***
В одиннадцать, получив письмо из школы Чародейства и Волшебства, Грейнджер немного успокоилась и стала увереннее в том, что она точно не сошла с ума. Если есть волшебство, значит, и надпись на запястье была вполне реальной, а не эфемерной загадкой психически больного разума. Девочка, наоборот, еще более воодушевилась и пообещала себе разузнать все о том, почему на ее теле появилась метка и что она значит. Скорее всего, там, где она будет учиться, можно найти ответы на все вопросы. Гермионе всегда было трудно найти общий язык со сверстниками. Большинство из них интересовались тем, что, на ее взгляд, было примитивным и не достойным внимания: какими-то девичьими журналами, куклами и симпатичными мальчиками из параллельного класса. В таких разговорах девочка если не высказывала свое отношение, то засыпала на третьей минуте. Так что, откровенно говоря, друзей она не имела и этих прекрасных уз, описанных во многих литературных произведениях, никогда не чувствовала. Было бы кощунством сказать, что Грейнджер не было одиноко. Время от времени она все же грустила от непонятного одиночества и неисполненного желания пообщаться с кем-то на интересные, живые темы. Найти кого-то, кто будет тебя понимать, а не осуждать за слишком взрослые для такого юного возраста интересы. Иногда складывалось такое впечатление, будто у людей было принято осуждать кого-то за рвение к новым знаниям и саморазвитию. Довольно рано девочка узнала, что ей по душе компания людей существенно взрослее ее самой. Когда родители только открыли стоматологическую клинику, Гермионе исполнилось шесть. Она частенько сидела на мягком кресле в холле, обложившись с головы до ног книгами и вооружившись теплым шерстяным пледом. Во время перерыва к ней приходили родители и, погладив по голове дочь, звали следующего клиента. Со многими из них ей довелось поговорить, и когда выяснялось, что она может составить им конкуренцию в знании некоторых пьес Шекспира и в игре в шахматы, им сразу становилось веселее и интереснее. С маленькой девочкой начинали общаться как с равной по уму, опыту и развитию, хоть на самом деле все обстояло несколько иначе. Гермионе нравились взрослые: они были куда более подходящими собеседниками, нежели ее сверстники. Когда она заняла место в купе экспресса, стало немного не по себе. Да, ей хотелось найти друзей, построить какие-то новые связи, но и самой меняться не хотелось. Что уж таить, Гермионе по большей части нравилась она сама, так что мысли о том, чтобы принять стандарты общества и стать более похожей на остальных детей своего возраста, были просто возмутительными. Не то чтобы Грейнджер считала себя выше, но и до сих пор не могла найти одиннадцатилетнего, с которым могла бы обсудить «Макбета». Это было не очень грустно, но прискорбно. Ее компаньонами в первой поездке в поезде стали слишком застенчивый мальчик по имени Невилл, который весьма неразумно позволил своей жабе отправиться в свободное путешествие, и какие-то девочки, с которыми она толком не успела познакомиться, ибо их разговор сразу начался с примитивных девичьих штучек. Было скучно и даже тягостно. Весьма тоскливую обстановку скрасили лишь поиски потерянной лягушки, во время которой ей посчастливилось познакомиться с таким прославленным во всех книгах об истории магии Гарри Поттером, изгнанником Темного Лорда. Во всех книгах было упомянуто, что всю свою жизнь слишком известный для своих лет мальчик жил в маггловском мире, как и она сама. Это даже льстило: иметь что-то общее с самым прославленным мальчиком-волшебником в мире, даже если это было полное смятение и непонимание происходящего. Наибольшей эйфорией стало поступление на Гриффиндор — именно тот факультет, который ей сразу приглянулся какой-то непонятной энергетикой. Когтевран тоже казался весьма заманчивым, взращивая ум и смекалку студентов, и казался куда более подходящим для нее. Поэтому то, что Шляпа решила распределить ее на львиный факультет, давало еще больше поводов для размышления. Не то чтобы Гермиона считала себя трусихой, вовсе нет. Однако, как думала она, у нее не было той тяги к приключениям, как у тех, кто был истинным гриффиндорцем. Ее хобби было безвылазное сидение в библиотеке, и она читала все, что под руку попадется. А книжные черви, как известно, не очень-то падки на всякие шалости и невероятные ситуации. Но Шляпа не медлила, ни