EDO 2103: камигакари

Первый месяц работы над «Химико» должен быть волнительным и чарующим моментом, но все, что Такарада тогда чувствовал — легкое раздражение на грани сознания. Произошел сбой. Ну конечно. Нельзя было до его прихода? Его назначили в новый узел спустя пять лет его усердной работы в отделе отладки простого искина, необходимого для работы каких-то чуть более важных отделов уровнем доступа выше. Кодовые мартышки, так их называли ребята на сто пятом. Он абсолютно не был заинтересован в том, зачем «Хорин» это необходимо, как именно его называли придурки с других этажей, потому что Такарада — хороший работник, знавший, что стоит говорить, а что нет. Его субтильность и исполнительность стоила многого, и, видимо, именно это и требовалось руководству, когда его перевели в узел «Химико». Официально это, конечно, повышение. Она — венец творения «Хорин». Немногие знали ее страшный секрет — что это искин — и что именно ее работа обеспечивала большую часть стабильного функционирования компании. Такарада пришел в корпорацию до первой грандиозной резни, однако был слишком далеко, чтобы лицезреть хоть долю ее последствий, но застал вторую; ему известно, что в результате первой погибла разработчик программы, Хорин Аи, но, вновь же, его это абсолютно не интересовало. Такарада был здесь затем, чтобы выполнять свою работу, и не более. Поэтому, когда он подписал множество документов про доступ к высшему уровню корпоративной тайны, прошел унизительные проверки на возможность шпионажа и прочий бюрократический ад… Он совершенно не удивился, когда узнал секрет «Химико» — что ее «начинкой» является человек. Искин дублировал людское сознание, обрабатывал и формировал себя. Резидент — как ядро, необходимое для стабильной работы, но не столь уж и существенно важное. Проще говоря, с человека снималась копия. Как юрэй, цифровой призрак, при жизни. Такарада тогда не знал, кто являлся резидентом. Догадывался, что до первой резни им была сама Хорин Аи, но его это практически не заботило. Какое дело? Он тут просто для стабильной работы. Поэтому он благоразумно помалкивал и лишь иногда задумывался, не являлись ли сбои в работе «Химико», следовавшие за второй резней, последствием смерти второго резидента. Это не столь уж и страшно. На самом деле, почти разумно. Корпорации постоянно продумывают нечто столь дикое, но резидент тут — такой же сотрудник, как и они все. Возможно, он работал посменно с кем-то. Это было бы логично. Отдел, обеспечивавший контакт с ним, находился немного в другом узле, Такарада почти с ними не пересекался и не слышал от них ни слова о том, что именно творилось в ядре «Химико». Видимо, настолько это был огромный секрет. Он размышлял порой по ночам о том, кто это мог быть, и во снах ему являлись шаманки в ярких одеждах, в чьих волосах застряли перья, а голос эхом разносился по коридорам холодной лаборатории. И затем произошел тот сбой. Роковое событие. Отдел, отвечавший за непосредственный контакт с резидентом, не справился; их здорово сократили из-за предыдущего инцидента в сотом году, поэтому они были в панике. Такарада, как человек, работавший на более-менее схожем узле, сейчас был единственным, кто хоть что-то понимал в вылезших цифрах, а еще одним из немногих, кто не поддался панике — поэтому, понимая, насколько все плохо (и какие все вокруг неразумные дебилы), поспешил к ядру. Завел пароли, чирканул картой в прорези: и двери с тихим шипением разъехались, когда как сам Такарада проник внутрь, в подступавшие коридоры. За ним моментально вторгся другой отдел, не слишком ему знакомый, и оружие у них наготове (не смертельное; но, тем не менее) его чертовски озадачило, но не так сильно, как полное равнодушие к тому, что он вроде бы как несанкционированный по всем правилам посетитель. Впрочем, видимо, была причина. Затем он поднял взгляд вперед. И смутные подозрения накрыли его с головой. И осознание — вот она, собственно. Причина. Впереди, в коридоре, стояла фигура. Он увидел резидента — определенно точно. Кто еще? Это… женщина, он не был уверен, но при должном взгляде стало видно; прорезиненная аугментация конечностей, куча разъемов на позвоночнике, сейчас свободных, судя по неприятному запаху гари в воздухе — выдранных весьма резко. Он ждал, что сотрудник будет выглядеть как-то… более презентабельно, что ли? Но на ней раннерский костюм, причем какой-то… Словно не по размеру, висящий мешком. На башке — шлем со свисающими проводами. Без явных прорезей для глаз, но, наверное, прозрачный изнутри. Такарада видел подобные технологии, но все равно насторожился. Он замер, нерешительно; резидент же развернулся в их сторону, медленно, и отряд за ним вскинул оружие. Его рывком схватили за плечо и спрятали за собой, отчего вопросов стало еще больше. — Химико-03, выход из-под контроля. — Опять?.. — бубнеж рядом. — Запрашиваю разрешение использовать седативные. — Разрешение получено. «Опять», значит? Глаза у Такарады невольно сузились, недоверчиво. Что за резидент такой, если его надо держать под контролем? Он замер, когда та резко — настолько, что плитка под босой ногой треснула — сорвалась с места, ощутил, как встали волосы на затылке дыбом. Его предупреждали, что работа с ядром связана с некоторого рода риском, но он не подозревал, что с подобным! Едва не вскрикнул, когда резидент оказался рядом и одним ударом локтя снес одного из бедолаг, впечатывая в стену. Так быстро разобралась, что подумалось: да ну нет, что-то тут не то. Обычно резиденты — задохлики-задроты, которые почти все время сидят в Сети. Явно не те, кто «выходят из-под контроля» и обладают столь впечатляющей физический формой, или ее остатками, так подумалось Такараде, потому что фигура перед ним где-то между «поджарой» и «тощей». Но навыки явно были. Но после она успела немного, разобраться лишь с двумя: затем в нее выстрелили, накачали успокоительным так, что она почти мгновенно осела на землю и рухнула на чистую кафельную плитку. Один из выстрелов ушел в шлем, и тот с характерным шипением открывающейся техники раскрылся, обнажая лицо. Спутанные волосы, остекленевший — от такого количества седативных, еще бы — взгляд. Такарада в ужасе смотрел на нее, затем на то, как двое подхватили резидента под руки и ноги и потащили обратно, его же самого, застывшего, хлопнули по спине. — Идем. Надо провести обратное подключение. Плюс отладить системы. Такарада, разумеется, не произнес ничего, лишь сухо кивнул. Он краем глаза наблюдал за тем, как вернули резидента обратно к неудобному на вид креслу с множеством проводов, как кто-то притащил шлем. Сам он занялся незначительными работами позади этого страшного агрегата, изредка косясь вперед. Детали сложились сами собой: резидент, очевидно, один, и это кто-то, кто тут быть не желает. Но почему? Это нелогично — все равно что держать заряженную бомбу под рукой, зная, что взорвать ее могут в любую секунду. Ему хватило благоразумия, чтобы не интересоваться еще одним проводом, который другой отряд подключил к руке женщины. Какая-то жидкость, цветная, отчего набухшие вены приобрели пугающий яркий оттенок. Резидент не проснулась, но даже сквозь сон заворочалась, захныкала, словно умоляла прекратить. Такарада постарался не думать обо всем этом. Он просто делал свою, черт возьми, работу. Помог подключить все висящие провода, в том числе и к шлему. Судя по всему, это просто удобное устройство для вывода информации не на оптику, но выглядела эта дрянь пугающе. Он лишь крепче сжал зубы, когда затылочный порт с тихим щелчком принял шнур, даже не люфтя. Они оставили резидента в одиночестве и вышли, вместе; Такарада лишь обронил сухое: — И часто такие неполадки? — В разумных пределах. Проще говоря, ему намекнули не слишком копать в этом направлении. Но Такарада — блестящий сотрудник. Его равнодушие и один лишь вопрос явно дали руководству понять, что он — бездушная машина корпорации, не интересующаяся ничем, кроме приказов. Поэтому спустя какое-то время его перевели в отдел непосредственного контроля ядра и поставили ответственным (одним из) за прямые отладки «Химико» в ее ядре. Что, разумеется, подразумевало под собой контакт с резидентом. Поначалу Такарада хотел отказаться, его, признаться, до усрачки пугала перспектива быть придушенным той бешеной женщиной, но платили там солидно, а он не из тех, кто стал бы отказываться от столь лакомого кусочка. В следующий раз, когда Такарада вошел в ядро — там царил полумрак, а он совершенно один — резидент ходила по комнате, словно запертый в клетке хищник. Шлема на ней сейчас не было. Волосы, явно крашенные (но успевшие отрасти), сейчас свисали до лопаток, неаккуратные, взгляд исподлобья — угрожающий. С таким диким видом она не выглядела как человек, ответственный за столь важный проект, словно готова была обращаться с ним как угодно, но не подобающе положению. Рядом с креслом