┝┈┈───╼⊳⊰ 𖤍 ⊱⊲╾───┈┈┥
Тот случай и в правду заставил Артура задуматься. Но к сожалению не совсем о том о чем хотела Эбигейл. Его состояние, после не продолжительной ремиссии, стремительно ухудшалось и он не мог не игнорировать этого. Приступы становились все чаще. Кашель все сильнее. Ночи шли совсем без сна. За пару дней он выпил все свои пилюли, хотя облегчение они приносили только временное и то не всегда. Он старался не думать об этом часто, ведь давно привык к подобному за два года, но все же эти мысли засели глубоко у него подкоркой и подобно старой ране, время от времени, давали о себе знать, заставляя испытывать притаившуюся тревогу, которая изводит, выматывает, нервирует. Которая плавно перерастает в страх. Тот страх когда человек не знает что с ним происходит, но видит что с ним что-то не так и повлиять на это он не в силах. Но Артур пытался заглушить его, искоренить, закопать заживо, спрятать так глубоко на сколько это возможно, чтоб не слышать эти навязчивые мысли. И у него это не плохо получалось. Семейство Марстонов принесли с собой много шума и забот, тем самым несколько разнообразив их обычную, размеренную жизнь и не давая времени много думать о подобном, чему Артур не мог не радоваться. Так произошло и этим вечером. За ужином все с удовольствием ели то что приготовила Эбигейл. Сегодня она просто превзошла прям сама себя. Даже не верится что когда-то давно она совершенно не умела готовить. Из сварливой девчонки, с крутым нравом Эбигейл выросла в хозяйственную женщину с железными нервами и твёрдой хваткой. Кухонный стол в доме Артура был слишком мал чтоб вместить в себя такое большое количество блюд и теперь просто ломился от них. Он был попросту не рассчитан на такое количества народу. На нем красовалась и рагу из оленины под клюквенный соусом, и свежевыпеченый домашний хлеб, и еще горячая картошка в мундире, и домашние колбаски, и жареный окунь с луком и даже чесночные гренки с мясными биточками. Такое изобилие внесло оживление в их привычные беседу и вся трапеза проходила параллельно с весёлыми разговорами и шутками. Но особенно по вкусу мужской половине пришёлся песочный пирог с патокой под яблочным сиропом, который был подан на десерт. Мальчики вообще рисковали проглотить вместе с этим пирогом свои ложки. В азартном кураже они решили устроить негласное соревнование. Кто же быстрее все съест. —А ну не балуйтесь за столом! Еще не дай бог подавитесь,- сурово буркнула женщина, но ребята только глупо захихикали облизуя липкий сироп с ложек. Джон пускай и не подавал виду, оставаясь как обычно невозмутимым, но был бы тоже не прочь присоединиться к мальчишескому веселью. Даже Эбигейл приложилась к сладкому, наплевав на собственное правило много не есть на ночь. Словом ели все. Все. Кроме Артура. Он больше ковырялся в тарелке делая вид что ест. Для приличия он только раз отковырнул небольшой кусочек пирога, чтоб уважать дорогую подругу. Было вкусно. Правда вкусно. Он это чувствовал. Но кусок в горло не лез. Комом застревая где-то по середине. Желудок молчал, будто был полностью забит. Организм как-то странно отзывался на любую попытку поесть. Все резко казалось приторно сладким или вообще пресным. Внутри все переворачивалось или сжималось, отзываясь мучительным спазмом, от чего начинало резко мутить. —Артур, почему ты не ешь? Тебе что не нравится? —Что ты, Эбигейл? Все чудесно. Я просто уже наелся, - через силу улыбнулся Артур, скрывая накрывшую усталость от затянувшегося застолья. Эбигейл ему не поверила, учуяв не ладное, ведь мало что было способно скрыться от ее прозорливого взгляда. Она