с ней, ни с Невиллом, которые был воплощением скорее кролика, нежели льва. Судя по всему, им еще предстоит открыть свою предрасположенность к проявлению храбрости и героизма. В ту первую ночь в башне Хогвартса ей снова снился большой черный пес. Однако теперь он почему-то не прятался в густых ветках кустов, а вышел из своего своеобразного убежища и приветственно махал хвостом, оглушая своим заливистым веселым лаем. Будто бы он знал, что она поступила в Хогвартс, и поздравлял ее с этим. Когда девочка попыталась дотронуться до него и протянула руку навстречу, собака была все также недосягаема и будто отдалялась от нее с каждой минутой все дальше и дальше. А потом произошло что-то поистине страшное: образ животного и леса будто померк, распался на тысячи маленьких осколков, и в следующее мгновение Гермиона увидела перед собой не жизнеутверждающий пейзаж, а темную затхлую камеру. Влага размазала по потолку паутину пятен и скатывалась на пол маленькими каплями. Крошечное окно наверху стены было ограждено решетками и еле-еле пропускало ночной свет. Было трудно что-то разглядеть, но на глаза попалось поблескивание кандалов, и Грейнджер, примерно прикинув их продолжение, уткнулась глазами в самое темное место в этом жутком месте. Для того, чтобы разглядеть с трудом видимый силуэт мужчины, пришлось очень напрячь зрение. Ничего, кроме очертаний очень костлявой фигуры, увидеть не удалось, но и этого хватило, чтобы навлечь на девочку ужас этого страшного и жестокого места. Если бы можно было чувствовать запахи эмоций, Гермиона точно бы сказала, что комната была наполнена тоской, отчаянием, грустью и болью человека, заключенного в этих промерзлых стенах. С каждой секундой эти эмоции все больше и больше преобладали, так что на ее глаза непроизвольно накатились слезы. Ей было больно за этого человека, жалко его и очень грустно, будто тяжесть эта была одна на двоих. Гермиона не знала, смотрел ли на нее этот мужчина. Очень подозрительным было то, что за все время ее пребывания тут он ничего не сказал. Разве это нормально — молчать, когда к тебе врываются незнакомцы? Ее теория о невидимости для него подтвердилась, когда девочка попробовала притронуться к одной из облезлых стен и, как Обезглавленный Ник, прошла рукой через холодный цемент, даже не почувствовав преграды. Она лишь вздохнула, не зная, какие логические выводы из данной ситуации можно сделать. В руке было все время какое-то странное покалывание, как от колючей ткани свитера. Грейнджер раздраженно засучила рукав джемпера и неожиданно для себя увидела, как покраснела татуировка на запястье. Она немного зудела и выпирала над остальной поверхностью кожи, будто ее только что нанесли на тело. — Она здесь, да?.. Хриплый и надломленный голос, такой, будто обладатель его провел в безмолвии несколько лет, громко раздался в помещении. Гермиона повернула голову к силуэту, отчаянно надеясь увидеть, что незнакомец смотрит на нее, однако голова мужчины была повернута к окну. Он не видел ее, но чувствовал. — Девочка-гриффиндорка… — продолжил он, прожигая клочок неба грустным взглядом волка, изголодавшегося по свободе бескрайних лесов. — Мне жаль, девочка… Правда, мне так жаль… — надорвано закончил мужчина и посмотрел в ту сторону, где стояла она. От этих слов на душе у нее стало очень грустно. Так, будто кто-то высосал из нее всю радость и оставил лишь полупустую, наполненную только плохими воспоминаниями и мыслями оболочку. Гермиона даже не пыталась вытереть слезы, стекающие тонкими ручейками по ее щекам. Она просто стояла, неотрывно наблюдая за самым грустным и отчаявшимся человеком, какого когда-либо встречала.***
Учеба продвигалась хорошо. Поглощать тонны новой информации Гермиона умела и любила, так что довольно быстро приспособилась к таким необычным урокам. А вот с социализацией и налаживанием отношений с одногодками пока вязалось не очень. Фактически, мало кто воспринимал ее нормально: девочкам была неинтересна ее слишком всесторонняя развитость, чрезмерно известный для своих лет Гарри Поттер и его рыжий друг Уизли еще с первого дня стали притягивать проблемы везде, где бывали. Ее это возмущало: полное пренебрежение правилами и совершеннейшая легкомысленность мальчишек никак не вязались с ее представлением о нормальных студентах. Каждый раз, когда что-то случалось (будь это несанкционированный полет на