Такарада подметил несколько пустых пачек концентрированного пюре и батончики для тяжело аугментированных. Провода все еще были подсоединены к ней, все, и тянулись следом, туда, куда шла и она, создавая причудливые переплетения на полу. Когда Такарада вошел, ее взгляд мгновенно впился в него. Несколько секунд она смотрела, пристально, и затем голосом, хриплым, обронила: — Это был ты. Подразумевая, конечно же, недавний инцидент. Такарада решил не быть полным ублюдком, хотя выданные ему инструкции не наказывали заводить знакомство с резидентом, а потому быстро поклонился и представился. — Меня зовут Такарада Койке. Приятно познакомиться. Теперь я буду в числе отладчиков системы. По ее удивленной реакции он начал подозревать, что иные сотрудники отладки игнорировали существование этой женщины, как и она — их, а потому подобная формальная вежливость выглядела тут неуместной. Но Такараде неожиданно стало плевать. Некоторые негласные правила были невероятно тупы, единственное, чему он точно следовал — инструкциям безопасности. Отладка — простая формальность, проверить пару кабелей, посмотреть настройки. Все это время резидент наблюдала за ним, внимательно, и, когда Такарада закончил с процессом и поклонился на прощание, давая понять, что он все, она — неожиданно робким тоном для человека, что ногой оставил добрую вмятину на плитке (ту не сменили до сих пор) — вдруг произнесла: — Ты временно тут? Некоторое время Такарада подумал, отвечать ли. Но в инструкциях не было запрета на контакт с резидентом, а потому он решил продолжить роль приличного человека, а не полной письки: — Нет. Меня перевели. — Любопытно… Резидент вновь начала расхаживать по кругу, поглощая его взглядом. Такарада же стоял на месте, размышляя, нужно ли было продолжать этот странный разговор, его опередили; резидент, изгибая губы в кривой ухмылке, обронила хриплое: — Что ж, было приятно познакомиться с тобой, Такарада. — А Вы? — вскинул бровь он. — Что — я? — Как Вас зовут? Это явно не тот вопрос, который ожидала услышать резидент, и она странно на него взглянула. Видимо, все как он и предполагал: его посменщики не удосужились даже познакомиться, механически выполняя работу. Ну и козлы. Профессионализм так и прет. Для пущей убедительности Такарада поправил очки и многозначительно взглянул на резидента, мол, ожидаю, но, к его удивлению (и некоторому подозрительно нехорошему разочарованию) та вдруг осклабилась: — Зачем тебе? Недостаточно названия проекта? — «Химико» — это искин, — раздраженно отчеканил Такарада. — А Вы — вполне себе человек. Но если не хотите, я не настаиваю. Это простая вежливость. Стоило ему произнести это, не скрывая злости в голосе, как лицо резидента изменилось, за секунду. Пугающая до этого злость сменилась на робкую неуверенность, словно такое отношение ей было незнакомо, и она молча взглянула на то, как он отвернулся и быстрым шагом направился к двери. Провода не давали ей дойти до дверей, поэтому, размышлял Такарада, она и отключала их раньше, что, вероятно, вело к сбоям: слишком резкий скачок уходящей вникуда энергии. Ему не понравилось, что он тут увидел, но Такарада — хороший сотрудник, поэтому он держал мысли при себе. Резко замер, когда услышал позади: — Харада. И обернулся. Теперь, в полумраке темной комнаты с включенными лишь некоторыми экранами, резидент, откровенно говоря, стала выглядеть жалко. Болезненно-бледная кожа с подключенным к венам проводом; залегшие под глазами тени, отощавшее лицо. Здесь что-то нечисто, понял Такарада. «Хорин» скрывало в себе много секретов, и этот — один из тех, что заставляли спину покрыться холодным потом. Но он ничего не озвучил. Лишь вежливо улыбнулся, жеманно, и произнес: — Приятно познакомиться, Харада-сан. Следующей ночью Такарада взломал сервера компании. Нет ничего проще с имеющимся допуском к «Химико» и знанием нетраннерского дела. Хараду он отыскал довольно быстро — даже не в самых защищенных документах. Явно не успели скрыть все, или просто забыли, кто их разберет. Ему все равно. Он внимательно вчитался в ее послужной список, в примечания, удивился тому, что кто-то полагал, что это мужчина. С фотографии на экране ему в лицо улыбался совершенно другой человек, уверенный, и Такарада ощутил неприятное сосущее чувство где-то в груди. Он заметил, что следы существования такого человека, как Харада Сен, завершились примерно в то же время, когда случился второй крупный сбой (вторая