хотела было уже что-то сказать, но ее перебил Джек. —Дядя Артур, а можно тогда я доем твой кусочек?! —Конечно. Держи. Мужчина передал свой нетронутый кусочек мальчику и тот накинулся на него словно только что сел за стол. —Джек, ну кто так ест? Ты же сейчас запачкаешь брюки! Женщина была бесповоротно отвлечена своим ребенком, к облегчению Артура, но это не означало что разговора не будет. Просто он отложен, до подходящих обстоятельств. Она принялась вытирать грязный подбородок сына своим передником, но залипшие в сиропе крошки, было не так просто отковырять и полотенчико пришлось слюнявить. Мальчик судорожно задергался, пытаясь вырваться и капризничая, осознавая что ему грозит. –Ну мама! Прекрати! Я же большой уже! –Посиди минутку спокойно, немного осталось. —Женщина, ради бога, ну не за столом же. Оставь мальца в покое. А то он сейчас красными пятнами еще пойдет, – хрипло проскрипел Джон.–Ты гляди уже покраснел. Что ты с ним как с грудничком? Ему не нужна мамочка, сам справится. Айзек и Артур начали тихо смеяться глядя на представившуюся картину. —А тебе что завидно, малыш Джонни? Может она нужнее тебе? Вон сам уже извозюкался как свинья. Джон принялся на ощупь вытирать лицо, но не нащупал ничего криминального, после чего заметил что друг с сыном стали смеяться пуще прежнего. —Очень смешно, Артур. Эбигейл нехотя оставила свои попытки и мальчик уже доел спокойно свой долгожданный десерт. После ужина и того как была вымыта последняя тарелка, все переместились на диван возле камина в гостиной. Только Артур гордо восседал на своём любимом потертом кресле, на правах хозяина дома. Они находясь под впечатлением, долго обсуждали произведения кулинарии Эбигейл Робертс, параллельно вспоминая ее провалы в этом не простом деле, пока малыша Джека не сморило и он не уснул на коленях у матери, со слегка приоткрытым ртом. —Глядите, вырубился. Только что же скакал как заведений,— подал хриплый, как скрежет ржавых колес, голос Джон.—Война начнется, а он и не услышит. —Тише! Разбудишь еще. Небось такой же был в его годы, если не хуже. —Не правда. Я был совсем другим. Мимо меня муха б не проскочила. Это он все в тебя. —Я тебе не верю, Джон Марстон. —Это еще почему? —Потому что я совсем ничего не знаю о твоем детстве, а ты никогда мне ничего не рассказываешь. Так не честно. Я вот тебе рассказывала. —Да, что ты любила сидеть на чердаке и представлять что однажды тебя спасёт прекрасный принц из твоего клоповника и вы будите жить долго и счастливо. —Эй! Это вообще-то был секрет, идиот! Артур! Ты это слышал? —Тише, детки, не ссортесь, – подавляя смешок в голосе сказал он, подбрасывая поленья в камин. —А я знаю кто мне наконец-то все расскажет. Артур, ты знаешь этого засранца дольше чем кто-либо. Расскажи каким он был ребенком. Пожалуйста! — заканючила женщина, будто маленькая девочка. Артур сначала задумчиво потер затылок, в попытке подобрать слова, потом как-то криво улыбнулся, будто вспомнив что-то, и почесал бороду. —Джон бы странным ребенком. Это бесспорно. —Эй! Это не правда! —Я говорю так как оно было. Признаюсь, я когда первый раз его увидел не понял сперва что это вообще ребенок. Больше на зверушку какую-то дикую напоминал. Грязный до такой степени, что не пойми толком какого цвета кожа. Я сперва вообще подумал что он цыганченок. И патлы эти черные, сальные, свое сыграли. Хотя в принципе с тех пор мало что изменилось. Такой же чумазый, такой же патлатый и такой же странный. Джон недовольно поджал губу и скрестил руки на груди. —Сьюзен его тогда два дня отмывала, да только толку с этого было мало. Он будто с рождения