┝┈┈───╼⊳⊰ 𖤍 ⊱⊲╾───┈┈┥
Америка. Округ штата Вест —Элизабет. На дворе шел уже 1901 год. Двадцатый век наконец-то полностью вступил в свои права. С каждым годом наверстывая обороты. Наступила эпоха глобальной индустриализации. С ее чудо-машинами, экономическим кризисом и непонятными, для простых людей, законами. Прогресс в мире шел полным ходом. Предзнаменуя рассвет бюрократии, фондовых бирж, капитализма, а в последствие и Великой Депрессии. Старые добрые деньки закончились, когда человек мог жить в свое удовольствие и принадлежать сам себе. На их место пришел новый уклад жизни. Когда человек ничего не стоил без пары бумажек с печатью, и по рукам и ногам был связан путами налогоплательщика. Но новые порядки не так быстро внедрялись в такие захолустья, где еще жил дух Дикого Запада. Отголоски нового столетия туда забредали редко, разве что только через газеты или программы по радио. Гул больших городов был пока недостаточно силён чтоб перевернуть привычный уклад вещей здесь. Чему местные жители не могли не радоваться. К слову, прошло уже более двух лет с момента громкого ограбления парома в городе Блэкуотер и распада печальноизвестной банды Датча Ван дер Линде. Орудующей и держащей в страхе людей более двадцати лет. О них все еще писали в газетах, обещая колоссальные суммы за их головы, но уже не так пылко, как в лучшие их годы. Многие до сих пор до конца не знали куда они делись и что именно с ними произошло. Казалось будто они просто не с того не с сего исчезали. Растворились на пустом месте. Одни говорили, что всех их перебили законники, другие что они уплыли за океан, третьи что они сами друг друга поубивали, не поделив что-то. И не одна версия не выглядела настолько убедительной, чтоб до конца успокоить встревоженных горожан, чтоб они наконец поверили что никогда больше не увидят этих кровожадных отморозков, что перестанут вздрагивать от упоминания одних их имён, и смогут смело спать в своих собственных постелях, не боясь расправы. Людям оставалась только думать и гадать, как на самом деле было дело и что же там всё-таки произошло. Живем закапывать ростки сомнения что когда-то, всё-таки эти безбожники вернуться. На самом же деле судьба многих ее членов сложилась совершенно по-разному. Одних действительно убили, не дав успеть увидеть собственными глазами прогрессивный двадцатый век. Другие начали жизнь с чистого листа, в поисках лучшей судьбы, уже в совершенно новом мире. Третьи же продолжили разбойничать, все еще ища свою бесславную кончину, не повинуясь новому ходу времени. Только теперь, правда, уже совсем под другими именами. Жизнь не стояла на месте. Все шло. Все менялось. Но кое-что оставалось неизменным. Это извечная проблема отцов и детей. Юному Айзеку Моргану этой весной исполнилось целых восемь лет. Это было достаточно много чтоб кое что понимать об устройстве этого мира, но не достаточно , чтоб полностью осознавать его сложность. Он был смышленым мальчиком. Гораздо смышленее многих своих ровесников. Он никогда не задавал много лишних вопросов. Стараясь всегда сам находить на них ответы. Хотя ответ на то почему они с отцом неожиданно перебрались с пригорода Техаса в небольшой домик в диких землях Вест-Элизабет оставался для него до конца не понятым. По первых он часто думал об этом, сидя возле окна и повесив голову на бок, но за прошествием года перестал. Приняв уклад вещей такими какие они есть. Точно так же и Артур часто задавался себе вопросом, за какие именно из бесчисленного количества его грехов, судьба наказала его, взволив ему на руки осиротевшего ребенка. Но точно также вскоре он перестал это делать. Полностью погрузившись в заботы о нем и крепко прикипев. Айзек от природы был довольно хорош собой. Ему было свойственно определённое мальчишеское обаяние, о котором сам он и не догадывался. Мальченка, как две капли воды походил на Артура. За исключением только разве что более светлого чуба и раскосых, тёмных соболиных бровей. Просто