По-другому и быть не может

— Эй, рыжий, я знаю, что ты там! — голос Юнги перемежался стуком кулаков о металлическую поверхность. — Если ты сейчас же не откроешь дверь, я вынесу ее к чертовой матери! Но Хосок лишь еще ближе подтянул колени к груди, плотно обхватив руками, и уткнулся в них лицом. Он старательно отгораживался от реальности, возвращаясь к событиям сегодняшнего дня. Отвращение к самому себе наполняло тело, раздирало изнутри, пускало кровь и наслаждалось стонами израненной души. Так хреново, как сейчас, Хосоку не было никогда в жизни. Он все еще ощущал себя неполноценным, эмоциональным инвалидом, неспособным на проявление чувств. Роботом, танцевальной машиной. И ненавидел себя за это. Но еще больше парень ненавидел Юнги. Ненавидел за ту зависимость, в которую попал сам, особо не сопротивляясь. Ненавидел за то, что тот оказался лучше, умнее, талантливее. Ненавидел за его помощь, о которой никто, блять, не просил. Ненавидел за то, что человек, виновный во всех бедах Хосока, ломился в дверь его квартиры и приказывал немедленно открыть ее. Ну да, так Хоби и разогнался. Шмыгнув носом, Хосок залпом допил содержимое стакана, в котором оказался виски, чудом выживший после очередного налета Тэхёна, и вытер губы тыльной стороной ладони. Икнул и… Разревелся от обиды на весь мир в целом и на самого себя в частности. Стук в дверь стих, но Хосок даже не заметил этого. Налил себе еще немного и снова выпил. Опять икнул и вновь разревелся. Понимал, что рыдает вовсе не он, а поглощенный им виски в количестве бутылки «ноль пять», но вместе со слезами из тела уходило все то ненавистное, что случилось с ним не только за сегодняшний день, но и за последние месяцы, с того момента, как в его жизни появился чертов Мин Юнги. Как будто все это произошло не с ним, а с соседом по танцзалу, у которого таланта ноль, не то что у Хоби, способного приковать к себе внимание публики от первого и до последнего жеста. — Блять, ну ты красавчик. — Хоби резко повернулся на звуки голоса и узрел силуэт в проеме балконной двери. — Я, значит, там кулаки себе сбиваю в кровь, а он тут нажирается в одно лицо. Юнги медленно подошел и подхватил с пола пустую бутылку из-под виски. — Ты как здесь?.. — только и смог выдавить Хоби, пялясь на блондина. — Через балкон, как обычно, — ответил Юнги, совершенно по-хозяйски прошел в кухню и принялся шарить по холодильнику и шкафчикам. — У тебя есть что-нибудь выпить, или все сам вылакал? Хосок попытался ответить, но вместо слов у него вырвалось нервное «ик». — Уффф… — выдохнул парень и потер лицо ладонями. Он до сих пор не мог поверить, что Мин Юнги в его квартире. — Че, вообще ни хрена нету? — вернувшись в комнату, поинтересовался Юн, обиженно глядя на рыжего. — П-прос-ти… — выдавил Хоби и виновато пожал плечами. — Ты ушел всего на пару часов раньше меня и успел нализаться, — покачав головой, пробормотал Мин. — Даже мне ничего не оставил. — Я н-не знал, — с трудом подавив очередной ик, ответил Хоби, заламывая руки. — Что ж, тогда предлагаю перебазироваться ко мне, — нагло стаскивая ворчащего Хосока с дивана, произнес Юнги. — По крайней мере, бар у меня имеется, и он далеко не пуст. — Н-не х-хочу, — попытался сопротивляться Хоби, но это не возымело особого действия. Не обращая внимания на жалобное нытье, Юнги продолжал тянуть соседа к двери (спасибо, что не заставил перелезать по балкону), приговаривая: — Можно подумать, я хотел сегодня зачитывать свой рэп. Можно подумать, мне больше делать было нечего, кроме как спасать твою чертову бездарную задницу. Можно подумать, мне охота было выслушивать все эти профессорские штуки о том, что я слишком талантлив, чтобы