был с той грязью. Но больше всего я запомнил глаза. Черные, как уголь, а может еще чернее. А еще злые и голодные, как у волчонка. Смотрел на всех косо, из под лба. Подпускать к себе боялся, но и укусить силёнок не хватало. А когда еду перед ним поставили, так не кусочка не взял при нас. Зато когда все вышли, накинулся на нее со всех сил. Даже ложку не взял. Руками ел. Странный малый был. Я все пытался из него выбить как его зовут. А он будто воды в рот набрал. Все без толку было. Хотя это и не мудрено было. Датч же этого паршивца прям из петли спас. В самую последнюю минуту, уже во время оглашения приговора, перебил пулей верёвку на шеи. Везунчик же ты, Марстон, однако. Мне бы так. В общем первую неделю не слова не сказал. Не одно единственное словечко не проронил. Мы уже все начали думать что он немой. Зато однажды, засели мы бандой в одном брошенном доме, и по вечерам там в зале собрались втроем: я, Датч и Хозия в карты перекинуться. И этот Маугли откуда-то выползал. Однажды засел в дальнем углу и смотрит за нами. Чего он там смыслил одному богу известно, да только нравилось ему жутко за нами наблюдать, каждый вечер вот так сидел. Наверное картинки на картах нравились. Играли себе, никого не трогали, все было как обычно, пока Сьюзен что рядом проходила, не перевернула случайно бокал пива Хозии на голову. Так это божье создание не с того не с сего как загоготало, так что мы от неожиданности аж подпрыгнули. До того смех был заливистый и леденящий, будто бес в него вселился. Сьюзен за сердце с перепугу схватилась, мы тоже чуть не посидели раньше времени, а этому хоть бы хны. Ржет себе дитятя и ржет. И хорошо и весело ему. Да только я тогда твердо сказал, что с ним в одной комнате не за что спать не буду. Еще чего доброго вскроет меня во сне и так же ржать станет. —Та не было такого! Я не помню. —Если ты не помнишь — не значит что не было. Ты был маленьким. Сколько тебе тогда было? Лет шесть? Семь? А мне семнадцать. Ты то может и забыл, а я этот смех до конца своих дней не забуду. Джон угрюмо уткнулся в одну точку на полу и больше не брался ничего комментировать. Все равно бесполезно все было. Зато Эбигейл и Айзек слушали разинув рты. —Но после того случая он стал чуть более пообщительней. Имя хоть свое сказал. Насилу фамилию выговорил. И хвостиком всюду за мной начал ходить. Проходу порой не давал, вечно под ногами мешался и кучу вопросов еще в придачу задавал. А потом опять затихал. Становился ниже травы, тише воды. Не заметным делался, будто его тут и вовсе не было. Порой находил его сидящим в бочке или канаве какой-то. Я его спрашиваю, что ты тут делаешь? А он мне: «просто сижу». И мог так хоть целый день сидеть, пока я ему какую игру не придумаю. С другими детьми на отрез не хотел играть. Та и они его по-моему слегка побаивались. Черный, как смерть и вредный, как черт. Угрюмый мальчишка был, да. Нелюдимый и не общительный. Тёмной лошадкой рос одним словом. Никогда никто не знал что у него на уме было. Кроме разве что меня,—улыбнулся Артур и Джон как-то недоверчиво посмотрел на него. — Способный был он парень, да только ленивый. Вечно норовил от учёбы увильнуть. Хозия его старался учил читать и считать, а этот дуралей засыпал прям с открытыми глазами. Представляете? Как это тебе только удавалось? У меня не разу так не получалось. Так что не надо тут еще на Джека грешить. Ты был еще хуже. Но а про письмо его и говорить не стоит. Он по сей день пишет что курица лапой. Еще и левой рукой. Все ж у тебя не как у людей, Марстон. Нет чтоб по нормальному. Как все. Помню, как же Хозия тогда намучался с ним