удивительное сочетание в природе. Пушистые чёрные ресницы прикрывали необычайно синие глаза, доставшиеся от отца. А аккуратно очерченные пухлые губы, немного напоминали материны. В будущем он грозил разбить много женских сердец. Многие женщины уже сейчас приходили в восторг при виде этого необыкновенного мальчика, но Айзек всегда терялся и скромничал. В этом он отличался от своего отца. Он был слишком тих и спокоен, в отличие от бойкого и разбитного в его возрасте папы. Благо теряться и краснеть этому малышу приходилось не очень часто, чему он не мог не радоваться. В доме Артура Моргана никогда не пахло домашними пирогами или свежесорваными цветами, а тем более нежными женскими духами. Словом женщин тут отродясь не бывало. Это была классическая холостяцкая берлога одинокого охотника в лесной глуши. Казалось будто стены ее накрепко пропитались ароматом крепкого кофе и запахом едреных сигар, которые Артур так любил. Айзек быстро привык к этому запаху. Он считал его практически родным. Именно с ним у него ассоциировался отчий дом и отец сам. Довольно быстро он научился безошибочно различать сорт Арабики от Рабусты, Либерики от Эксцельса. Последний был его самый любимый, но самым дорогим и редким. В их доме его тонкий аромат, отдающий горчинкой был слышен только по праздникам. На втором месте была жестковатая Рабуста, более дешёвая и крепкая. Ее насыщенным запахом пропитались даже диван, занавески и шторы. Ведь каждый день, практически в одно и то же время, Артур заваривал кофе более трех раз в день. Это был своеобразный ритуал, после которого в обязательном порядке шла вонючая сигара. По-крайней мере такой она казались Айзеку. Он искренне не понимал что отец в этом находит. Но все же как и всякого ребенка, его разбирало любопытство, порой его одолевало нестерпимое желание попробовать это ароматное пойло и поджечь эти странные палочки. Но чёткое правило гласило: "Табак и кофеин для детей очень вреден. Это только для взрослых." Правило было беспрекословно и строго. И Айзек не особо стремился его нарушать. На самом деле очень мало было вещей, которые отец ему запрещал. Ему было дозволено практически все, кроме того что могло угрожать его жизни или здоровью. Мало кто из мальчишек его возраста могли похвастаться такой свободой. Ему определённо нравилось жить у отца. Нравился их дом. Небольшой, зато уютный. Нравилось помогать по хозяйству, заниматься огородом, возиться с курами и утками. Больше конечно ему хотелось заниматься лошадьми, но он был еще слишком мал для того чтоб делать это самостоятельно. Нравилось ему и ходить вместе с отцом и Бастером на охоту и рыбалку. Кстати о Бастере. Полугодовалом щенке австралийской пастушьей овчарки, подаренным отцом на Рождество. Ну почти австралийской и почти овчарки. Мужик на рынке обмолвился что в роду у него были шотландские колли и еще бордер колли и еще какие-то там колли. Но все это было совершенно не важно. Бастер был смышленый пес, как для полукровки. Ровно как и забавный. Торчащее одно ухо вверх и одно опавшие вниз придавало ему какую-то необъяснимую харизму. А красивый трехцветный окрас выделял из массы однотипных дворовых дворняг. В нем красиво сочетался белый, черный и рыжий. Плавно переходя из одного цвета в другой. Больше конечно всего было белого, черноватые пятна были только по корпусу и на ушах. Рыжего же и вовсе было совсем не много. Только задние лапы и часть морды. Он был добротный пес. Можно даже сказать холеный. Артур не жалел для него ничего, хорошо кормил и к своему возрасту тот вымахал здоровым крепышом. Шерсть у него была пушистая и струящиеся. Мягкая на ощупь будто пряжа. Закрученный баранкой хвост и вовсе был будто метелочка. Но была у него еще одна особенность. Говорившая о том, что всё-таки да собака породистая. Правый глаз у него был темно- коричневый, как и положено любой псине. Левый же был голубой, будто у человека. В свое время именно это позабавило и заставило Артура выложить