растрачивать свои силы на самую примитивную музыку из всех существующих. Чем больше Хосок слушал все это, тем больше ненавидел и Мин Юнги, и себя вместе с ним. Осознание того, что он слишком сильно увяз в собственных чувствах к другому человеку, что начал терять себя, разрывало на куски. Хоби ощутил, что постепенно утрачивает связь со своей реальностью, растворяясь в чужой. И от этого становилось тошно. За несколько часов до этого… — Я не пойду, — выдает он вдруг фразу, которая действует на Тэхёна как красная тряпка на быка. Тэ в ответ поднимается и наступает на друга с гневным выражением на лице: — Ты сейчас сгребешь свою жопку в кучку, выйдешь на сцену и покажешь им первоклассный танец. Да они все сдохнут от зависти, что не могут двигаться как ты. Хосок, конечно, был бесконечно благодарен другу за поддержку, вот только веру в себя он потерял где-то между встречей с Юнги и этой минутой. Неуверенность в собственных силах нарастала по мере приближения часа Х и достигла своего апогея как раз в тот момент, когда пришла пора выходить на сцену. — Чон Хосок, третий курс, хореографический факультет. — Голос ведущего проникал в сознание Хоби слишком медленно, движения парня казались заторможенными, однако только Тэхён видел, что Хосок просто боится. И этот страх сковывал парня все сильнее, обхватывая своими стальными щупальцами. Тэ понял, насколько все паршиво, с первых же нот, разлетевшихся по притихшему залу. Он видел танец Хосока не меньше сотни раз, а потому мгновенно разгадал, что вступление Хоби безбожно слил, двигаясь не в такт, резонируя с музыкой. Споткнулся перед прыжком и чуть не упал, с трудом удержавшись на ногах. Но главное, проебал центровой элемент своей хореографии — сальто. Профессор Чхвэ поднял вверх руку, прерывая выступление, и жестом подозвал Хосока. Тот подошел и остановился на самом краю сцены, опустив голову. — Молодой человек, у вас проблемы? — Нет, профессор Чхвэ, — чуть слышно просипел Хоби, восстанавливая сбившееся дыхание. — Возможно, вы получили травму? — не унимался пожилой седовласый мужчина. — Да, твою мать, — рыкнул Тэхён, наблюдая за происходящим из-за кулис. — Скажи им, что ты поломал обе ноги! — Что стряслось? — голос Юнги прозвучал словно раскат грома в тишине, заставив Тэ не то что вздрогнуть — подпрыгнуть на месте и развернуться на сто восемьдесят градусов. — Помоги ему, — выпалил Тэхён с мольбой в глазах. — Пожалуйста. Несколько часов спустя Выпитый кофе понемногу приводил Хосока в чувство. В голове шумело уже не так сильно, а содержимое желудка уже не столь настойчиво просилось наружу. Зато Юнги чувствовал себя просто замечательно. Пара стопок соджу разлилась по телу приятным теплом, и мир уже виделся не таким черным и непривлекательным. Сидящее напротив рыжеволосое чудо куталось в плед и периодически утирало покрасневший нос, однако не стало от этого менее очаровательным. Юнги соврал бы, если бы сказал, что ему не понравилось их сегодняшнее выступление. Такой себе экспромт, который, на первый взгляд, привел преподавательский состав в состояние легкого шока, но вместе с тем на лицах профессоров читалось восхищение смелостью парней, их талантом и способностью представить в наилучшем свете даже самый неклассический вид творчества. Рэп Юнги — вещь слишком противоречивая и неоднозначная. В нем сквозили агрессия и злость, гнев и разочарование. Потому оценивать его было довольно сложно, тем более что экзаменовался не его факультет. Однако хореография на таком фоне выглядела настолько естественно, что казалось, одно без другого существовать просто не в состоянии. И оценено это было наивысшими баллами. Хосок должен бы радоваться, только