Любовь и смерть Познакомили меня с тобою Твой звонкий смех Подружился с моей вечной болью
— Еще увидимся. Спи спокойно, — нежный шепот растворялся в раннем утре. Заря дня уже вошла на небо, и ее сонные призраки блуждали по земле. Но за закрытыми шторами царствовала тьма. Растворенная в черном затишье комната скрывала от жестокого мира две души. Укрыться от всевидящей негодяйки судьбы не представлялось возможным даже двум магам, обладающих силами огромного потока проклятой энергии. Но они цеплялись за крохотные крупицы времени, крадя каждый день, час, минуту и секунду, чтобы ненадолго отсрочить неизбежное и побыть счастливыми. Изящный бледный лик тонул под стекающими, словно десятки ручьев, черными локонами. Постоянно хмурое лицо, сохраняющее стойкость, сейчас выглядело так расслабленно и беззащитно. Если бы он только знал, то каждый день бы жадно впивался взглядом в это прекрасное лицо, запоминая каждую черту мимолетной, но такой светлой улыбки. Каждую черту изящных и тонких бровей. Каждую складку на лбу, будь то удивление или угрюмость. Каждую линию острых скул, что устрашали в улыбке безумия или мягко разглаживались, когда смеялись над очередной глупостью семпаев. Запомнить и прикосновениями пухлые, но безжизненно розовые губы. Целовать неотрывно и глубоко, не позволяя никому и ничему разорвать эти прелюдия. Слиться раз и навсегда в единое целое, что просто невозможно разорвать. Но время, что они бессовестно обворовывали, подошло к концу. Ничтожное предназначение, жертвой которой стал Юджи. Во благо всему миру, для безоблачного будущего людей и во имя памяти всех погибших, черт бы их побрал! Это решение казалось таким легким, пока он не полюбил. Уверенность и непоколебимость угасала с каждым днем, как звезда по имени «вчера». Хотелось замереть тут и сейчас, в «сегодня». Обратно не вернуться. Шагать вперед — это потерять все. Но он решился. «Всеми красками мира ты раскрасил непознаваемое для всех людей слово «жизнь». Но знал бы ты, как тяжело сейчас покидать тебя…» Самым аккуратным движением Юджи смахнул челку с лица Мегуми и нежно поцеловал в лоб. «Прости меня». С большим усилием он оттягивал себя. Разве можно было просто уйти? Оставить Мегуми, который проснется в одиночестве и будет вынужден прожить самый страшный день? Но Юджи поднимается со своего места, совершая ужасное преступление, расплату за которое он получит уже сегодня. Подбирая свое неряшливо брошенное желтое худи, он вкладывает его в руки, от которых он желал бы принять смерть. Наивные хрупкие пальцы принимают подмену и прижимают худи к груди. Насколько сильно Фушигуро будет ненавидеть это худи к концу дня, а потом прижимать к себе, жадно вдыхая запах, что уже потеряется в мире навсегда? Быть может, он разорвет ее или сожжет, а может, будет хранить долгие годы? Возможно, что с ней в руках он и умрет. Уход неминуем. Беззвучно, босые ноги ступают по комнате, обходя все дощечки, что могут предательски скрипнуть. Трус и предатель, лжец и убийца. Как ему будет угодно.***
Страх того самого дня был положен, когда на побитом лице воссияла самая яркая улыбка. Движение губ закладывалось на щеках в ямочки. Он только что взглянул в лицо самой госпоже смерти, но стоит такой смиренный, с глупой улыбкой. Будто его друзья не были в плену у отвратительного и склизкого проклятья, что разнес половину школы. И вообще, сам факт наличия в нашем мире магов, людей с неизмеримой силой, его нисколько не удивлял. Бросился так отважно в бой, хотя я велел ему не вмешиваться. И к чему это привело? К ночному кошмару, что мог в любой день перекочевать в реальность. Хотя не уверен, что мою жизнь нельзя и без того назвать ночным кошмаром. Но я знаю