резня, иным словом) и предположил, что она в этом была замешана. Однако, как и любой хороший сотрудник, он не произнес ничего, лишь стер следы своего нахождения на серверах. Над «Химико» он работал в графике один через шесть с шестью другими посменщиками. Раз в неделю, в общем, в остальное время занимался другой работой. В их обязанности входили быстрый осмотр, и, подозревал он, остальные были не особо заинтересованы в контакте с резидентом; парой слов перебрасывался лишь он. Вероятно, чуть задерживался тоже, отчего его показатели по времени занимали больше, чем у других, что Такарада сухо чеканил руководству мантру о более тщательной проверке из-за некоторых накладок и предыдущих двух слетов системы. Сначала Харада не слишком-то горела с ним общаться. Он понимал, почему. Сейчас он был скорее один из стражей ее тут заточения (за что бы то ни было), это как лишнее напоминание о неприятных воспоминаниях. Иногда они перекидывались парой фраз, но не более. По наблюдениям Такарады, Харада тут откровенно скучала — несмотря на то, что ее разум прогонял через себя огромные данные, такая рутина и отсутствие общения сказывались на ее… как это назвать? Психическом состоянии? Ядро обособленно от Сети, здесь нет развлечений, других людей, ничего — такое вело лишь к пущей деградации речевых и мыслительных процессов. Вероятно, односложные ответы — просто подобающий результат подобного длительного ограничения. Могло ли это сказываться на работе самой «Химико»? Вряд ли она покидала эту комнату с момента смерти второго резидента. В ядре была дополнительная дверь, и Такарада подозревал, что там скрывалась уборная. Поэтому в один из дней, когда та уже даже не бродила по комнате, устало раскинувшись в кресле — сегодня цвет ее лица был особенно близок к белому — Такарада аккуратно уронил: — Вам здесь не скучно? Некоторое время Харада не отвечала, но потом все же кивнула. Взгляд ее был устремлен в пустоту. Такарада замялся на месте, размышляя. — Вам принести что-нибудь почитать? — Почитать? Реакция есть. Она запрокинула голову и взглянула на него с легким подозрением, затем искривила рот в безобразной улыбке. — Сюда запрещено проносить нерегламентированные предметы. — Технику, — уточнил Такарада. — Про бумажные книги такого примечания нет. — И где же ты их возьмешь? — Знаю места, — уклончиво. — Ну так? Или Вы продолжите и дальше тонуть в своем застое? Вероятно, его раздраженный голос сыграл свое дело, и Харада вздрогнула. То, как расширились ее глаза и тут же сузились зрачки, не понравилось Такараде, словно у дикого зверя, загнанного в угол, но он промолчал; и кивнул в ответ на такие же спешные дерганные кивки. Дома у его деда валялась целая коллекция бумажной литературы, которую тот по сентиментальным соображениям не выкинул на помойку; вряд ли дед стал бы бубнить, если Такарада даст парочку напрокат. На следующую смену он принес книгу. Это что-то незамысловатое, рассказы Акутагавы для начала, классика в лучшем ее виде; Харада почти вырвала у него книгу, и они впервые соприкоснулись вообще — и впервые он ощутил, насколько холодная у нее кожа. Это все из-за цветной жидкости, осознал он, запомнил цвет и консистенцию, и, ночью следующего дня, порыскал по корпоративным архивам закупок, ища хоть что-то похожее. Их узел закупался не столь уж многим (официально), поэтому он полез глубже, насколько позволяли его умения и доступ. Находит препарат «п-8-9-3», и, затем, обратился к своим контактам в подполье — через одного приятеля. И покрылся холодным потом, когда тот скинул ему информацию о чем-то похожем. Парамита-893. Военный наркотик, заставлявший работать на износ. Быстрое привыкание, крайняя степень ядовитости. Как усилители реакции, только опасней. Теперь уже не использовался, официально, конечно же; на деле еще как. Сердце и мозг не выдерживали подобной нагрузки, вчитывался Такарада в мелкий подробный текст, и вскоре пользователь умирал, но до этого — работал в сотни раз эффективней, чем мог без. Все это связано со второй резней. Все это связано с крупным сбоем. Все это… Харада из отдела внутренней безопасности; скорее всего из-за нее что-то произошло с предыдущим резидентом. Но почему заменили ею? Она не нетраннер, даже, показатели Химико-03 в разы хуже второй версии, не говоря о первой. Это какая-то месть? Тогда он еще не понимал, но сейчас смотря на ситуацию спустя месяцы, мог лишь криво улыбаться. Разумеется, это месть. Тайтэн