за необычного щенка почти пятнадцать баксов. И мужчина не разу не пожалел о таком капиталовложение. Пес был не промах. Охранял дом на совесть. Ходил вместе с ним на охоту. Неплохо подносил мелкую дичь и загонял королей. Не давал курам уходить далеко в лес. Даже один раз придушил лисицу залезшую ночью в курятник. А главное был хорошим другом Айзеку. Что и было главной причиной по которой он появился в их доме. Но вернёмся к охоте и рыбалке. Как и полагается настоящему Моргану рыбалку Айзек немного не долюбливал, в принципе как и его отец. Зато охоту признавал гораздо больше, ведь порой выслеживать зверя можно было до трёх дней и уйти очень глубоко в лес, а значит открыть новые места и новые горизонты. А ведь это же целое настоящее приключение. Нравилось ему и ночевать под открытым небом во время этих вылазок. Есть с чугунного котелка, наскоро сваренную похлебку, при этом заслушиваясь папиными историями перед сном. А потом лежать на сочной траве и смотреть. Смотреть на бесконечную россыпь далёких звёзд по бескрайнему небу, какие бывали только в дали от цивилизации. Вдыхать слегка прохладный ночной воздух и чувствовать как под боком, свернувшись калачиком лежит что-то тёплое и мягкое. Собачий мех слегка щекотал кожу, а холодный кожаный нос всегда упирался в руку. Тихое дыхание Бастера успокаивало и он быстро засыпал. Ему нравился лес. С его раскидистыми буками, можжевельниками и кедрами. Озёрами и оврагами, плавно перетекающий в низменности и горы. Он казался таким огромным, ведь каждый раз он находил в нем для себя что-то новое. Но при этом таким родным, будто рос в нем с рождения. Лес дарил ему такое спокойствие, какое невозможно было найти нигде больше. Но а после удачной охоты, чаще всего в утро субботы или воскресенья, отец брал его в город. Запрягая гнедую кобылку в груженую телегу, они три часа ехали до крошечного Строббери, чтоб сбыть шкуры, мясо, иногда овощи и фрукты в местные лавки. Этого дня он всегда ждал с нетерпением. Ведь весь оставшийся день они могли гулять по городу, развлекаясь и покупая сладости. Двухэтажные дома с пестрыми витринами, салуны, гостиницы с яркими вывесками. Нарядные дамы и почтенные господа. А еще музыка. Музыка лившаяся невесть от куда, будто по волшебству. Из этих причудливых штуковин, с закрученными трубками, именующиеся граммофоны. Все эти чудеса завораживали, как разноцветные лампочки в магазине. Тут кипела жизнь. Всё все время менялось. И это зачаровывало мальчика. В волю насмотревшись и нагулявшись, Айзек приезжал домой вымотанный и без ног уваливался спать. И снились ему самые яркие сны. Уклад их жизни был прост, но от этого не переставал быть любим. Но порой. Очень редко. Айзек ощущал тоску. Гнетущую, болезненную пустоту. Ему становилось одиноко. Он скучал по матери. Уже более года он живет здесь, но боль от утраты все еще едрила его юное сердце. Он часто вспоминал ее, а после долго не мог уснуть мучаясь кошмарами и как бы Артур не пытался это исправить, у него это плохо получалось. Артур последние две ночи мучился бессонницей. Его терзал сильный кашель и недостаток воздуха. Как бы широко не были открыты окна в эту весеннюю ночь, он задыхался будто в подвале. Такое происходило уже не в первый, но с каждым разом становилось только хуже. Тёмные круги под глазами, начинали пугать уже даже его самого. Но сегодня вечером он решил принять те пилюли, которые прописал ему накануне, доктор из города. И ему значительно стало легче. Боль ушла и впервые за долгое время он смог крепко уснуть. Сон был тяжёлый, глубокий и без снов, какой и должен быть после сильных обезболивающих. Но спать ему пришлось не долго. В середине ночи входная дверь в его комнату скрипнула и на пороге застыл Айзек. —П-а-а-а-п,- тихо протянул он.