вот ощущение того, что случившееся — не его заслуга, причиняло боль и вызывало отвращение. — Ты как? — Юнги первым прервал продолжительное молчание. — Хреново, — бросил Хоби, отставляя опустевшую чашку на стол. — Это пройдет, — заверил его блондин и добавил, сам того не ожидая: — То, что я сказал, ну, про бездарность и прочее… — он запнулся, подбирая правильные слова и одновременно с этим борясь с самим собой. — Я не считаю так на самом деле. Ты невероятно круто танцуешь. Тогда в клубе я даже текст забыл. Просто пялился на тебя, как дурак, раскрыв рот. Хоби встрепенулся и, вскинув голову, уставился на Юнги покрасневшими глазами. — И мне правда очень понравилось наше сегодняшнее выступление. Хосока это внезапное признание в очередной раз сбило с ног. Произнесено оно было тихим голосом, совсем не в манере ворчливого хёна, однако не поверить Хоби не осмелился. Вот только что с этим делать, тоже понять не мог. Ему требовалось время, чтобы осмыслить случившееся, уложить в голове и решить, что со всем этим делать дальше. Проклятое сердце все еще замирало при виде прищуренных лисьих глаз и красивых губ, а желание прикоснуться к бледной коже дрожало на кончиках пальцев. И он бы смог жить с этим и дальше, если бы знал, что есть хоть малейшая надежда на исполнение желаний. Вот только надежды этой не было. Да, Юнги сжалился над Хосоком, помог получить семестровый зачет. Но Чону оказалось этого мало, слишком мало. Ему хотелось заполучить всю сказку целиком. — Пожалуй, пойду домой, — пробормотал Хоби, поднимаясь из-за стола. Но встал слишком резко. Его качнуло, и он обязательно свалился бы, если бы его не подхватили чужие руки. — Осторожней, рыжий. Мы же не хотим, чтобы ты убился? — хриплый шепот Юнги пробрался под плед, прошелся по коже, вызывая волну дрожи. — Будет обидно потерять такое сокровище, — добавил Мин, прижимая стройное тело к своей груди и касаясь губами шеи у линии роста волос. Хоби замер, прислушиваясь к собственным ощущениям. И было к чему прислушиваться. Влажные мягкие губы едва касались его кожи, отчего становилось щекотно и хотелось большего. Но Юнги не напирал. Зарылся носом в рыжие волосы, вдыхая исходивший от них цветочный аромат, а руки его просто обнимали Хосока за талию, не пытаясь пробраться под одежду. Он столько мечтал об этом, что теперь, когда мечты вполне могли стать реальностью, не хотел торопиться, наслаждаясь ожиданием. А еще он хотел, чтобы Хосок отчетливо понимал, что делает. Хотел быть уверенным, что именно Хоби этого желает, а не выпитый им алкоголь и навалившиеся эмоции. И что хочет именно его, Юнги, а не своего нахального дружка-натурала. — Ты устал, — прошептал он, обжигая кожу Хосока своим дыханием. — Тебе нужно отдохнуть. — Но… — попытался возразить Хоби, успевший расплыться лужицей от пары горячих прикосновений, но понимание того, как сильно он заблуждался в отношении Юнги и его ориентации выбило все более или менее трезвые мысли. И Хосок почему-то был уверен, что Тэхён знал истину. Завтра он обязательно зажмет паршивца в темном углу и устроит допрос с пристрастием, а пока происходящее разрывало его самоконтроль в клочья. Развернувшись лицом к Юнги, Хоби посмотрел в хитро прищуренные глаза, проговорив: — К черту отдых. Всего на несколько мгновений Юн позволил чужим губам, мягким, теплым, с оттенком кофейной горечи, прижаться к своим. С трудом сдержался, чтобы не ответить на поцелуй слишком бурно. Это оказалось непросто. Тело мгновенно откликнулось на внешний раздражитель, а долгое отсутствие секса явно не способствовало укреплению выдержки. Настойчиво отодвинув от себя рыжего, Юнги взял его за руку и повел в комнату. — Еще полчаса