* * *
Джимин сидела в кафетерии, который был расположен неподалёку от университета, и пыталась снова начать писать лирику, но что-то мешало. То ли лапша, коей она питалась уже неполные два дня, была слишком солёной, то ли парень-блондин, сидящий впереди, через два стола, слишком пристально на неё смотрел. Девушка не любила таких: слащавые, сумасбродные, а этого молодого человека она точно знала не понаслышке. Связываться с Ким СокДжином было опасно. Дело даже не в том, что он хубэ Шин и находился на уровне «университетский бабник», а опасность заключалась в том, что мог очень здорово припахать к своему блогу. Джимин этого немного боялась, а оттого и смотрела зверем на парня. Задребезжал на беззвучном режиме телефон, и Шин склонилась над экраном, видя сообщение от Хончоля. Достаточно двусмысленное «я кончил» заставило девушку ухмыльнуться и написать в ответ «не забудь воспользоваться салфетками». Она так любила посмеиваться над этим парнем, он был действительно смешон: когда оканчивал первый курс, поцеловал её при одногруппниках, сказал, что она его девушка, а потом получил такие мощные пощёчины, такое унижение, что до сих пор не мог забыть. Но всегда соглашался быть на подпевках у Джимин. Ведь она — главная, а все остальные люди на заднем плане. Даже если они выше. СокДжин в это время обдумывал новую тему блога, выбирал между «завести отношения для себя» или «подтолкнуть кореша к девушке». Для себя он всяк найдёт отношения хоть навсегда, хоть на одну ночь, а вот Нам Джун уже который месяц захлёбывался слюнями при виде Шин Джимин, что сидела сейчас почти перед Джином и открывала грязными руками банку с колой. «Готовься, Нам Джун, ты мне пять тысяч вон должен, так что будешь моим подопытным кроликом», — наблюдая за тем, как вертихвостка раздумывала над лирикой, Ким набирал сообщение, одновременно косясь в сторону девушки, что всё же смогла, вытерев руки влажной салфеткой, открыть банку с лимонадом. Ответ пришёл незамедлительно. «Хён, я пока не знаю, что ты там задумал, но я тебя придушу, если твоя затея окажется опасной для жизни». А затея была действительно опасной. Эта маленькая девчушка Шин Джимин пленила многих студентов (да что студентов, пара преподавателей из мужского звена отчаянно краснели, чувствуя за километр сексуальную ауру этой студентки, сладко лелеяли мечты, в которых она защитит диплом и останется с ними в качестве преподавательницы). Хотя, стоит признаться, было и много её завистников — андеграундная рэперша, записывающаяся с продюсером, что работал за «спасибо», порой за тумаки и на чистом энтузиазме, хорошо продавала на сайтах свои песни для прослушивания. В стипендии она не нуждалась, хоть, так как она была на бюджетном отделении, ей перечислялись кое-какие деньги. Их она копила «на лучшую жизнь», хотя знала, что такая жизнь будет у неё только тогда, когда смачно подсосёт директору какому-нибудь агентства. В актёрский бизнес по-другому в нынешнее время никак не пробраться. Пары не сказать, что были скучными, они просто уже надоели. У кого-то сейчас окна, те студенты ходили по коридорам либо же заседали в библиотеке, одна только Джимин, пришедшая почти свежая и почти отдохнувшая с собственного окна, сидела на поточной лекции и пыталась не заснуть. История всегда выматывала её в школе, а история театра и театрального искусства в университете тем более. Тошнило уже от одного этого слова, начинающегося на «и». Но зато эта пара была последней. — Джимин, идёшь домой? — одна из девушек, у которой были завиты волосы, улыбнулась Шин, которая с отсутствующим выражением лица кидала в сумку ручку и тетрадь. — Спасибо, не калека, дойду сама, — оправив кардиган, Шин первая покинула аудиторию, невзирая на откровенно неприязненные взгляды тех девушек. — Тоже мне, курицы. Удача была бы прямо на пути Джимин, если бы не возникший будто из ниоткуда Нам Джун, в которого девушка втемяшилась, морща нос и затем поднимая глазки. Помада, которая совсем недавно была нанесена на тонкие губки, оказалась на светлом свитере парня, и Шин принялась отплёвываться, как кошка, от шерсти. Возмутительно! Фу! Какая мерзость! — Привет? — Джун немного заикался. Он ещё не слышал плана Джина, но уже обоими яйцами чувствовал, что план связан с этой девчушкой в кожаных штанах. А поэтому стоило наладить контакт, хотя бы передав тот самый браслет, который она обронила в звукозаписывающей студии. — Пока. Девушка обогнула его, направляясь прямиком к выходу из университета, а пара парней с Хончолем во главе заржали, как кони, обнажая зубы. Ким выдохнул медленно, настолько, насколько можно, и направился на улицу, но Джимин не было поблизости. Только Джин ждал его у заказанного такси, в котором должна была решиться судьба первокурсника. Дай бог ему выжить после плана Кима-старшего. Парни сели в салон машины, одновременно захлопывая дверцы, и СокДжин откинулся на спинку, пристёгиваясь. Нам Джун повторил за ним. Некоторое время они ехали молча, старший, сложив губы трубочкой, переписывался с одной из своих нун, а потом раздражённо спрятал телефон в рюкзак. Откашлявшись, он повернул голову к своему хубэ, смерив того хитрым взглядом. Если этому пай-мальчику перекрасить волосы в белый и сделать андеркат, дай бог Шин Джимин посмотрит на него. А если одеть его как байкера? Не, Киму не подойдёт это. Но вот от свитера, на груди которого остался чёткий поцелуй от девушки, придётся избавиться. — Так вот, Джун, мне нужно обновление для блога, хочу ввести рубрику «устраиваю личную жизнь своего кореша». Ну, а так как ты мне задолжал, ты должен будешь, следуя моим советам, соблазнять саму королевишну Шин Джимин. Сказать, что Ким Нам Джун выпал, — значит ничего не сказать. Он просто-напросто охуел.Часть 1
23 сентября 2021 г. в 20:32
— Ты охуел?