чтоб переучить его. Да только ничего из этого не вышло. Зато любил, когда я книги ему читал. Мог их хоть до утра слушать. Да, Джон? Помнишь? Что тебе там больше всего нравилось? Про Робинзона по-моему, и про сорванца Сойера. Да? Джон лишь не охотно и растерянно кивнул, на что Артур глухо рассмеялся. —А когда чуть подрос ему резко приспичило быть как старшие. Я и на охоту его брал и на рыбалку. Даже пытался плавать научить, да только он же, чудо природы, не обучаемый. Сразу камнем ко дну идет. Так что он этой идеи пришлось быстро отказаться. Но ему ж все мало было. Больше всего ему хотелось пойти с нами на настоящее дело. Мы его брали, но только на мелкие делишки. Где без риска. Он обчищал всем уважаемым дамам и господам карманы и стоял на стреме. Это у него получалось на ура. Воришка из него был отменный. Получше чем из меня. Не удивительно что за это тебя и вздергнуть хотели. Но а когда уже в отрочество перешёл, там и началось самое интересное. Вечно во всякие передряги попадал. Проблема ходячая одним словом была. Никуда одного отпустить нельзя было. В каждом городишке каком были, обязательно да и с местным шерифом познакомиться. В общем лучше и не вспоминать это все. Вот такой он был. Юный Джон Марстон, Эбигейл. Эбигейл победоносно улыбнулась и удовлетворено сложила руки на груди. Джон же постарался принять свое поражение с достоинством и просто кивнул, подтверждая все то что только что было сказано. –Сдал меня с потрохами, сукин ты сын. Ничего не забыл. А руками я ел, что б вы знали, потому что ложкой не умел. Это не было смешно, но почему-то Джон рассмеялся и все остальные вместе с ним. —Ну а ты что? Каким был ты? — спросил Джон когда смех их немного стих. —Я? — удивленно протянул Артур, явно не ожидая такого вопроса. Потом немного задумался, будто пытаясь вспомнить, а затем как-то саркастично улыбнулся и протянул.— Я был сложным ребенком. Несговорчивым, озлобленным, нетерпеливым. Я был ужасно вспыльчивым. Не мог себя контролировать. Заводился с пол оборота. Был зол на себя и весь мир, в придачу. Рос настоящим хулиганом. Не мало детишек поколотил к своим тринадцати. Но с годами это прошло. Я стал спокойнее и сдержаннее. Наверное многие проходят через подобное. Но вспоминая себя тогда я чувствую себя полным идиотом. Даже не верится что я мог себя так вести. —Когда я с тобой познакомился ты был совсем не таким, — нахмурил брови Джон. Артур ухмыльнулся. —Ты многое обо мне не знаешь, малыш Джонни. Это было задолго до того как я попал к Датчу. Ты тогда и вовсе еще не родился. Джон прищурился, понимая что друг чего то не договаривает. —Но почему? —Может не будем об этом? Это было очень давно. —И то верно. Уже очень поздно. Пора спать. Айзек, пойдем. Спокойной ночи, мальчики,—встала Эбигейл и взяв спящего Джека на руки, понесла его в спальню. А за ней следом поплелся и Айзек. Артур тоже не стал задерживаться. Встал с насиженного места в кресле и поковылял в свою комнату, что-то напивая себе под нос. Джон недоверчиво смотрел ему в спину, раздумывая о том сколько же еще секретов он хранит.***