выместил злость на человеке, который не сумел спасти его дочь. Как же глупо. Как же глупо… Когда он вернулся через неделю, ему всучили книгу. Харада вымученно улыбнулась на приветствие, но сегодня она стала выглядеть чуточку лучше, появилась какая-то осмысленность во взгляде. — Не понимаю такого. Особенно про паука и ад. Как будто такое возможно… — Это про искупление грехов, — сухо заметил он, и Харада нахмурилась. — Чушь! Она жаловалась на книгу всю работу Такарады, оживилась, то и дело говоря, что классика не для нее. Такарада внимательно слушал, конечно же, но молчал. Лишь фыркнул, когда та обронила, что в последний раз книгу она нормально читала лишь в школе. Все ясно — взгляните на этих корпоративных работников, все-то им некогда. Рассказы он забрал, но затем всучил Хараде новый том — уже Дазая. — Да ладно, — проскулила она, — я зря, что ли, распиналась про классику? — Читать — полезно для ума, — съязвил Такарада. — Тем более, у меня почти нет современного бульварного чтива. Не умничайте. Так и проходило их общение. За неделю Харада успевала прочесть принесенную ей книгу, и затем, всю рабочую сессию, распиналась о том, как ей не понравилась. Комедия. Не все, конечно, стоило отметить. Какие-то романы она оценивала, особенно детективы, якобы заставляло гадать, кто же виновен. После начала «книжного» обмена показатели третьей «Химико» понемногу выросли, и Такарада сделал вывод, что это и правда было связано с мозговой активностью. Его, несомненно, обрадовало, что он отвлек ее от мрачного настроения и даже мыслей о побеге, что, разумеется, завершатся ничем. Отсюда не уйти. Не сбежать даже с помощью паутинки. Так продолжалось… долго. Около полугода, наверное. Наверное, они даже сдружились. Харада вне своего пассивного состояния оказалась достаточно остроумна, много знала, и рассказывала про всякие обходные пути в работе «Хорин», о которых ранее Такарада не подозревал. Он же притаскивал ей помимо книг еще и какие-то снэки, лишь алкоголь не мог — но ей, кажется, хватало и простых протеиновых батончиков, лишь бы не пюре из пакетиков. Дед дома все шутил, дескать, Така завел себе девушку, в ответ на что он огрызался и один раз пожаловался Хараде, мол, как так можно. И понял, что совершил ошибку, потому что Харада как-то зловеще заулыбалась. — Така, да? — Так! Не сметь!.. Но было поздно, и теперь он был не Такарадой, а Така-кун. Она рассказывала ему про свою старую работу, про коллег, лишь одно не упоминала — как оказалась тут. В какой-то момент он выменял себе почти все оставшиеся смены на неделе, кроме тех дней, когда у него выходной, и, кажется, их дружба стала чуточку проще. Легче. Приятней было видеть человека, который не игнорировал твое существование, чем молчаливых эмиссаров воли господина Хорин. Руководство удивлялось этому, но Такарада пояснил свои выводы о ментальном состоянии резидента и растущих показателях, сыграл, что все это просто работа, а не настоящая дружба, и его невыразительное лицо помогло, впервые — ему доверились. Иногда Такарада размышлял, что именно это — инцидент со вторым отключением — заставил Тайтэна начать сходить с ума. И Харада в этом была как-то замешана. Но он благоразумно молчал, ведь это явно не та тема, какую она захотела бы поднимать. Но парамита все же давала свой эффект. Отравляла ее тело и разум. В какой-то момент, когда Такарада пришел в камеру, вопреки ожиданиям Харада не поднялась с кресла; книга лежала на полу, рядом, а сама она свернулась в компактный клубочек, кажется, витая между сном и реальностью. На ней была лишь нижняя часть костюма, торс был оголен, и впервые он увидел шрам — тонкий, длинный, идущий от низа живота куда-то вверх, к груди. Извивающийся, словно змея. Поначалу Такарада стушевался от такого зрелища, но потом все равно подступил, потому что не мог себе позволить дать заднюю. Он осторожно подошел ближе, боясь, что сейчас разбудит, но потом заметил болезненную испарину на коже, напрягся. Она не проснулась даже, когда он коснулся ее плеча, раскаленного. Но это заставило ее вздрогнуть, отпрянуть, словно в испуге. Только после оклика кое-как она раскрыла глаза. Подняла голову и мутным взглядом взглянула на него, словно сначала не узнавая. Всего на секунду он заметил страх в ее взгляде. Но потом исчезло. — Ах, — губы растянулись в нездоровой усмешке. — Это ты. — Что с тобой? — Такарада забыл даже про отладку системы, опустился рядом. Взял ее