Миниатюрная коротковолосая шатенка с накрашенными розовым цветом губами пыталась сдерживаться, но не получилось. Мин Юнги, сидящий за аппаратурой, понизил звук до минимума, глядя на ссору Джимин и Хончоля. Последний не хотел впихивать в лирику мат, но Джимин всё сделала, как всегда, по-своему, а поэтому парень пытался сопротивляться. Но эта нахалка, которая была старше его на год, всё же сделала по-своему. Юнги, который был младше обоих, пытался потихонечку ретироваться с поста главного продюсера этих двоих, да во всём университете не найдётся продюсер лучше, чем он. Вот парень и страдал.
— Я тебя в землю зарою, если ты перепишешь мой текст и сделаешь так, чтобы Юнги неправильно свёл всё, — четверокурсница бросила достаточно злой взгляд на Юнги, который, лишь чудом не икнув от страха, попытался сползти на пол. Он знал — к этой кошечке, которая с лёгкостью выпускает коготки, надо подходить осторожно, лучше не злить. — А ты что сидишь? Надевай наушники, пока не запишем хоть первую партию, из студии не выйдем!
Джимин в последнее время раздражалась всё больше и больше, казалось, что эта кошка, речитативом зачитывающая партию с матом, могла покрыть нецензурной бранью даже ректора университета. Нет, она не вылетит с факультета актёрского мастерства, хоть её душа всегда была расположена к рэпу и музыке, потому что может просто сказать: «простите, господин ректор, я злюсь, чтобы подготовиться к экзамену, который решит всё в моей жизни». Потом, конечно, она сдаст любой экзамен легко.
Кошкам ведь всё по плечу.
Нам Джун зашёл в студию в тот самый момент, когда Джимин швырнула листками с лирикой в Хончоля с факультета драматургии. Юнги пытался не обращать на этих фриков внимания, занимаясь сведением трека, а когда голос Шин возвысился до визга, убрал звук, чтобы за стеклом не было ничего слышно. Это было забавное зрелище: миниатюрная девчушка, по которой не скажешь, что ей двадцать три — максимум девятнадцать, её подруга, младше на два года, Со Юна, и то выглядела старше, орала на высоченного парня, который буквально бегал от неё из угла в угол.
— Опять кричит? — Ким сочувствующе похлопал по плечу своего хёна, с которым познакомился полгода назад — именно столько он учился в этом университете, был на факультете звукорежиссуры и думал, что придурковатых студентов тут отродясь не было. Ан нет, были свои чудаки. Взять хоть эту странную, но притягательную Шин Джимин, которая обожала закалывать передние пряди сзади, а ещё писала крутые, по мнению Джуна, тексты. А ещё был человек на третьем курсе, обучающийся вместе с Хончолем, которого Ким хотел бы забыть как страшный сон.
Имя этого кошмара ходячего — Ким СокДжин, блогер, всеобщий любимчик и красавчик. До уровня Тони Старка с его «гений, миллионер, плейбой, филантроп», конечно, не дотягивал, даже поднявшись на носочки, но всё же что-то от него от этого парня было. Нет, никак не гениальность. Воистину прекрасная внешность и раздутое самомнение.
Джимин вышла в контрольную комнату звукозаписи и, нажав на какую-то кнопку на микшерном пульте, сухо передала: «не выйдешь, пока сексуально не скажешь ту фразу, ты меня понял?» Нам Джун засмотрелся на тыл девушки, обтянутый джинсами, и пропустил момент, когда та обернулась, показывая средний палец Хончолю и направляясь к двери, толкая Кима плечом. От неё сквозило дикой яростью, которая проецировалась прямо в мозг и ударяла по венам адреналином, и парень невольно обернулся. Зазвенел один из упавших браслетов с запястья девушки, и Чон Хончоль еле сдержался, чтобы не ударить рукой по стеклу, чтобы парни включили звук и услышали его.
— Юнги, блядь, если я сейчас не запишу это грёбаное последнее «Puss, puss», то первым на эшафот Джимин отправишься ты, понял? — парень рыкнул, показывая свой авторитет среди младших. Но конечно же, его голос выдавал то, что они все вместе должны бояться эту девчушку, что вышла, как демоны святого креста. — Я никак не хочу, чтобы она порвала мне жопу одним пальцем.
— Хён, ты, главное, смазку с собой таскай, — нажав на кнопку, что чуть раньше вдавливала Джимин, Юнги снова отключил звук. — Давай уже.
И раздражённый парень снова принялся записывать слова.