наверняка, что несносный школьник прибавил ужас этому явлению. Беспокойство об этом парне заполнило весь мой разум, и тогда я попросил Годжо-сенсея дать шанс. Ему, мне или нам, да какая разница? От чего-то хотелось, чтобы этот придурок выжил. Мы притащили его в колледж, где он согласился обречь себя на смерть во имя мира во всем мире. Тогда я злился на себя, что позволил всему этому произойти. По моей неосторожности Итадори Юджи вмешался в задание, став жертвой обстоятельств того злополучного дня. С новым днем, который я проводил с ним, я винил себя все сильнее. В момент такого раздражения Гождо-сенсей привел в мой корпус на заселение Юджи и сбросил на меня свою обязанность провести для него экскурсию. Настроение располагало больше для самобичевания, нежели для болтовни. Попытавшийся пройти в мою комнату, розоволосый непоседа получил дверью по любопытной голове, что сунула нос в чужое пространство. — Прости, что приложил тебя дверью, — чувствуя очередную вину перед этим человеком, я решил извиниться. Мы вышли из корпуса прямо в жаркие объятья летней жары. Духота была невыносимой, и я еле мог волочить ноги. Зато Итадори беззаботно скакал рядом, точно не ощущая обжигающих лучей солнца. — Да я сам нарвался. Зато теперь эта шишка будет мне напоминать, куда лезть точно не стоит, — звонко посмеиваясь, он потирал опухшее место на лбу. — Не воспринимай мою комнату, как запретную зону. Просто неприятно, когда вторгаются в личное пространство. Удивительно, но Юджи прислушался ко мне, хотя и слушал и вполуха. Без видимой, на его взгляд, необходимости, он старался не нарушать дистанции. Например, стучал в дверь, прежде чем войти, но не давая и пары секунд на ответ, врывался в комнату и с порога начинал что-то тараторить. Проведя его через весь двор и вкратце рассказав, где и что находится, мы присели на ступеньках нашего корпуса передохнуть, прежде чем продолжить путь. Солнце нещадно припекло, что мне начало казаться, что весь мир поник в ослепительном свете. Итадори заметил, что я пытаюсь скрыться от обжигающего света, прикрывая голову руками. Он сидел по левую сторону от меня, на ступень выше к тому же, поэтому как только он подался немного вперед, меня накрыло тенью его большой фигуры. Почувствовав себя в прохладе, лестно предоставленной Итадори, мне стало легче дышать. — Как тебе здесь? — спросил я, потому что эта тишина стала давить на меня. Удивительно, как быстро я привык к бесконечным разговорам Юджи, что теперь находится рядом с ним в безмолвии меня напрягало. Задавая ему этот вопрос, про себя я уже ответил за него. Любопытство так и кипело в нем. Поразительный своим ужасом и безграничной мощью мир магов притягивал и отталкивал его одновременно. Но от чего-то притяжение было сильнее. Подобно маленькому ребенку, что приходит в неизвестное ранее место, Итадори Юджи увлеченно ловил каждый миг, слово и действие. Проведя такую параллель, я улыбнулся своим мыслям. — Очень здорово, хотя как-то пустовато тут. Поэтому, я очень рад, что буду жить рядом с тобой, — неожиданный ответ заставил меня взглянуть на него. И в тот момент я ослеп, жертвуя своим зрением, смотря на Юджи. Его тон был серьезен, но по обычаю губы были растянуты в улыбке. Мои ожидания, что он уложит свое впечатление о колледже в длинную поэму, были оборванны двумя предложениями. Я чувствовал, как глаза слезятся, но не мог заставить себя отвести взгляд. Очаровательный и простой человек, на чьи плечи упала огромная ответственность, сидел рядом на ступеньках в июльский зной и радовался тому, что проведет оставшиеся дни своей жизни, соседствуя со мной. Невозможность осознать этот факт заставила меня рухнуть со ступней. В бликах моего