, смех, поздравления. Но эти двое предоставлены самим себе. От ног, сжимающихся на талии, больно, но прекратить нет сил. Внутри так горячо, скользко от спермы Лекса. Безумие двигаться в таком темпе. Напряжение на пике, но не отпускает, не даёт расслабиться. До боли медленно. На животах обоих размазана естественная смазка, сочащаяся с зажатого члена. Нить возбуждения натянута до предела и вскоре лопнет. Женя так же медленно двигается, вторя глухими редкими стонами Лёше. Он весь напряжён, руки дрожат. Но ускоряться нельзя. Это их темп, их любовь. - Стой. Подожди, я сейчас… - Давай. Лёша вжимается затылком в подушку рядом с опущенной головой старшего и, задержав дыхание, кончает, пачкая животы и судорожно сжимаясь, сдавливая в объятиях Джона, не выпуская его из себя. Последний болезненно-приятный толчок в этой кромешной узости, и Женя изливается, следуя за младшим, утробным коротким стоном заставляя дёрнуться Алексея от пробежавшего наслаждения и горячей спермы внутри него. Оргазм долгий, желанный. Сносящий напрочь все рамки, пределы. Словно выбивает землю из-под ног. Пара мгновений кружится голова. - Лёша. Люблю тебя. Джон, наконец, снова смотрит в эти глаза цвета исцарапанного алюминия. Ему улыбаются в ответ и позволяют лечь на себя, не выходя из разморенного тела, уткнувшись в подушку лицом. Оба расслабляются. И несмотря на то, что тяжело дышать, несмотря на Новый год за окном, у них свой праздник. - Пойдём в душ, - Женя выходит из любимого тела, встаёт и тянет Лёшу на себя. Парни идут в ванную. Встают под капли. Джон настраивает воду и за песней струй слышит всхлип. Разворачивается. На него смотрит Лёша, зажимая рот ладонью и стараясь не выпустить слез. Мужчина не должен плакать. Старший подходит к нему и обнимает. Алексей поднимает голову и смотрит в потолок, теперь позволяя тихо слезам течь, прижимает мокрого Женю к себе. - Не прощу тебя за это, слышишь? В ответ в шею утыкается нос, вдыхая запах пота, прошедшего секса и самого тела. Внутреннее напряжение снова возрастает и резко взрывается, вынуждая Лекса опустить лоб на плечо Джону и рыдать. Рыдать взахлёб, потому что таким счастливым он ещё никогда не был.