метле или неожиданный визит к страшной многоголовой собаке), она поджимала губы, а внутренне кипела от возмущения. Это было опасно и против правил, их могли наказать и запросто выгнать из стен этой школы. Они просто не ценили то, что имели. Один был из рода волшебников (как и большинство студентов школы), так что не очень переживал о возможности упустить хоть немного из всего материала во время обучения, а второй был чуть ли не самым известным волшебником Англии, который просто каким-то чудом выжил. Не то что она — девочка из простой семьи, которой просто повезло слишком отличаться от всех остальных детей, чтобы попасть в такое необычное место. У нее был шанс стать кем-то совершенно другим, чем принято в маггловском обществе, познать так много нового и сделать свою жизнь значимой, наполненной разными красками! И уж очень не нравилось, когда кто-то, совершенно не прилагая ни малейших усилий, все портил. По крайней мере, это было несправедливо. С другой стороны, те маленькие приключения, которые случились с ней за несколько месяцев пребывания в Хогвартсе. Было интересно и увлекательно разгадывать тайны и загадки мира, с которым Гермиона совершенно не была знакома! Тут все было удивительным: начиная от шаров-напоминалок и газет с движущимися фотографиями, заканчивая полетами на метлах (которые она не любила) и волшебной проекцией неба в холле замка. Ей нравилось все, и хотелось все понять, изучить и тоже использовать. Все было просто прекрасно! Поэтому через несколько недель, когда она очутилась в библиотеке, ища информацию про Николаса Фламеля, Грейнджер даже не удивилась тому, что присоединилась к группе самых шаловливых первокурсников этого года. Сойтись с кем-то всегда было для нее проблемой. Наладить общение и найти общие точки соприкосновения порой было настолько изнуряющим занятием, что в какой-то момент Гермиона опустила руки и не старалась влиться в коллектив. У нее были книги — ее мир, где она может заниматься всем, чем пожелает: летать на воздушном шаре, исследовать подводный мир и узнавать о всяких мифических существах. Разве нужно еще что-то? Вот только книги — не реальный мир, в котором ты живешь. Нельзя читать всю жизнь, нужно найти что-то по душе и уплотнить связь с реальным миром. Даже если это два оболтуса, которых она вначале не понимала. Однако параллельно с их общими приключениями Гермиона занималась расследованием по поводу этих странных сновидений, которые не повторялись после первой ночи в замке. Книг на эту весьма благодатную тему было очень много: отдельная секция в библиотеке была забита книгами о магических сновидениях, о магии сновидений, о знаках и предзнаменованиях сновидений, о расстройствах сна и магических способах решения этой проблемы. Но нигде не было упомянуто о снах, которые ты делишь с кем-то. Через долгие месяцы бесполезных усилий Грейнджер постаралась вспомнить все те разы, когда видела большого черного пса. И как жаль, что только спустя полгода она вспомнила о том, что впервые его «повстречала» вовсе не во сне, а во время прогулки. Так что, если эти странные видения вовсе не сюрприз спящего мозга, а что-то более общее? Пришлось прочитать горы разной литературы об иллюзиях, видениях и о том, как раскрывать их истинный смысл. Ей вовсе не жалко было бессонных ночей и своего здоровья, просто хотелось наконец разгадать загадку природы этих странных эпизодов. Эта загадка была настолько таинственной и желанной для Гермионы, что даже мозги, до этого работающие быстро и исправно, отказывались подчиняться ей, выдавая очевидную информацию порционно. Отдел книг о татуировках и нательных символах ждал ее с распростёртыми объятьями, но даже такой книжный червь, как она, был слишком утомлен сразу двумя крупными исследованиями. На фоне ее личной загадки, о которой она не решалась рассказать ни Рону, ни Гарри, проблема с поиском данных о Николасе Фламеле казалась просто сказкой. Главная загвоздка была в том, что девочке хотелось оставить все в секрете (она исправно прикрывала запястье рукавами или браслетами), но и совет тоже хотелось получить. Возможно, чистокровные волшебники знают об этом куда больше… Расспросы гриффиндорка решила начать с самого непроницательного и при этом близкого человека, который годился под описание выходца из чистокровной семьи волшебников. Если учитывать то, что он с Гарри привык к ее вечному