— Пап, ты спишь? Артур резко дёрнулся, еще не отойдя от крепкого сна. —Что? Что случилось? Шторы были плохо пришторены и в комнату пробивалась только небольшая дорожка лунного света. В ней он смог распознать его нечеткий силуэт. —Я не могу спать. Там тени. —Какие еще тени? - еще не до конца понимая что происходит, прищурив правый глаз, буркнул он. —На стене. Скачут все время. Туда сюда. Они хотят меня забрать. Мне страшно. Раньше меня к себе брала мама, когда они приходили. Артур сонно вздохнул и перевернувшись на спину хлопнул на место рядом с собой. —Иди сюда. Мальчик радостно запрыгнул на кровать и зарылся под тяжёлое одеяло. —Они сюда не придут? —Не придут, Айзек, - сонно ответил он, не открывая глаз. - А если даже и придут, то испугаются меня и свалят куда подальше. —Почему испугаются? —А как моего храпа не испугаться? Мальчик звонко засмеялся. И его смех заполнил тихую комнату. Артур тоже засмеялся но хрипло и тихо. После, они замолчали и в доме снова воцарила хрустальная тишина. Артуру даже показалось что сын рядом уснул. —Па-а-ап. —Ммм? —А ты не умрёшь? Артур неожиданно открыл глаза, будто сна и вовсе не было, и серьезно посмотрел на сына. Его синие глаза казалось слегка светились в темноте, и при лунном свете, создавалось ощущение будто и сам лунный свет слегка синеватый. Мальчик смотрел внимательно, и так по взрослому осознанно. Будто все понимал. Будто знал про всю ту боль что он испытывает. Будто чувствовал ее на себя. Он молча ждал ответа. И молчание это было такое убийственное. Как можно было соврать глядя в эти чистые и невинные глаза? Ну как? —Я не знаю, сын. Правда не знаю. —Не умирай, пожалуйста. —Я очень постараюсь,- улыбнулся мужчина. — Кто же тогда будет заботиться о тебе? —И Бастере? —Бастер сам о ком хочешь позаботиться. Я ему не нужен. А вот тебе еще наверное пригожусь. —Па-а-ап. —Ммм? —А где сейчас мама? Артур не знал точно ответа и на этот вопрос. Как и на очень много других. Но ему хотелось верить в то что он сейчас скажет. —Она в раю. Смотрит на нас от туда. И радуется каким послушным мальчиком ты растешь. —Я скучаю по ней. —Я тоже по ней скучаю, малыш. Но ей там хорошо. Гораздо лучше чем было здесь. —Правда? —Конечно. —А я ее когда-то еще увижу? —Думаю да. Когда-то мы все встретимся вместе. Но это будет еще очень не скоро. А сейчас всё. Спи давай. Уже поздно. Завтра поговорим. —Спокойной ночи, пап. —И тебе спокойной ночи. Так они и уснули рядом, закрутившись в пуховое одеяло, что только две похожие макушки торчали из под него. Одна чуть темнее, другая светлей. После этого часто мужчина просыпался ночью от того что кто-то жался к нему в постели. Это сын снова уходил из своей комнаты, залезал к нему в кровать, чтоб меньше бояться. Но Артур никогда не возражал. Он на собственной шкуре знал как тяжело расти без матери. Это неожиданно напоминало ему о маленьком Джоне. Который тоже когда-то очень давно боялся спать один и ютился рядышком. Но однажды. Одним весенним утром ,грусть Айзека неожиданно развеяли нежданные гости. Возле их дома остановилась незнакомая телега, с впряженным гнедым тяжеловозом. Это чета Марстонов пожаловала их навестить. —Па-а-ап! Пап, у нас гости! —Кого там еще принесло? - буркнул Артур и вышел на порог. С телеги выскочил худощавый, неопрятно одетый и несколько костлявый черноволосый мужчина, с сальными длинными волосами, чуть ли не до плеч, рваным шрамом на правой щеке, от острых когтей, и помог слезть сначала черноволосой, не большой женщине, в нарядом переднике, а затем и такому же темненькому, как и они сами, мальчику, лет пяти. Увидев хозяина дома мужчина довольно улыбнулся, щурясь от слепящего солнца. —Далеко же ты забрался, Артур Морган. Едва тебя нашли. Тебе не страшно жить то самому в такой-то глуши? —Знаешь такую поговорку — волков бояться — в лес не ходить, малыш Джонни?