назад ты двух слов не мог связать. И передвигаться самостоятельно тоже не мог, — проворчал он, подталкивая Хосока к кровати, попутно выпутывая его из пледа. — Терпеть не могу трахаться по пьяной лавочке. Так что для начала проспись, а там разберемся. Юнги говорил тоном, не терпящим возражений, а потому Хоби послушно забрался на кровать и позволил укутать себя в одеяло. Довольный вздохнул, когда Юн улегся рядом и, обняв со спины, прижал к себе. Он уже начал проваливаться в сон, когда сознание, настолько странное, что, казалось, было лучшим другом Тэхёна, подкинуло мысль, взбодрившую Хосока. — Кровать стоит по другую сторону! — воскликнул он, заставив Юнги дернуться и испуганно уставиться на рыжего, повернувшегося к нему. — Ты о чем? — Тот стук в стену, — пояснил Хосок, усевшись и принявшись осматривать полусонным взглядом комнату. — Я думал, это кровать. Ну, в смысле, ты трахаешься с кем-то. — Трахаюсь? — переспросил Юнги, удивленно пялясь на Хоби. — Ну да, — уже смущенно ответил Хосок. — Я даже завидовал. — Чему завидовал? — Твоей неутомимости? — Хоби глянул на Юнги, приподняв брови. — Не знаю, что ты там себе навыдумывал, — начал блондин, — только с момента переезда в Дэгу секса у меня не было. — А стук? — не унимался рыжий. — Не стук, а биты, скорее всего, — Юнги наконец начал догадываться, о чем толковал Хоби. — Я по ночам обычно музыку пишу. Хосок уставился на стоявший у смежной с его спальней стены синтезатор и охнул. Вот теперь ему стало совсем стыдно за свое поведение. А особенно за пошлые картинки, стоявшие перед глазами, когда он слушал этот подозрительно ритмичный стук. — Так значит… — пробормотал он, однако заткнулся, задумавшись. — С момента переезда, говоришь? — Юнги даже не сразу сообразил, о чем говорил рыжий. — Это почти полгода получается? — Вроде того, — смущенно подтвердил Мин. И это он еще умолчал о нескольких месяцах воздержания до переезда из Сеула. — Вот черт, — выдохнул Хосок. — Точно надо выспаться. Уже через минуту рыжий сопел, свернувшись под боком Юнги, а тот еще долго не мог уснуть, совершенно по-идиотски улыбаясь и пялясь в потолок. А еще думая о том, насколько правильно поступил сегодня. За несколько часов до этого… «Пожалуйста», — произнесенное тихим шепотом для Юнги прозвучало оглушительным громовым раскатом, цепляя за самое сердце. — С чего вдруг мне помогать ему? — стараясь не смотреть на распятого Хосока, стоявшего на самом краю сцены, будто над бездонной пропастью, безразличным тоном поинтересовался Юнги, а у самого внутри черти плясали вокруг адского костра. — Потому что тебе не плевать на него, — чуть слышно, но уверенно ответил Тэ. — Потому что никакой ты не натурал и уж тем более не гомофоб, как считает Хосок, — продолжил Тэхён, придвигаясь все ближе, нависая над Юном, оказавшимся на полголовы ниже. — Потому что ты ревнуешь до края. И хочешь его до безумия. Мин Юнги только и мог, что хватать раскрытым от удивления ртом воздух, поражаясь тому, насколько проницательным оказался внешне придурковатый дружок рыжего. Тот просчитал его чувства даже раньше, чем сам Юнги сумел распознать то самое теплое, что зарождалось уже давно, с самого первого дня, когда Хосок влетел в аудиторию, оскорбляя любимое доисторическое насекомое Юна. Мин даже квартиру снял в этом дорогущем доме, только чтобы стать ближе к рыжему. Хоть и старался изо всех сил проявить свою самую сволочную сучность, потому что не в его правилах быть милым и таять от нежности. И все равно эта самая нежность пробралась ему под кожу в виде тонких запястий с длинными пальцами, узких бедер и красивых губ. А еще глаз, смотрящих в самую душу. Достав из кармана флешку, Юнги