Следующее утро для Артура началось как обычно с чашки кофе и очередной бессонной ночи. Он еще заспанный и немного разбитый возился на кухне заваривая себе черный кофе в турке, но у него это скверно получалось. Все валилось из рук, а голова гудела. Сахар был просыпан, кипяток налит мимо чашки, банка разбита, палец порезан. С приоткрытого окна слышался задорный лай и детский смех, который несколько действовал на нервы. Дети давно не спали, а с ними и весь дом. Мужчина потер лицо сгоняя накопившуюся усталость и перелил напиток в любимую кружку. —Доброе утро,—раздался женский голос. —Доброе,—буркнул он отпивая немного горячего пойла. —Как спалось? —Как самому невинному младенцу, – съязвил Артур. Зря он это сделал. Очень зря. Эбигейл не понравился его тон и она внимательно и оценивающе на него посмотрела. Момент для отложенного разговора как раз подошёл удачный и что-то в ее голове перещелкнуло. —Артур, ты плохо выглядишь. Как ты себя чувствуешь? —Хорошо, — зло кинул он. —Да, я вижу как тебе хорошо. Ты прям таки светишься здоровьем. Особенно твои синяки под глазами. —Все дело в моем от природы здоровом румянце,–снова съязвил он. —Перестань ерничать. Я с тобой вообще-то серьезно разговариваю. Поэтому не делай из меня дуру, будь любезен. Артур фыркнул и отвернулся, но Эбигейл ловко юркнула ему под руку. —Не уходи от разговора, Артур Морган! Это тебе не шутки. Ты думаешь я не замечаю как твое пальто, которое тебе было как раз в пору, теперь болтается на тебе, как мешок и там гуляет ветер? А? Артур снова отвернулся, но уже заведенная Эбигейл не собиралась сбрасывать обороты. —Или то что ты почти ничего не ешь? У тебя же всегда был такой волчий аппетит. Но сейчас твои тарелки всегда остаются наполовину полными, хотя раньше ты их разве что только не вылизывал. Ты толком не завтракаешь, не обедаешь и не ужинаешь, пьёшь только эту свою гадость. Я же вижу что с тобой что-то не так. Тебе что становится хуже? Может быть ты всё-таки поделишься? —Не сегодня, Эбигейл, —холодно бросил он отпивая немного со своей любимой чашки. Женщина разочарованно отпрянула и поджала нижнюю губу. —Зря ты так. Я же беспокоюсь о тебе. Артур не ответил. Только встретился взглядом с ее серо-зелёными глазами, которые так тревожно его сверлили. По этому взгляду он понял. Она в покое его не оставит. Это уж точно. Но Артур был крепким орешком, который было очень тяжело раскусить. И Эбигейл это прекрасно понимала. И это не могло не злить ее. Соперник он был более чем серьёзный. Несколько мягкотелый Джон и рядом с ним не стоял. Вызов был вполне достойным и она охотно приняла его. Он смотрел ясно и упрямо, будто воздвигая стену, а она уже заранее думала как бы ее сломать. Их напряжённый немой диалог продлился недолго и закончился поражением женщины в этом раунде. На удачу мужчины входная дверь скрипнула и женщина не отрывая глаз от Артура проорала. —Джон Марстон, где тебя уже черти носят с утра пораньше?! —Но как ты узнала что это я?— испуганно крикнул Джон и Эбигейл вылетела к нему на встречу, с увесистым полотенцем в руках. —Я твои шарканья из тысячи узнаю! Только ты так ногами гупаешь. Ты наколол дрова, как я тебя просила? —Не-е-т. —Почему?! На чем я по твоему должна готовить? Даже для каши из топора нужны дрова, дорогой мой! Что мне тебе отвечать когда ты вечером опять попросишь жрать? А ты же ведь попросишь, не отрицай! —Эбигейл, я... —Тощи сейчас же свой костлявый зад во двор и нарубай мне дров! Иначе придётся из твоего супового набора детям похлебку ворить! —Эбигейл! Дальше послышался хлопок полотенцем и вскрик Джона. Затем еще один и еще. Артур не видел всего того что происходило в гостиной, но того что он слышал ему хватило чтоб давиться от смеха. Настроение у него улучшилось и безнадежно плохое утро было спасено представившейся сценой. Ему было жаль друга, но не радоваться тому что женщина потерпевшая неудачу с ним, переключилась на него, не могла не радовать. Поэтому он решил ему только мысленно искренне посочувствовать и не вмешиваться в семейные отношения. В конце концов кто он такой чтоб им мешать? Эбигейл не много выместив злобу, продолжила кричать на мужа уже на улице и в доме наконец-то опять на некоторое время воцарила тишина.***