сознания, что теряло связь с реальностью, отображался образ Юджи. Отправившись в недолгое странствие по галактике снов, мое сознание пробудилось, довольно резко вырывая меня с пути бесконечной тьмы. Голову прошиб резкий холод, туша пожар мгновения, что стал отправной точкой моего путешествия в дрему. Что произошло? Неохотно, я открыл глаза и увидел, что нахожусь в своей комнате. Чувствую влажность и приятный мороз на лбу, от которого по телу неожиданно прошлась волна мурашек. Тело ломило от внезапной усталости, а в горло будто песка насыпали. За дверью послышались шаги и приглушенные голоса. Раздвинув седзе, в комнату вошел Годжо-сенсей с Итадори: — Фушигуро-кун, ты очухался! — громкий всклик больно резанул мой чуткий после отключки слух. — Д-да, не ори т-ы так... — слова давались тяжко, преодолевая колючку выросшую в гортани. Верно слыша мой сухой и вымученный стон, Юджи подорвался к столу. Щедро наполнив стакан до краев водой из графина, он протянул его мне. Спасительный стакан воды был осушен в пару хищный глотков, после чего я упоенно улегся на кровати. — Как себя чувствуешь? — изволил узнать о моем самочувствии сенсей. Сильнейший Годжо ходил в этой непроницаемой маске, кажется, днем и ночью, независимо от погоды. Драгоценные топазы изредка озаряли этот мир вселенским светом, обычно провожая счастливца узревшего их в последний путь. — Солнечный удар — не смертельно, — заключил я. Честно, даже как-то стыдно, что мага смогло победить гребаное солнце. Если уж я не могу противостоять его противным лучам, то как мог пытаться сражаться с проклятьем? — Не смертельно лишь потому, что Итадори вовремя затащил тебя в дом и наложил мокрые компрессы, — нагло усаживаясь на краю моей кровати, Годжо-сенсей хватает мою руку. — Пульс нормализовался, температура спала, но от занятий я тебя отстраняю на два дня, чтобы полностью восстановился. Хватка резкая и неприятная. Я вынужден стерпеть, потому что таких образом он может провести небольшой анализ моего состояния. — Я в норме, — недовольно выпаливаю я. Какого черта я должен прогуливать в первые же дни обучения? — Ай-яй-яй! — стал по-детски размахивать передо мной указательным пальцем сенсей. — Мало тебе двух дней для отдыха, хочешь покинуть нас вовсе? — Но… — Тш-ш! — нахально маг тычет пальцем в мои губы. — Два дня. В прохладной комнате. Юджи! Поручаю тебе заботу о нем. Недолгое, но все же касание к губам заставляет меня полностью напрячься и вдавить свою голову глубже в подушку, чтобы избежать дальнейшего контакта. Но для сенсея это остается незамеченным, и он собирается удалиться из комнаты. Хотя, его шаловливый ум не дает ему просто уйти, поэтому он выглядывая из-за седзе и говорит пониженным тоном: — Поправляйся, крошка Мегуми, — и наконец исчезает в коридоре. Мой сенсей и новый сосед по корпусу очень похожи. Оба нелепые, шумные и неловкие. Они выводят меня из себя глупостями и неуместными шутками, но это не вызывает отвращения. Скорее, низкий уровень раздражение. Превышение этого уровня может вызвать только нежелательный телесный контакт. Я долго размышлял, как бы я ощущал себя, если бы был в сознании, когда Итадори нес меня на руках в корпус. Неприязнь? Злость? Унижение? Ответа я так не смог найти, потому что воображение отказывалось конструировать эту сцену. Пользуясь предоставленным отдыхом, я проводил день за чтением книг. Колледж пустовал. Сенсей с Юджи уехали куда-то еще рано утром, а другие ученики были в отъезде. Построенное ожидание о спокойствии карточным домиком рассыпалось, когда после обеда Юджи ворвался в мою комнату. — Скучал по мне? — сдержанно улыбаясь, он прятал руки в своей зеленой толстовке оверсайз — Чем занимался весь день? Казалось, он был тем же школьником, коим являлся по сей день до встречи со мной. Он выглядел таким и вчера, но сегодня что-то изменилось в нем. Я чувствовал его гнетущее напряжение, что переливалось по телу, циркулируя в мозг. Хоть он и вымотался не желал выдавать этого, но спрятанные в карманы руки, опущенный в пол взгляд и парадная улыбка выдавали его подавленность. Что же с тобой сегодня приключилось?***