за руку, сжимая пальцы, и чувствуя — неживые, механические. Но холод тела пробирался даже сквозь металл, словно чувствуя. — Ты очень плохо выглядишь. Мне позвать медиков? Хотя он догадывался. Догадывался… но так ничего и не сделал. Харада завертела головой, отказываясь раскрывать причину. Ничего не помогало, ни просьбы, ни сухие факты. Такарада боялся прибегать к угрозам, потому что видел, что стоило ему поднять голос, как что-то в ней словно щелкало. Все дело было в том, что произошло, из-за этого ее ментальное состояние пошатнулось, и он не хотел играть на этих слабостях. Сначала она не хотела раскалываться, но затем все же сдалась: — Этот наркотик… постепенно меня убивает. Не думаю, что продержусь очень долго. По многим причинам, — рука Харады скользнула вниз, на шрам. Тогда Такарада лишь нахмурился, не слишком понимая, хотя ощущал, что ответ маячит на грани. — Обычно эффект начинался уже позже. Когда ты уходил. Я не хотела, чтобы кто-то видел… — Я могу попросить обезболивающего. — Не сработает, — качнула она головой. — Я знаю, Така. — Откуда, не попытавшись? Не надо апеллировать одной лишь логикой. Он попытался сказать это нейтрально, но, видимо, это была больная тема. Неожиданно, зрачок у нее резко сузился, отчего он невольно отпрянул. — Потому что я была на твоем месте, черт возьми! Тоже приходила к предыдущему резиденту! Таскала ей всякое, в том числе и таблетки! И ничего ей не помогло! Голос Харады сорвался на крик, истеричный, очередной эффект от наркотика, но затем ее перестало колотить; осев в кресле, разбитая, измученная, она прикрыла глаза и закусила губу, крепко, затем пробормотала: — Прости. Эти вспышки… Это все из-за него… — Наркотика? Впрочем, Такарада понял ответ. Некоторые детали начали складываться сами собой. Химико-02, второй сбой, психоз гендиректора. И Харада — тут, словно кошка в коробке. Он не стал сопротивляться, когда она взяла его за руку и прижала ладонь к лицу — тому месту, что еще ощущало тепло. Лишь скривил рот, когда она вновь закрыла глаза и съехала вниз, по креслу. И сидел, не шевелясь, и только потом, спустя несколько минут, тянущихся ужасающую вечность, услышал ответ — шепотом, одними губами. Одно имя. — Тайтэн. Последняя деталь. Осознание, неприятное, горькое, но он мог лишь поджать губы, зная, что его утешения не дали бы ей ничего нового. Взяв ее за руку, Такарада опустился рядом, на подлокотник. Некоторое время они молчали, пока, вдруг, случайно не обмолвился: — Если хочешь… Можем поговорить. — Там не о чем говорить. Молчание. — Иногда проще выговориться. Знаю, неприятно, но… — Может, и проще. Но тебе не понравится. Кто о таком говорит? Он пожал плечами. — Я не стану осуждать. — Так думаешь? — Иначе бы не представился. И не сидел сейчас тут. Кажется, аргумент сработал. В ответ — поджатые губы. — Просто… мерзкая история… — взгляд ее опустился в сторону, а на устах заиграла кривая улыбка, почти сдавшаяся. — Тебе не понравится. — Если надо… я выслушаю. — Ты слишком хороший человек, Така. Таких не бывает. Бывают, подумалось ему. Еще как. Просто тебе встречались ублюдки, не заслужившие жизни. И, потом, получил историю. О том, как эту камеру навестил человек. От него пахло алкоголем, сильным, как он плакался об умершей жене и дочери, и сначала это было жалкое зрелище, но потом, вдруг, взбесился; сказал, что виновница все искупит. Своим телом… дарует ему нового ребенка… В глотке стало как-то неприятно. Но он промолчал, даже когда чужая рука сжала его ладонь очень сильно. — Вот и вся история. Мерзкая… Трагичная… Такараде было не жаль Тайтэна. Но теперь виделось, что прогнозы оказались верны: он свихнулся из-за смерти семьи. От этого его душа гнила, а свой яд он распространял на людей, не относившихся к этой трагедии. Ну, может, чуточку. Но это все равно крайне мерзко. Поэтому он лишь крепче сжал зубы, когда услышал рядом хныканье. Сильнее обхватил ладонь. — А что с… ребенком? Выжил ли он? Нет, узнал. Ребенок был не доношен, родился раньше положенного срока. Жив ли он — ей неизвестно, да и знать не хотелось. Больше вопросов он не задал; не стал терзать, только приобнял крепче, и уставился в пол. Что тут сделать? Но надо было… Надо… Плечо под пальцами было костлявым, слишком, это все мерзко, неправильно. Пора, Такарада. Настал момент, о котором ты думал. Но все откладывал. Дальше — только смерть. — Ты думаешь, я этого заслуживаю? — блеклый вопрос. — Это ведь моя вина. Что