—улыбнулся Артур. Мужчины радушно обнялись и по братски пожали друг другу руки. Затем Артур обнял женщину и потрепал по макушке мальчика, который приобнял его за ногу. —Джек, да ты стал уже совсем большим. Скоро папашу своего нагонишь. Сколько же мы не виделись? —Ровно год, — сказала Эбигейл и улыбнулась. —И ты за все это время так и не пригласил нас на новоселье. Артур смущённо и виновато улыбнулся. —Прости меня. Я не знал где вас искать. После того что случилось все разбежались кто куда. Сложно было найти след. —Оно и не мудрено. Мы за этот год где только не жили. Пол страны объездили, да все под разными именами. Вот решили к тебе заскочить проездом. Примешь нас? —Конечно. Еще спрашиваешь? Семейству Марстонов была выделена небольшая гостевая комната, напротив кухни. Но для трёх человек она была слишком мала, поэтому Джек поселился в комнате Айзека. Ребята когда-то были очень дружны и за год разлуки их дружба не иссякла, а наоборот даже укрепились. Они постоянно где-то вдвоём лазили и играли, на радость своим родителям. Джон и Артур много болтали, вспоминая старые деньки своей богатой и приступной юности. Эбигейл же первые два дня усиленно сдерживала себя и делала вид что она всего лишь скромная супруга своего мужа, как и положено приличной женщине, совершенно не пытаясь взять ситуацию в свои руки, которые по ее мнению была на грани краха. Но на третий день она сдалась и ее прорвало. Ее горячий темперамент взял вверх над формальностями. И этот день ознаменовался началом конца. С самого раннего утра она засела на кухне. Перечислила все кастрюли и миски, перестирала шторы и занавески, вычистила ковры и одеяла. Но когда началась эпопея с готовкой, даже Джон уже не осмеливался заходить на кухню, и даже попадаться ей на глаза. Мальчики тоже куда-то делись, предпочитая игры на улице, а не в доме. Только пожалуй Артур ее не боялся в этот страшный миг и особо не беспокоился по этому поводу. У него то нервы были покрепче чем у Джона и опыта побольше в таких делах. Он понимал что Эбигейл просто нужно сделать по своему, скажем так, выпустить пар и он не стал ей в этом препятствовать. Создавалось впечатление что ему вообще особо нет дела до того что женщина переворачивает его жилище вверх дном. Он ходил мимо нее что-то добродушно насвистывая себе под нос, будто не замечая дворцовый переворот у себя под боком. Эбигейл же это в глубине души это доводило до бешенства. Она не понимала как можно вести себя так спокойно, когда на шкафах горы пыли. Дом Артура нельзя было назвать не ухоженным или не уютным. Но все в нем было сделано простецки и по мужицки, чего женщина не могла перенести спокойно. У них шла небольшая, негласная война. Кто же кого в конце концов выведет из себя.***
Эбигейл с усилием раскатывала скалкой тугое тесто по деревянной дощечке. От усилий ее щеки пылали огнем, лоб взмокрел, чёрные прядки выбилась из тугой причёски и прилипли к нему. Периодически она пыталась его вытереть тыльной стороной ладони, чтоб не испачкаться мукой. Но все равно разгоряченное лицо было практически все в белых пятнах. Жару поддавали еще ее беспрерывные причитания. На каждое движение вперед, она делала глубокий вдох и начинала говорить. Говорить, говорить, говорить, пока не заканчивался воздух. —Артур Морган, как же тебе не стыдно? Оставить ребенка совсем без сладкого. Не знала что у тебя совсем нет сердца. Сам небось свое пойло с сахаром хлебаешь, а мальчику что? Разве можно так? Ни стыда у тебя нет, ни совести. Артур же сидел к ней спиной за небольшим столиком в углу кухне. Попивая кофеек и просматривая свежий выпуск городской газеты, которую привёз ему Джон. Настроение у него было приотличное и никакое женское ворчание не было способно ему его испортить. —Он же растет. Ему как никому нужно хорошо кушать. Чтоб он вырос таким же здоровым лбом как и ты. А ты его голодом морить надумал. —Эбигейл, еще скажи что я у него последний кусок отбираю. Он ест столько сколько хочет. Когда бываю в городе покупаю ему и сахар, и пахлаву, и мед, и эти чертовые консервированные персики, за которые он готов душу продать. Но пирожки, извини печь я не буду. Эбигейл недовольно поджала губу, признавая свое поражение в этом раунде. Пауза слегка затянулась и Артур уже победоносно про себя хмыкнул, распознавая