После того случая даже Артур уже не осмеливался стоять на пути у Эбигейл, а все сторонился ее, решив понапрасну не искушать судьбу. Они с Джоном решили объединиться, и чтоб не попадаться лишний раз женщине на глаза, засели в амбаре, под предлогом того что будут ремонтировать лестницу. На самом деле ремонтировать ее там было всего ничего и Артур бы в два счета справился сам. Но они убедительно доказывали что ему непременно нужна помощь. В итоге мужчины засели в том амбаре на двое суток оставив дом полностью в распоряжение женщины. Это не был побег с поля боя, просто временное тактическое отступления. Так по-крайней мере им хотелось думать. Амбар служил одновременно и конюшней, и мастерской, и сараем, и местом для повозки, и хранения хлама, но при этом всем был не очень большим, но довольно просторным и уютным. В нем был даже второй этаж отведенный под кладовую. Внутри было тихо и спокойно, тёплый солнечный свет проникал сквозь окна, почти под самой крышей, и заливал собой застеленный соломой пол. Нагретое сено начинало издавать неповторимый пьяняший аромат от которого клонило в сон. Умиротворенню тишину нарушало только поодинокое фырканье лошадей в стойлах и шум крыльев птиц об крышу, случайно залетевших во внутрь. При этом на удивление здесь было довольно чисто. Не пахло не навозом, не помётом, не тем более крысами. В это сложно было поверить но Артур следил за чистотой. И в доме и за его пределами. Просто он делал это не заметно, и не так щепетильно, как Эбигейл. Амбар был его своеобразной отдушиной. Местом где он мог немного побыть наедине с собой, сделать что-то своими руками или просто подумать, и компания молчаливых скакунов его несколько не смущала. А даже наоборот, но Джон не был настолько молчалив, как ему того хотелось. Он несколько перенервничал после трепки, которую ему задала жена и не мог успокоиться по сей час. Сидя на маленьком табурете он нервно строгал колышки для колес телеги. —Набросилась на меня не с того не с сего. Как с цепи просто сорвалась. В последний раз такое было когда она была беременна. Тогда весь мозг выела. У них в этот период, обостряется хозяйственность и потребность в заботе о ком-то. Господи, надеюсь что она не беременна опять. Она же мне тогда голову откусит. Я этого просто не вынесу. Артур сидел на стуле, зажав колесо от повозки между ног, и рехтуя его небольшим молотком, периодически только кивая или хмыкая, на причитания друга. —Как ты можешь так спокойно себя вести? Неужели тебя не на йоту не беспокоит что она делает? Или в тебе на старость лет решила заговорить твоя знаменитая английская выдержка? —Типа того. —Главное вовремя. Вот бы она у тебя была лет в двадцать-тридцать, когда ты бил морды всем без разбору, а не сейчас. —Лучше поздно чем никогда, верно? И морды я бил не потому что мне выдержки не хватало, а потому что мне не хотели наливать бесплатно и топтались по ногам. —Пф, сразу видно англичанин. С тебя так и прет этот ваш знаменитый пафосный английский юмор, который понимаете только вы. —Та что ты так распереживался? Голова же твоя еще на месте. Вот откусит тогда и переживать можно. –Эх, бабу бы тебе сюда, Артур. И все у тебя встало на свои места и ты бы так уже не шутил. И понял о чем я тут говорю –Ох, нет, спасибо. Мне моя голова еще пригодится. Я ей вообще-то думаю. Это твоя тебе без надобности, из вас двоих все равно это только Эбигейл делает. —Та ну тебя. Жениться тебе надо. Давно надо. А ты все никак не соберешься. Все шутки шутишь. —И ты туда же. Вы что оба