Цубаки… — Нет, — оборвал он, резко. — Не твоя. Вновь молчание. Многие ошибаются. Не Харада заперла тут Хорин Цубаки. — Как я не хочу умирать… Боже, как же не хочу… Если бы только тогда… Такарада помнил человека с фотографии, и видел сейчас перед собой лишь бледную тень, ту, во что ее превратил Тайтэн. И, неожиданно, его охватила невероятная ярость, какая еще никогда не касалась до этого. Его рука пробежалась по ее волосам, успокаивая, но лицо не изменилось — осталось спокойной равнодушной маской. Но все, что думал Такарада в этот момент, лишь одно — имена ее бывших коллег, тех, кого Харада упоминала в диалогах. Нитта. Никайдо. Люди, не сделавшие ничего, чтобы вытащить ее отсюда… Но, может, у них еще осталась совесть. Когда та упала в липкий болезненный сон окончательно, он поцеловал ее в лоб. Затем, поднялся. После этого он поговорил с Ниттой и Никайдо. И те дали добро. Что ж, значит, оставалось только одно. Настало время решительных действий, но он понимал, что никак не мог начать подготовку без уведомления Харады. Это было бы неправильно, нечестно; да, разумеется, ей наверняка было бы намного приятней узнать, что она спасена вот так резко, открой глаза в ином месте, но Такарада был честен с собой и другими: а потому предпочитал работать, понимая, что все звенья в цепи уведомлены о последующем. К счастью, доступ к ядру у него был круглосуточным, руководство ничего не заподозрило бы, пойми, что он пришел сюда из-за возникших проблем. В логах будет указано, что сначала резидента схватил удар. Затем, сюда ворвался Такарада. Подделать подобное было элементарно, тем более, с помощью Нитты и Никайдо, у которых еще оставались друзья в отделе внутренней безопасности; и, зная, у кого просить, они дали Такараде ключ, ровно на один вечер, чтобы он проделал все чисто и гладко. Хотелось бы разбираться с этим не в одиночку, но откуда у них хорошая команда нетраннеров? Все это — просто крохотный факультатив, в котором участвовало три человека. Два силовика и хакер… Чем-то, невесело ухмыльнулся он, это напоминало второй крупный сбой. Ведь шиноби, помнится, тоже было трое. В точно такой же раскладке. Сегодня Харада выглядела хуже, чем до этого, но, во всяком случае, взгляд у нее был более осмысленным, чем за день до. Сил встать у нее уже не было. Сам Такарада понимал, что, может быть, стоит приступу пройти, будет немного полегче, но он не хотел больше рисковать: ему нужно было придумать что-то сразу, а не ждать у моря погоды. Хорошо, что ее бывшие коллеги согласились. Проделывать все в одиночку… Пришлось бы нанять каких-нибудь шиноби… Нет, слишком опасно. Когда он опустился рядом с креслом, то в него тут же вперился внимательный взгляд. Цепкий. Сейчас, глядя на Хараду ближе, он начал видеть все возникшие проблемы: волосы местами поседели из-за наркотика, часть и вовсе начала выпадать. Масса тела становилась меньше, плюс местами на коже он видел пятна, словно от новообразований. Скорее всего из-за непрерывной работы с «Химико». Плюс легкий гнилостный запах… Сейчас, сразу после свежей улиц, он ощутил его особенно сильно. Она умирала. Продержалась меньше, чем второй резидент. Все из-за установленных имплантов, множества. Без такой тщательности, как было с Хорин Цубаки. Никто не удивится, когда они обманут весь свет. План… Никайдо и Нитта были наготове. Он видел сообщения от них на закрытом канале. Что ж, оставалось совсем немного. Поэтому, нервно улыбнувшись, он аккуратно взял ее за руку, чувствуя, что не знает, как начать этот диалог. Но ему помогли; потому что первой заговорила Харада. — Что привело тебя сюда? Сейчас поздно. — Ты опять не ела? — он покосился на банки пюре внизу. — Не могу. Не лезет… совсем. Я правда пытаюсь. Он не сомневался, что она не врет. Одна из пачек была вскрыта, но из нее почти ничего не съели. — Я должен вытащить тебя отсюда, — уверенно проговорил он, и Харада в ответ лишь рассмеялась. Болезненным хриплым смешком, почти слившимся с кашлем. О, она не верила. Она уже ни во что не верила. Их первая встреча произошла, когда у нее еще оставались силы, но, вестимо, то была последняя их вспышка: больше никаких побегов, лишь больше парамиты для поддержания стабильной работы «Химико», и он, Такарада, приложил к этому руку… Было бы милосердней, пытайся она сбегать до конца, вырывайся, до тех пор, пока Тайтэну бы это не надоело, и он бы не убил и ее тоже, как сгубил свою дочь и жену. Хотя… Нет. Он мог