ее молчание как поражение, но он поторопился. —Какой же ты твердолобый человек, Артур Морган. Никогда не согласишься просто так. Годы идут, а ничего не меняется. Не могу просто в это поверить. Точно так же было.... Артур неожиданно отложил газету, встал и молча подошёл к ней. —Все, довольно. Хватит. Мне это надоело. Это продолжается слишком долго. Я сдаюсь. Ты выиграла. Присядь давай, отдохни не много. —Но... —Никуда твои пирожки не денутся. Посиди немного со мной. Давай. Мы так давно просто так с тобой не сидели. Он заботливо приобнял ее за плечи и подвёл к стулу, отодвинув его и предлагая ей сесть. Эбигейл неуверенно на него опустилась и принялась нервно ломать пальцы в руках, не в силах усидеть спокойно. Артур же как не в чем не бывало сел обратно на свое место, уже не глядя в газету и широко улыбнулся. —Можешь больше не стараться, я и так понял что, ты считаешь меня плохим хозяином. Женщина глубоко вздохнула, чтоб унять свое волнение и сделала голос помягче. —Извини меня, я не много перегнула палку. Я совершенно не это имела ввиду. Я просто перенервничала. Не пойми меня не правильно. Я не хотела тебя обидеть или задеть. Просто хотела как лучше. Ты все так хорошо здесь обустроил. Мне правда нравится. Ты большой молодец. Артур смущённо улыбнулся и уставился в свою чашку. —Только мне кажется что этому дому не хватает женской руки. А Айзеку матери. Ты так не думаешь? На сей раз мужчина помрачнел, но все так же не отрывал взгляд от чашки. —Артур,-жалостливо сказала она.-послушай меня. —Эбигейл, скажи честно, какая нормальная женщина захочет связать свою жизнь с таким типом как я? —Но ведь ты давно покончил с прошлым. Сейчас ты совсем другой человек. Честный. Артур скептически хмыкнул, и на его лице застыла какая-то едва уловимая горькая усмешка. —Эбигейл, я болен. Серьезно болен. Я не знаю сколько мне осталось. Кому я такой буду нужен? А женщине...ей нужен здоровый мужчина, который сможет о ней позаботиться, а что я? Что я могу ей предложить? —А это уже не тебе решать, а ей. Она тоже имеет право голоса. Артур посмурнел еще больше и отвернулся в сторону. —Послушай, ты не должен всю жизнь оставаться один. Это не правильно. И если ты не думаешь о себе, подумай тогда о Айзеке. Если вдруг с тобой что-то случится, что он будет делать? Кто о нем позаботится? Он же еще маленький. А я думаю тебе ли не знать как тяжело расти без матери, а потом еще и без отца. Подумай об этом. Артур недовольно дернул щекой, резко вскочил и направился к двери. Но видимо слишком резко он это сделал. Его повело и он задел плечом дверной косяк, повиснув на нем. —Что? Плохо?! — вскрикнула женщина. Артур поморщился крепко вцепившись в косяк. Он попытался изобразить подобие улыбки, но у него плохо это получилось. Эбигейл встревоженно подскочила к нему и крепко взяла его под руку. Придерживая его она медленно подвела его к стулу. —Ты как? —Порядок, - тихо выдавал он из себя глухо плюхнувшись на него. Неожиданно он стремительно побледнел и начал обливаться потом. —Может воды? Не дожидаясь ответа она кинулась к кувшину и наливши воды в стакан протянула ему. В его руках неожиданно появилась дрожь, часть воды пролилась, но остальное он выпил. Эбигейл села напротив и с горечью посмотрела на него. Он выглядил плохо. По-настоящему плохо. Он не смотрел на нее. Упёрся взглядом куда-то в стену, пытаясь отдышаться. И о чем-то напряжённо думая. И где-то на его изнеможённом лице промелькнула тень страха. Не заметная. Едва уловимая. Эбигейл протянула руку и тихонько накрыла своей ладонью его. Он немного вздрогнул от ее касания, боязко посмотрел на нее, но руки не убрал. Она улыбнулась ему только краешком губ и чуть сильнее сжала его руку. Но почему-то от этой улыбки стало как-то спокойней на душе и он слегка сжал ее тонкие пальцы в ответ, будто хватаясь за спасательную соломинку. Бешеный сердца стук немного успокоился. Дыхание стало реже и он облегчённо вздохнул. —Хорошо. Я подумаю об этом.