чтению, то она могла просто сослаться на упоминание о подобных видениях. — Ну, — не очень уверенно начал Уизли во время их посиделок в башне Гриффиндора, — мама рассказывала, что бывает такое, что два волшебника связаны определенными узами. Что-то вроде судьбы, предназначения. Они могут видеть друг друга во сне, или же когда сами хотят этого, даже если ни разу не встречались. Если связь сильная, то они могут делиться эмоциями… — Рыжий задумался, что он еще помнит. — И еще она говорила, что такие люди точно знают время до того, как встретятся. Гермиона удивленно расширила глаза, сопоставив все факты и придя к выводу, что эти странные видения очень напоминают такую связь. И все же ее очень возмущал тот факт, что она в одной лодке с неизвестным страдающим мужчиной, который был явно старше ее на много лет. — И как же этот… феномен правильно называется? — после некоторого молчания в их компании поинтересовалась девочка. — Этих людей называют связанными. Больше я ничего не знаю, — пожал плечами Рон, вытягивая очередную шоколадную лягушку из упаковки. — Отец сказал, что это такая редкость, что все сведения и записи о парах хранятся лишь в Отделе Тайн Министерства Магии. Найти какую-то информацию очень сложно. Хотя некоторые случаи очень известны. — Например? — Говорят, что в свое время так были связаны Салазар Слизерин и Пенелопа Пуффендуй, — таинственным голосом произнес мальчик. — Им приписывают головокружительный роман, хоть все и на уровне слухов. Но отец сказал, что документы о том, что они Связанные, и вправду хранятся в сейфах Отдела Тайн. Гермиона грустно вздохнула и попыталась не отчаиваться. Добыть еще что-то о ее маленькой проблеме было просто нереально, разве что попросить у Гарри мантию и под покровом ночи пробраться в запретную секцию, где вполне могло стоять что-то подобное. На эту авантюру Грейнджер решалась долго. Обе преобладающие и к тому же противоположные черты характера, а именно приверженность правилам и неуемное любопытство, все спорили между собой, однако именно последнее победило. — Гарри, можешь одолжить мне мантию на одну ночь? Я хочу снова наведаться в запретную секцию, — после уроков сказала девочка. — Конечно, — улыбнулся Поттер и неловко потрепал волосы. — Но если что-то случится? Я пойду с тобой. — Нет-нет, не стоит, — протестующе замахала руками Гермиона, немного занервничав. — Я сама! — Вместе мы найдем что-то о Философском камне быстрее… Ты же идешь искать информацию о нем, верно? Дальше смысла скрывать не было. Гриффиндорка с трудом выдерживала пытливый взгляд друга и ту тишину, которая повисла в разговоре на слишком долгое время. Хорошо, что рядом не было Рона: Гарри почему-то больше был похож на того, кто не выдаст чужой тайны даже под дулом пистолета. И она показала. Быстро задрав рукав, она вытянула вперед руку и показала тыльную сторону запястья. Мальчик с удивлением смотрел на черные числа, а потом поднял неверящий взгляд на подругу. — Да, мне снятся эти… сны, — ответила на немой вопрос та, быстро поправив одежду. — Я хотела разузнать об этом явлении сама, и сохранить эту тайну тоже было бы неплохо. — Я могила, Гермиона. Но на поиски мы все равно отправимся вместе. — А Рон… — Ничего не узнает. Скажу, что решил побольше узнать об Истории Магии. Он ее ненавидит, а мне для общего развития не помешает. — Ты золото, правда, — тепло обняла его Грейнджер и подумала, что у нее на двенадцатом году жизни наконец появились настоящие друзья. Вылазка была совершена в полночь. Вооружившись палочками, мантией и светильником, Гарри и Гермиона укрылись мантией-невидимкой и направились в запретную секцию. Не то чтобы Поттер горел желанием туда идти: ему хватило прошлого раза, когда он с переменным успехом смог спрятаться от Филча. Повторения истории очень не хотелось, но помочь Гермионе он был готов настолько, что откинул все свои опасения. — Эй, Гермиона, — тихо прошептал ей на ухо брюнет. — Ты хоть знаешь, что мы ищем? — Ну, не совсем, — честно ответила та. — Что-то о Связанных или видениях, или еще чем-то смежном… — А ты мне потом расскажешь, что с тобой приключилось, да? — Да, раз уж ты мне помогаешь. Но больше никому! Длинный темный коридор закончился массивными дверями в библиотеку. Сделав глубокий вдох и переглянувшись, дети вошли в темное, неосвещенное помещение, которое полностью пропиталось запахом старых пыльных книг.