заточить ее в короб, как поступали банды с резидентами. Заточали в ящики, словно в гробы, и использовали, как живые терминалы до тех пор, пока не помрут. С него стало бы. Потому он крепче сжал ее пальцы и тряхнул головой. — Это не шутка. — Така… — Харада улыбнулась ему, и это была жесткая холодная улыбка той женщины, которая работала во внутренней безопасности и знала, что говорит. — Прекрати глупости. Не губи себя. Отсюда… не выбраться. Я знаю. — Ну, вот слишком поздно! — взъярился он, вскакивая на ноги, и, чувствуя на себе опасливый взгляд, заговорил шепотом: — Я связался с твоими друзьями. Они согласились. Но мне придется сделать кое-что очень неприятное. Понимаешь?.. Я не хочу… Как Тайтэн это все делать. Поэтому говорю тебе, но, пожалуйста, поверь. Это ради твоего блага. — Зачем? Харада смотрела на него в ужасе. Но это был не испуг, нет, скорее возмущение, словно она видела самоубийц, добровольно идущих к плахе. Но Такарада знал, что делал. Он учел опыт шиноби, вторгшихся сюда, и сделал так, чтобы не повторилась их ошибка. Это было намного проще, потому что у него был прямой доступ к «Химико», и в этот раз действовали непосредственно сотрудники корпорации. Харада была плоха, просто доживающий последние дни труп, никто не удивится ее мнимой смерти. Никто, даже впавший в паранойю Тайтэн. Он странно на нее взглянул. Зачем… Потому что они друзья? Потому что это нормально — плюнуть корпорации в лицо, если она творила подобное? «Хорин» — не «Накатоми». Без Тайтэна этот проект может стать одним из тех, что дали яркий старт, но впоследствии забылись. Такарада размышлял о том, нужен ли резидент вообще для стабильной работы, в конце концов, искин спокойно дожидался нового «помощника» в перерыве, вероятно, ему более не требовался ассистент. В нем смешались отпечатки трех предыдущих резидентов. Этого должно было быть более чем нужно. Поэтому Такарада просто пожал плечами. — Потому что мы друзья. Вот и все. Вот и все. — Это глупо… — дрожащим голосом пробормотала она, явно не веря. Действительно не понимая. — Никто не будет рисковать так ради… Вот она, корпоративная выправка. Все — только за себя. Никто не поможет другому. Риторика Тайтэна на лицо. — Ну а я — рискую, — отрезал Такарада стандартно занудно, и кивнул в сторону камер. — У меня к тебе последняя просьба. Зацикли запись так, чтобы меня на ней не было сейчас, но поставь в конец момент, как я захожу. Сделала? Отлично. Ничего удивительного, уныло подумалось, что она до этого сбегала. Ей подчинялось тут все, но стоило отключиться от основного терминала, как сразу становилось понятно, что она пыталась уйти. Хорошая ловушка, имитация свободы, угнетающая раз за разом после неудачных побегов. Но ничего. Он бросил быстрый взгляд на лежавшую на полу книгу. Затем вновь посмотрел на Хараду. Ничего. У них все получится. А если нет… У него всегда есть возможность саботировать работу «Химико». — Будет немного больно поначалу, но мне нужно, чтобы ты потерпела. Но потом — все будет хорошо. Все еще не верила. Достав небольшую капсулу, он протянул ее Хараде. Там находилось вещество, замедлявшее жизнедеятельность организма и вводившее его в анабиоз. Сердце не билось, но мозг продолжал жить благодаря этой крохотной капсуле. Такое часто использовали шиноби; и Никайдо с Ниттой помогли ему достать подобное, чтобы уже потом использовать тут. Для «Химико» подобной остановки было недостаточно для подтверждения остановки всех физиологических процессов, но Такарада знал, как повысить допустимый уровень, и это было его следующим пунктом. Он не был романтиком; знал, что надо делать, чтобы обмануть всех. В конце концов, именно такие и выживают. Те, кто знает, а не кто надеется. Но сейчас ему хочется немного поверить… в несбыточное. Дело оставалось за малым. Он планировал также устроить небольшой сбой в системе, чтобы медикам было гораздо труднее оценить жизнедеятельность резидента. Это было в его силах. Все это. О, он был готов. Еще раз взглянув Хараде в глаза, он проговорил, четко: — Я помогу. Как нибудь. Я… Внезапно, его оборвали: — В медицинском крыле… есть женщина с короткими розовыми волосами. Она помогала с ребенком… Попроси… ее помощи. Она наверняка все еще… чувствует вину. И поможет. Соврет.… Потому что ей стыдно. Говорит, словно верит. Но во взгляде — лишь недоверие. Вот так… гниет душа, искалеченная. Но ничего. Он выступит спасительной паутинкой, даже если спустится в самый ад.