Поедая новый палец двуликого, что обжигал рот горьким привкусом, Юджи состроил гримасу омерзения. На лице проявились метки короля проклятий, и на миг взгляд стал жестоким и чужим. Годжо медленно стал готовиться к бою, напрягая пальцы, что в секунду были готовы сложиться в печать. Но захлестнувшая радость Сукуны, что успел разразиться в приступе безумного хохота, была вытеснена напором силы Юджи. — Замечательно, Юджи. Я восхищаюсь твоей выдержкой, — Сильнеший поднял большие пальцы в верх, что, по его мнению, подкрепляло сказанные им слова поддержки. Но губы Юджи лишь вяло дрогнули. Возвращаясь обратно в колледж, он размышлял о том, какой теперь станет его жизнь. Потеря единственного близкого человека, уход от обычных школьных будней и смертельный приговор, что свершится в будущем. Неизведанные силы поручили ему важную миссию по спасению человечества от самого могущественного проклятья. От чего-то подобная участь не страшила его, а наоборот, пробуждала живой интерес к магическому миру. Слова дедушки, что время от времени проскальзывали в его голове, были костылем, на который он опирался, сталкиваясь с опасностями последних дней. Итадори, нисколько не раздумывая, бросился в школу, вопреки наказу Мегуми. Для него не было вопросом ценность жизни его одноклассников. Он точно знал, что должен помочь. Конечно, он и вообразить не мог, что дело примет такой серьезный оборот. Предоставить свое тело в качестве дома для проклятья казалось тогда не такой уж и сложной задачей. Лучше, чем одиноко слоняться по улицам, боясь возвращаться в пустующую квартиру. Не знавший полной семьи, он отправился в колледж именно поэтому. Стать тюрьмой для Сукуны до момента, пока все пальцы не будут собраны, и он, жертвуя собой, погибнет, утягивая в небытие душу проклятья. А до тех пор придать отведенным недолгим дням жизни смысл, в попытках обрести семью. Внезапный голос внутри едко комментировал любые явления, происходящие с Юджи. Грубый бас возникал в тени сознания, напоминая при любом случае о своем присутствии. Итадори избрал простую, но действенную тактику: игнорирование. Пусть болтает сколько будет угодно, он не станет вступать в разговор. Тем временем поселившийся внутри его тела Сукуна Ремен обдумывал план своего высвобождения из тела глупого подростка. Его обитель скрывалась буквально в туловище Итадори, стенами которого выступали кости. Трон, где он восседал в позе мыслителя, был выстроен из нечеловеческих черепов; глазниц, из которых источалась алая пена, а дорога устилалась потоками крови. Хозяин этих владений с самым высокомерным видом всматривался в непроглядную тьму, рассуждая в слух: — Долго увиливать все равно не сможешь. Хочешь растянуть мне наслаждение собственными страданиями? Что ж, я не прочь. Любопытно даже, сколько ты продержишься, пацан, — усмехнувшись самой жуткой улыбой из своего арсенала, Сукуна спрятал руки в огромных рукавах кимоно. — Пускай в глаза других ты свершил благородный поступок и стал героем, но так ли это на самом деле? В прочем, ограничиваться лишь фокусами с психикой я не намерен. Стоит начать искать рычаги давления по ту сторону. Хотя, ныне существующие проклятья наверняка уже прознали, что их король вернулся, и в скором сами попытаются найти со мной встречи.