сговорились? —А что такое? —Твоя жена мне уже промыла все мозги на кухне. "Тебе нужна женщина", "Ты должен жениться", "Хватит тебе быть одному", "Мальчику нужна мать" и так далее и все в том же ключе. —Так ведь она права. Что толку тебе самому тут куковать? Брак это конечно не просто, но и без женщины тоже на годится. —Правду говорят, что муж и жена — одна сатана. —А ты попробуй такой женщине, как Эбигейл, сказать что-то в против. —Джон Марстон, неужели ты боишься собственную жену? Никогда бы не подумал. —Ой, чья бы корова мычала? Сам вообще-то предложил здесь отсидеться. —Я между прочим продержался дольше чем ты. —Дольше не дольше, но по итогу мы оба здесь. И она там, между прочим разносит твой дом, а не мой. Артур хмыкнул и хитро улыбнулся краешком рта. —Хорошо, малыш Джонни, ничья. Джон удовлетворённо улыбнулся. Одержать вверх над Артуром в их словестных перебранках ему удавалось крайне редко. И факт победы всегда подымал ему настроение. —Кстати неплохой амбар. Неплохо ты его обустроил. Место и для лошадей есть, и для мастерской оставил. —Да, мне тоже нравится. Не большой конечно. Но нам хватает. Мы как сюда въехали, я все старался получше все тут устроить, чтоб не хуже чем на ферме было. —А Айзек как? —Не знаю. Вроде нормально. Лучше чем было. —Тихий он какой-то у тебя. —У мальчика на его глазах убили мать. Каким ему еще быть? — немного резко кинул Артур, чем хотел. Эта тема была для него особенно болезненной, даже спустя два года и лишний раз говорить о ней он не любил.— Я со всех сил пытаюсь как-то его приободрить. Но только плохо у меня это получается. —Может мне с ним еще поговорить? —И что ты ему скажешь? —Не знаю. —Вот и я о том же. —Ты слишком нервничаешь. —Действительно почему? Мне на руки свалился маленький сын, а я понятия не имею как воспитывать детей. —Ты ли не имеешь? Смешно. —О чем ты говоришь? —Ты по-моему внес гораздо больший вклад в воспитания Джека, чем я за все эти годы. Та и в моем тоже занимал не самое последнее место. Артур отмахнулся. —Не говори ерунды. Это другое. —А мне кажется что все это одно и то же. Просто ты слишком не уверен в своих силах. Артур вздохнул, отложил колесо в сторону, после чего скрестил руки в замок и широко расставил ноги. —Не знаю, знаешь ты или нет, но мой... папенька, – при этом слове его лицо сковала судорога толи насмешливой улыбки, толи отвращения. – был далеко не самым лучшим человеком, а отцом тем более. Я...я не хотел бы повторить его судьбу. И чтоб мой единственный сын меня ненавидел. Джон посмурнел и тихо спросил. —Он пил? —Да. —Бил тебя? Артур мрачно посмотрел на Джона, но потом нехотя кивнул и опустил голову. Видно было что сами воспоминания о тех днях были ему неприятны. —Ты на сколько я знаю, не делаешь не того не другого. —По-моему этого не достаточно чтоб называется хорошим папочкой. —Ты слишком строг к себе. Айзек счастливый ребенок. Это видно невооружённым взглядом. И в этом в первую очередь твоя заслуга. —Не знаю я. Не знаю, – покачал он головой и отвернулся. – Послушай, мне уже очень давно надо было бы съездить в город по делам. Но я не могу. Не могу оставить Айзека одного. Сердце не на месте, как подумаю что он тут будет совсем сам. Но и с собой тоже взять не могу. Нечего ребенка по таким местам тягать. —Мы с Эбигейл можем с ним побыть. Сколько тебе времени надо? —Дня два-три. —Хорошо. Поезжай. Но я, если ты не против, останусь тут до твоего приезда. —Эх, Марстон, Марстон, что у страха глаза велики, да?-улыбнулся Артур. —Да, старик. Именно так, особенно когда твоя жена приходиться родней лесному лиху,– улыбнулся тот ему в ответ.