протянул ее Тэхёну со словами: — Отнеси звукарю. Пусть включит пятый трек, когда я дам знать. Тэ выхватил кусок пластика из узловатых пальцев и побежал в зал, на галерке которого расположился за пультом звукооператор, отвечавший за музыкальное сопровождение для танцоров. Юнги проводил Тэхёна взглядом, вздохнул и направился на сцену, где находился полуживой Хосок, мямливший что-то невнятное о плохом самочувствии и случайно удаленном файле с музыкой. — Простите, профессор Чхвэ, — вмешался Юнги, остановившись рядом с Хоби. — Это я виноват. Мы вместе готовили номер, а потом немного повздорили, и я слился. Вот ему, — Юн кивнул в сторону удивленно пялившегося на него Чона, — и пришлось срочно переделывать номер. Но, сами понимаете, даже самому талантливому танцору не справиться с такой задачей за два дня. — Вместе готовили номер? — недоверчиво переспросил профессор. — Странно, — мужчина задумчиво почесал подбородок пальцами с коротко остриженными ногтями. — Мне казалось, студент Чон больше склонен к академическому танцу. — О, профессор, стоит увидеть, что этот парень выделывает под хип-хоп, вы обалдеете. — Молодой человек, что за жаргон? — вмешалась молодая женщина в брючном костюме с затянутыми в строгий пучок волосами. — Вы не на рэперской тусовке находитесь. — Простите, профессор Ли, — с наигранной виной в голосе извинился Юнги, — не хотел оскорбить вас своим словоблудием. — Прекратите паясничать, молодой человек, — вмешался еще один экзаменатор, до этого момента будто дремавший, откинувшись на спинку кресла. — Если вам есть что показать, просто сделайте это, — он кивнул и сделал соответствующий жест рукой. — Еще раз прошу простить мою несдержанность, — на этот раз уже с искренней учтивостью проговорил Юнги. — Дайте нам пару минут. — Парень повернулся к Хосоку, словно онемевшему от разыгравшейся на его глазах сцены, и прошипел: — Даже не вздумай сейчас демонстрировать гордость или что там еще тебе придет в голову. Просто покажи им, на что способен, а я, так и быть, помогу тебе. Вопреки ожиданиям Юнги Хосок и не думал спорить или уходить. Он просто кивнул и смущенно улыбнулся, не решаясь поблагодарить. Хоби и сам пока не понимал, стоит ли делать это. Да и вообще чем обернется для него так своевременно подоспевшая помощь. Но стоило первым битам разорвать тишину, и Чон словно взорвался изнутри. Тело само пришло в движение, не подчиняясь разуму. Звуки музыки и вторивший им чуть хрипловатый голос Юнги утащили Хосока в водоворот эмоций, утопили в мощных волнах агрессивного текста, вплетенного в ритмичные басы, и не отпускали до последней ноты и жадного выдоха в микрофон. Юнги, зачитывая свой рэп, ни разу не отвел восхищенного взгляда от танцора, метавшегося по сцене. Изламывавшееся тело Хоби притягивало к себе словно магнитом, разрушая все законы физики и обесценивая научные труды о физиологии и возможностях человеческого организма. Каждое слово, срывавшееся с тонких губ, отскакивало звонким эхом от стен зала, отзеркаливая эмоции Хосока. А Тэхён, наблюдавший за происходящим из-за кулис, восторженно вздыхал, радуясь тому, что чуть ли не единственный раз в своей жизни сделал нечто правильное. Теперь-то, он был уверен, эти двое осознают, что созданы друг для друга. И будут вместе даже несмотря на то, что внешне совершенно разные. Один — яркий и жизнерадостный, другой — хмурый и вечно недовольный. Но, объединяясь, взрывают мир вокруг себя, заставляя остальных жмуриться от ослепляющего света. Покидая территорию университета в обнимку с миловидной брюнеткой, Тэхён довольно улыбался, потому что знал: теперь его друг наконец-то будет счастлив. Потому что по-другому и быть не может.